Фанфик "Трубка, скрипка, зеркала"

[Трубка, скрипка, два ствола]

Название: Трубка, скрипка, зеркала
Автор: Трубка, скрипка, два ствола
Бета: Трубка, скрипка, два ствола
Жанр: реалистическая проза / магический реализм.
Тема работы: Человек уезжает, и это может оказаться непоправимым. Хлопает дверью, и это тоже бывает непоправимо. Любое предательство непоправимо. Подлость непоправима. Вероломство непоправимо. Нет, это все пустой разговор. По-настоящему непоправима только смерть (Э. Хэмингуэй)
Тип работы: фанфик
Рейтинг: pg-13
Размер: 19,5 тыс. слов
Категория работы: джен
Тип: кейс-фик
Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Дин Винчестер, Сэм Винчестер и др.
Дисклеймер: полный отказ от не своих прав
Саммари: Зеркала всегда правдивы.
Ссылка на скачивание полного текста работы: .doc | .pdf

Покойный Мармадьюк Мортимер Хенрик Уотсон редко выпивал больше трёх кружек пива. Но если выпивал, то обязательно говорил своему сыну:
- Джон! В любой ситуации помни: Господь за нас, потому что мы – его стража на грешной земле. И ещё одно. Если у тебя родится сын, не называй его, ради всего святого, Мармадьюком. А с остальным можно разобраться. Ты запомнил?
Он запомнил. Сына пока не было даже в проекте, как, впрочем, и дочери, и назвать Мармадьюком он никого не мог, даже если бы и захотел. Богу Джон всегда доверял, искренне считая, что именно благодаря высшим силам дожил до своих тридцати трёх. Но именно сейчас мудрое отцовское наставление казалось особенно бесполезным, даже издевательским.
Джон Уотсон стоял на коленях над мёртвой женщиной и бессильно кусал губы.
Он узнал её, хотя они никогда не были знакомы.
Вчера он раскланялся с ней на Харли-стрит, куда ездил к своему преуспевающему коллеге на консультацию. Вообще-то он не заигрывал с женщинами на улице, но эта сияла таким невероятным, открытым, безгрешным счастьем, что удержаться было невозможно: Джон приподнял котелок и с улыбкой поклонился. Он ни на что не рассчитывал, просто душевный порыв, просто полуосознанное желание получить на секундочку её улыбку в личное пользование. И она улыбнулась в ответ, очаровательно смутившись, слегка покраснела и ускорила шаг. Уотсон не позволил себе даже оглянуться ей вслед, накрыт внезапным озарением: наверняка эта молодая женщина только что точно узнала, что беременна, такое чистое сияние могут испускать только будущие матери… Больше ничего не было, абсолютно ничего! Пустяк, мимолётная встреча.
И вот её итог. Милое округлое личико, украшенное россыпью веснушек, искажено гримасой невыразимого ужаса, а зеленовато-карие глаза слепо таращатся в рассветное, осклизлое от дождя лондонское небо.
- Что с ней случилось, доктор?
«С ней случился я», - хотел ответить Джон, но вместо этого сказал:
- Разрыв сердца.
Лжец, лжец!
- Такая молодая, - жалостливо зацокала языком румяная леди в синем капоре.
Хорошая, по всему, тётка. Булочница, вдова. На исходе ночи она внезапно проснулась, ей показалось, что в лавке (а лавка находилась в первом этаже того же дома) кто-то есть. Наскоро одевшись, она спустилась на улицу по наружной лестнице. Лавка оказалась в полном порядке, зато на тротуаре почтенная дама нашла неподвижное тело. Подняла крик, послала за ближайшим врачом. Ближайшим врачом оказался Джон, и он ни на секунду не усомнился, что это тоже не было случайностью.
- Вызывайте полицию, мадам, - сказал Уотсон, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Врач ей не нужен, но нужно установить, кто она, кто её родные. Это дело полиции. Скажете полисмену, что если понадобятся мои показания или иная помощь, пусть оставят записку, я освобожусь после пяти и буду полностью в их распоряжении. А сейчас – прошу прощения, мне нужно спешить к больному.
Беги, трус.
Он ушёл, не оборачиваясь, вжав голову в плечи и сильно ссутулившись. Лжец и трус, он бежал с поля боя, оставляя за собой очередного мертвеца. Никакой он не страж Господень, он загнанная крыса, боящаяся выглянуть из норы. Никакой больной его не ждал. Джон отменил все рабочие визиты ещё вчера до обеда, вернувшись с Харли-стрит. Его возвращения ждал посыльный с известием, что мистер Грейди, пациент доктора Уотсона, скоропостижно скончался два часа назад.
Сначала пришло удивление: как же так? Грейди уверенно шёл на поправку и уже провожал маслеными глазками бойкую горничную.
Через минуту пришло понимание. Это первый звонок.
Поспешая за бойким посыльным, Джон уже знал, что увидит. И перекошенное диким страхом посиневшее лицо пожилого толстяка, которому не повезло с врачом, не стало для него сюрпризом. Под аккомпанемент причитаний убитой горем родни Джон мог думать только об одном: его нашли.
Его нашли, и сегодня несчастная женщина заплатила жизнью за то, что необдуманно щедро подарила незнакомцу немного радости. Джон тихонько застонал. Он знал, что будет дальше. Он уже проходил этот круг ада. Пять лет назад ему уже довелось стоять одиноким колосом на жнивье смерти, больше всего жалея, что не его срезал безжалостный серп. Тогда он сбежал в Индию, в другой ад, ненамного лучший. Полгода назад вернувшись в Лондон, Джон наивно считал, что запутал след.
Он ошибался.
И на этот раз сбежать не удастся.

В берлоге прочно устоялся запах пыли и затхлости. Берлога необходима любому охотнику, который собрался осесть на одном месте на хоть сколько-нибудь длительный срок. Это правило Уотсон-старший вбил в наследника накрепко.
Берлога. Убежище, о котором знаешь ты один. В крайнем случае – ты и твой напарник, которому доверяешь больше, чем себе. Нора, глубже которой – только преисподняя. Берлога. Здесь можно отсидеться, если крепко прижмёт. Здесь можно хранить то, что не должны найти в основном жилье ни при каких обстоятельствах. В конце концов, просто иногда человеку нужно место, где он может немного побыть собой.
Полгода назад Джон за гроши снял эту халупу в Хакни-Уик на неопределённый срок и сделал из неё убежище одинокого охотника. Правда, с благоустройством пришлось немного попотеть, но так или иначе всё устроилось.
Он механически проверил целостность солевых дорожек на подоконниках и под дверью, наскоро просмотрел запирающие знаки и сигнальные метки. Всё цело, только есть одно «но» – в прошлый раз это всё не помогло. Ни капельки.
Он рухнул на ветхий стул, и древняя мебель жалобно крякнула. Джон уселся плотнее, по старой привычке сильно наклонившись вперёд и уперев локти в колени. Так ему всегда лучше думалось. Сделал несколько дыхательных упражнений, которым научился в Индии у хорошего человека. Да, так лучше. Теперь можно думать.
Кошмар вернулся за ним, кошмар выжидал пять с половиной лет, и с этим фактом надо смириться. Принять его, как условия задачи, как данность. Теперь Джон сможет это сделать, он был на войне и остался жив, на его душе наросла броня, которая поможет ему трезво и беспристрастно подойти к проблеме.
Джон уронил лицо в ладони. Какая там броня, если ужас остался там, под наростом? Гораздо глубже… гораздо. Он же не трус, он стоял, не шелохнувшись, и вбивал серебро, пулю за пулей, в оскаленную морду тигра-оборотня, который терроризировал одно маленькое селение милях в сорока от Ришикеша. Тигр упал, когда его и охотника разделяло не более ярда, шестую пулю Уотсон влепил практически в упор, между горящих ненавистью глаз людоеда. Джон не боялся буйных посмертий, умел договариваться с расшалившимися брауни, знал, что делать с неупокоенными разных видов, сталкивался с ведьмами и упырями… Но безликий страх, неуловимый, невидимый, безжалостный… Как убить то, чего не можешь даже назвать?
С большим трудом подавив панику, Джон прошёл в западный угол единственной комнатки своей берлоги. Там хранился запас виски. Он вытащил пыльную бутылку, откупорил, плеснул в не очень чистую кружку. Пропитанный дымом спирт обжёг гортань, и Уотсон закашлялся. На глаза навернулись слёзы, но в голове немного прояснилось.
Отец всегда говорил, что сперва надо убивать нечисть тем, что знаешь, а потом – тем, что есть.
А что есть?
Джон торопливо вывалил на дощатый стол свой арсенал. Серебро, святая вода в железной фляге, крест с заострённой длинной перекладиной. Кое-какие амулеты, так, с миру по нитке. Освящённые ножи, верный револьвер. Маленькая статуэтка Ганеши, подарок Майкла Стэнфорда. Друг и сослуживец уверял, что глиняный истуканчик приносит удачу, но Джон пока ничего похожего не наблюдал, однако фигурку слона с обломанным бивнем продолжал хранить. Старое, уже мутнеющее зеркало в костяной оправе, про которое отец говорил, что, по семейной легенде, ему можно задавать вопросы. Маленькому Джону очень нравилось спрашивать у куска посеребрённого стекла, он ли на свете всех милее, но в ответ любопытствующий неизменно получал только отражение собственных оттопыренных ушей. Впрочем, иногда мальчишке казалось, что он видит в зеркальной дали какие-то смутные картинки.
Джон невольно улыбнулся воспоминанию, пододвинул зеркало ближе к себе, выделив из общей кучи.
- Эх ты, - укоризненно сказал он бесполезному предмету, который по-прежнему исправно отражал только то, что положено отражать порядочному зеркалу, - оракул… Скажи, что мне делать? У меня нет оружия, которое может убить безликого, я не знаю, у кого ещё спросить совета. Могу, конечно, пустить себе пулю в лоб, но разве это остановит чудовище? Что мне делать, если я совершенно один, и помощи ждать неоткуда?
И обвёл пальцем оправу.
Зеркальце затеплилось тусклым бледно-жёлтым свечением.
Джон уронил кружку. Не дыша заглянул в светящуюся гладь.
Встретился взглядом с отражением, и почувствовал, как пол уходит у него из-под ног: мало того, что лицо в зазеркалье ему не принадлежало, так ещё и лиц этих было два!..

Дин, обуянный приступом острой хозяйственности – это нечто абсолютно неуправляемое. По разрушительной силе, как оценил Сэм, это стихийное бедствие оставляло далеко за флагом самум, наводнение и дождь из лягушек в штате Мэн.
Оставалось радоваться, что таких приступов на Сэмовой памяти было всего три.
Первый – когда тринадцатилетний Дин решил испечь пирог на папин день рождения. Пирог, точнее то, что должно было его изображать, Джон Винчестер стоически съел и даже похвалил. Сэм тогда ещё подумал, что папа – настоящий герой, и после этого подвига у него должны развиться какие-нибудь, хоть самые завалящие, суперспособности. Мотельную кухоньку они отскребали втроём три с половиной часа.
Второй приступ накрыл их в гостях у Бобби Сингера, лет через семь-восемь после первого случая. Но тогда они легко отделались, потому что Бобби вернулся раньше ожидаемого и решительно пресёк все поползновения навести порядок в жилой части дома. Так что Дин только успел отломать дверцу от книжного шкафа и потерять несколько нужных вещей (сам Дин уверял, что ничего он не трогал, а Сингеровская берлога жрёт манускрипты и носки совершенно самостоятельно).
И вот – третий! Бункер Летописцев содрогался в непритворном ужасе, когда старший Винчестер с грохотом проносился его коридорами с криком: «Смотри, что я нашёл!» Смотреть было, спору нет, интересно.
- Какие рога! Ты только глянь, вот это рога! – восторгался Дин, размахивая действительно знатными лосиными рогами. Рога крепились к сосновой дощечке, а на правой ветви болтался жестяной инвентарный номер.
- Ты запомнил, откуда это взял? – безнадёжно вопрошал Сэм, пытаясь рассмотреть бирку. – Тут же всё по полочкам…
- Да хрена ли нам полочка! – рогоноситель воинственно потряс трофеем. – Ты глянь, какие…
Правый рог отпал, хрустнул о плитки пола и разлетелся на длинные волокнистые щепки.
- Тем более на хрен полочку, - резюмировал Дин, сунул уцелевший рог в руки брату и унёсся за очередной жертвой.
Сэм пошёл за веником, забросив бывшую гордость матёрого копытного на плечо, как самурай – двуручный меч. Останавливать Дина было бесполезно, да он и не собирался. Оживлённый, увлечённый, отвлечённый от насущных проблем Дин смотрелся совсем мальчишкой, вёл себя как мальчишка и… Сэму страшно хотелось, чтобы эта игра продлилась как можно дольше. Чёрт с ними, с артефактами. Тем более, этот вполне может оказаться не артефактом, а, скажем, вещдоком, проходящим по какому-нибудь давно забытому делу. Или просто подарком самоотверженных работников летописания главе филиала в связи с разводом.
Сэм примостил уцелевший рог в кучку сорванных с мест предметов. Он лелеял надежду когда-нибудь разложить разномастное барахло, по неведомым причинам приглянувшееся его брату, по местам, в строгом соответствии с реестром и инвентаризационной ведомостью. Знал, что едва ли этим девичьим мечтам суждено сбыться, но…
Он неторопливо сгребал в кучу роговые щепки, когда очередной восторженный вопль: «Смотри, что я здесь!..» сменился грохотом и воплем совершенно не восторженным. Сэм отшвырнул веник и со всех ног помчался на звук. За те несчастные сорок секунд, которые понадобились для преодоления двух лестничных пролётов и небольшого коридорчика, он успел перетасовать в голове две дюжины вариантов того, какую пакость умудрился обнаружить его брат. Но всё оказалось гораздо прозаичнее. Ящик Пандоры, ежели таковой и хранился в Бункере (а Сэм этого варианта не исключал), остался невскрытым. Просто Дин навернулся со стремянки, обрушил стеллаж и теперь слабо шевелился под грудой картонных коробок и фанерных ящиков.
- Понизу, что ли, мало интересного? – задал Сэм риторический вопрос, торопливо отгребая пыльные вместилища неведомого с организма старшего брата. – Какого чёрта тебе приспичило лезть под потолок? Чтобы станцевать джигу?
Но когда из-под вороха каких-то перьев, собранных в лохматые пучки, показалось лицо Дина, шутки кончились. Лицо было не по-хорошему бледным и каким-то застывшим.
- Дин? – тревожный оклик. – Что?
- Нога.
Голос почти не дрожал. Но Сэм уже увидел. Носок правого Динова ботинка вывернулся под таким углом, что все сомнения в том, в порядке ли нога, отпали сами собой.
- Талант, - коротко констатировал Сэм. – Обойтись без серьёзных травм после стычки с Рыцарем Ада и сломать ногу, грохнувшись с лестницы – это надо уметь. Не всем, знаешь ли, дано.
Он бухтел и в то же время действовал. Подобрал пару подходящих планок, одну из которых пришлось отодрать от подвернувшегося под руку ящика. Разгерметизированный ящик охотно срыгнул на пол кучкой мелких предметов, но Сэм не обратил внимания. Моток прочной бечевы и старая наволочка интересовали его гораздо больше.
- Ненавижу этот момент, - проворчал Дин, наблюдавший за братом без особого энтузиазма. Попыток приподняться он не делал. – Быстрее, коновал косорукий. И ботинок сними. А то распухнет, как в прошлый раз, в больнице срежут, а это у меня последняя пара.
- За тайленолом сходить? – предложил косорукий коновал, стараясь сдержать дрожь в руках. Он тоже ненавидел моменты, когда его действия причиняли брату боль. А при наложении шины на сломанную ногу это неизбежно.
- Да не помогает он нифига, - отмахнулся травмированный. – Лучше давай быстрее, пока не началось.
Сэм кивнул. Да, поторопиться имело смысл, пока шоковый адреналин в крови действует не хуже патентованного анестетика. Он быстро присел на корточки, распустил шнурок и аккуратно, плавно потянул на себя за пятку правый ботинок лежащего брата.
- Легче! – рыкнул Дин, сцепляя челюсти створками капкана. На лбу и над верхней губой заблестели крупные капли пота, а пальцы конвульсивно стиснулись в кулаки.
- Прости. Надо будет завести в доме тапочки.
Ботинок отделился от ноги, и Сэм попытался улыбнуться, хотя смешно ему не было совсем. Чуть выше лодыжки выпирала, натягивая кожу изнутри, сломанная кость, и что делать с этим дерьмом, он не знал.
Дыхание Дина стало неровным, прерывистым, и это тоже не нравилось до ужаса.
- Не копайся, - прохрипел он, - давай свои палки…
Сэм покачал головой. Он понял, что от следующего прикосновения к перелому Дин просто потеряет сознание.
- Я сбегаю за чем-нибудь обезболивающим. В этот раз, похоже, началось раньше. Я не хочу…
- К чёрту, - перебил старший. – Перетерплю. Только в больницу неохота. То есть как раз охота, только на нас…
- Перетерпит он… Ты на себя посмотри!
И Сэм, которого эта бравада вкупе с собственной некомпетентностью уже успели вывести из равновесия, выхватил из кучи рассыпанной мелочёвки старое зеркальце в костяной оправе и поднёс к лицу Дина.
- Ты же на себя не похож!
Неожиданно Дин взял зеркальце и как-то необычайно внимательно в него вгляделся.
- В кои-то веки ты прав, - сказал он задумчиво и рывком сел, дёрнувшись от боли. – Это, можно сказать, совсем не я.
Сэм мгновенно перебросил тело так, чтобы подпереть плечом неустойчивого брата и заглянуть в зеркальце под тем же углом, что и он.
- Ох, бля, - только и смог сказать.
Из зазеркалья на них таращились абсолютно незнакомые круглые серые глаза. Выражение растерянного удивления на простоватой физиономии отражения подчёркивалось оттопыренными ушами.
- Ты ещё кто? – поинтересовался Дин. – И что ты делаешь в зеркале?

