Корабли не летают, фик + иллюстрация

[sr-story-ShH]

Автор:  La haine
Бета:  Нода
Название работы: Корабли не летают
Жанр: реалистическая проза
Тема работы: Если мы перестанем делать глупости — значит, мы состарились (Э.М. Ремарк).
Тип работы: фанфик и иллюстрация
Рейтинг: pg-13 / g
Размер: 20 тыс. слов
Категория работы: джен/фэм-слэш
Тип: AU, романс, ангст, кейс-фик
Персонажи/пейринги: Джоан Уотсон & Шерлок Холмс, Джоан Уотсон/Ирэн Адлер
Дисклеймер: всем владеет CBS
Саммари: Британский сыщик Шерлок Холмс приезжает в Нью-Йорк, чтобы найти известного серийного убийцу. Свое расследование он начинает с того, что устраивается на работу к Джоан Уотсон, недавно вышедшей из реабилитационного центра. Девушка Джоан - последняя известная жертва, того, кто предпочитает называть себя "М".
Предупрежления: повествование от первого лица, настоящее время, авторское занудство, AU, персонажи из канона "Элементарно" со всеми вытекающими из канона последствиями, никакого приличного медицинского обоснуя, корабли почему-то не летают
Ссылка на скачивание полного текста работы: тут

Иллюстрация::


***
Изменения происходят. Ты можешь закрыться в собственном доме, можешь переехать на необитаемый остров, даже переселиться на орбиту Земли в свою собственную космическую станцию, если хватит денег. Но ты все равно почувствуешь это. Для кого-то изменения складываются в бесконечную череду смен времен года, для других — в стрелки морщин, все заметнее проступающих в уголках глаз, у третьих — выходит финальный сезон их любимого телевизионного шоу.

Время незаметно, непрерывно что-то забирает у нас: здоровье, иллюзии, надежды, самых близких и почти чужих, не важно, хорошее или плохое, как на распродаже «Все по 99 центов», все наши бесценные мгновения не больше, чем пыль. Иногда время забирает самое важное — нас самих.

Мы сами, — это не одежда, в которой мы безуспешно пытаемся спрятаться, все больше оголяясь; не стулья с «черными ножками и красным орнаментом по краю», купленные после мучительных поисков; даже не сотни сообщений в твиттере и с десяток закрытых записей в блоге.

Мы — это то, что остается в тишине, повисает в воздухе, когда мы остаемся одни, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Тук-тук, слышите? Мы теснимся не в голове, переполненной мыслями и тараканами, а в грудной клетке, где-то между легкими и ребрами, чтобы в правильные моменты ощущать это сдавливание, похожее на удушье, чтобы чувствовать острее, как отдается каждый толчок крови.

Пульс на сонной говорит, что я существую. Пульс, а не то гипотетическое предположение о том, что я мыслю. «Овощи», неподвижно лежащие в больничных палатах, тоже существуют. Мое сердце перекачивает кровь. Кровь, чистую от разного рода химических стимуляторов, уже восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, семь минут и двенадцать секунд...

— Меня зовут Джоан, — говорю я. Подтягиваю под себя ноги, чтобы скопировать позу собеседника. Он тут же вскакивает и начинает ходить по комнате, будто едва выдержал эти короткие минуты, что мы сидели друг напротив друга и молчали.

— Шерлок Холмс, — отрывисто. Говорит и ходит он так, как подростки, страдающие дефицитом внимания. Странно, что дядя выбрал его в качестве доверенного лица, кого-то, кто смог бы присмотреть за мной. Холмс никак не человек-скала, как мой прошлый куратор, он человек-вода, такие легко изменяются и изменяют. Хотя опыта работы в клинике у него достаточно, а значит, достаточно и терпения. — Я ваш...

— Вы мой новый куратор, я видела ваше резюме. Садитесь, мистер Холмс, когда люди так скачут передо мной, я чувствую, что попала в парк развлечений. Голова кружится.

— Шерлок, пожалуйста, — он накрывает глаза ладонями и трет их. — Да, я ваш куратор, компаньон, называйте, как хотите, — он запнулся, — Джоан, послушайте, обычно я не веду дела так, не впрыгиваю в поезд, который уже отходит от странции. Я согласился заменить вашего куратора, а должен был настоять, чтобы вы начали курс заново. Буду предельно честен, меня не интересуют деньги, который мне предложил ваш дядя. Нет, мое образование, мои навыки и опыт позволяют мне взяться за эту работу, но уже многие годы я занят другим, я помогаю полиции распутывать крайне сложные дела, если вам нужно подтверждения, я готов предоставить всю необходимую информацию. Одним из этих дел стали поиски серийного убийцы, известного в Англии, и теперь — в Америке. Он привязывает своих жертв особым образом, позволяя всей крови...

Вот чем я обязана вам, мистер Холмс. Всей крови, да, ее было много, я наступила на край растекшейся лужи. Мои туфли запихнули в пластиковый пакет и отвезли в лабораторию. Мне отдали белые пластиковые бахилы, в которых я сидела все время допроса.

— Простите. Я не всегда тактичен, — извиняется он. Некрасивый, болтливый, слишком непредсказуемый, не просто вода, а бурная горная речка.

— Я не люблю тактичных, поэтому благодарю за откровенность, мист... Шерлок, — я встаю, медленно, потому что иначе все закружится перед глазами, нельзя быстро переходить из состояния покоя в состояние движения. Иду на кухню заваривать чай. Добавляю пару листиков мяты во френч-пресс.

— Я могу помочь вам, Джоан, но я уверен, что и вы поможете мне напасть на след убийцы, вы знаете или помните даже больше, чем можете себе представить, поэтому я предлагаю союз.

Союз — это как брак, архаичная форма партнерства, вступив в которую защищают от врагов и внутренних демонов. Я ничего не знаю о том, кого он ищет. О враге, когда-то вошедшим в мой дом и забравший то, что было мне дорого.

— Хотите чай? Не такой хороший, конечно, как вы привыкли, наверняка, но я редко выбираюсь в магазин.

— Хочу, — он садится на стул, на один из тех самых стульев с черными ножками и красным узором. Догадавшись, что я не собираюсь его выгонять, Шерлок перестает тараторить, его речь становится четкой и отрывистой. — И, если вы не против, я хотел бы сразу преступить к делу.

— Планируете меня допросить?

— К делу. Я планирую обыскать весь дом на тот случай, если вы где-то припрятали заначку на особый случай. А потом мы поговорим о том, как вы оцениваете ваше состояние после реабилитации. Недоверие в вашем взгляде призвано оскорбить меня, но вы ошибаетесь, я отличный куратор и блестящий детектив. И я приложу все усилия для того, чтобы помочь вам оставить вашу зависимость в прошлом.

