Вольное творчество

Майкрофт стоял на зелёном островке травы на краю взлётно-посадочной полосы и наблюдал за неровным полётом маленького штурмовика. Казалось, что машина или пилот не полностью функциональны. Он активировал коммуникатор и вызвал стартовый командный пункт.

— Я на месте. Что с агентом П? Давно он в воздухе? Он поддерживает связь?

— Мира и процветания, советник. Он отвечает на вопросы, сознание ясное, но уже дважды отказался посадить самолёт. Говорит, что отрабатывает фигуры высшего пилотажа.

— Телеметрия?

— Для человека показатели в границах нормы.

— Дайте связь.

Несколько секунд тишины, щелчок — и Майкрофт услышал тихий смешок.

— Никак не разожмёшь отцовских объятий? Привет, Май.

Майкрофт ответил не сразу:

— Да, это я. Приветствую тебя, Кристофер.

— Не хочешь спросить меня, как я догадался?

— Нет.

Штурмовик перевернулся несколько раз и начал падать мёртвой птицей.

«Я трус, трус», — Майкрофт следил за траекторией полёта почти обречённо.

— Крис, что не так? — он сам не заметил, как использовал в обращении короткое имя, впервые после воскрешения друга. Самолёт выровнялся и набрал высоту.

— Ловлю тень прошлого. Почти удалось, но словно мешает что-то. Или я вспомню сегодня или вообще не вспомню. Помоги мне.

Майкрофт почувствовал, что попал в расставленные силки. Кристофер Пайк мог просить о помощи только в случае смертельной опасности — такой уж он был человек.

— Присоединюсь через минуту. Отбой.

Механик словно ждал его: одна из лучших машин была готова к старту. Возможно, Пайка уже собирались сажать принудительно. Майкрофт быстро облачился в лётный комбинезон, забрался в кабину и коротко глянул в небо: машина Пайка больше не бросалась из стороны в сторону, она лениво вычерчивала широкую петлю. Время настало.

Они кружили друг вокруг друга, как могла бы играть форель в ручье, поблёскивая серебристыми боками. Опытный диспетчер наблюдал за манёврами молча, но его молодой помощник не мог удержаться от эмоциональных комментариев:

— Посмотрите, невероятно! А нас не накажет начальство, если они оба убьются? Советник всё-таки, да ещё с приоритетом ультра. И этот молодой офицер тоже не из простых. Мать-перемать! Простите, сэр. Они оба включили невидимость, слежу по гравиметру, но цифры совершенно безумные. Точно убьются. Оу! Курс на столкновение — ох, успели поднять машины в свечу, но идут слишком близко, зацепятся — и хана. Слава небесам, чужим и нашим, хоть невидимость отключили. Спираль ДНК! Всегда думал, что это враньё, что нельзя так синхронизировать полёт. Фантастика! Кажется, пошли на посадку. Пронесло, все живы. Покажу записи ребятам — они с ума сойдут. Скажут, что я намухлевал. Вы же подтвердите, что всё это было на самом деле?

Через три минуты, когда штурмовики благополучно сели, а пилоты выбрались из кабин, главный диспетчер молча встал у контрольной панели и тщательно уничтожил все регистрационные записи.

— Но, сэр?..

— Ты ничего не видел и не слышал, сержант. Всё забыть. Как понял? — в голосе зазвучали командные нотки.

— Так точно, сэр, вас понял, сэр. Есть всё забыть! — молодому человеку захотелось не только вытянуться в струнку, но и щёлкнуть каблуками — едва сдержался. Хорошо, что он смотрел на начальника, а не в панорамное окно.

Сдав машины обслуживающему персоналу, Майкрофт и Кристофер направились друг к другу, на ходу стаскивая шлемы и перчатки. Резко остановились на зелёном островке травы, словно ударившись о невидимый барьер, встали очень близко, так близко, как не подходят друг к другу ни вулканцы, ни люди.

— Май… спасибо. Теперь я вспомнил всё, — Пайк заговорил первым.

Майкрофт молчал. Он ждал этого и боялся. Ждал — потому что сделал всё для возвращения прежнего Кристофера Пайка. Боялся — потому что в одну воду нельзя войти дважды. Теперь его патронаж над полностью восстановившим личность и память человеком закончится, и он почти перестанет видеться с молодой версией того, ради кого рискнул судьбой Федерации, своей карьерой, жизнью брата — и был готов рискнуть ещё большим.

— Я рад, Кристофер, — он не придумал, что ещё сказать, кроме сухой вежливой формулы. Человек чего-то ждал. Объяснений? Извинений? С точки зрения людей то, что проделали над Пайком, было абсолютно неэтично и, скорее всего, противоречило религиозным нормам. Майкрофт знал, что никакое красноречие не способно превратить дурной поступок в хороший. Если он совершил преступление, то не сожалел об этом. Он надел маску равнодушия, как обычно делал, если эмоции грозили разрушить щит самообладания. — Пожалуй, нам не стоит сейчас оставаться вместе.

— Почему? — Крис переступил с ноги на ногу, и нехотя заложил руки за спину, словно опасался дать им волю.

— Ты вспомнил, кем мы были, но ты не должен продолжать путь, который пройден тобой до конца в другой жизни. Перед тобой открываются новые возможности. А я всё тот же старый, ещё более старый, чем прежде, и в высшей степени нелюбезный вулканец. Неподходящая компания для молодого человека с блестящими перспективами. Разумеется, мы будем пересекаться по службе — избегать тебя я не стану, надеюсь, что и ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы понять: я не буду тебя преследовать.

Всё необходимое было сказано. Он опустил глаза и невидяще рассматривал травинки, примятые их ногами, но уже пытающиеся распрямиться, налиться терпким соком и — жить дальше. Собраться с силами и жить дальше — он сможет, он вулканец, в конце концов. Пайк молчал. Секунды текли — Пайк не уходил и не говорил ни слова. Майкрофт посмотрел в невыносимо молодое лицо, и бровь его сама поползла к краю ровной чёлки: Крис улыбался так тепло и понимающе, так знакомо, что в боку заныло, земля качнулась под ногами. Возможно, это был сон: и безумный парный полёт, и то, что происходило сейчас.

Тёплая ладонь забрала его руку, погладила пальцы и уверенно потянула их к покрытому золотистым загаром лицу. Кончики пальцев покалывало, он жаждал этого контакта, горел предвкушением, но сдерживал себя.

— Нельзя, Крис. Не шути этим.

— Я более чем серьёзен. И чего бы ты ни опасался — это уже произошло, проверь, — пальцы без усилий отыскали мелдинговые точки, но Майкрофт не торопился инициировать контакт. Он невесомо погладил намечающуюся ехидную складку в уголке губ, коснулся расцарапанной скулы и лишь затем вдавил пальцы в тёплую кожу человека, соединяя два разума.

Если бы дежурные в командном пункте оторвались от своих приборов и журналов и выглянули в окно, если бы механики, обихаживавшие своих пташек, посмотрели на островок зелени, приютившийся на краю взлётного поля, то они увидели бы странную картину: высокое существо с острыми ушами и дьявольскими чёрными глазами хищно впилось в лицо юноши, словно высасывая из него жизнь и душу. Наверное, каких-нибудь двести лет назад этого выходца из преисподней пристрелили бы на месте, а заодно и его жертву, в душу которой могла просочиться частичка зла, и тела бы их сожгли.

Спустя бесконечную минуту вулканец опустил руку, обнял человека за плечи и широко улыбнулся впервые за всю свою более чем столетнюю жизнь.

Вольное творчество

Смотрите также