Лица приятные, ничуть не испуганные. Молодые люди, едва ли старше самого Джона. Акцент странный. Зеленовато-карие глаза одного и россыпь веснушек на носу и скулах другого болезненно потревожили свежую рану: не иначе, мёртвая женщина поделилась…
Но если Господь действительно не оставляет своих стражей…
- Моё имя Джон. Джон Уотсон. Я просил помощи.
- Здорово, - ухмыльнулся обладатель веснушек. – А мы, значит, бригада по вызову.
Оправившись от первого потрясения, Джон вгляделся в лицо нахала внимательнее. Веснушки яркие, потому что кожа бледная. Зрачки – как острия иголок. Пот на лбу и над верхней губой. Жила на виске бьётся слишком часто.
- У вас болевой шок, - выпалил он. Диагноз сложился сам собой, не потребовав дополнительных усилий ума. Сколько таких окаменевших лиц он перевидал за последние пять лет…
- А ты говоришь, как британец, - пренебрежительно осклабился веснушчатый.
Да, и дыхание – тоже.
- Я и есть британец.
- А у меня и есть болевой шок.
- Он ногу сломал, - вмешался наконец-то второй парень, довольно вежливо. – А вы – врач?
- Да.
Ситуация оборачивалась фарсом. Джон просил помощи, но, похоже, этим ребятам помощь была нужнее.
- Показывайте травму, - сказал он. – Остальное – после.
Если принять, что недоверие может иметь вес, то на Уотсона из зазеркалья обрушилось тонны две, не меньше. А и верно, с какой стати они должны ему верить? Большинство здравомыслящих людей вообще не стали бы разговаривать с посторонним отражением.
Зеркало в руке Джона дрогнуло, так, что он на мгновение потерял собеседников из виду, а когда изображение вернулось, то лица последних приобрели совершенно другое выражение. Ещё одно чудо на сегодня? Не многовато ли?
- Хорошо, док, - поспешно сказал более вежливый парень. – Меня зовут Сэм Винчестер. Моего старшего брата – Дин. И вы нас чертовски выручите, если поможете советом.
Предполагаемый пациент промолчал, и что-то подсказало Джону, что это уже очень много.
Джон почесал в затылке. Что же заставило их так резко переменить отношение? Он думал, пока Сэм разрезал штанину на раненой ноге брата и пристраивал обзор. А когда понял…
Дьявол!
Когда зеркальце в его руке качнулось, в поле зрения Сэма и Дина наверняка попал стол с охотничьими принадлежностями, разложенными на столешнице. Неужели такое возможно?..
Ещё интереснее. Но это тоже – потом.
Осмотрев повреждения, Джон присвистнул.
- Меня радует, - сказал он, чтобы не молчать, - что кожные покровы целы.
Дин, который к тому времени уже откровенно позеленел, сказал, что его уже вообще ничего не радует, и что хорошо бы начать что-нибудь делать. Уотсон ответил, что без хлороформирования тут делать нечего. Дин выругался, Сэм побежал искать хлороформ, гипсовые бинты и разное по мелочи. Пока он бегал, Джон узнал о себе немало нового, но спорить не стал: он знал такую реакцию на болевой шок, и знал, что она присуща, как правило, очень отважным людям.
В поле обзора появился Сэм с набором предметов, которые ему велел отыскать доктор. Младший из братьев Винчестер сообщил, что некие летописцы (Джон не понял, к чему они там) – невероятно запасливые люди, и арсенал медикаментов, как на сорок лет назад, у них могуч. Дин из последних сил хорохорился, говорил, что стакан виски с успехом заменит всю эту хлородрянь, но, придавлен к полу сердитым от волнения братом, оставил неуместную браваду и подчинился. Не прошло и получаса, как больной уже крепко спал, размеренно дыша в самодельную маску, а морщины на его лбу разгладились. Скатки из одеял, по указаниям Джона подложенные в стратегически важных местах, придали телу Дина наиболее удобное для манипуляций положение.
И началась самая странная операция на памяти доктора Уотсона. Он руководил, Сэм – исполнял. Используя помимо слов мимику, жесты и проверенные солдатские солёные выражения, Джон, как мог, объяснил своему ассистенту, что именно тот должен чувствовать подушечками пальцев, когда обломки кости ложатся как надо. Сам-то Джон подобные ощущения хорошо знал, особенно после мясорубки под Калькуттой, а вот передать их словами оказалось сложнее. Но парень оказался весьма способным и понятливым, а некоторые вещи схватывал буквально на лету.
Они вдвоём обливались потом по обе стороны зеркального стекла, раздражённо рычали друг на друга, но дело постепенно продвигалось. В результате придирчиво осмотренная Уотсоном конечность Дина Винчестера укрылась до колена толстым, надёжным лубком. Сэм, кряхтя, перетащил брата на низкую тахту и почти без сил шлёпнулся рядом, прямо на пол.
- Ёханый бабай, - выдохнул он, трясущимися руками размазывая гипсовую полузастывшую массу по лицу. – Как будто на мне всю Небраску вспахали. Не зря я не захотел идти в медицину. Неужели – всё?
- Не имею чести знать упомянутое вами существо, но пока – всё. Только ждать, пока очнётся.
Джон потянулся к забытой на время операции бутылке и обнаружил, что у него тоже дрожат руки.
- Хорошая мысль, - одобрил Сэм, проследив движение доктора. – И вы классно руководили, док. С таким сложным переломом я бы сам не справился, а в больнице нам пока что нежелательно показываться. Я вообще удивляюсь, что вы не потребовали рентгеновский аппарат и штат медсестричек.
Джон с трудом проглотил спиртное.
- Да я… что тут такого… - замямлил он как обычно, когда его хвалили. – А что такое рентгеновский аппарат?
Сэм задумался. Его подвижное лицо забавно меняло выражение от недоумённого до скептического и далее – к просветлённому.
- Вы не падаете в обморок, если в зеркале вместо вас отражается кто-то другой. Вашему револьверу место в музее. Вы странновато одеты и привыкли пользоваться хлороформом на операциях вместо современного наркоза.
- Не люблю опиаты, - пожал плечами Джон. За револьвер он немного обиделся, но решил смолчать по этому поводу. – Непредсказуемое поведение пациента на операционном столе…
- Вот именно. Что ж… - Винчестер съехал на бормотание, но тут же вернул голосу силу: - Это Бункер, в конце концов. Какой у вас год, доктор Уотсон?
- Тысяча восемьсот восемьдесят первый от рождества Христова, если не врёт «Таймс».
Сэм довольно хлопнул себя по колену.
- Привет из две тысячи тринадцатого! Рассказывайте, док. Пока Дин спит, я могу начать думать. Не знаю, как работает эта хрень, - кивок на зеркальце, - но ясно, что кроме как выслушать и попробовать дать совет, я ничем вам не помогу. А то и совета не получится.
- Две тысячи… тринадцатый?! – Джону показалось, что глаза у него сейчас полезут из орбит. – Две тыся…
- Да ладно вам, - беспечно перебил Винчестер. – Просто ещё один вид сверхъестественного. Вы разве не сталкивались с монстрами, которые могут шалить со временем?
Джон с трудом сглотнул сухим горлом.
- Оборотни, демоны, ходячие мертвецы, - начал он перечислять невесть зачем. – Вампиры. Духи. Фейри разве что...
- Хампти-Дампти? – предложил Сэм, начиная улыбаться.
- Идите к дьяволу, - буркнул Уотсон, возвращая самообладание. И добавил после паузы: - Коллега.
- Уже был. Там скверно, коллега.
- Я нахожусь в пекле сейчас. И тут действительно скверно.
- Рассказывай. Не теряй времени. Оно в пекле дорого стоит.
- Дороже, чем ты думаешь. Слушай.

- Всё началось чуть больше пяти лет назад.
Уотсон сделал паузу и основательно приложился к бутылке. Своё зеркало он ещё до начала операции закрепил в щели на подоконнике, поэтому мог не носить его в руке. Сэм подумал, что и ему неплохо бы по части выпивки последовать примеру лопоухого доктора, которого зовут, как какого-нибудь героя новелл Конан Дойла. Как того звали по имени, вспомнить бы?.. Но идти на кухню было лень, очень уж славно сиделось возле спящего, уютно закутанного в одеяла Дина. Чёрт с ней, с выпивкой, пускай Джон за двоих глотнёт.
- Мы с отцом возвращались с кладбища ближе к рассвету, рядовое дело…
- Посолить и сжечь, - подмигнул Сэм. – Твой отец – тоже охотник?
- Был. Да, он был отличным охотником, мне до него далеко.
- Наш с Дином – тоже. И тоже – был.
Винчестер почувствовал, что его симпатия к зазеркальному коллеге потихоньку выходит за рамки деловых отношений.
Джон кивнул, принимая к сведению, и продолжил:
- На пороге лежала наша квартирная хозяйка, мисс Холлидэй. Она была мертва, и на её лице застыл самый большой ужас, который можно себе представить. Повреждений на её теле я не обнаружил. Я решил, что это был разрыв сердца, всё-таки мисс Холлидэй была немолода и часто жаловалась на одышку. Отец сказал, что она, должно быть, хотела позвать на помощь соседей, но не успела. Мы оба ошиблись самым роковым образом. И за следующие дни вокруг нас образовалась буквально мёртвая зона: все люди, с которыми мы так или иначе имели дело, умирали от страха, и никаких следов насилия. Знакомые охотники, с которыми доводилось сотрудничать и дружить. Кэбмен, который нас подвёз, очень милый человек, всю дорогу рассказывал про своих маленьких дочек. Мои пациенты. Архивариус. Кладбищенский сторож, приятель отца. Мои студенческие друзья. Все, кого мы так или иначе касались. Искали ведьму, которая могла бы наложить такое родовое проклятие, но без результатов. Искали любые сведения о нашем невидимом убийце, но ничего не нашли. Немного похоже на одно редкостное существо, в Уэльсе его называют «оно», но «оно» никогда не убивает избирательно, сама его суть в стихийном выборе жертв. А в нашем случае – преследование в чистом виде. Мы уехали из Лондона, но это не остановило эпидемию смертей. Это, чем бы оно ни было, шло по нашему следу. А когда умер отец, я понял, что оно шло не за нами. Оно шло только за мной. Я телеграфировал брату Генри в Австралию, он, слава Богу, отозвался сразу. Тогда, будучи в полном отчаяньи, я подумал, что если бежать достаточно далеко, то этот кошмар отстанет. Он же не смог добраться до Генри! И я бежал. Завербовался на военную службу, уплыл в Индию. В чём-то я оказался прав. Загадочные смерти прекратились, те немногие коллеги, кто остался жив, писали мне об этом. Больше в Англии не находили мертвецов с перекорёженными ужасом лицами. И на чужбине ничего такого не происходило. Покойников-то, конечно, хватало, но причины этого не выходили за рамки обычных, человеческих. Хотя иногда я сомневался в том, что человеческих. Война и человечность плохо сочетаются между собой.
Уотсон потемнел и снова схватился за бутылку. Сэм молчал, выжидая.
- Полгода назад я вернулся, купил маленькую практику. Думал, что всё будет хорошо.
- Оно тоже вернулось, - сказал Винчестер скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Да. Вчера. Уже двое, и неизвестно, кто следующий. И когда – тоже неизвестно. Возможно, прямо сейчас. Я в течение пяти лет расспрашивал всех, кого можно, на двух материках. Вёл переписку со специалистами, даже спиритов, да простит мне Господь, привлекал. Но не узнал о своём проклятии ничего. И бежать вечно тоже не могу. Вот, одна надежда на вас, людей из будущего. Если вы не поможете, то хоть душу в заклад неси.
- Не стоит, - обронил Сэм. – Штрига?
- Нет. Никто из жертв не спал. Не стрига, не инкубонис, не деманий страха. Сэм, я уже думал о пуле в лоб, и если бы доподлинно знал, что это исчезнет со мною навсегда, то…
- Не паникуй, коллега. У нас очень большие возможности по части поиска информации. Мы обязательно узнаем, как убить эту тварь, и ты её убьёшь.
Джон съёжился на своём стуле, зарыв лицо в ладони, и Сэм отчётливо увидел, что оттёртые руки врача дрожат. Храбрый, добрый, великодушный человек, который, даже будучи на грани самоубийства, в первую очередь занялся чужими проблемами… Нет, невозможно допустить, чтобы…
- Мы обязательно узнаем, - повторил Винчестер, вложив в свои слова столько уверенности, сколько в них поместилось. – Продержись ещё немного, Джон.