— Ваша комната на втором этаже, вторая спальня с зелеными обоями, но, если хотите, выберите другую по своему вкусу. И можете приступать к своим обязанностям. Только не пугайте горничную, если она уйдет, я останусь без еды.

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Конечно, так же невероятно дважды вдохнуть один и тот же воздух, но считается, что вода лучше отражает движение времени. Течение. В день, когда в моем доме появляется Шерлок Холмс, меня начинает преследовать предчувствие грядущих изменений. Стрелки часов, остановившиеся восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, двадцать минут и пять секунд назад, снова начинают свой ход.



***
— Тебе же не интересно, какой она была? — спрашиваю я, плотнее запахивая пальто. Шерлок тащит меня через парк, потому что считает, что прогулки полезны. Он прав, я редко выбираюсь из дома, раз в неделю, может быть. Два дня он пытается меня растормошить, увлечь беседой или каким-то делом, и, если пренебречь тем, что я мало что чувствую, на одну десятую своих тусклых душевных потуг я его ненавижу.

— Ты мыслишь эмоционально, я мыслю логически, Джоан. Говори то, что хочешь сказать, я услышу то, что мне нужно.

Он общается так, будто не поддерживает разговор, а декламирует речь перед небольшой аудиторией. Одергивает свой шарф раза три, потирает щеку, громко дышит. Иногда я думаю, что он что-то жует, чтобы постоянно говорить так, что половину слов съедает слабая артикуляция. Но мне с ним спокойно.

Холмс удобный, методичный, въедливый. Это я понимаю еще по тому, как после обыска в моем доме, он переходит к сортировке книг на полках и превращает гостиную в рабочий кабинет. Отец бы никогда не позволил, а мать — возмущенно всплеснула руками. Я рассказываю об этом Гарри, Гарри смеется и предлагает переоборудовать столовую в зал для занятий балетом. К концу разговора я понимаю, что позвонила брату впервые за прошедший месяц. Наверное, у него в Чикаго сейчас дожди.

Стрелки тикают.

— Я изучил каждую жертву этого человека, членов семьи, друзей, сослуживцев. Известно, что он убил тридцать семь человек, из них только пятерых в Америке. Кто-то скажет, что он сумасшедший, но я знаю, что он таковым только прикидывается. И Ирэн Адлер была особенной, если послее ее смерти он исчез. Помогите мне понять, почему.

— Она для всех была особенной, — я пожимаю плечами и вижу, что он хочет продолжения — …яркой, умной, обворожительной, умела сражать наповал, убеждать в чем угодно...

— Первой женщиной в вашей жизни?

У Шерлока раздражающая манера уточнять так, словно хочет оскорбить. Он сам блестяще осведомлен об этой особенности, я даже не сомневаюсь, что он пользуется ей, британцы достаточно заносчивы и чопорны, чтобы считать оскорбления особой формой взаимодействия.

— Второй. Слушайте, я не понимаю, какое отношение...

— Я ваш куратор, я хочу понять вас лучше.

— Холмс, засуньте себе это лучше... — я даже не злюсь, просто хочу поставить его на место, потому что он ковыряется во мне, будто на вскрытии, вытаскивая на свет внутренние органы. — Мы были вместе два года. Она умерла. Ее убил чокнутый серийный убийца, на котором вы, возможно, помешаны, что говорит не в пользу вашего здравомыслия. Но именно потому, что вы помешаны, вы, быть может, его найдете. Вам нужна я, я вас слушаю, но держите себя в рамках.

Мне удается произвести на него впечатление, по крайней мере, он воодушевленно кивает и, кажется, готов даже завилять невидимым хвостом от восторга. Не совсем та реакция, на которую я надеялась.

— Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Абсолютно, — соглашается Холмс не раздумывая, пропускает меня вперед на входе в небольшую кофейню. — Расскажите мне об Ирэн Адлер: что вы помните о ее работе, друзьях, с кем она общалась, как проводила свободное время, много ли путешествовала. Какой была ее жизнь?



***
Тогда

— Джоана, — Наоми открыла дверь в ординаторскую, сладкий запах тыквенного сока, тут же залил всю комнату: халат и волосы дежурного хирурга были покрыты оранжевыми пятнами, — подмени меня, пожалуйста, в приемном, я быстренько в душ. Меня с ног до головы облили эти бесстыдники со школьного спектакля...

— Но я... — моя смена заканчивалась через пятнадцать минут, и я планировала уйти до того, как доктор Уайтли подбросит мне срочную операцию. В Хэллоуин не бывает хороших операций, поверьте старым добрым приметам.

— Я быстро! Туда и обратно.

Кофе я допила уже по пути в приемное отделение. Поставила кружку на стойку медсестер — пусть проклинают меня почаще. Они все равно будут это делать, так пусть хотя бы по реальному поводу.

— Кому была нужна консультация хирурга? — я, прищурившись, посмотрела на новую электронную доску со списком пациентов, к которой в больнице еще не все успели привыкнуть.

— Мне, — Кларисса, интерн второго года, всунула мне в руки карту больного. — Женщина на двенадцатой койке, свалилась с лестницы в галерее, руку я вправила, но она жалуется на боль в животе, а лаборатория задерживает анализы.

— Я посмотрю.

Кларисса всегда любила подстраховаться. Нельзя сказать, что мне не нравится это качество, однако такие интерны никогда не становились хоть хорошими хирургами. Хирурги не должны допускать столько сомнений.

— Добрый день, меня зовут доктор Уотсон, я осмотрю вас, — я оттарабанила всю фразу, все еще глядя в карту, а потом подняла взгляд на пациентку, — мисс... Адлер?

Мисс Адлер оказалась привлекательной блондинкой лет тридцати, с выразительными скулами и узким подбородком, из тех женщин, что не обладают бесспорной красотой, но вызывают повышенный интерес у мужчин. Запоминающаяся.

— О, у меня новый доктор, поистине, если свалиться с лестницы значит получить в распоряжение столько женщин в белых халатах, оно того стоит, — произнесла она. Голос у нее был под стать внешности — грудной, немного раскатистый. А улыбка хитрой. Я почему-то остро почувствовала привкус выпитого кофе во рту и сглотнула. — Осматривайте.

— Доктор Горан сказала, что вы жаловались на боль в животе, — я надела перчатки и слегка растерла руки, согревая их, — все еще больно? Насколько больно по шкале от одного до десяти?

— Пять, но я ударилась боком о деревянный шар, когда упала, не повезло, — она была в собственной одежде, а не в больничной робе, как и многие пациенты приемного, в коротком черном платье и, чтобы предоставить мне лучший обзор, просто потянула его вверх. Я поспешила накрыть ее бедра согревающим одеялом:

— Тут ужасные сквозняки, — мне пришлось чуть подтолкнуть ее, побуждая повернуться на бок, чтобы я смогла приступить к осмотру.