- Слева заходи, слева! – азартные вопли, доносящиеся из хранилища, заставили Сэма ускорить шаг. Кофе в большом пластиковом стакане булькал в такт, а папка с бумагами, зажатая подмышкой, в такт же хлопала его по боку.
- Чем, чёрт побери, он там со сломанной ногой занимается? – пробормотал он, не переходя на бег только из опасения облиться кофе. – Только два часа, как из-под наркоза вышел…
По старой, въевшейся в плоть привычке, прежде чем вломиться в помещение, он сперва заглянул в щель между косяком и дверью. И облегчённо выдохнул.
- Кочергой, кочергой! – орал Дин, пристально всматриваясь в зеркальце и поворачивая его то влево, то вправо, явно следя за перемещающимся в зазеркалье объектом. Выглядел старший совсем не плохо и, судя по всему, загипсованная нога особых неприятностей ему не доставляла. Не болела – это точно.
Теперь Сэм мог слышать и вопли Джона:
- Альбер! Прекрати немедленно! Да остановись ты, нечистая сила!
И что-то загрохотало. Дин начал хихикать.
- Это круче, чем шоу Опры, - повернулся он к брату, каким-то особым образом почуяв его присутствие. – Это даже круче, чем «Доктор Секси»!
- А подробнее? – не смог не улыбнуться в ответ Сэм.
- Сам расскажет. Джон! Тебе не надоело скакать по мебели? Малый интересуется, чем ты занят.
И снова затрясся от смеха.
- О! Ты уже вернулся? – раскрасневшаяся физиономия Уотсона заполнила зеркальную поверхность. – Это Альбер, он брауни, - пояснил он немного виновато. – Я забыл купить ему сливок, и он немного… огорчился.
И тут же рявкнул через плечо:
- Оставь это в покое, паршивец! Я же пообещал двойную порцию в следующий раз!
Тихий писк на грани разборчивости.
- Ладно, - Джон устало махнул рукой. – И сказку про эльфов, только чуть позже. Вымогатель.
В зазеркалье стихло.
- Ты приручил полтергейст? – приподнял бровь Сэм. Он прилагал массу усилий, чтобы не заржать в голос.
- Не очень приручил, - признался Джон. – И он – не совсем полтергейст. Он из рода фейри. У нас… что-то вроде договора. Если коротко, то эту развалюху мне продали за сущие гроши, зато с Альбером в нагрузку. Какое-то время мы выясняли, кому именно из нас принадлежит данное строение, но, в конце концов, пришли к соглашению.
- А святой водой по углам, крест под порог, полынь над дверью и две молитвы? – поинтересовался Дин, принимая от брата кофе и кусок пирога.
Уотсон замялся и опустил взгляд.
- Да понимаешь, - промямлил он, - это всегда успеется, а за Альбером был приоритет во времени… И вообще, он невредный, а иногда и полезный… Я ему ношу сливки, а он следит, чтобы моё имущество… э-э-э… весьма специфическое… никто не трогал в моё отсутствие.
- А сказки?..
- Ты узнал что-нибудь? – перебил Сэма врач-охотник. Видимо, его эти разговоры смущали.
- Немного, - младший Винчестер посмурнел. – Ни под какое описание твоя тварь пока не подходит, но архив такой большой…
- Понятно, - сказал Джон, и было видно, что он изо всех сил старается не показать разочарования.
- Зато, - поднял указательный палец Сэм, - я нашёл кое-что, возможно, получше. Имя Шерлока Холмса тебе о чём-нибудь говорит?
Дин открыл набитый пирогом рот, но брат жестом попросил его молчать. Тот кивнул и сосредоточенно заработал челюстями. Джон пожал плечами.
- Не знаю такого. Это охотник? Хотя нет, в Лондоне и в ближайшем округе я всех, кажется, знаю.
- Нет. Он не охотник. Он Летописец, Знающий. И в свободное время – частный детектив.
Уотсон состроил гримасу вежливого удивления.
- Видишь ли, мы в этот бункер, в хранилище знаний, попали совсем недавно. И даже на то, чтобы разобраться в их каталоге, у нас уходит куча времени. А Летописцы – это те, кто этот каталог составлял. Они действительно – Знающие, - слово «были» Сэм проглотил. – Мы, конечно, будем продолжать расследование, но для тебя важно время. Поэтому я и советую обратиться за помощью еще и к ним. К тем, что живут сейчас, в твоём времени.
- К мистеру Шерлоку Холмсу? – уточнил Джон, задумчиво покусывая костяшки пальцев. – А он не пошлёт меня к дьяволу с моими проблемами?
- Может, - не стал подслащивать пилюлю Дин. – Они, Летописцы эти, такие… зазнайки… Прям-таки фу-ты ну-ты.
И сделал соответствующее выражение лица – надменное, противное и кислое одновременно.
Уотсон перестал грызть палец и весело хмыкнул.
- Так что, - включился Сэм, - ты к этому мистеру подкатись попервам на кривой козе. В расск… В общем, есть информация, что именно сейчас этот самый Холмс ищет подходящего компаньона, чтобы на паях снимать жильё, так что повод у тебя есть.
- Где? – коротко спросил врач.
Дин мысленно одобрил то, как скоро их далёкий собеседник перешёл к делу.
- Бейкер-стрит, 221б. И, Джон?..
- Да?
- Не потеряй зеркало.

***

- Чувак, я тебя правильно понял? – осторожно спросил Дин, выразительно поведя глазами, едва они зачехлили зеркала. – Это что, – ТЕ САМЫЕ?! Конан Дойл, Дауни-младший и всё такое?! Доктор Уотсон – охотник?! Тогда Джуд Лоу – целиком при делах! Холмс – Летописец, как Генри?! Зашибись!..
Сэм привычно подождал, пока буря утихнет, и кивнул.
- Мало того, - сказал он, и его слова отдавали крепчайшим самодовольством, - сам сэр Артур Конан Дойл был Знающим. И в своих рассказах вывел образ именно этого Холмса. Ну, только подчистил всё, связанное с потусторонней деятельностью. Я нашёл документ, представляешь?! Сам ошизел!
Дин присвистнул и откинулся на подушки. На его лице отразилась целая гамма противоречивых чувств.
- Я в деле! – воскликнул он, наконец. – Сооруди мне из чего-нибудь костыли, и айда в библиотеку. Не люблю копаться в бумажках, но всё равно пока заняться нечем.
Сэм, ненавязчиво наблюдавший за братом, в очередной раз подумал о том, что когда старший не напряжён, у него чертовски выразительная мимика.
- Любая помощь будет кстати, - Сэм решил ответить нейтрально. – Работы действительно дохера. А времени у Джона немного.
И порысил за костылями, которые успел приготовить загодя. Вообще-то он обнаружил в богатом здешнем медотсеке и коляску, но, во избежание ДТП и новых переломов, решил Дину пока о ней ничего не говорить.

Сощуренные бутылочно-зелёные глаза-буравчики смотрели… никак. Ни приветливо, ни осуждающе, ни вопросительно… Никак. Просто смотрели, но Уотсону моментально стало неуютно. Как после плена, когда их передвижной госпиталь отбили свои, но почему-то решили расстрелять медперсонал, то есть самого Уотсона, фельдшера и двух санитаров. Не то за измену, не то так просто, по причине зимнего солнцестояния. Так вот, стоя у каменной стенки под прицелом дюжины высококачественных английских ружей, Джон чувствовал себя примерно так же – глупо и неуютно. Но тогда здравый смысл в лице подъехавшего полковника МакЛири всё же возобладал над амбициями психопата Эмбриджа. А что будет здесь – неизвестно. Тем более, Джон расслышал приглушённый, очень странный звук, донёсшийся из недр квартиры. Рычание? Собака в съёмной квартире? Странно…
- Мистер Холмс? – сумел выдавить из себя Джон. – Я по поводу квартиры. У вас есть собака? Моё…
- Практикующий врач, воевал в Индии, холост, подходит. Собаки нет.
Выдав эту совершенно несусветную фразу, предполагаемый мистер Холмс развернулся на пятке и прошёл вглубь дома, сделав небрежно-приглашающий жест. Джон потряс головой, чтобы избавиться от ощущения бреда, и последовал за хозяином в гостиную.
- Моё имя Уотсон, Джон Уотсон, - он всё-таки решил закончить фразу. – И я действительно врач, и действительно прошёл войну. Но как вы…
Договорить ему снова не дали.
- Выправка. Кожа длительное время находилась под воздействием прямых солнечных лучей. Вчерашнее пятно от иода на манжете, в кармане сюртука – некий продолговатый предмет, размерами и формой напоминает стетоскоп.
Холмс завершил резкий разворот очень плавным движением и уселся, почти спланировал, в кресло перед камином. Второе предложил (опять же жестом) Уотсону. Тот не замедлил воспользоваться несомненной, хотя и выказанной в непривычной форме, любезностью.
- А почему – Индия, а не, скажем, Афганистан? – кажется, Джон уже немного освоился с манерами хозяина. Во всяком случае, так ему ошибочно показалось на тот момент. – Там тоже… солнечно.
Уголки губ его собеседника чуть заметно дрогнули.
- Вашему загару около полугода. Пароход с демобилизовавшимися из Афганистана военными прибыл меньше месяца назад, а до этого был только в прошлом году. А из Индии…
- Просто, - произнёс ошарашенный Джон. – Так просто… гениально просто…
- Именно, - согласился Холмс, и слегка расслабился, откинувшись на спинку кресла. – Я уже сказал, что вы меня устраиваете в качестве соседа. Восемнадцать шиллингов в месяц, завтраки и ужины, хозяйка – очень приятная женщина, которая не имеет привычки лезть не в свои дела.
Уотсон ещё хлопал глазами, но в душе уже зрел протест. Он не любил сдаваться без боя, даже если это изначально входило в его план. Чёрт, этот человек мало того, что крайне невежлив, так ещё и выпотрошил его, как курицу! Джон ещё раз внимательно посмотрел на фигуру в кресле напротив. Высок, держится чрезвычайно прямо, что делает его исключительную худобу – стройностью. Жёлтые от никотина пальцы. Очень неправильные, на грани уродства, черты, но острый ум в глазах и особая, неповторимая мимика делают лицо даже привлекательным. Ну, незаурядным – это точно. Только сейчас Уотсон сообразил, что его вышли встречать в халате поверх потрёпанной сорочки. Однако! А держит себя так, что полная иллюзия хорошего костюма. С галстуком. То есть воспитание мистер Холмс получил отменное, но почему-то предпочитает им не пользоваться. И всё-таки кто-то рычит… десять к одному, рычит совсем рядом, в чуланчике под лестницей…
- Неврастеник, много курит, - сказал Джон, не переставая удивлённо моргать, - умеет делать достоинства из своих недостатков, в неладах с семьёй. Скорее всего, из-за выбранной профессии частного детектива. Мне подходит.
Не вполне честно, без подсказки Винчестеров Уотсон бы никогда не угадал род деятельности своего визави, но… блеф был не последним инструментом как в охотничьей, так и во врачебной карьере Джона. И он не пожалел о своей выходке, поскольку был вознаграждён дивным зрелищем. Детектив-летописец, или кто он там, вскочил из кресла, как ошпаренный, и забегал по комнате, размахивая руками. Несколько беззвучных проклятий прокатились по гостиной.
- Как же не везёт! – уже вслух. – Только что-то подходящее, и всё сначала… Зачем вы пришли?!
Уотсон не успел прикинуть, с чего бы начать. Дверь подозрительного чуланчика под лестницей с треском сорвалась с петель, и большой ком, состоящий из зубов, когтей и клочковатой пегой шерсти, полетел в спину детективу. Холмс развернулся очень быстро, как атакующая кобра, но он был безоруж…

***

- Вы испортили мой халат, Мистер Охотник.
Брезгливость в голосе Холмса зашкаливала, пока он рассматривал аккуратную дырку в богатой, хотя и слегка потёртой, ткани домашней одежды у себя подмышкой. Джон неуклюже сел, спрятал револьвер под сюртук. Стрелять, лёжа на полу, очень неудобно, отдача обязательно шарахнет в локоть острой болью. Но хорошо хоть пули с утра зарядил серебряные, иначе крайне рискованный выстрел снизу вверх, из-под руки Холмса, оказался бы бесполезным: сталью трэша не взять.
- Он бы испортил ваш халат гораздо сильнее, - заметил Джон, растирая сведённую судорогой мышцу. – Дырочка совсем маленькая, если хотите – я зашью. А если бы вы не дёрнулись невпопад…
- Я бы справился! – окрысился детектив и с досадой пнул носком домашней туфли труп чудовища с размозженным черепом. – А теперь я остался без объекта для исследований.
- Зато с целым горлом, - снова влез Уотсон. Свои шансы на помощь этого человека он теперь оценивал невысоко, и решил не миндальничать. Жаль. И квартира ему понравилась, и недорого… Завтраки…
Холмс внезапно успокоился, плюхнулся в кресло, достал из кармана халата трубку и кисет, неспешно набил табак в чашечку, вытащил щипцами уголёк из камина. Прикурил. Джон тоже перебрался в кресло и выжидал. Он абсолютно не представлял, что последует дальше.
- Рассказывайте, - буркнул Шерлок, выпустив в потолок несколько колечек дыма. – Приберём потом.

Дин чутко спал в позе учёного, задумавшегося над важным открытием: тяжёлая от мыслей голова подпёрта левой рукой, а правая, с оттопыренным указательным пальцем, покоится на странице раскрытой книги.
- Саботажник, - проворчал Сэм, но тихонько, себе под нос, чтобы не разбудить.
Та информация, которую он только что откопал из-под завала рапортов и отчётов, требовала детального осмысления. В основном осмысление сводилось к тому, стоит ли ему, Сэму Винчестеру, застрелиться немедленно, или всё-таки имеет смысл сперва попробовать что-то предпринять. Ситуация виделась ему исключительно в чёрных красках. Просидев ещё минут десять, бессмысленно пялясь перед собой, Сэм глубоко вздохнул и углом пухлого, как Вупи Голдберг, фолианта подтолкнул братний левый локоть. Сложная конструкция, утратив статичность, утратила и устойчивость, и голова Дина скатилась с опоры.
- Амнэ? – промычал старший Винчестер, в последний момент избежав столкновения своего лба с книгой.
- Выпей кофе и послушай меня, - Сэм не стал заострять внимание брата на методах побудки. – Кажется, я серьёзно прокололся. Но кто же мог знать, а?
Дин неопределённо пожал плечами и присосался к большой розовой кружке сплошь в котятах и сердечках. Не то, чтобы он так любил котят и сердечки, но других кружек в Бункере не нашлось, а покупать что-то без этого дерьма было лень. У Сэма, кстати, не лучше: нежно-сиреневая, в цветочках, с оленёнком Бэмби.
- Совсем остыл, - с сожалением произнёс Дин, отставил пустую ёмкость и облизнул верхнюю губу. – Так что у нас плохого?
- Вот отчёт, подписанный сэром Артуром Дойлом. В нём сказано, что Шерлок Холмс и Джон Уотсон были обнаружены мёртвыми в каком-то доме, кажется, на окраине Лондона. У Холмса – остановка сердца, Джон разорван почти напополам. Дата – шестнадцатое октября 1881-го. Сейчас там – четырнадцатое. Два дня, Дин, даже один, потому что уже почти полночь. И я сам подтолкнул эти смерти, ведь если бы не я со своими гениальными идеями, они бы никогда не встретились!
- Расследование было? – коротко выстрелил вопросом Дин. Он уже стряхнул последние следы сонливости и был предельно собран.
- Да. Без результатов. Тупик.
- А смерти от страха прекратились после этого?
Сэм нахмурился и нырнул в бумаги. Вынырнул минут через сорок.
- Прекратились, судя по всему, - сказал он ещё более мрачно. – По крайней мере, я просмотрел годовые сводки по Лондону за двадцать лет после… инцидента.
Тут комментарии не требовались. Да, охотники любят умирать не больше остальных людей, но если это остановит чудовище навсегда… Работа такая. Да и Летописцы, судя по висящему на стене уставу, тоже имели на этот счёт вполне определённые установки.
- Хотел помочь одному, а угробил двоих, - Сэм мерно покачивался на стуле. Его шевелюра стояла дыбом. – И ничего уже не сделаешь, потому что всё уже произошло. Сто с лишним лет тому назад. «Записки о Шерлоке Холмсе» сэр Артур написал не о своём друге, а в память о нём. Чёрт. И мы не имеем права вмешаться.
Он грязно выругался.
- Не утони в соплях, Саманта, - процедил Дин сквозь зубы. – От тебя там ничего не зависело. Они бы встретились и погибли, так или иначе.
И Дин добавил к Сэмовой коллекции ругательств ещё парочку достойных выражений. Переместил загипсованную ногу на табурет, потом стащил её обратно на пол, затем пересел на табурет сам, а травмированную конечность устроил на стуле.
- И что означают сии дислокации? – без особых эмоций вопросил Сэм, наблюдавший за братом. Он прекрасно знал – что.
- Насчёт вмешаться. Охотники своих не сдают, - буркнул старший, глядя в стол. – Даже сто лет назад.
- А Гордон?
- Я имею в виду нормальных охотников. Тебя, к примеру, меня, Джона…
- Ты что, предлагаешь?.. – подозрительно начал Сэм, но его глаза вспыхнули азартными болотными огоньками.
Дин попытался пристроить злополучную ногу на стол, не преуспел, уронил стопку книг и угомонился.
- Предупредить первым делом. Слить всю информацию, что у нас есть сейчас и что будет в течение ближайших суток. Если окажется, что можно помочь как-нибудь ещё – помочь как-нибудь ещё.
Уголки губ у Сэма задёргались, будто он пытался сдержать улыбку. Он и вправду пытался её сдержать.
- А эффект бабочки? – не очень уверенным голосом сказал он. – Нарушим, ёлки-двадцать, ход истории…
- А то не нарушали, - фыркнул Дин. – Ну совсем ни разу. Сэм, ты серьёзно этого боишься? Если получится, просто предупредим Джона, чтобы он представлялся другим именем, и всё! Я никогда себе не прощу, если мы хотя бы не попробуем.
Сэм улыбнулся самой широкой из своих улыбок.
- Гадами мы будем, - прочувствованно заявил он. – Особенно я.
Словно это было каким-то сигналом, Дин выдернул древнее зеркальце из нагрудного кармана рубашки с видом ковбоя, выхватывающего револьвер.
- Джон! – заорал он, всматриваясь в тёмные зеркальные глубины. – Джон! Едят тебя мухи! Трубку давай бери! Где тебя носит?!
- Какая трубка, придурок! – зашипел младший, слегка ошарашенный таким напором. – Девятнадцатый век!
Но выяснить корректность применения термина не удалось: в зеркале появился заспанный Джон.
- Тебе нужен стетоскоп, Дин? Или курительная? Есть и то, и другое, – прожевал он вместе с зевком. – Но хотел бы я знать, что ты будешь с ними делать…