— Даже не спросите про деревянный шар?

— Собирали экспозицию? — я припомнила, что Кларисса упоминала галерею, и сделала предположение наугад.

— Имела такую глупость, — согласилась Ирэн, — увлекаетесь искусством, доктор Уотсон?

— Время от времени. Была на выставке Дэвида Датуна.

— Вам понравилось?

— Было невыносимо скучно, повернитесь на спину, мисс Адлер.

Ирэн закинула руки на голову и потянулась, отвлекая меня. Самодовольно улыбнулась, почувствовав, что ей удалось.

— Хотите сходить сегодня вечером еще на одну крайне скучную выставку? — поинтересовалась Ирэн, когда я осторожно потянула ее платье вниз, закончив осмотр. Мисс Адлер. «Мисс Адлер», — повторила я про себя еще пару раз, чтобы перестать мысленно называть пациентку по имени. Откуда только взялось?

— Дождемся результатов ваших анализов, на всякий случай, и доктор Горан вас выпишет, если все в порядке. У вас осталась небольшая припухлость от удара, но ничего опасного для жизни, насколько я могу судить.

— Снимите перчатки и передайте мою карточку вашей коллеге, тогда вы перестанете быть моим доктором, — Адлер посмотрела пристально, чуть приподнявшись на локтях. Платье и прикрывало лишь часть ее живота, но она успешно игнорировала это неудобство, мне бы игнорировать черное кружево было не так просто. — А когда вы перестанете быть моим доктором, вы согласитесь пройти сегодня на открытие выставки? Вино, закуски, скучные разговоры? По крайней мере, я с уверенностью заявляю, что организатор прекрасно разбирается в вине, хоть и не разбирается современном искусстве...

О, эта женщина не тратила слишком много времени на флирт и сразу переходила к активным действиям. Я поймала себя на том, что поправила волосы, как обычно, когда чувствовала заинтересованность и желание понравиться. Брат всю школу высмеивал эту дурацкую привычку.

— Мисс Адлер...

— Ирэн, пожалуйста. Я же вижу, что я вам нравлюсь. Отвлекитесь от этого «врач — пациент», вы же не из тех, кто следует всем правилам.

Я все же покраснела, самую чуточку: я все же была не школьницей, чтобы так реагировать на приглашение на свидание. Не то чтобы Ирэн была не в моем вкусе, совсем наоборот, поэтому все это и отдавало неловкостью. Она, конечно, не похожа на тех, кто падает с лестницы только для того, чтобы в больнице склеить первого попавшегося симпатичного врача, но...

— У меня еще смена, — прозвучало это нелепо и жалко.

Она потянулась к сумке, достала визитную карточку и ручку, написала что-то на обратной стороне и протянула мне.

— Моя визитка, а вот тут — адрес и время, я буду ждать вас там до закрытия выставки, платье и туфли уместны, но можете приходить прямо так, — она добавила чуть тише, — меня заводит весь этот медицинский антураж.

Она демонстративно положила визитку прямо в карман моего халата. И подмигнула, после чего я почувствовала себя снова неуверенной девочкой-подростком, которую приглашает на свидание капитан футбольной команды. Я выдохнула и опустила руку в карман, сжав визитку.

— Я обдумаю ваше предложение, — произнесла как можно более отрывисто и безразлично.

— Обдумайте, — она кивнула, указывая на именную вышивку на моем халате, которой я чуточку гордилась с того дня, как получила эту привилегию, — только скажите, как вас зовут, доктор Д. Уотсон?

— Джоан. Меня зовут Джоан.



•••
— Ну вот, заходите, — я пропускаю Шерлока вперед и застываю на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Он проходит в дом, игнорируя мое замешательство.

— Тут ничего не трогали?

— Мне кажется, нет, приходила уборщица, чтобы вымыть кровь, и, когда полиция закончила, я забрала часть своих вещей, — я остаюсь в проходе, наблюдая, как он осматривается, нервно тру запястье, ощущение, будто я никак не могу избавиться от натирающих руку часов, но часов нет, я даже специально проверяю.

— Что именно вы забрали? — он поворачивается ко мне, анализируя что-то в своей голове, возвращается и протягивает мне руку. — Давайте посмотрим вместе, Джоан.

— Я была не в себе, — я поддаюсь и прохожу за ним следом, стараясь не смотреть по сторонам и сосредоточиться на вопросе. — Платья, я забрала платья из шкафа, ноутбук, записную книжку, мне кажется, больше ничего. А, и браслет.

— После вас в дом никто не заходил?

— Я не знаю, адвокат позвонил мне через неделю и сказал, что родственников у Ирэн нет, что я могу через полтора-два года подать в суд... ее же не признали мертвой, тело не нашли, официально она пропала без вести, поэтому вопрос наследования не решится быстро. Это он сказал, больше ни у кого ключей не было, — я утыкаюсь взглядом в диван. Диван передвинули, чтобы скрыть часть потемневшего паркета. Паркет, как оказалось, почти не отмывается от крови, не то, чтобы я хотела это знать.

— Помните его имя? — Шерлок отпускает мою руку и начинает переставлять мебель, чтобы лучше рассмотреть царапины на полу. — Если вам тяжело, отвернитесь, но будет лучше пережить это один раз. Мой опыт.

Я киваю, снова сосредоточившись только на вопросах. Знакомый запах отвлекает. Никогда не думала об этом, но запах —— дерево, краска, цветочная примесь и какая-то химия —подсказывает мне, что я дома, я все еще крепко связана с этим местом.

— У меня осталась его визитная карточка, какая-то крупная контора в центре, «Флоррик и Агос», я полагаю.

— Когда вернемся, я хочу посмотреть на визитку, не помешает поговорить с адвокатом. Что-то кажется вам неправильным? Не на своем месте?

— Шерлок, я не была здесь почти год! — я так возмущаюсь, что даже забываю, что смотрю ровно на то место, где остались очертания лужи крови, Холмс тоже туда смотрит и изредка поднимает на меня взгляд. — Ладно, я осмотрюсь, позову вас, если что-то замечу.

Это дом Ирэн, не мой, что я тут замечу? Я ночевала тут и завтракала с ней. С напряженными сменами, которые бывают у хирургов, не всегда есть время вовремя сходить в парикмахерскую, не говоря о том, чтобы просто посидеть c друзьями или приготовить ужин.

Все осталось таким, как и год назад. Фотографии на полочке, ключи от машины. Машина наверняка так и стоит на заднем дворе. Рекламные брошюры, она никогда их не выкидывала, а я забывала это сделать. С кухни все вынесла уборщица, да и не было тут почти ничего, на выступающей столешнице остались царапины от ножа, когда я как-то собралась приготовить паэлью.