@темы: фанфик, Жанр: реалистическая проза, Жанр: магический реализм, Рейтинг: pg-13

Comments

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

К наступлению сумерек Джон основательно взмок. Третий час его память выкручивали, как тряпку. Смысла многих вопросов Уотсон не понимал вообще.
Зачем, скажите на милость, этому настырному сыщику знать о том, что в детстве Джон часто оставался один дома? Ну, оставался. Не на охоту же его, сопливого, брать. А мама умерла, когда Уотсону-младшему едва минуло три. Да пересидел, ничего с ним не сделалось, вырос, как все.
Или почему его старший брат Генри отказался наследовать семейное дело, а стал почтмейстером в Сиднее? Боже мой, мистер Холмс! Ну не захотел человек. Нет таланта к охоте. Зато по своему ведомству Генри достиг прекрасных результатов, его все уважают, у него отличный дом, семья… Они с братом часто переписываются, полностью в курсе дел друг друга, никакого отношения к монстру он иметь не может, поскольку не был в Англии пятнадцать лет.
Для чего, ради всего святого, выпытывать подробности пребывания Уотсона в плену? Тем более что там действительно не было ничего интересного. Заварушка случилась уже после достославной охоты на тигра-оборотня, и прокатившихся по рядам повстанцев слов «белый брахман» было достаточно, чтобы с ним и его госпиталем обращались как с гостями. Правда, пришлось отрабатывать: помимо основной работы Джон пару раз навестил одно беспокойное кладбище. Ну, подучил местный фольклор. Расстрел дурацкий, правда. Но чужую глупость не застрелишь даже серебряной пулей. А долговязый зануда вытягивал из него этот эпизод во всех ненужных деталях!
Слава Богу, они прервались для того, чтобы перетащить падаль – убитого трэша – на ледник, потому что, видите ли, Холмс желал позже провести вскрытие. Хорошо, что миссис Хадсон, хозяйка квартиры, до воскресенья отсутствовала. Детектив объяснил, пока они по-холостяцки осваивали содержимое буфета, что у почтенной леди родственники в Йоркшире, и она навещает их дважды в год.
Джон против трапезы в походных условиях отнюдь не возражал, хотя и заметил неодобрительную мину Шерлока, когда джем ляпнулся на скатерть. Необъяснимый мальчишеский порыв сделать это ещё раз нарочно Уотсон подавил. Хватит с него Альбера.
- Так что вы мне посоветуете, мистер Холмс? – отважился он задать вопрос.
Посуда была уже убрана, трубка набита, а Джон аккуратно обрезал кончик сигары. Отличный был бы вечер у камина, если бы не…
- Дело, - пауза на глубокую затяжку; ровные кольца поплыли к каминной полке, - небезынтересное. Ваш приятель не числится в анналах Знающих.
- Вы уже успели проверить? – удивлённо перебил Уотсон, прикуривая от уголька. – Когда же?
Чуть не уронил щипцы, поскольку Холмс наградил его таким уничижительным взором, что захотелось провалиться под пол.
- У меня достаточно серого вещества в черепной коробке, - холодно сказал детектив, - чтобы делать некоторые утверждения, не прибегая к помощи искусственных заменителей памяти. Впрочем, для охоты много извилин и не требуется, так что ваш вопрос частично оправдан.
Джон успел утвердительно кивнуть прежде, чем сообразил, что его изящно обхамили. Интересно, к этому в принципе можно привыкнуть? Хоть частично?
- В чём я уверен сейчас, в расчёте на настоящий объём информации, - продолжил Холмс, провожая глазами спиральный дымок от сигары доктора, - так это только в том, что это именно ВАШ приятель. Только ваш, личный, если хотите. Именно вы вызвали его к жизни.
Уотсон поперхнулся дымом.
- Ккхкакх – мой?! – выкашлял он, вытаращив глаза. – Пхххчему – я?!
Слегка отдышался и добавил почти нормальным голосом:
- Холмс, я охотник, а не спирит и тем более не чернокнижник. Я убиваю тварей, а не вызываю. Я даже не держу трэшей в чулане под лестницей.
Ему показалось, или всё-таки болезненно-бледные скулы собеседника стали чуть менее бледными?
- За этим экземпляром, - процедил через губу Холмс, - я специально ездил в Девоншир, в Баскервиль. И трое суток бродил по их проклятым торфяным болотам. С огромными трудностями доставил улов в Лондон, чтобы изучить без спешки. А вы превратили его в неполезную падаль быстрее, чем можно сказать «фас»!
Джон пожал плечами.
- Инстинкт примитивного охотника, - не без ехидства ввернул он. – Зато я точно знаю, что трэши сродни фамильярам, то есть признают единственного хозяина, и удержать его не-хозяину невозможно никакими цепями.
Ещё порция ледяного презрения.
- Я это тоже знаю.
Джон решил, что от замечаний пока лучше воздержаться. От этого тона мёрзли ноги, несмотря на пылающий камин.
- Эээ, - прервал он неловкую паузу, - так что там с…эээ… моим чудовищем?
- Неужели вам ещё нужны мои консультации? – прямая тёмная бровь детектива изогнулась самым вопросительным образом.
Уотсон мысленно вздохнул и рассыпался в извинениях. Ему и вправду было очень неловко. В конце концов, именно он пришёл просить помощи. И неизвестно ещё, как этот визит воспримет монстр. Правда, до сих пор его внимание привлекали только люди, симпатичные Джону…
Он замер, остекленев.
Люди, симпатичные Джону. Чем-то близкие Джону. Не просто те, кто крутился рядом. Помогавшие им пять лет назад знакомые отца, охотники Харлоу и Зельмер, были неприятны Джону по некоторым причинам и остались живы. Значит, это не было случайностью. Та несчастная женщина на Харли-стрит, что вызвала у него мимолётное, но исключительно острое чувство приязни, почти влюблённости, умерла от страха.
Чудовище не просто наблюдало за ним, как Уотсон считал раньше, оно чувствовало его. Любое движение души.
Поймал на себе изучающий взгляд острых зелёных глаз. Пожалуй, теперь там можно было определить нечто, похожее на интерес. В горле моментально пересохло, ароматная сигара показалась тухлой тряпкой.
- Я никого не вызывал, - сипло прошептал он. – Поклянусь, чем хотите. Месть?
- Возможно, - тень одобрения в голосе. – Но такой избирательный подход свидетельствует о достаточно высоком интеллекте твари. У меня же не сходятся причины и следствия.
- Почему? Бывают очень хитрые и мстительные бестии. Демоны, к примеру. Или стриги.
Холмс поморщился, огонёк заинтересованности потух. Видимо, уверился в худших подозрениях по поводу умственных способностей своего гостя. Так, во всяком случае, показалось Джону.
- Рассуждаем, - сыщик откинулся назад, на спинку кресла, и вытянул длинные ноги в растоптанных туфлях к огню. – Допустим, мстительная бестия пять лет назад устроила для вас персональную геенну, возможно, в надежде, что вы застрелитесь и обречёте свою душу на настоящий, вечный Ад. Тогда версию мести – а поводов, я думаю, достаточно, - я бы выдвинул вперёд.
Уотсон вздрогнул, но не издал ни звука. Мысль о дуле револьвера у виска посещала его не раз, но удержался он не из-за грядущих посмертных мук, а из-за того, что ненавистной твари от этого не будет ни жарко, ни холодно.
- Но вы сбежали, - качнул головой Холмс, правильно истолковав молчание. Отсутствие осуждающих интонаций приободрило Джона. – Отметим, что такая линия поведения оказалась верной. Всё, что происходило с вами в Индии, не имело отношения к вашему горячему поклоннику.
Если он рассчитывал, что последняя фраза вызовет у Уотсона улыбку, то расчёт не оправдался.
- Значит, - продолжил детектив, заново раскуривая погасшую трубку, - большое расстояние способно его остановить. Вы это поняли сами. Но вот вы вернулись…
Холмс вскочил так внезапно, что револьвер оказался в руке доктора сам собой. Но Шерлок всего лишь ухватил с каминной полки скрипку. Джон от такого вольта только рот открыл. Чего ждать дальше, он не представлял абсолютно, но этот человек явно оказывал на него почти гипнотическое воздействие. Дрожащие руки отказывались попадать револьвером в карман, и Уотсон от греха подальше положил оружие на столик.
- Итак, вы вернулись! – скрипка сопроводила данное утверждение фразой из «Аиды». Марш триумфаторов прозвучал издевательски. – Если тварь настолько умна, как мы предположили, то что она должна была сделать в первую очередь?
- Что? – зачарованным эхом повторил Уотсон.
- Убить вас, конечно же!
«Фауст». Шабаш. Крещендо.
- Вы знаете, что можно сбежать. Она знает, что вы знаете. И всё равно продолжает действовать по известному сценарию. Если это месть, то вы должны быть уже мертвы, Уотсон! Покойник точно не сбежит на другой континент, хотя бы к брату в Австралию, и не оставит мстителя с носом!
Тарантелла. Форте.
- И остаётся единственная версия, из которой бы известные факты не сыпались, как овёс из дырявого мешка. Этого монстра породили вы. Так или иначе, вольно или невольно. И он пытается привлечь ваше внимание, что-то сообщить или от чего-то оградить. Вы связаны, но характер этих связей я понять не могу. То есть, я не знаю – почему это случилось?
Ария сумасшедшего Риголетто, оборвавшаяся резкой фальшивой нотой.
Холмс склонился к онемевшему от фонтана умозаключений Уотсону так низко, что почти коснулся носом его по-солдатски стриженых волос чуть выше уха:
- А вы наверняка знаете. Только забыли. Уронили какой-то эпизод своей жизни в чёрный колодец. И я должен заставить вас вспомнить. Люди гибнут, Джон. И новое бегство проблему не решит, а лишь отсрочит. Надо с этим покончить.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

***

Сон не шёл.
В горле стоял кислый ком, а на сердце лежал холодный свинец. Попасть в эпицентр трагических событий – одно дело, а быть их причиной, возможно, единственной причиной – совсем другое. А он-то, болван, думал, что хуже быть не может.
Джон лежал, глядя широко открытыми глазами в темноту. Тонкая полоска серости между неплотно задёрнутыми шторами не рассеивала мрак, а только оттеняла его, делала более объёмным.
Комната, которая досталась бы ему, будь он действительно честным квартиросъёмщиком, дала приют на эту ночь. Хорошая комната или плохая – Джон не заметил. Там была кровать, и он на неё лёг, погасив свечу.
Холмс не позволил ему уйти. Он сказал, что дом 221б по Бейкер-стрит защищён от посягательств любой нечестии надёжнее любого другого места в Лондоне. Да что в Лондоне, во всей Британской Империи! И, не слушая вялых возражений, затолкал Уотсона по лестнице вверх, в свободные апартаменты. Предложил бренди, но Джон отказался. Не поможет это пойло, а только затуманит голову. А ему надо вспоминать. Перебирать жизнь по винтику в поисках одного-единственного, самого важного. Убийственно важного.
Уотсон заскрипел зубами. На память он никогда не жаловался. Способность запоминать помногу и быстро не раз выручала его в университете, не раз помогала в расследованиях, услужливо подсовывая нужные сведения. Нет, до Холмсовской, конечно, далеко, это вообще нечто феноменальное, но жаловаться на Мнемозину Джону грех. Эта богиня ему благоволит. Обычно. Но не сейчас.
Жизнь охотника богата событиями, встречами и расставаниями. Ночные кошмары – вечный спутник охотников, включая тех, кто не признается в этом даже на исповеди. Жизнь охотника насквозь пропитана смертью. Настолько насквозь, что её иногда перестаёшь замечать. Отпускаешь шуточки в шотландском стиле, лавируешь между пулями, как если бы это был обычный дождь: капнет – ну и что? Не раскисну. И воешь, укачивая тело отца, наждачным горлом, не в состоянии получить слёзное утешение. И задыхаешься в чужом доме под грузом двадцати трупов. Ты их не убивал. Ты их убил. Что знает твоя душа, охотник Джон?
Он втянул воздух носом, как учил Падма, чтобы успокоить дух и достигнуть внутренней созерцательности.
Захрипело. Джон недовольно нахмурился. Что неправильно? Воздух должен входить в лёгкие бесшумно, как вода поднимается в озере из подземных ключей. Или как-то в этом роде.
Хрип повторился. На этот раз точно – извне.
У этого ненормального что, упырь в ванной комнате содержится?!
Внутренняя созерцательность как-то мгновенно вывернулась в созерцательность внешнюю, а по пяткам как-то сам собой шлёпнул холодный пол. Да, револьвер в правой руке тоже возник не иначе, как по сугубо духовным причинам. Тратить время на свечу и фосфорные спички Джон не стал вполне сознательно.
- Мистер Холмс?
Дом тёмен. Серые прямоугольники оконных проёмов первого этажа заляпаны неуверенным свечением уличных фонарей.
- Мистер Холмс? У вас всё в порядке?
Узкий длинный клинок света под ногами, на лестничной площадке. Значит, напротив – комната Холмса. И он ещё не ложился. Там тихо, но заглянуть просто необходимо, даже если нарвёшься на очередную ядовитую реплику. Потому что, кто бы ни хрипел несколько секунд назад, он хрипел близко.
Джон толкнул незапертую дверь. И окостенел на пороге.
Тонкая фигура, изломанная в дрожащем жёлтом свете лампы, беззвучно корчилась на полу. Неправильное лицо искорёжено ужасом. По ковру – россыпь бумаг из перевёрнутого секретера.
«Напугай меня!» - шепнула память, пока рассудок истерически дёргался, повторяя каждое движение Шерлока.
- Вне игры! – заорал Джон, срываясь с места. – Убирайся!
Он не выстрелил, он почему-то отшвырнул оружие и просто бросился на пустоту, туда, куда был устремлён мутный взгляд Холмса. На миг грудь сковало жгучим холодом и… всё.
- Мистер Холмс! Шерлок!
Пульс просто сумасшедший. Но чёткий. Прижать к полу, чтобы уменьшить судороги.
- Он, кажется, убрался… - торопливо зашептал Джон, пытаясь поймать расфокусированный взгляд светло-зелёных глаз, которые сейчас казались чёрными и занимали большую часть лица.
Взгляд постепенно стал более осмысленным, а конвульсии неожиданно сильного худого тела прекратились, как по волшебству. Так смиряют обезумевшую лошадь – волевым усилием разума.
- Вы… как? – неловко спросил Джон.
- Если вы меня отпустите, будет лучше, - голос ещё дрожал, но едкости в нём было уже с лихвой. – Почему – вне игры?
Уотсон с трудом сообразил, какие действия от него требуются, чтобы выполнить пожелание Холмса.
- Откуда я знаю? – буркнул он, неуклюже плюхаясь на пол рядом с детективом. – Само с языка слетело.
- Само ничего не бывает, - задумчиво произнёс Шерлок. Попыток приподняться он даже не делал. – Но оно, само или не само, помогло. А умирать от страха, оказывается, довольно паршиво. Стоит поблагодарить вас, что ли?
- Могу и обойтись, - пожал плечами доктор. – Во всяком случае, частенько обходился в госпитале. И ничего, не облез. Даже почесухой не заболел.
Раздражение медлило. Если бы все его пациенты выживали, Джон согласился бы никогда не слышать слов благодарности. Босые ноги заледенели.
- А я считал дом полностью безопасным, - Холмс, похоже, счёл тему изъявления благодарностей закрытой. – Но тем интереснее. В вашем присутствии тварь не убивает, значит, пока идёт следствие, мне нужно держаться в поле вашего зрения. Сам не в восторге, но альтернатива – мой труп. Зато на расстоянии. Что вы предпочтёте, доктор Уотсон?
Шатко-валко Джон поднялся на ноги. Нашёл графин с водой, напился сам и помог напиться Холмсу, приподняв кудрявую голову последнего над потёртым ковром.
- Очень надеюсь, - прочувствованно сказал он, ставя стакан на полку, - что следствие продлится недолго. Чем быстрее, тем лучше.
Холмс ухмыльнулся таким особым образом, что сразу стало понятно: он полностью разделяет мнение своего невольного напарника.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

***

- Что произошло тогда?! Вспоминайте, Уотсон!
Орать вполголоса, наверное, умеет только Холмс. Джон тоскливо вздохнул.
- Сорок раз уже, - простонал он. – Вернулся из университета, несколько раз сходил с отцом на охоту… Начал собирать практику… Всё!!! Потом началось то самое.
- Это уже неинтересно, - отмахнулся детектив.
Они перебрались вниз, к камину. Заставить Холмса выпить чашку горячего молока с ложкой бренди оказалось предсказуемо трудным, но в ходе скандала по этому поводу оба как-то успокоились. Целебного напитка нахлебались тоже вдвоём (Джон подавал пример), а после закрепления лечения изрядной порцией бренди безо всякого молока, разговор принял конструктивное направление.
- Тогда что вам интересно?!
- Что-нибудь, связанное с вашим детством. Старинный друг, которого вы внезапно встретили, какая-нибудь вещь, которую вы нашли, даже воспоминание… Что угодно!
Нарушая все инструкции Падмы, Уотсон выдохнул с шумом и хрипом. Как ему это надоело! Но спать решительно невозможно и, если детективу охота тратить время на бестолковые расспросы, надо подыграть. Тем более что слова Шерлока что-то сдвинули в потревоженной уже памяти…
- Отец сменил квартиру перед самым моим возвращения. Месяца за три, не больше. Ящики ещё стояли в прихожей. Он сказал, что забрал всё, до нитки. Отец сказал. Это для нас вполне обычно, поскольку порча – очень неприятное дело, нельзя бросать обжитые вещи как попало… Для нас – это для охотников…
- Я не дебил, - рыкнул Холмс. Он подался вперёд, напряжённо ловя интонации собеседника. – Дальше, дальше!
- Стараюсь, как могу, - огрызнулся Джон. – Так вот, я разбирал свои старые вещи, которые папа кое-как побросал в коробку. Отбирал то, что хочу оставить, а остальное надо было сжечь. Я сжёг кипу своих детских рисунков, записки от Дженни Трэвис, деревянные кубики, деревянную же саблю…
Он видел, что Шерлок прямо-таки изнывает от желания поторопить рассказ, но решил не спешить. И не из вредности, а для последовательности.
- Сколько хлама имеет ценность для ребёнка, иногда просто поразительно… Я оставил гербарий, а вот с коллекцией сушёных кузнечиков пришлось расстаться. И с собранием пуговиц – тоже. Хотя десяток самых любимых пуговиц я зажилил. В Индии все пригодились, даже удивительно, как плохо уживаются пришитые пуговицы с военными действиями. И, кстати, старинное зеркало, про него я ещё не рассказывал, но обязательно расскажу, тоже было в той коробке. Кроличья лапка осталась, перья фазана и облезлый лисий хвост пошли в печь, маленький африканский идол уцелел, хотя и лицо у него неприятное. Но я охотно играл с ним в детстве, его звали…
- Что из этого существует сейчас? – Холмс всё-таки не выдержал.
Джон зевнул.
- Зеркало. Идол. Лапку потерял, гербарий тоже. Две пуговицы из тех, коллекционных, ещё пришиты к моей сменной форменной рубашке. Про стёклышки вы недослушали, но я не помню, куда они делись.
Холмс зевнул ещё шире.
- Это из-за вашего чёртова молока, - проворчал он сердито. – Я хочу видеть всё.
Уотсон стиснул челюсти, чтобы удержать зевоту. Но проще удержать ветер рыбачьей сетью.
- Большая часть в моём домике в Хакни-Уик. Но мы туда пойдём утром.
- Кэбы ездят и сейчас, - заметил Шерлок нетерпеливо. – Почему утром?
Джон усмехнулся:
- Лавки закрыты, а мне нужно купить сливок.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Дин швырнул в стенку жестяной подставкой от карандашей. Веер разноцветных грифелей очень выгодно смотрелся на фоне серой стены. Правда, всего доли секунды, но, в конце концов, что есть человеческая жизнь по сравнению с вечностью?..
- Не будь там Джона… - прошипел он и треснул по столу кулаком.
Фразу он не закончил, но и так было понятно, что ради легендарного Шерлока Холмса Дин Винчестер не пошевелил бы и пальцем. Это в лучшем случае.

***

- Новый Свет? – прищурился с той стороны человек, по чьему лицу никак нельзя было сказать – красивое оно или уродливое.
- Соединённые Штаты Америки, - кивнул Сэм и зачем-то добавил: - Североамериканские. Мистер Холмс.
Самая тяжёлая часть разговора была позади. На удивление, оба джентльмена из викторианской эпохи отнеслись к новой информации спокойно. Уотсон что-то записал в блокнот, Холмс просто внимательно выслушал. Задал несколько быстрых, точных вопросов, особенно его интересовал адрес, по которому обнаружили трупы (их трупы, если кто забыл). Но тут, к сожалению, Винчестеры помочь не могли: рапорт был залит кофе или чем-то на него похожим. Чернила в этой части документа расплылись, и прочитать их не было возможности. Более или менее уверенно можно было распознать только буквы «К» и «Р». Зато время было установлено вполне достоверно: между двумя и четырьмя часами ночи шестнадцатого октября.
Холмс с неодобрением высказался о привычках сэра Артура.
Дин пожал плечами. Кажется, он был слегка разочарован. Каких именно свершений он ожидал от легендарной личности – неизвестно.
- Эх, - сказал старший Винчестер с неподдельной грустью, - жаль, что вы не можете расписаться на моём гипсе. Представляете, как было бы круто?
Знаменитый детектив неожиданно проявил интерес и дотошно расспросил об этом обычае потомков. Потом провёл полный анализ происхождения заинтересовавшего его ритуала, начиная от обыкновения китайцев гадить в огороде соседа в знак уважения и заканчивая взаимным выискиванием насекомых, принятого среди приматов. На зазеркальных собеседников он смотрел, как упомянутый примат на выисканное насекомое. Во всяком случае, так показалось Дину, который медленно, от шеи, наливался свекольной краской ярости.
Но переход на личности не случился: Джон с одной стороны стекла, а Сэм – с другой, быстренько оттеснили каждый своего напарника, заняв переговорные позиции.
- Спасибо, ребята, - торопливо сказал Джон, делая страшные глаза в сторону Холмса за пределами видимости Винчестеров, - вы… настоящие друзья. Спасибо. Мы сейчас обсудим новости и снова свяжемся с вами, ладно?
- Без проблем, - не менее торопливо кивнул Сэм, руками выписывая (за пределами видимости лондонцев, разумеется) какие-то успокоительные пассы. – Только не очень тяните время, оно работает против вас.
И два зеркальца на расстоянии ста тридцати двух лет и нескольких тысяч миль синхронно развернулись отражающими поверхностями вниз.
Вот тут и полетела карандашная подставка.
- А ещё, - добавил Дин прерывистым от злости голосом, - он ни разу не сказал: «Элементарно, Уотсон»!

***

- Ищем дальше? – осторожно предложил Сэм, сгребая карандаши в кучу.
- Нет.
- Ты настолько зол, что оставишь Джона без помощи?
- Нет. Джон не отвечает за этого… знатока. Но я тут подумал, Сэмми, что не стоит больше рыть. Понимаешь, пока есть только заляпанный кофеем рапорт. Но чем больше свидетельств гибели Джона и этого засранца мы найдём, тем меньше у них шансов, понимаешь?
Сэм замер на корточках с открытым ртом. Брат был прав абсолютно во всём.
- Будущее не определено, пока оно не стало прошлым, - лихорадочно забормотал он, забыв о карандашах. – Пока мы не узнали о прошлом, оно не стало прошлым и не зафиксировано… Дин, ты – гений!
Старший скромно промолчал, но было видно, что ему приятно. Не только всякие там детективы умеют думать. Даже зубами скрежетать перестал.
- Стоит попробовать вздремнуть, - Дин ухватился за костыль. – Чует моё сердце, что это самое «вздремнуть» в ближайшие сутки будет ой какой роскошью.
- Подожди, - торопливо попросил Сэм.
Он перетёк с корточек на колени и зелёным грифельным карандашом залихватски расписался на гипсовой ноге брата. Потом обрисовал подпись чем-то длинным и зелёным, с лапками по бокам.
- Крокодил? – поинтересовался Дин, начиная ухмыляться во весь рот.
- Нет. Ящерица. Ей, понимаешь ли, хвост отрывают, а она новый отращивает. Совсем как мы.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Джон задумчиво побарабанил пальцами по столу. Он чувствовал себя виноватым, причём перед всеми сразу, и не знал, что сказать.
- Светает, - выдал он вымученно, но с претензией на светскость. – Можем ехать.
Холмс отреагировал не сразу.
- Доктор, - произнёс он странным заторможенным голосом, - мы обязательно поедем. Только прежде мне надо понять – куда. Подайте мне скрипку и оставьте меня в покое на час или около того. Пожалуйста.
Уотсон торопливо закивал, на цыпочках сбегал за скрипкой и затих в своём кресле.
Играть Шерлок не стал. Он только пускал клубы дыма и водил чуткими тонкими пальцами по завиткам и изгибам своего инструмента. Лицо детектива стало восковой маской. Полуопущенные веки придали ей строгое выражение.
С некоторым замиранием души Джон следил за процессом раздумий великого человека, чьи деяния помнят и через сто тридцать лет. Впрочем, как и за всякой медитацией, за данным процессом наблюдать было неинтересно. Зато Уотсон наконец-то выполнил дыхательный комплекс от начала до конца. Нужное воспоминание так и не пришло, но вдруг Джон понял, что Холмс всё-таки играет на скрипке, только там, внутри себя. И даже разобрал несколько музыкальных фраз. Кажется, разобрал. Соблазн проверить, правильно ли он расслышал, был огромен, но Уотсон решил не рисковать.
- Удивительно, - очень тихо сказал Холмс, не поднимая век.
- Что? – встрепенулся Джон.
- Вы – единственный из встреченных мною когда-либо людей, в чьём присутствии я могу спокойно размышлять. Остальные меня просто раздражают. Знаете, Уотсон, я даже прощу вам трэша…
- За то, что я умею тихо сидеть? – приподнял бровь доктор.
- И за это тоже, может быть. Если зашьёте дырку в халате. Но в основном – за это дивное дело. Ах, до чего же обманчивое… С одной стороны, всё ясно, а с другой – белые пятна в ключевых местах… Даже моему мозгу не хватает информации. И нам нужно её добыть!
Поскольку Уотсон совершенно не представлял, как реагировать, то перешёл сразу к делу:
- Где ищем?
Шерлок вскочил на ноги, как распрямившаяся пружина.
- У вас дома, доктор! Пока я переоденусь, будьте добры, найдите кэб.

***

За те десять с лишним лет, что Джон здесь не был, Степни не изменился ничуть. Мрачные цвета, хмурые лица, утренний смог… Вонь Уайтчеппльских фабрик успешно соперничает с амбре лондонских доков. Коробка кэба колыхалась с достоинством, сопровождаемая цоканьем копыт влекущего её упитанного мерина.
- Что вы тут надеетесь найти, Холмс? – проворчал он себе под нос с немалым раздражением.
На ответ он не рассчитывал, но, тем не менее, получил:
- Вашу память, Уотсон. Родные стены должны помочь. Сколько вы прожили на Кейбл-стрит, а?
Джон почесал переносицу. Мама умерла, когда ему было три. Потом они с отцом и Генри перебрались сюда. Генри уехал, едва ему исполнилось шестнадцать, а Джон дотерпел до своих восемнадцати.
- Пятнадцать лет, Холмс. Пятнадцать лет.
- И не просто – лет, а определяющих лет!
Шерлок явно собирался развить тему, но они приехали. То, что затеял детектив, Джону крайне не нравилось.
- Да ничего из этого не выйдет, - завёл он нудным голосом в десятый уже раз. – Кто нас туда пустит…
Холмс шевельнул бровью. С превосходством шевельнул, как отметил Джон.
- Не самое раннее утро четверга. На окне – рододендрон в горшке, гардина из дешёвого кружева, значит, живёт женщина. Небогатая, нестарая, не проститутка. Женщина живёт одна, посмотрите на единственную пару калош под крыльцом и лубочный портрет Арсена Люпена в позолоченной рамке. Да-да, там, где из-за шторы виден фрагмент серванта. Единственный способ одинокой женщине зарабатывать себе здесь на жизнь и квартиру – работа на картонажной фабрике. Фабрик в этом районе полно, но женщин берут только туда. Картонажники работают в одну смену, так что девяносто девять из ста – наша квартиросъёмщица на работе. О том, что мы здесь побывали, никто не узнает.
Уотсон крякнул. За резвой мыслью детектива он успевал не всегда, но впечатление было ошеломляющим.
- Но хоть для порядка давайте постучим, а? – робко не то предложил, не то попросил он.
Холмс, который уже успел достать из кармана пальто хитрую отмычку, поморщился, но с видом человека, который делает крупное одолжение, дважды стукнул кольцом о медную пластину.
- Дверь прежняя, - заметил Уотсон, разглядывая знакомую до боли в поротой заднице царапину на три пальца ниже замка. Так никто её и не закрасил.
Дверь открылась почти без скрипа.
- Что вам угодно? – спросила молодая, небогато одетая женщина, явно не принадлежащая к представительницам древнейшей профессии. Всё, как сказал Шерлок. За тем исключением, что этой особы здесь быть не должно.
- Мы хотели бы осмотреть квартиру, - ляпнул Джон первое, что пришло в голову. Как всегда, первой в его голову пришла чистая правда.
- Передайте миссис Хэмстэйн, что у меня нет задолженностей по аренде, и раньше, чем через полгода, я с этой квартиры не съеду, - холодно отчеканила леди и попыталась закрыть дверь.
Но Холмс уже успел проморгаться (отмычка исчезла в рукаве моментально) и вступил в игру. Он трогательно сложил длиннопалые кисти перед грудью и выдал душещипательную и запутанную историю о своём друге Джоне, который вернулся с войны и, обуян ностальгией, возжаждал посетить родовое гнездо.
Пока Шерлок заливался майским соловьём, Уотсон рассматривал девушку. Высокая (немного выше самого Джона, хотя и ниже Холмса), крепкая, статная. Тёмные глаза, чуть припухшие веки. Густые брови, почти сросшиеся на переносице, широкие скулы. Каштановые волосы гладко зачёсаны в тугой узел на затылке. Простое и опрятное платье. Не красавица, но смотреть на неё приятно.
- Ну… - неуверенно протянула она, поправляя воротничок, который, разумеется, лежал как надо. Джон успел отметить отсутствие кольца на безымянном пальце. - Если так, то почему бы и нет? Проходите, джентльмены.
- А вы не боитесь приглашать в дом незнакомых людей? – Шерлок заинтересованно склонил голову к плечу.
В ответ девушка мило улыбнулась, вытащила из кармана монетку в шесть пенсов и двумя пальцами скатала в трубочку. Её улыбка и непосредственные манеры очаровали Джона прежде, чем он успел подумать о последствиях.
- А кочергу согнёте? – с восхищением спросил он, сбивая котелок на затылок.
- Да запросто, - заверила молодая леди. – Только зачем полезную вещь портить? По вам и так видно, что вы – порядочные люди.
И она бережно расправила шестипенсовик – как смятую бумажку.
Джон мысленно обругал себя невежей, сдёрнул котелок окончательно и представился по всей форме. Холмс, помедлив всего секунду, последовал его примеру. Девушка назвалась мисс Доротеей Пристли. Выяснилось, что мисс Пристли работает на красильной фабрике – единственная там женщина, как с гордостью подчеркнула она, - и её смена закончилась рано утром. Смущённым Холмс не выглядел, но Уотсон догадался, что свою промашку детектив переживает тяжело.
В доме всё оказалось по-другому. Не так, как раньше.
Уотсон растерянно осматривал незнакомую мебель, потёртые чистые половички, литографии на недавно побеленных стенах. Он прекрасно помнил, что и где стояло одиннадцать лет назад, но никаких озарений не намечалось. Чтобы не разочаровать мисс Пристли, он расхваливал новый интерьер. Холмс мрачнел с каждой его фразой. Футляр со скрипкой, прихваченный по неведомым мотивам, хлопал его по ноге, как хвост рассерженного кота.
- Не хотите ли чаю? – собрав вежливость в крепкий свой кулак, предложила мисс Пристли.
К этому моменту уже было рассмотрено всё, что только можно рассмотреть. Не очень много, если честно. В вопросе же скрывался вполне однозначный намёк.
- Доставайте зеркало, Уотсон, - устало вздохнул Шерлок, опускаясь на стул.
- Но… как же? – от удивления Джон начал заикаться.
- Никак! – рявкнул детектив с раздражением. – Теперь, благодаря вашему… вашей… мисс Доротее придётся ехать с нами, и чем быстрее она войдёт в курс дела, тем лучше. Как вообще уцелела Британская империя с вашей любвеобильностью? – добавил уже свистящим шёпотом. – Хуже чумы, ей богу…
Джон залился краской. Разумеется, сыщик прав. Но как же можно относиться к людям без симпатии? Даже к таким бирюкам, как Холмс. К тому же, бесполезная идея с визитом на Кейбл-стрит принадлежала отнюдь НЕ Уотсону.
Мисс Пристли недоумённо переводила взгляд с одного гостя на другого.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