Дом маленький: гостиная с диваном — единственная большая комната, две мастерские на первом этаже, где Ирэн работала (у нее даже кабинета не было), и две спальни на втором. Одна из них превратилась в гардеробную, когда я стала приносить свои вещи.

От мастерских до сих пор отдает душком масел и растворителя, им пропиталось все внутри. Картину, которую Ирэн реставрировала последней, забрали в музей. Пустые полотна ждут, когда их наполнят краской и смыслом. Я сажусь на табуретку и подтягиваю ноги под себя, как обычно делала она. Осматриваюсь. Закрываю глаза.

Нет, запах почти как раньше, но не тот, нет примеси ее духов, важного полутона. Обманка, пустышка, вместо подарка. Мне обидно, обидно так, что я с силой дергаю не поддающийся ящик стола. Стол антикварный, ему без малого век, не удивительно, что он не сдается, но не сдаюсь и я. Ирэн редко задвигала его до конца, а сейчас он закрыт наглухо. Странно.

— Ну же...

Стол уступает. Внутри несколько вскрытых писем, которые я откладываю в сторону, вырезки из газет, кисти, пудра и крем для рук — Ирэн всегда тщательно следила за тем, чтобы руки не загрубели от краски. Я открываю второй ящик и третий, перерывая содержимое. Во второй мастерской столов нет, так что там даже нечего искать.

— Что-то не так? — интересуется Шерлок. Вероятно, он уже несколько минут наблюдает за тем, как я с озадаченным видом мечусь по комнате и разбрасываю бумаги.

— Не могу понять, где... — я решаюсь проверить последнюю догадку и направляюсь в спальню. Не то чтобы Ирэн была слишком сентиментальна для того, чтобы складывать такие вещи в трюмо у кровати, но я же просто проверю, ничего больше.

— Что не так? Чего-то не хватает? — настойчиво повторяет Шерлок, когда вытряхнув содержимое прикроватного столика на кровать и перебрав его, я сажусь на пол и, нахмурившись, смотрю на собственноручно созданный беспорядок.

— Глупо. Это глупо. Кому бы это понадобилось? — я поднимаю глаза на него, надеясь, что ничего не придется пояснять, что он вдруг поймет все без моих пояснений, но чуда не происходит. — Пропали несколько фотографий, где мы вместе, мне их отдали друзья после нашей поездки за город, а Ирэн сохранила. Держала их в столе в мастерской. Я их не забирала. Несколько снимков, зачем они кому-то понадобились? И браслет. Я забрала свой, что она подарила мне, а у нее остался мой подарок, его нет. Хотя есть вероятность, что он был на ней в тот день... покоится где-нибудь на дне.

— А если вы правы и кто-то забрал фотографии и браслет, кому это могло понадобиться?

— Кому-то, кому кто-то из нас не был безразличен. Слишком сомнительная ценность. Ваш убийца, случайно, не собирает трофеи?

— Насколько мне известно, нет. Но это не единственная странность, — Шерлок трет подбородок, такой естественный жест, что кажется, я видела его уже сотни раз. — В гостиной висит оригинал Ренуара, не сомневайтесь, я не специалист, но готов спорить, что это именно оригинал. Внутри картины спрятаны несколько писем, написанных на итальянском, а в стене, что она закрывает, несколько пулевых отверстий. Что-то мне подсказывает, что если я сниму все картины и передвину мебель, я смогу найти еще много интересных тайн этого дома. Или тайн его хозяйки. Вы позволите мне это сделать?

— Хм, — задумчиво тяну я, рассматривая дверной проем. На пути к правде часто приходится столкнуться с множеством неприглядных подробностей. Что ж, похоже, пришло время узнать, чем являются совы, которые не те, чем кажутся. — Давайте так и поступим. Думаю, вам понадобиться моя помощь.



•••
Наше взаимопонимание с Шерлоком налаживается. Он не перестает есть мои тосты по утрам, то теперь покупает достаточно хлеба, чтобы хватило нам двоим.

Он говорит "Пинцет" — и я несу к нему через полдома пинцет, потому что "мы ищем улики", и это моя трудотеорпия. Шерлок удивительно терпелив, когда речь заходит о расследовании или обучении. Возможно он прав, когда говорит, что мне надо чем-то занимать себя и больше двигаться. Я учусь собирать улики вместе с ним, колени противно ноют после всех упражнений "залезть под шкаф" и "заглянуть под стол".

— Полиция осматривает одну, максимум две комнаты, это экономия ресурсов. Там вы не найдете ничего, но никто не трогал кухню, спальню и ванную. У нас есть шанс.

— Убийца мог побывать и здесь?

— У него было достаточно времени, поэтому нам нужно снять все отпечатки.

И я снимаю отпечатки. Он учит меня, а потом терпеливо наблюдает, как я упаковываю пленки и сканирую информацию, чтобы ускорить обработку и исключить повторение.

— А у вас неплохо получается. Подумайте о смене профессии.

И я уже хочу огрызнуться, когда понимаю, что он шутит. Неумело, потому что не уверен, как я это приму. К чувству юмора тоже нужно привыкать.

— Шерлок, я...

— Кажется, за нами наблюдают, — он чуть отклоняется, чтобы отодвинуть занавески и выглянуть в окно, — вот тот дом с красными перилами, слишком часто смотрят в эту сторону, чтобы счесть это случайностью.

— Просто любопытные соседи, думают, почему в пустующем доме два дня горит свет. Тихий район.

— Просто любопытные уже бы подошли с пирогом и чаем для прикрытия, нет, тут нечто большее. Они наблюдают за домом для кого-то и, если этот кто-то еще не явился, то он не хочет привлечь к себе внимание.

— Вы параноик, — сообщаю ему я, он и не думает отрицать. Даже гордится этим, вероятно. В нем сильна эта вера в мировые заговоры, я подозреваю. Англичане достаточно эксцентричны, чтобы считать фобии неизменной составляющей личного шарма и носить эти отличительные знаки на щите несуществующего рыцарского ордена имени себя.

— Я все же соберу все то, что мне хочется изучить поближе, если вы не против.

— Как угодно.

Мы же ничего не крадем, одалживаем на время расследования. Шерлок возвращается с коробкой забитой бумагами и указывает мне:

— Там еще клочок ткани или шерсти застрял, Джоан, упакуйте и его тоже, я занесу в лабораторию. И закончим на этом сегодня. Вечером у вас собрание, считаю крайне важным прийти к началу, — напоминает.

Как будто я могу об этом забыть! Я ни на час не должна забывать о том, что я потеряю, если снова сорвусь. Ему кажется, я могу? Впрочем, Шерлок неплохо справляется с ролью куратора, лучше, чем я предполагала, когда он начал рассказывать про свои поиски убийцы.