- О! Вашего полку прибыло! – неизвестно чему обрадовался Дин, уловив в отражении женский силуэт не дальнем плане.
Холмс одарил его взглядом, оценочная стоимость которого намного превышала сотню фунтов золотом.
- Кто у вас правит Британией? – неожиданно спросил он.
- Виндзоры, - машинально ответил Сэм, лихорадочно раздумывая, зачем бы это было надо.
Холмс скупо улыбнулся.
- Что ж, - проронил он, - Майкрофт не зря тратит время на свою политическую ерунду. Если надо будет привести его в хорошее настроение, я об этом расскажу.
Джон вопросительно округлил глаза. Шерлок снизошёл до объяснений:
- Это мой брат. Большая фигура в нашем правительстве. К счастью, у него хватает ума не дефилировать на публике в этом качестве.
- Он и есть Британское правительство, - выпалил Сэм, щегольнув цитатой.
- А что… - задумчиво молвил детектив. – Я бы и сам лучше не сказал… Но это не мешает ему быть надутым занудой со скверным характером.
- Наследственность, по всей видимости, - елейным голоском вставил Дин.
- Господа, время, - напомнил Джон, упреждая склоку.
- Да, - согласился Шерлок. – Время. Леди и джентльмены, позволю себе потратить несколько минут на разъяснение очевидного. С самого начала было ясно, что неизвестное науке создание вызвано к жизни присутствующим здесь доктором Уотсоном. Именно он является предметом пристального внимания монстра, и, как я успел убедиться на собственном опыте, монстр иногда может послушаться приказов доктора. Не всех, поскольку многократные повеления сгинуть навсегда чудовище успешно игнорирует. И не устаёт убивать людей, которые по тем или иным причинам Уотсону симпатичны. Не краснейте, мисс, доктор у нас идеалист и готов любить весь мир без конкретных устремлений.
Дин подумал, что заявить такое девушке может только настоящий варвар, но перебивать рассуждения великого детектива не стал: очень уж интересно было. А тот продолжал:
- В детстве Джон часто оставался дома один, хотя его брат Генри был тоже слишком мал, чтобы помогать отцу на охоте. Значит, старший мальчик правдами и неправдами выпрашивался проводить время отдельно…
- Да, - глухо подтвердил Джон, - Генри почти всегда набивался в гости к тётке Лизбет, которую я терпеть не мог.
- И я о том же, - благосклонно качнул головой Холмс. – Мало того, Генри Уотсон при первой же возможности отделился от отца и брата, отказался от семейного дела и уехал за океан навсегда.
Уотсон съёжился в кресле. Сэму показалось, что доктор сейчас сожмётся в точку и исчезнет. Но детектива это, похоже, нисколько не задевало.
- Такое поведение мальчика, к которому в семье относились очень хорошо, говорит о каком-то сильнейшем пережитом в детстве потрясении. Именно в раннем детстве наша личность становится тем, чем она будет всю оставшуюся жизнь. Совершенно ясно, что упомянутое потрясение связано с младшим братом, потому что в ином случае их отношения стали бы только теснее, как у вас, господа Винчестеры.
Дин кивнул, Сэм повторил его жест, будто зеркальное отражение.
- Я ничего не помню… - жалобно прошептал Джон. – Генри никогда не говорил ничего…
- Наверняка он тоже забыл, - утешил его Холмс. Или решил, что утешил. Рослая девушка приятных форм на миг появилась в поле зрения Винчестеров, чтобы протянуть доктору стакан воды и бросить на детектива неприязненный взгляд. – Но программа действий – убраться от вас подальше – осталась. Ах, если бы вы не сожгли свои детские рисунки! – Шерлок даже прищёлкнул пальцами от досады. – Тогда бы мы уже знали, что это было, и как появилось. Впрочем, как появилось, я могу догадываться.
- Зеркало, - замирающим голосом сказал Сэм, широко распахивая глаза.
- Да. Зеркало. Точнее, зеркала. Как только я увидел эту вещь, мне уже не надо было искать других врат для твари. Могу ручаться головой, Уотсон, что собираясь в спешке в Индию, к месту службы, вы забыли эту штуку, оставили дома.
Джон, белее мела, до боли стиснул кулаки.
- Если бы я оставил эту дрянь в Лондоне, когда мы с отцом… он был бы жив…
- Не смейте! – неожиданно взвился Холмс, чем заслужил в глазах Дина толику настоящего, личного уважения. – Мне понадобились две трубки и взгляд со стороны, чтобы в этом разобраться! У вас не было шансов понять! А разбей вы сгоряча зеркало, чудовище наверняка стало бы абсолютно свободным, причём как в пространстве, так и во времени! Магические зеркала коварны.
- Что будем делать? – прервал Дин рассуждения о коварстве зеркал. – Есть способ убить гадину или загнать туда, откуда она явилась?
Детектив почесал переносицу.
- Для начала – найти второе зеркало. Это же средство связи, а для него нужен как передатчик, так и приёмник. Даже телеграф без этого не может.
- Так вот же оно! – качнул Сэм зеркальцем в 2013-м году.
Шерлок демонстративно прикрыл лицо рукой.
- Сэм, - несколько наигранно простонал он, - это – ТО ЖЕ САМОЕ зеркало. Только через сто тридцать два года. Неужели не понятно? А нам нужно – второе. И здесь. И сейчас.
- На ручке сзади, - неожиданно подал голос Джон, - должно быть выцарапано «Д.У.». Лет в девять я его гвоздиком…
Дин перевернул зеркальце и убедился, что пристёршаяся от времени метка на месте. Догадка Холмса снова была верна. Но где искать второе, приёмник или передатчик, не знал даже он со всей своей гениальностью.
- У нас в Дарроуби, - негромко сказала Дороти, - говорили…
Она смутилась под взглядами мужчин и замолчала.
- Прошу, мисс, - галантно сказал Шерлок, - продолжайте. Нам всё важно, тем более что в народных легендах часто кроется много правды. Что говорили у вас в Дарроуби?
- Что пропавшие вещи лучше всех умеют искать домовые, брауни. Я не верила, что они есть, но теперь поверю всем-всем сказкам…

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Сказка не клеилась. Вот не складывалось ничего, хоть кол на голове теши. Джон начинал раз пять, никак не меньше. Но похождения великодушного эльфа, который был склонен помогать всем встречным и поперечным, неизменно заходили в тупик. Альбер вылакал никак не меньше пинты отличнейших сливок, но без обещанной сказки входить в роль великодушного помощника не соглашался.
Холмс предложил несколько сюжетных ходов, которые из-за чрезмерной кровожадности были с негодованием отвергнуты слушателями. Детектив напирал на то, что все факты реальны, но сочувствия не получил.
Выбраться из тупика помогла, как ни странно, Дороти. Она спросила, согласен ли почтенный брауни заменить сказку песенкой. Брауни оказался согласен, и мисс Пристли шатким голосом затянула чудовищно похабную, но смешную песню о моряке и его семи подружках. Никем не узнанные ноты в ужасе разбежались по углам хибары. Джон понял, что дело – табак, и подхватил (этому шедевру морского фольклора его научил знакомый боцман, которому пришлось пришивать чуть не напрочь отодранный в драке скальп). Дело пошло бодрее. Правда, когда включилась скрипка, Уотсон чуть не подавился припевом, но обошлось. Дороти подобрала юбку и пустилась в пляс, что у неё получилось куда лучше вокальных упражнений. Холмс с видом заправского скрипача из портового трактира выписывал вокруг девушки кренделя, а Джон разнообразил мотив, отбивая ладонями ритм. Карусель из охотничьего снаряжения и некоторых личных вещей Уотсона, со свистом носящихся по комнате, показывала, что шоу очень нравится Альберу.
«Не удивлюсь, если всё это окажется сном, - думал Джон, выводя очередной немудрящий куплет и стараясь оставаться серьёзным. – Взрослые же люди, безобразие!.. Зато, если останемся не у дел, сможем зарабатывать на жизнь песнями и плясками по кабакам».
Но он лукавил со всей серьёзностью. Ему, если честно, тоже нравилось это безобразие. Дороти раскраснелась, из гладкой её причёски выбился кокетливый локон. Шерлок улыбался по-настоящему, а скрипка пела на три голоса.
Но рано или поздно обманутые подружки скооперировались и, с моралью о верности на устах, славно отмутузили морячка-изменщика. Пожалуй, если бы не ограниченность во времени, можно было и продолжить. Только что-нибудь приличное. «Зелёные рукава» там, или «Алые ленты»…
- Альбер? – строго сказал Джон, переведя дух. – Ты обещал.
Вещевой вихрь сместился в центр комнаты. Из разнородных предметов стали складываться буквы и слова.
- У всякого зеркала две стороны, - громким шёпотом прочитала мисс Пристли. – Не смотри на тёмную сторону, друг…
- Во всех временах зеркала нужны, - продолжил Уотсон, напряжённо всматриваясь в бешеную пляску своего оружия. – Должен замкнуться круг… Альбер! Вот я тебя, мерзавца, - простите, мисс Дороти! – латынью! Что за ерунду…
- Помолчите, доктор! – резко оборвал его угрозы Холмс. Глаза детектива горели первозданным азартом добытчика. Можно было не сомневаться: любой, кто встанет между ним и загадкой, немедля получит по шее. – Это обыкновенная милая шутка в стиле маленького народца. Альбер, благодарю! Ты сказал больше, чем я рассчитывал!
Полёт вещей прервался, и они большой неаккуратной кучей осели на пол. Джон печально вздохнул. Разбирать полдня, не меньше. Но это был оптимистический прогноз, потому что Холмс во мгновение ока эту кучу растерзал и хищно склонился над останками. Радостный вскрик, и детектив распрямился, потрясая добычей. В его руке бликовало квадратное зеркало в латунной рамке. Джон обычно использовал его, когда брился.
- Мало нам, - проворчал Уотсон. – Или у меня все зеркала становятся волшебными?
- Сделаем! – ухмыльнулся Шерлок.
Установил трофей на столе вертикально, подперев массивным жадеитовым крестом из арсенала против нечисти.
- Что-нибудь тяжёлое есть? – деловито осведомился он.
- Кочерга подойдёт?
Кочерга подошла, и Джон вложил упомянутый предмет в требовательно подставленную ладонь. Дороти следила за деятельностью компаньонов сияющими глазами. Так дети в цирке ждут следующего фокуса.
- Зеркало без второй стороны можно увидеть только в другом зеркале, - Холмс сузил глаза и, явно рисуясь, сделал несколько ложных замахов кочергой. Целился он в безобидный атрибут бритвенной процедуры. – Джон, давайте ваше стёклышко. Только смотрите, не поверните тёмной стороной, иначе выпустим…
Азарт – заразная штука. А уж помноженный на своеобразное обаяние Шерлока…
Уотсон, не особо задумываясь, что и зачем он делает, вытащил заветное зеркальце и ткнул его отражающей стороной прямо в серебристое пятно на столе.
Удар был достоин специальной королевской премии за точность. Джон успел подумать, что детектив, наверное, хорошо играет в крикет. Но потом думать стало совсем некогда. Бритвенное зеркало брызнуло веером осколков, Шерлок перебросил своё орудие в левую руку, а правую сунул в опустевшую рамку прежде, чем первые капли осколочного дождя достигли пола. А дальше что-то пошло не так, потому что Холмс закричал, и кочерга брякнулась Джону на ногу. Дороти глухо вскрикнула, но не от страха. Что-то она увидела из-за плеча Шерлока, и «что-то» заставило её вцепиться в это самое плечо изо всех сил…
Джон опомнился, носком ботинка подкинул кочергу, перехватил и коротко, почти без замаха смёл ею латунный квадрат с руки Шерлока, которая, несмотря на усилия мисс Пристли, успела уже провалиться в вязкую пустоту за рамкой по локоть.
Дороти разжала белые от напряжения пальцы. Холмс согнулся пополам, прижимая к животу окровавленную руку и нечто, в ней зажатое.
- Мистер Холмс!
- Шерлок!
Детектив не без усилия поднял голову:
- Я в порядке… Неожиданно просто…