Холмс натренирован быть терпеливым, он научился ожиданию и подчинил свою натуру, склонную к порывам и спешке. Для него это сродни выучке собаки-спасателя, укрощению внутреннего духа, который можно посадить на цепь, и никак не связано с достижением гармонии. Его гармония не существует в покое, только в движении, только за секунду до Большого взрыва он обретает себя.

В дверь стучат. Мы переглядываемся, словно заговорщики, он заставляет меня чувствовать неловкость.

— Я открою, — снимаю перчатки, осторожно встаю, так чтобы точно запомнить, где находилась, если понадобится продолжить работу. Шерлок следует за мной, но останавливается так, чтобы его не было видно с порога. — Вы точно параноик, — шепотом замечаю я.

За дверью обнаруживается соседка. Я помню ее смутно, видела пару раз, кореянка с маленькими руками и короткой стрижкой.

— Добрый день. Простите, — она смотрит на меня снизу вверх, сцепив руки в замок, — мы с мужем заметили свет, подумали, что кто-то купил дом. Вот я и решила поинтересоваться...

— Нет, я пришла забрать часть своих вещей, — равнодушно поясняю я, даже вежливость требует каких-то нечеловеческих усилий. Мне надо что-то делать с лицом, пока оно не стало столь же бесстрастным, как и мой голос.

— Простите, тут все были в шоке от того, что произошло. Я не смогла принести соболезнования… — бормочет она, я даже не помню имени, не хочу помнить.

— Я понимаю, спасибо. У меня еще много дел…

— Конечно, простите за беспокойство, — соседка понимает намек и еще раз извинившись, уходит. Я оборачиваюсь к Шерлоку, наблюдавшему всю сцену, но он подходит к окну и провожает ее взглядом.

— Что, опять скажешь, что это заговор?

— Она извинилась перед тобой раз десять, с чего бы? Готов поспорить, что она сейчас звонит «заинтересованному лицу», чтобы пересказать ваш разговор. Вопрос только в том, кому понадобилось следить за пустым домом.

Я пожимаю плечами, не хочется с ним спорить. У нас разные представления о роли соседей, Шерлок уверен, что они прирожденные советские шпионы, я отношу их к разделу «источник шума за окном». Собрав все заинтересовавшее его и набив коробку до краев, Холмс снова зовет меня вниз.

— Я вызвал такси, — сообщает он и снимает Ренуара со стены, — все забрали? Я планирую сразу после собрания отправиться в лабораторию.

— Все, — я отряхиваю невидимую пыль с кофты. Стою, повернув носки друг к другу, как делаю, когда во мне кипит энергия и хочется подскочить с места и начать уже что-то делать. Запираю все внутри.

— Джоан, — обращается ко мне Шерлок, привлекая внимание, — вы не помните, что стояло вон на той полке? Слева. Между крайней книгой и той, что сейчас примыкает к ней?

Смотрю на указанную полку и качаю головой, сложно припомнить, что Ирэн могла разместить между седьмой книгой о Гарри Поттере и «Именем Розы». Справочник садовода? Историю архитектуры Нью-Йорка?

— Интересно, очень интересно. Там точно что-то было, а теперь — пустое место.

В философии Шерлока Холмса пустое место никогда не бывает пустым просто так.



•••
Шерлок будит меня посреди ночи, шепотом просит проснуться. Я отчаянно моргаю и стараюсь не слишком широко открывать глаза — неприятно. Он смотрит на меня и в желтоватом свете настольной лампы весь его облик кажется мне комично-гротескным, будто он весь состоит из темных и светлых пятен.

— Просыпайтесь, нам нужно ехать.

— Куда? — бормочу я в подушку, подтягиваю одеяло, слабо понимаю, что происходит. Очень хочется отмахнуться от него.

— На место преступления. Вставайте, ну же. Ваш разум уже бодрствует, — он смотрит на часы, — нас ждет машина.

— Какая машина, Шерлок? Полночь. Я хочу спать, — я натягиваю подушку на голову и поворачиваюсь к нему спиной.

— Убийца вернулся, он оставил на месте преступления записку. Для вас, — удивительно ровным голосом произносит Холмс, хотя, на последних слогах срывается и я чувствую, как он весь дрожит от напряжения, сдерживается, чтобы не напугать меня. Гончая взявшая след.

— Вы шутите? — хотя я знаю, уже знаю, что он не шутит, что сейчас я встану, оденусь, и мы куда-то поедем. Часы у меня под ребрами отсчитывают каждую секунду. Я чувствую тошноту.

— Вы знаете, что нет.

И тут я понимаю, что все это время мы шепчемся, будто кто-то может услышать. Он говорит шепотом, и я так же отвечаю. В интерьере моей спальни вся ситуация особенно нелепа, будто мы играем миниатюру «викторианская дева и тайный любовник».

— Дайте мне пять минут, хорошо? — я выбираюсь из-под одеяла и направляюсь к шкафу, не оглядываясь. Уверена, у Шерлока достаточно такта подождать снаружи. Или хотя бы сделать вид, что у него достаточно такта.

Внизу нас и правда ждет полицейская машина, как и положено с сигнальными маячками и прилагающимися ребятами в синей форме. С этими самыми включенными маячками мы пролетаем полгорода довольно быстро. Шерлок сидит рядом со мной на заднем сиденье, похлопывая себя руками по коленям. Я хочу прислониться к нему боком и уснуть.

Все еще сонная, я выхожу из теплой машины и вздрагиваю от холода. Шерлок не останавливается, я не успеваю и мне приходится почти пробежать за ним до подъезда, где меня останавливают вопросом о том, куда я, собственно, так спешу.

— Она со мной, — Шерлок оборачивается, одаривая меня таким взглядом, будто я виновата в том, что нас задерживают. Впрочем, это ни капли не обидно. Спалю его гренки утром.

Мы поднимаемся наверх и заходим в квартиру. Шерлок идет очень близко ко мне, я мало что замечаю кроме него, но запах, запах забивающий все вокруг в одно мгновение, заставляет меня запнуться и притормозить. Пахнет, даже нет, воняет кровью.

— Нам сюда, — Шерлок подталкивает меня в сторону, кажется, кухни, не давая пройти в жилую часть квартиры, практически прижимает к себе «за шкирку», так что врезаюсь в него, носом в пиджак, и запах его туалетной воды перекрывает вонь в квартире.

— Это инспектор Грегсон, Джоан. Инспектор, познакомьтесь — Джоан Уотсон.

Я «отлипаю» от Холмса и смотрю на мужчину средних лет, возникшего прямо передо мной. Киваю в знак приветствия. Засовываю руки поглубже в карманы куртки. Он изучает меня. Приятных ощущений от такого пристального разглядывания не возникает, и я ему не нравлюсь. Вот так просто — не нравлюсь. Вот и пусть катится подальше!