Уотсон и Дороти бестолково забегали, разыскивая среди наведенного Альбером при помощи Холмса беспорядка бинты, таз и прочие необходимые на данный момент предметы. Джон обнаружил за сундуком свой врачебный саквояж и воспрянул духом.
- Я удержал, хотя наш приятель отдавать не хотел, - похвастался Шерлок и осторожно положил на стол залитое кровью зеркальце – точную копию того, на котором двадцать с лишним лет назад Джон выцарапал свои инициалы. – А вы – меня, - добавил он не очень понятно.
- Альбер, воды, – тихо приказал доктор, и брауни не посмел ослушаться. Найденный таз наполнился чистой водой. Кривые, будто оставленные битыми стёклами порезы на пострадавшей руке выглядели жутко, но Уотсон всё-таки вздохнул с облегчением: он боялся рваных ран, когда из кровавого месива торчат осколки костей и обрывки сосудов. А тут все края ровные, вена цела…
- А вы прекрасно держитесь, мисс Пристли, - завёл Холмс светскую беседу, пока Уотсон занимался привычным делом: промывал, дезинфицировал, зашивал особо глубокие разрезы. – Ни одна из знакомых мне леди не смогла бы держаться лучше. Особенно радует отсутствие у вас страсти падать в обморок. Носить вас на руках было бы пробле…
Джон резко дёрнул шелковинку, и бестактный сыщик зашипел от боли.
- Я бы почёл за честь носить вас на руках, мисс, - не отрываясь от работы, заверил Джон, чувствуя, как краснеют уши. – Мне так жаль, что втянул вас в этот кошмар…
Дороти криво усмехнулась.
- Мой папуля всю жизнь работал грузчиком в доках, - сказала она. – Сколько бы ни выпил – ничего ни разу не уронил. Это в него я такая… как лошадь. Уже в тринадцать не позволила папуле себя лупить. Жаль, маму не уберегла… А с пятнадцати пошла на работу. За десять лет доказала, что могу работать лучше мужчин. Мне уже дважды повышали жалованье в красильне, хотя там я недавно. Если так пойдёт дальше, то через несколько месяцев я смогу выкупить половину домика в чистом районе и съехать от старой ведьмы Хэмстэйн. Джентльмены, неужели вы думаете, что меня может напугать какая-то нечисть?
Не дожидаясь ответа, девушка подхватила таз с красной водой, чтобы выплеснуть её за порог.
- Знали бы вы, Уотсон, скольких бед я бы избежал, дёргай вы меня вовремя за нитку в ране, - вполголоса заметил Шерлок. – Спасибо, Джон.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Хранилище больше напоминало поле боя. Или площадку для брачных игр леопардов. После игр, разумеется.
- Нету! – раздосадовано выкрикнул Сэм, вытряхивая на пол последний ящик. – Ничего похожего, Джон!
- А вы всюду посмотрели? – Уотсон не желал терять надежды. За истекшее с начала их знакомства время доктор здорово осунулся, отчего стал похож на тропическую зверушку лемура.
- Всюду, - заверил Дин, грохоча костылями. – У Летописцев порядок… был. А мы перерыли всё. И везде. И в нижнем складе, и здесь. Кучу времени потеряли. А нельзя нам такой же трюк провернуть с контр-отражением?
- Нельзя, - донёсся голос невидимого Холмса. – Это должно быть именно наше зеркало, иначе вы только размножите коридоры для твари, а круг, как сказал Альбер, надо замыкать.
- А вы видели монстра, мистер Холмс? – встрял Сэм, устало усаживаясь на тахту. – Там?
- Нет. Слишком темно и неудобный ракурс. Я думал, что мисс Пристли сумела что-то рассмотреть, но она только заметила, что я начал проваливаться в раму. Собственно, я далеко не уверен, что у твари есть конкретный облик. И теперь уже неважно.
- Почему? – бодрым и фальшивым голосом спросил Джон. – Неужели не существует способа доставить второе зеркало в двадцать первый век?
- Существует, - не стал спорить детектив, появляясь в поле обзора. – А что, господа охотники, научились ли люди будущего пересекать океан за… семь… нет, уже шесть с половиной часов? Джон, на наши перемещения, пляски, художественную штопку моих царапин ушло слишком много времени… Я надеялся, что второе зеркало тоже находится в архиве, это было бы логично, но раз его там нет, до нашей с вами гибели остаются эти самые шесть с половиной часов! Мисс Дороти не упомянута в рапорте Артура, слава Богу, хоть об этом можно не беспокоиться.
Винчестеры переглянулись. Даже если самолётом…
- То есть, - осторожно начал Дин, - вся проблема в том, что мы не в Лондоне? Тогда вы в своём году спрятали бы чёртово стекло, сказали бы нам – где, а мы бы вынули сейчас?
- Гениально! – зааплодировал Холмс, изливая в этом восклицании весь присущий ему сарказм (очень много сарказма). Хлопки вышли тихими из-за толстого слоя бинтов на правой руке. – Вы делаете успехи!
Сэм ожидал взрыва, но ошибся.
- Ждите новостей, - бросил Дин, обрывая связь.
Младший уже сообразил, что задумал брат, и, в целом, одобрил. Других вариантов, кажется, не было.
- Я бы с удовольствием поболел, как порядочный, - развёл руками Дин. – Но не судьба. Кас! – крикнул он в потолок. – Ты нужен, и срочно!
Эффект от столь своеобразной молитвы тоже получился своеобразным.
Пахнуло гарью и жаром, в яркой вспышке сконденсировалось нечто и покатилось по полу. Через пару секунд, когда Винчестеры снова смогли видеть, стало понятно, что кубарем по полу прокатился их друг, беспокойная, вечно ищущая неприятностей на свои крылья и чужие головы ангельская сущность по имени Кастиэль. Похоже, в данном случае поиски увенчались успехом.
- Когда-нибудь ты расскажешь, по какому принципу выбираешь время для молитв, - сказал Кас, вытирая с лица копоть. Но на его ладони копоти было больше, чем на лице, поэтому на сером фоне образовалась чёрная полоса. – Что у вас стряслось?
- А у тебя? – приподнял бровь Дин.
- Ладно, - поморщился ангел, - переформулируем вопрос. Чем я могу помочь? Только быстрее, пожалуйста.
- Если коротко, нам немедленно нужно в Лондон. И мне мешает эта хрень, - Дин приподнял загипсованную ногу.
Сэм грустно вздохнул. Они с Джоном так старались… Хотя, конечно, со здоровой ногой старшему будет лучше.
Кастиэль хотел что-то сказать, но взглянул на обгорелые полы своего плаща и промолчал. Присел на корточки, хлопнул Дина по колену и неуловимым движением разнял гипс на две аккуратные половины.
- Картинка красивая, - пояснил он своё нежелание портить уже ненужную вещь. – Собирайтесь. И скажите время, когда вас вернуть обратно. Я буду… эээ… занят и не смогу прибыть за вами лично.
- Автопилот настроишь? – весело спросил Дин, притоптывая вылеченной ногой. – По принципу йо-йо?
- Вроде того.
- Пока я обуюсь, распишись на гипсе, - крикнул старший Винчестер уже с лестницы.
Кас вопросительно воззрился на Сэма.
- На память, - пояснил тот. – Люди так делают. Иногда.
Ангел ничего не понял, но во избежание новых нежелательных вопросов решил не доискиваться. Подобрал синий цанговый карандаш с инвентарным номером и, высунув язык от усердия, вывел на оттиске Диновой пятки что-то, издали напоминающее кактус.
- Это у тебя такая роспись? – фыркнул Сэм, с интересом наблюдавший за историческим моментом: ангел Господень оставляет автограф на гипсе смертного человека.
- Возможно, - отозвался Кас и критически оглядел свою работу. – Дело в том, что я никогда раньше ни на чём не расписывался. И подумал, что эти знаки Еноха точнее всего выразят смысл моего имени. Да что он так долго возится? За это время уже можно было платье с кринолином надеть.

***

- Красиво, - одобрил Сэм, крутя головой по сторонам.
Так далеко от дома они ещё никогда не были.
Вечерний Лондон встретил их по первому разряду: яркими огнями витрин и фонарей, чьи отражения многократно повторялись в лужах; сырым, но свежим ветром с Темзы; гомоном праздной толпы, радующейся наступающему уикенду.
- Большое Яблоко круче, - буркнул Дин. На чужой территории он чувствовал себя неуверенно. – Не говоря уже о Лос-Анджелесе. Ну, к делу.
Он достал зеркало.
- Джон, ты на связи? Лондон, на связи Лондон!
И повернул средство межвременного общения так, чтобы в нём отражались Темза и Тауэр. Восторженные восклицания на три голоса полностью оправдали его надежды на эффект неожиданности.
- Так кто там сомневался в возможностях людей из будущего? – Дин желал закрепить успех.
- Уймись, выпендрёжник, - пихнул его локтем в бок младший брат. – Потом расхвастаешься. Мистер Холмс, Джон, назначайте место.
Джон задумался.
- Наша с Альбером развалюха не имеет шансов пересечь порог даже двадцатого века, не говоря уже о двадцать первом, - сказал он. – Так что опять придётся куда-то перемещаться…
- Тауэр уцелел, это приятно, - заметил Холмс. – Но назначать встречу через сто тридцать два года именно там – не лучший вариант.
Сэм хихикнул.
- Поймают – посадят. В него же. А вот Бейкер-стрит тоже гарантированно уцелела. Там ваш музей!
Молчание в зеркале. Робкий голос Джона:
- Наш – что?

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

***

- А за влезание в музей Холмса – не посадят? – Дин отнёсся к идее скептически.
- Наверное, посадят. Если поймают, - пожал плечами младший. – Но охраняется наверняка хуже. И Холмс рассказал о проходе через чердак. Если его не замуровали, это здорово облегчит нам жизнь.
- Как он раздулся от важности! – захохотал Дин.
Но насладиться смакованием деталей не удалось.
- Откуда ж вы такие все из себя американцы?
Пятеро. Молодые, не сказать сопливые. Спортивные фигуры, лбы высотой в два пальца.
- От экскурсии отбились? – сочувственным голосом продолжил расспросы самый инициативный в группе. Вожак, не иначе.
- Шпана? – недоверчиво уточнил Дин. Глаза его зажглись надеждой. – Просто шпана?
- Дин, не время, - застонал младший. – Давай я с ними договорюсь. Ну не надо вот этого…
Предводитель выпятил нижнюю губу:
- Шпана у вас в Бруклине, а мы – коренные лондонцы. А вы – понаехавшие обнаглевшие туристы. Валите в свой Голливуд!
Дин посмотрел на коренного лондонца, чья кожа по цвету напоминала ваксу, почти с любовью.
- Сэмми, - сказал он нежно. – Всего пятнадцать минут. Где мы ещё встретим настоящую шпану, без подвоха, а? Не демоны, ни какая другая пакость… Сэмми, ну не будь вонючкой! Мне этого так иногда не хватает!
Сэм колебался. Вожак достал из-за пазухи обмотанную изолентой велосипедную цепь. Соблазн стал огромен и непреодолим.
- А, чёрт с тобой, разомнёмся, - махнул рукой бывший пацифист. – Действительно, такую диковинку грех пропустить…

***

На чердаке оказалось пыльно и тихо. Большинство чердаков, на которых Винчестерам довелось бывать, оказывались именно такими.
Дин высветил на полу едва заметный, заросший войлочной паутиной прямоугольник люка.
- Только замок, - удовлетворённо огласил он результаты осмотра. – С ним хлопот не будет.
Сэм молча передал брату сумку с необходимым инструментарием.
- Ребята, вы на месте? – поинтересовался внутренний карман Диновой куртки.
- Да, Джон, - подтвердил обладатель куртки и вытащил зеркальце. – Всё, как вы сказали. Сейчас уберём замок…
- Не надо, - холодноватый голос Холмса звучал устало. – Нужный предмет здесь, на чердаке. Вторая балка от окна. За ней должен быть небольшой выем. Нашли?
Сэм запустил руку за указанную балку и извлёк небольшой свёрток. Очень пыльный. Хрупкая от старости ткань рассыпалась в пальцах.
- Да. Оно. Целое.
Очень похожее, но без инициалов Уотсона. Всё верно, обратная сторона не отразилась… Джентльмены замечательно придумали, теперь незачем вламываться в музей, нарываться на неприятности. Даже если их застукают здесь, ничего вменить не смогут. Кроме, разумеется, отсутствия виз, авиабилетов и внятных объяснений, какого чёрта они тут делают.
- А мы тоже на чердак залезли, - весело сообщила Дороти. – Вот здорово, если мы стоим на одном и том же месте, только через прорву лет, а?
- Что теперь? – Дин перевёл фонарик из режима луча в режим лампы, и чердак осветился уютным светлячком. В этом тёплом свете стало заметно, что правое ухо у Дина несколько больше левого.
- У вас есть чем перекусить?
Неожиданный вопрос заставил старшего Винчестера полезть пятернёй в затылок.
- До полуночи ещё час, - пояснил Холмс из зазеркалья. – Нельзя подводить старину Артура. Если мы соберёмся помирать раньше, его рапорт будет некомпетентным.
Сэм попробовал расчистить себе место, но только поднял пыль. Чихнул.
- Вы о нас плохого мнения, мистер Холмс, - сказал он. – Охотник, который не заботится о жра… о пропитании – абсолютно некомпетентен. Сэндвичи, хот-доги, кола.
- Отлично! – обрадовался Джон. – А то всем бы пришлось сидеть голодными. Не могли же мы начать ужин, если у вас пусто…

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Зеркала установили в перекрест на импровизированных столах, которые с успехом изображали старые газеты. Странный ужин проходил просто замечательно. Во всяком случае, тем для разговора искать не приходилось. Чердак дома 221б по Бейкер-стрит звенел голосами и в 1881-м, и в 2013-м. Даже желчный Холмс вёл себя прилично.
Сэма остро интересовал образ жизни оседлых городских охотников. Джон, не чинясь, рассказал, что его отец был в миру весьма неплохим стряпчим, известным своим умением хранить чужие тайны. А решение отпрыска пойти в медицину одобрил всецело.
- У меня мама умерла, когда рожала нашу с Генри сестричку Аннабелль Ли, - вздохнул Уотсон, - только из-за того, что доктор оказался неучем. И сестричка не выжила. А я подумал, что выучусь и не позволю чьей-нибудь маме умереть… Па сказал, что свой доктор охотничьей общине очень нужен. Община, кстати, помогла деньгами на университет…
Шерлок, ловко разливавший чай левой, здоровой рукой, выпытывал подробности британской политической жизни, но Винчестеры мало что могли ему об этом поведать. Кое-как пересказанная история скандального развода принца Чарльза повергла детектива во временное уныние. Меланхолию развеял Сэм, который недавно прочёл статью о Маргарет Тэтчер и сохранил в голове кое-какую утешительную для монархиста информацию.
Мисс Дороти было интересно абсолютно всё. Она не успевала вертеть головой и задавать вопросы. Дин очень удивлялся, почему сугубо штатскую особу, да ещё и женского пола, не отправят куда подальше с места будущей опасной операции, но удивлялся тихо, про себя.
Он исподтишка наблюдал за ней и заметил, когда выражение лица штатской особы вдруг из восторженно-одуревшего стало тревожным. А через миг и сам сообразил: неладно с Джоном.
Доктор постепенно повышал голос, пока не перешёл на крик, а его смех становился всё более резким, истеричным. На лицо Уотсона наплыли красные пятна.
- Доктор Уотсон, Джон, - непривычно жалобно позвала мисс Пристли. – Что с вами?
- Всё прекрасно, - уверил доктор заплетающимся языком. – Сэм, будь добр, подай горчицу…
Сэм схватил коробочку с ярким логотипом сети «Макдоналдс» и протянул просившему.
- Спасибо, - сказал тот, разглядывая пластиковый лоток на своей ладони. – Мне так нравятся эти ваши штучки, - доверительно добавил он в гробовой тишине. – Та чашка с котятами… не видел более красивой посуды…
Дин погладил абажур керосиновой лампы, которую зажгли сто тридцать два года назад давно умершие люди. Стекло абажура было шершавым и горячим.
- Шерлок, - речь Джона становилась невнятной и замедлялась, – ты прекрасно играл Гайдна… Утром. Ты прекрасно играл… Я зашью халат…
Уотсон закатил глаза и начал чинно, как в замедленной съёмке, падать. Дороти успела первой.
- А ещё на руках носить хвалился, - сказала дочь грузчика, бережно опуская обмякшее тело на пол. – А тут самого надо…
Она развернулась к Холмсу, и в мутном свете фонарика Винчестеров и лампы миссис Хадсон её лицо вспыхнуло гневом.
- А вы, мистер Холмс, - прошипела она, - можете быть любезным да милым только тогда, когда вам надо друга отравить?!
Дин моментально сопоставил факты. Да, Дороти права. Бутерброды Джон мазал маслом сам, ели все поровну, а чай наливал Холмс. У него единственного была возможность…
- Зачем? – только и спросил Винчестер.
- Это не яд, - холодно произнёс детектив. Он стоял прямо, как воткнутая в доски шпага, и смотрел себе под ноги. Но чувствовалось, что ему стоит труда не втянуть голову в плечи под взглядом мисс Пристли. – Этим составом пользовались шаманы некоторых северных народов для бесед с духами.
- Наркота, значит, - прищурился Дин. – Хрен редьки не слаще. Если так надо было, неужели нельзя было просто дать Джону этот самый отвар мухоморов? Думаешь, он струсил бы?
Холмс выпрямился ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уже. Зазвенела невозможная сталь.
- Нет, не струсил бы, - сказал он тихо. – Никогда. Но… поймите, охотники… поймите, мисс Пристли… Он бы изо всех сил напрягался, желая помочь. И всё испортил бы. Заклинил. Он больше двадцати лет держит в себе это. И если не отпустит сейчас, то все усилия пойдут прахом.
- Что случилось со временем? – спросил Сэм, наклоняясь над Уотсоном, чтобы убедиться в наличии дыхания. – Почему мы… совместились?
Шерлок пожал плечами:
- Во всех временах зеркала нужны, должен замкнуться круг. Все зеркала в одной точке, круг замкнулся. Хотя растормозить память доктора я собирался ещё на его старой квартире, в обстановке его детства. Меня немного запутали буквы «к» и «р» в рапорте Артура. Я решил, что то, нужное место – Кейбл-стРит. Но мои планы спутали вы, мисс Дороти. Но, как выяснилось, к лучшему. Вы вспомнили о брауни, Альбер помог найти вход, которым пользовался монстр, и рассказал о круге из зеркал. Если бы я начал процесс, не будучи готовым, уже ничто бы не спасло. Учесть такие случайности не в состоянии даже мой развитой, тренированный, будь он неладен, ум. Кстати, в названии «БейКер-стРит» тоже есть необходимые буквы, но это не так важно. Действительно важно – единство места и зеркал.
- И Джон, - добавила Дороти. Скатывать детектива в трубочку она, кажется, передумала.
- Да, - согласился Холмс. – И Джон – обязательно. Он единственный, кто знает, что делать с тварью. И он только что включил механизм слияния времён. Не знаю – как.
- Тварь в восторг не придёт, - буркнул Дин. – Ему сражаться, а он накачан наркотой. О чём вы думали, Холмс?
Шерлок опустил плечи, теряя сходство с рапирой. На миг его лицо стало растерянным и беспомощным, но тут же снова окаменело бесстрастной маской.
- Я старался подумать обо всём, - отчеканил он. – Это решение оптимально. Для ЭТОГО сражения Джону не понадобятся оружие и хорошая координация. На крайний случай это всё есть у нас. Мисс Пристли, вам надо уйти. Вы очень помогли Джону, но сейчас можете быть обузой. Господа Винчестеры – профессиональные охотники, я – Знающий. Уходите, пока видно люк вниз, в дом. Потом будет поздно. Я смогу удержать два зеркала, только надо привязать одно к забинтованной руке.
- А пошёл бы ты, господин хороший, - любезно ответила девушка, которая в тринадцать лет смогла раз и навсегда отбиться от драчливого папаши. – Ничегошеньки я не знаю, пишу с ошибками, на охоте ни разу не была, разве на крыс, когда наглели… Но бросить человека в беде? Я, сударь, в доках выросла. И у нас в доках за такое и в Темзу уронить могут. С добрым камнем на шее.
Дин одобрительно крякнул. Холмс молчал, сжав губы в нитку. Сэм подмигнул Дороти, а та в ответ залихватски подбоченилась. В этот момент она была чудо как хороша.
- К делу, дамы и господа, - сказал Сэм. – Звёзды в окне пропали, а у нас и конь не валялся. Мистер Холмс, подтвердите свой статус Знающего и организуйте арену.
Шерлок прошёл кругом, обозначив расстояние.
- Так хватит. Каждый берёт зеркало и становится в круг. Каждый должен видеть три других зеркала и Джона. Такая расстановка должна подойти.
- Должна? – переспросил Сэм, задирая брови.
- Должна. И точка.
Холмс выдержал паузу, что-то прикидывая. Поднял глаза:
- И всё же привяжите мне зеркало к руке, будьте любезны. Тварь будет пробовать разорвать круг, и это может оказаться… слабым звеном.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