— Спасибо, что приехали так быстро, — произносит, наконец, он.

— Пожалуйста, но я не знаю, зачем я вам тут...

Он протягивает мне листок бумаги в пакете. У Шерлока есть такие специальные пакеты — для хранения улик. Я протягиваю руку и пытаюсь сообразить, почему он смотрит на меня так требовательно, будто ожидает, что я от этого взгляда сразу начну в чем-то признаваться. На листке — приклеенные буквы, вырезанные из газет и журналов.

«Дорогая Джоан, я рад, что вы проявили интерес к моему мастерству художника....» — буквы складываются в первое предложение и я зажмуриваюсь на мгновение, собираюсь с духом, открываю глаза и читаю дальше уже без остановок: — «я уже начал находить это занятие довольно скучным, но вы оказались благодарным зрителем. Обещаю впредь не заставлять вас ждать так долго. В колыбели океана еще так много места для тех, чья душа не знает покоя. Я расскажу вам их тайны. Ваш «М».

— Он сумасшедший, — инспектор замечает, когда я заканчиваю читать. — Шерлок, ты уверен, что это письмо адресовано именно мисс Уотсон?

— Он хочет, чтобы его считали сумасшедшим, — спешит оспорить абсурдное, по его мнению, предположение Холмс, — он здоров настолько, насколько может быть здоров человек, подвешивающий своих жертв на крюк и… — тут он замечает мой взгляд и умолкает.

— Так это письмо мне? Почему не кому-то из полиции? Почему не вам? — я возвращаю лист инспектору. — Если ему нужно внимание, зачем ему я? Я же не Кейт Уинслет.

— Вы единственная Джоан, имеющая хоть какое-то отношение к его «делу», — начинает объяснять Шерлок, — мисс Адлер была его последней жертвой и он исчез почти на полтора года, вам не кажется, что это все не случайно? Помимо этого, я теперь уверен, он знает о том, что вы вновь побывали на месте преступления. Ему передали. Соседей нужно допросить, Грегсон.

— То есть, мое возвращение в дом Ирэн привело к тому, что этот.. этот мистер «М» убил невинного человека? Он же остановился, верно? И если бы я…

Шерлок останавливает поток рассуждений хлопнув в ладоши прямо перед моим носом:

— И думать не смейте! В том, что он кого-то убил виновен только он сам. И вы, кем бы вы ни были в фантазиях этого человека, не несете ответственность за его действия.

— Но…

— Никаких «но», — категорически заявляет Шерлок, отчего я теряю желание с ним спорить, — нелогично, опасно и глупо даже допускать такие мысли. Но мы еще вернемся к этому позже. Сейчас я должен подумать.

— Я отправлю дежурную машину к вашему дому, мисс Уотсон, — сообщает инспектор. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что за вами с Холмсом кто-то будет присматривать.

Я пожимаю плечами, «присматривать» можно в две стороны, за нами, помимо прочего, теперь будут следить:

— Если в этом есть необходимость, но я все еще до конца уверена, что это письмо адресовано мне.

— Мы проверим все в лаборатории, а потом свяжемся с вами. Шерлок, можно тебя на минуточку?

Они отходят в сторону и что-то тихо обсуждают. Вернее, инспектор Грэгсон что-то объясняет Шерлоку, а тот больше хмурится, но кивает.

— Я хочу осмотреться, пару минут и мы уедем, — говорит мне Холмс и уходит в комнату. Я сажусь на стул и жду его возвращения. Проверяю почту. Обновив список входящих сообщений раз пять и не найдя ничего нового, прячу телефон его обратно в карман. Жду.

— Все, мы можем идти, — Шерлок появляется в поле моего зрения и тут же исчезает в коридоре. Я следую за ним, стараясь не смотреть по сторонам. И не думать. В мыслях слишком много смятения и страхов.

Дома я переодеваюсь обратно в пижаму и пытаюсь поскорее уснуть. Кровать кажется чужой и жесткой будто бы не я вылезла из нее пару часов назад. За окнами все еще ночь, хотя по ощущениям между тем моментом, когда мы ушли и когда вернулись — прошло пару дней. Я ворочаюсь и отгоняю навязчивые мысли прочь.

В тишине дома слышу, как дверь в мою спальню открывается. Я замираю под одеялом, не успев испугаться, даже задерживаю дыхание, пока не узнаю в вошедшем Шерлока. Он доходит до кресла возле окна, пару минут просто стоит, а после, судя по звукам, устраивается в нем. Уверена, он знает, что я не сплю, но ничего не говорит, а я не спрашиваю. Пару минут спустя я перестаю надеяться, что он начнет разговор. Может, ему не хочется оставаться в одиночестве. Это нормально. Мне тоже не хочется.

Размышляя о том, есть ли кто-то, кто ждет его дома, я засыпаю. И не просыпаюсь до обеда.



•••
В кино ( а я честно признаюсь, мне нравится «Место преступления») генетическая экспертиза занимает само большее сутки. В реальности, лаборатория хорошо если справится за неделю. Думаю, немногие режиссеры имеют представление о том, как все происходит на самом деле. Реальность скучна, монотонна и полна ожидания.

Три дня спустя в порту вылавливают обескровленное тело Терри Бриджеса, хозяина той квартиры, где убийца оставил для меня записку. Труп в морге делает происходящее реальным, а не абстрактным допущением факта смерти. В смерти много абстрактного, почти столько же, сколько в искусстве. Не мои слова, так как-то сказала Ирэн.

Тело настоящее: плоть и кость. Это тело когда-то звали Терри, кто-то дал ему жизнь, я не знаю, кем он был, но, быть может, хорошим человеком. Пока Шерлок пытает патологоанатома, я стою у изголовья и смотрю на него. Мысленно пытаюсь говорить с этим телом, как тогда, когда сама проводила вскрытия, представляю, что он мог бы рассказать мне свою историю. Думаю, у него есть история.

Мне не снится квартира, пропахшая кровью, не снится позеленевшая от прибывания в воде кожа, мне снятся поля одуванчиков и жаркое лето. Шерлок и на следующую ночь пытается устроиться спать в кресле, я думаю о межпозвоночной грыже, смещении шейных позвонков и нарушении кровообращения. Эти мысли не дают мне покоя, совсем как в университете, поэтому я приношу вторую подушку и одеяло, заявляю ему, что на кровати хватает места и ложусь обратно, не дожидаясь ответа, и засыпаю мгновенно.

Шерлок спит удивительно чутко, но почти неподвижно, завернувшись в два одеяла. На следующую ночь он, не дожидаясь приглашения, приносит еще и плед. В теплой комнате от него исходит жар и я не удивляюсь тому, что в моем подсознании воцаряются одуванчики и лето.

На следующий день после того, как находят тело последней жертвы мистера «М», меня будит не привычный будильник, а шум, идущий с первого этажа. Шум, лишь отдаленно похожий на музыку, пробивается сквозь подушку, которой я в отчаянье закрываю голову, и бессовестно прогоняет сон.

Телефон подсказывает мне, что на часах всего лишь девять утра.

— Шеееерлок, — кричу я. Голос у меня негромкий, поэтому шансов, что я перекричу музыку никаких, но я пытаюсь. — Холмс, выключите этот кошмар!

Отчаявшись дождаться хоть какой-то реакции, я спускаюсь вниз, иду на источник шума, задевая все подряд на своем пути. Глаза не открываются. Спотыкаюсь о большую открытую коробку шампанского и прислоненный к ней чемодан. На кухне происходит репетиция «Семидневной битвы»: все кипит, брызгается маслом и противный запах лука сбивает с ног.

— Что происходит? — выдавливаю я, подавившись зевком.

— Привет, ничего что я тут… — шум перекрывает окончание фразы.

В поле моего зрения появляется нечто, минимум на голову выше меня, в обрамлении облака светлых волос. Я смотрю, как незнакомка маневрирует по моей кухне, точно аэробус по взлетно-посадочной полосе, в соотношении размеров так точно очень похоже. Музыку она чуть-чуть приглушает и вновь обращается ко мне:

— Меня зовут Марта, а вы, как я понимаю, Джоана. Шерлок мне о вас писал…

В этот момент я снова зеваю, очень широко и почти неприлично, отчего Марта почему-то начинает суетиться:

— Я вас разбудила. Я не подумала, подождите, — она открывает несколько шкафчиков подряд, — ах вот, сейчас будет кофе.

При слове «кофе» я, наконец, открываю глаза, наблюдая за тем, как зеленую (кружка Гарри, кружка Гарри) кружку она подставляет к кофемашине. Марта пододвигает ко мне салат:

— Хотите?

— Можно совсем выключить эту…

— О, спасибо за кофе, — Шерлок снимает кружку с подставки до того, как кофемашина завершает цикл, и капли густого напитка попадают на столешницу. Марта привычно хмыкает, она явно видела подобное неоднократно, и достает вторую кружку:

— Джоана, одну минуту.

Я беру Шерлока за локоть и увожу в соседнюю комнату. Скрещиваю руки на груди, всем видом намекая «ну?». Он закатывает глаза:

— Это мисс Хадсон, мой старый друг. Я пригласил ее некоторое время пожить тут. Подумал, что раз уж мне нужно отлучаться на время расследования, мне будет спокойнее, если кто-то останется с вами дома, — неохотно поясняет, рассматривая что-то за моей спиной.

Два и два, я складываю факты. Он не увлечен мной, вовсе нет, тут что-то другое. Даже не имеющее отношение к убийствам. И то, что он проверяет целостность всех окон в доме, и точно знает, когда сменяются полицейские, дежурящие возле дома, покупает мне бейсбольную биту и засыпает рядом под тремя одеялами.

— Шерлок, ты беспокоишься обо мне? — предполагаю я, вдруг понимая, что угадала.

— Я бы не…

— Молчи. Не смей меня заговаривать!

— Джоана, кофе готов! — зовет меня Марта на кухню. Мисс Хадсон. Что-то совершенно не вписывающееся в мое унылое (как показала последняя неделя) понимание жизни.

— Скажи мне, что она мастер кунг-фу или имеет черный пояс по карате, чтобы я поняла, как именно она сможет меня защитить, когда тебя не будет дома, — шепотом уточняю я.

— Она очень громко кричит, — таинственно поясняет Шерлок, как будто это все объясняет. — Очень громко! Не стоит дать кофе возможность остыть, не так ли?



•••
В общем, Марта отличная. Да нет, она замечательная, восхитительная, умопомрачительная. Я еще парочку слов найду, если открою словарь. Я, пожалуй, обниму Шерлока, когда он вернется. Дважды. Почему он еще не вернулся? Почти полночь. Самое время присоединиться к «пижамной вечеринке», вторая бутылка шампанского подходит к концу.

— Ну вот поставь ногу вот так, давай! — Марта учит меня танцевать твист, получается не очень, но я стараюсь. — Когда-нибудь растирала сигаретные окурки? Ты же не будешь делать это пяткой! И бедра, ты же девочка, а не робокоп!

Мне нравится просто прыгать под музыку и махать руками, тем более, что музыка заразительная, а в голове витают волшебные пузырьки выпитого шампанского.

— Я хочу торт, — заявляю.

— Сначала ты станцуешь твист, ну же, Джоана, у тебя получится! — подбадривает она, и я поддаюсь уговорам.

Вся проходная комната завешана мокрыми занавесками. У Марты, кажется, такая привычка — начинать знакомство с уборки. Не то, чтобы в доме было грязно, горничная исправно выполняет свою работу, поэтому вмешательство мисс Хадсон в процесс она воспринимает, как личное оскорбление. Я мирю их все утро.

— Эти занавески были чистые! — упирается Росита, вытаскивая зеленую тряпку из рук Марты.

— Ага, а пятна откуда? Знаешь, милая, если в этом доме живет Шерлок, ты должна стирать занавески каждый месяц. Он любит пить кофе и смотреть в окно. При этом полчашки кофе остается на занавесках.

Росита недоуменно переворачивает ткань, рассматривает край и хмурится, что с ее смуглым точеным личиком выглядит очаровательно:

— Мисс Джоан, а вы точно не хотите его выгнать? Повсюду крошки, и обои в зеленой комнате придется менять, он все проткнул этими гадкими кнопками! Варвар, а не мужчина.

— Это же Шерлок! — упрекает ее Марта.

— Не подеритесь, — только вздыхаю я, когда у меня появляется возможность вставить хоть слово. Все слова у меня к этому времени заканчиваются, и я поднимаюсь к себе.

К вечеру шум от генеральной уборки стихает и я рискую спуститься вниз, чтобы посмотреть, осталось ли еще что-то от моего дома. Обстановка ничем не напоминает о проходящих здесь боевых операциях «за чистоту», более того, теперь интерьер всего первого этажа переделан так, что сочетает в себе все то, что нравится Шерлоку и немного нравится мне. Комната, которую Шерлок облюбовал для расследования, так и вовсе не напоминает бывшую гостиную для приема гостей: это целый оперативный штаб с несколькими экранами, подключенным к системным блокам, и парой столов, завеленных бумагами и каким-то выписками.

— И что думаешь? — Марта, еще один плюсик в копилку, не подкрадывается, а подходит стуча подошвой домашних туфель по паркету.

— Ты, должно быть, немало жила с ним под одной крышей, — признаю я, заметив, что из гаража достали высокую стойку-шкаф для хранения инструментов и приспособили ее под сортировку бумаг.

— Как бы странно это ни звучало, у нас с Шерлоком очень много общего, — кивает она. — Я решила заодно постирать и свои вещи, если ты не против.

Тут я замечаю, что она стоит рядом в одной длинной майке почти до колен, выглядит немного сонной и совсем без косметики. «Домашний» вариант Марты Хадсон мне нравится еще больше.

— Что? Мой наряд подходит разве что для «пижамной вечеринки», — Марта замечает мой взгляд. — Слушай, а почему бы и нет? Нас двое. Мы девочки. И мы одни, не считая дежурной машины под окнами. И у нас есть ящик шампанского. Что думаешь о том, чтобы устроить вечеринку, подруга?

— О Господи, — выдыхаю я, давая себе возможность немного утомить ее ожиданием, — да, пожалуйста!

После третьего бокала я переодеваюсь в такую же майку, что и у Марты, только у нее, как у настоящей англичанки, логотип Манчестер-юнайтед, а у меня чикагский «White Sox». И у нас настоящий девичник на двоих, каноничный.

— Ты хорошо относишься к Шерлоку, я рада, ему этого очень не хватало, он не признается, конечно, — замечает Марта, протягивая мне очищенную мандаринку, которую я, с благодарностью принимаю, — и знаешь, что особенно восхитительно? Он тебя слушает!

Она забавно фыркает, пытаясь то ли не рассмеяться, то ли не выплюнуть конфету. Закрывает себе рот пальцами и облизывает их.

— Считаешь, что «Шерлок, вставай с пола и иди спать», это отличная команда?

— Я до прошлого вечера ни разу не видела, чтобы он ее выполнял! А я много чего видела из жизни Шерлока Холмса.

— Это он мой надзиратель, Марта, — я делаю еще один глоток шампанского, подозревая, что Шерлок не одобрит и скажет что-то из разряда, что я меняю одну зависимость на другую. Но, черт побери, это благословенный напиток. — Сегодня, уже предвижу, я выслушаю обличительную лекцию о вреде алкоголя.

— Вини во всем меня! Мы запиваем мой неудачный разрыв отношений. Девочки должны запивать такие вещи.

— И заедать! — соглашаюсь я, откусывая яблоко.

— Нам не хватает музыки, — решает Марта и подскакивает, направляется к музыкальному центру, коварно заявляет. — Выпили мы уже достаточно, пришло время танцев!

Я танцевать не умею, но в вечеринках это не главное, не так ли? Можно включить музыку погромче и носиться по дому напевая слова любимых песен. К счастью, у нас есть песни, к которым и я, и Марта относимся с особым трепетом.

В середине процесса, когда мы успеваем повыть под Депешей и закончить Селин Дион, Марта берется научить меня танцевать твист, причем босиком, потому что она оказывается ярой фанаткой Умы Турман (ну надо же), и специально училась танцевать этот танец, готовя номер для школьного бала.

— Почему у тебя не получается, это же очень просто?! У тебя слишком зажаты бедра...

Я смеюсь и опускаюсь на диван:

— Дай мне выдохнуть.

— Шерлока не хватает. Кстати где он? — Марта садится рядом, скрещивая лодыжки. С такими лодыжками неудивительно, что она фанатеет от Умы.

— Позвоню ему, — я выдыхаю недовольно, вставать очень не хочется, — телефон наверху. Сейчас схожу.

— А я проверю стирку. И возвращайся скорее, на кухне нас ждет торт. Будем считать это авансом.

Я спускаюсь по лестнице с телефоном, уткнувшись в экран. Шерлок не отвечает, я поднимаю голову, чтобы позвать Марту, но сталкиваюсь взглядом с незнакомцем, невесть как, оказавшимся в доме. Он смотрит прямо на меня и я застываю от ужаса, потому что — огромный, просто как настоящий горный тролль, мужчина делает шаг в мою сторону. И я делаю шаг назад, судорожно соображая, что нужно делать.

— Не трогайте меня! — я медленно отступаю, вытянув перед собой руку. — На улице полиция, они...

Он достает какую-то тряпку, похожую на шарф, и сжимает ее в руках, показательно так, будто красуется передо мной. Кажется, меня сейчас будут душить. Прискорбно, потому что из-за алкоголя в моем организме мучиться придется долго. Лучше пусть шею сломает что ли.

Смартфоны должны гореть в аду! Вы пытались набрать 911 с помощью одного пальца и без возможности посмотреть на экран? Попытайтесь. Если вы надеетесь, что убийца, явившийся в ваш дом, подождет, пока вы активируйте голосовой набор, попрощайтесь с вашими заблуждениями. Выбросите этот высокотехнологичный хлам, потому что он не спасет вам жизнь.

Моя рука почти дотягивается до бейсбольной биты, оставленной Шерлоком на книжной полке «на всякий случай» (в моей жизни почему-то вдруг начали случаться «те самые случаи»).

— Джоан, где ты? Тут случилась одна неприятность... — кричит мне Марта из другой комнаты.

Убийца (с таким взглядом можно быть только убийцей) не желая больше терять время, наступает на меня и я совершаю отчаянный рывок к полке в тот отчаянный момент, когда в голову нападающего вдруг врезается бутылка шампанского. Бутылка разлетается вдребезги, брызги шампанского и стекло — устилают все вокруг. Мужчина дергается, теряет ориентацию в пространстве, но для него такого удара как-то маловато. Еще немного, и он придет в себя.

Марта застывает за его спиной с разбитым горлышком, открывает и закрывает рот, и, когда он оборачивается к ней, я наношу удар битой, до которой дотянулась в том самом отчаянном рывке.

Неудавшийся убийца сваливается на пол возле моих ног.

Убедившись в том, что он не торопится подниматься и нападать на нас вновь, я поднимаю взгляд на Марту, она так и стоит с горлышком в одной руке и какой-то черной тряпкой в другой. Мы с ног до головы облиты шампанским, я даже чувствую, как капли стекают у меня по ногам. А еще, судя по всему, мне придется извлечь из бедра парочку осколков.

В ту секунду, когда я, наконец, осознаю, что меня только что могли убить, Марта, видимо, приходит в себя и издает слабый писк, переходящий по нарастающей в отчаянный крик. Пронзительный крик, какие встречаются только в фильмах ужасов, Шерлок был прав, это что-то невероятное.

Я снова смотрю на тело у своих ног, на ноги Марты, на дырявую тряпку в ее руке и узнаю в ней, в тряпке, конечно, любимое платье от Шанель, оставленное в корзине для стирки пару дней на...зад...

В эту секунду мне кажется, мой крик заглушает крик Марты, что, безусловно, невозможно. Но кто бы видел нас со стороны? Звон стоит такой, что удивительно, как не вылетают стекла.

Мы будим всех соседей. В квартале.