***

Чтобы совпали отражения, им пришлось встать на колени.
Сэм подумал, что это напоминает какую-то языческую мессу: четверо на коленях, с зеркалами в руках, а жертва, одурманенная безжалостными жрецами – в центре. Давление возникло сразу, без нарастания, без артподготовки и предложений сдаться. Просто невидимая лошадь ударила в живот зеркальцем так, что у Сэма перехватило дыхание. Холмс всё просчитал верно: тварь желала разорвать круг и выйти на волю. Сэму очень хотелось хоть мельком взглянуть на брата, но отрываться от зеркал строго воспрещалось. Он попытался отыскать родное лицо в зеркале Дороти (она сидела напротив Дина), но не то в глазах, не то в зеркале сильно рябило, и рассмотреть ничего не получилось. А когда Винчестер расфокусировал взгляд, чтобы охватить все зеркала и Джона, рябь вывернулась сперва темнотой, а затем – чистой комнатёнкой, в которой…

… лопоухий мальчик лет пяти кривляется перед зеркалом.
Зеркало большое, а мальчик маленький, но ему хочется растопыриться пошире и занять как можно больше отражения, потому что страшно. Он один в доме. Брат болен ветряной оспой, и его забрала тётка Лизбет. Она противная и всё время притворяется. Отец ушёл на дежурство. Папа – страж Господень, он не может пренебречь долгом. А Джон уже большой и без проблем подождёт его до полуночи. В буфете – ужин, постель расстелена, воду для умывания он сам принёс из кухни. Он большой, он всё умеет и без няньки. С мамой было бы веселее, но мама ушла к ангелам, чтобы присматривать за папой, Джоном и Генри с небес. Джон считал, проявляя недетское благоразумие, что ей удобнее было бы присматривать здесь, рядом, но Боженька лучше знает.
Ещё бы не так скучно и страшно… Но если взять маленькое зеркальце и приставить к большому, то возникнет целая вереница Джонов, разбегающихся по глубокому чёрному туннелю. Может, в большой компании станет веселее?
Мальчик вытащил из ящика комода старое зеркало в костяной оправе, стёр пальцем пыль по ободку и поднёс к большому, напольному. Коридор отражений послушно убежал в дальнее зазеркалье, но куча Джонов появиться медлила.
- Где вы все? – обиженно спросил мальчик у зеркала.
- Мы? – удивилось зеркало. – А мы – кто? Здесь только я…
- А кто ты? – в животе сладко захолодело. Волшебное зеркало! Вот повезло! Они рассказывают сказки и показывают занимательные картинки! С ними никогда не скучно и не страшно!
- Не знаю, - уныло вздохнуло из черноты.
- А сказки знаешь?
- Нет…
- А картинки умеешь показывать?
- Неееет…
Два вздоха слились в один. Джон был откровенно разочарован, а почему вздохнул невидимка за стеклом – неизвестно.
- Ладно, - мальчик не привык отступать без боя. – Тогда будем играть. Это все умеют.
- Я не умею…
Вот бестолковое! Ну да ничего, ещё летом Джон не умел играть в верёвочку, но научился же! И сейчас может обыграть Генри раз из трёх, а Генри уже целых восемь! Только у зеркала нет рук, оно в верёвочку не сможет. И в прятки, наверное… Но есть отличная идея.
- Я тебя научу! – воскликнул мальчик. – Мы будем играть в охотника и чудовище! Чур, я охотник, как папа! А ты будешь чудовищем.
- А что делают чудовища?
- Пугают, конечно! Скажи: «Буууу!»
- Буууу!... – послушно отозвалось зеркало…

… Буууу!
Мальчик подрос, вытянулся. Льняные локоны давно острижены, макушка топорщится воробьиным хохолком. В руке у мальчика оструганная палка, изображающая меч. На тупом конце накручен ремень: почти настоящая рукоять.
- Не бойтесь, леди Дженни! Я спасу вас!
Мальчик перед зеркалом делает вполне профессиональный выпад в терцию. О, он усердно тренируется с отцом и мистером Гизом. Учителя Джоном не нахвалятся. Конечно, с таким замечательным другом, как у младшего Уотсона, все «драчливые» уроки запоминаются на раз. С Шади зевать нельзя, вмиг обыграет!
Тени мечутся по комнате, тени нападают со всех сторон! Силуэты когтистых лап и зубастых волчьих пастей; горящие очи джиннов и демонов; жуткие белёсые призраки и трухлявые мумии… Мальчик… нет! храбрый охотник! сражается как лев, тени приобретают объём и плоть, они уже почти материальны! Все они здесь, все хотят напугать Джона, но не таковского напали!
Мальчишка крутится волчком, отбивая атаки зеркального приятеля, и его лицо сияет азартом. Дженни Тревис будет спасена! И, может быть, подарит ему розу. Хотя папа говорит, что большинство спасённых леди предпочитает удирать с визгом, а не дарить розы, но Дженни не такая. У неё замечательные глаза, как аквамарины из маминых серёжек.
Мальчик проморгал момент, когда дверь открылась. Обычно он внимательно следил за этим, и, как только к двери приближались чьи-то шаги, делал знак Шади, чтобы тот убрался в зеркало. Сперва он прятал дружка из-за вечного детского желания иметь собственную настоящую тайну, а потом начал понимать, что папе Шади может и не понравиться. Как доказать взрослому охотнику, что зеркальный морок – его друг, а не чудовище, которое надо посолить и сжечь? Джон пока аргументов не придумал, поэтому всегда следил за дверью комнаты. А сейчас замечтался о прекрасных глазах юной леди Тревис и проморгал…
- Твои вопли мешают мне заниматься, - недовольно сказал Генри с порога.
И начал кричать. Протяжно, на одной ноте, невыносимо пронзительной и выворачивающей душу наизнанку, как чулок…
Лицо старшего брата стало серым, известковым, а белки глаз налились кровью. Он сполз на пол и начал дёргаться, и это было ужасно, он не притворялся, он и вправду сходил с ума, умирал от страха.
- Шадоу! – завопил Джон. Он называл приятеля полным именем, когда очень сердился. – Убирайся! Генри вне игры! Да когда ж ты запомнишь, что нельзя пугать вне игры?! Придёшь, когда научишься играть как следует! Генри, не бойся, всё в порядке! Генри…

***

Ртутная рябь на поверхности маленького круглого озера. На вязкой воде сидят двое и разговаривают. Времени нет. Гудит далёкий ветер в силке, сплетённом из четырёх зеркал, гудит, стонет, тесно ему, тошно... Но двоим нужно поговорить. Они давно не виделись.
- Я звал тебя потом, часто, - сказал Джон-большой Шади-большому. – Почему ты не приходил?
- Я учился играть как следует.
- А я поверил, что придумал тебя. А потом – забыл. А Генри даже не поверил, что видел тебя. Все решили, что это был сердечный приступ от переутомления.
- Я теперь очень хорошо играю, Джонни. Почему ты не отзывался? Я звал…
- Я вырос, Шади. Я разучился играть. Теперь всё по-настоящему. Я стал охотником, я убиваю чудовищ.
- А я стал чудовищем. Ты убьёшь меня?
Человек молчит. Человек закрывает глаза.
- Это будет совсем конец игры, да, Джон?
- Да. Ты сможешь уйти? Туда, откуда явился?
Не-человек изменяет мир вокруг них. Посреди озера появляется зеркальный коридор, вспыхивает холодным магниевым светом и закрывается навсегда.
- Нет. Я не знаю, откуда явился. Я знаю только тебя и нашу игру. Но ты не хочешь играть, а с остальными мне скучно. Они слишком легко пугаются.
- Они умирают, Шади. Я не знал, что такое возможно, когда мы придумывали правила. Дети не верят в смерть, даже если знают её накоротке. Мы сможем изменить правила?
- Нет. Я бы хотел играть вечно.
- Я не смогу. Я… устал.
Гудение ветра в дальних зеркалах становится громче. Примешивается какой-то некрасивый, лязгающий звук. Так, наверное, звучит партия последней надежды.
- Джон, останься играть со мной. Всегда. Мы будем только по правилам, только вдвоём. Останься.
Человек крутит в руках оструганную палку. Старую, рассохшуюся, с обрывком ремешка на тупом конце.
- Я не смогу, Шади. Мои друзья пострадают, если я останусь. Круг затянет и их, а они-то вовсе не хотят играть.
- А я?
Не-человеку больно. Человеку тоже.
- Джон, ты сделал меня монстром. Я не умею быть никем другим…
Люди ошибаются. Люди платят за ошибки. За свои и чужие. За чужие – дороже. Человек принял решение и вытряхнул из карманов всё.
- Я тоже не умею. Я охотник, Шади. С самого начала и навсегда. Защищайся, подлое чудовище! Леди Доротея, я вас спасу!
Формула игры вступила в силу, и хоровод теней поднял на дыбы озёрную ртуть.
- Буууу!!!

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

Шерлок прыгнул с колен. Прыгнул, разрывая круг, не успев ничего продумать, просчитать и взвесить последствия. Потом он придумает дюжину объяснений, сколь угодно логичных и разумных. Раз плюнуть. Но – потом. Сейчас во рту сухо и жёстко, плюнуть нечем, а Джон тонет в полу, который больше не пол, а озёрная ледяная вода.
Летят в никуда проклятия в адрес плотно забинтованной кисти: пальцы под повязкой деревянные, никак не могут зацепиться за вырез Джонова жилета… Ничего, левой тоже можно, даже с прикрученным зеркальцем.
За спиной что-то лопается с оглушительным треском, но оборачиваться некогда, потому что теперь они проваливались вдвоём.
Лодыжки сдавило стальным капканом, но это хорошо. Значит, шансы возрастают. Кто бы ни вцепился ему в ноги – Сэм, Дин или Дороти, – эти не отпустят до последнего. Да и потом – вряд ли. Значит, был один шанс из ста, а стал – один из десяти.
- Джон!
Они повисли над водой. То есть Шерлок повис: головой вниз над красно-серебряной гладью, а ногами на Бейкер-стрит неизвестного года. Намертво врос руками в докторский жилет, не давая Джону уйти с головой под тяжёлую мантию воды. А над водой – всего-то голова и плечи…
- Отпустите, Холмс.
Голос – издалека. Пугающий, нездешний голос. Глаза больше не серые, они стали зеркалами, и в них покачивается чья-то перекошенная физиономия. Ах, да, понятно – чья.
- Уотсон, не дурите. Цепляйтесь за меня, нас вытащат.
- Я победил, Шерлок. Убил своего Шади, потому что в игре охотник всегда побеждает чудовище. Я, пожалуй, пойду за ним. Отпустите…
- Вы были ребёнком, Джон. Дети не могут быть родителями, потому что они дети.
- Зато они могут их убить. Как я убил своего отца.
Чёрт, слишком хрупкое равновесие. Любой толчок, и мокрая ткань вырвется из онемевших, потерявших чувствительность пальцев. Бинты на правой налились алым соком, и алое закапало в воду, но вода и так красна. Кто же ты был, Шади?
- Господи, - скрипучим, сварливым, абсолютно немолитвенным голосом затянул Холмс, возведя, насколько это возможно в такой позе, очи горе. – Дай мне терпения для бесед с умственно отсталыми, прекраснодушными идиотами! Я не так много прошу, Господи. Раз уже ты сам не в состоянии наладить логическое мышление своим стражам или кто они там…
Внизу шевельнулись. Холмс сцепил зубы. Только не показывать вида.
- Я вас не просил.
Господи, спасибо! Даже если Тебя нету!
- Просили! Это же вы пришли ко мне за советом, не так ли? Или у меня память отказывает?
- Вы уже сделали, что могли. Благодарю. Отпустите. Мне не для чего возвращаться.
Ближе, ближе!
- А как же наши славные деяния, которые увековечит мой коллега Артур Конан Дойл? Уотсон, вы были ребёнком, вы не пророк и не ясновидец! У вас даже уровень интеллектуального развития… эээ…
- Продолжайте, что же вы, - язвительно, совсем рядом. – Тем более, зачем вам такой дурень?
Локти и запястья. Совсем плохо. Сейчас пойдёт судорога. Нет сил искать достойный ответ, вываливаем что есть…
- Ума у меня вполне хватит на двоих. А ты слышал, как я играл Гайдна без скрипки. Ты слышал меня, Джон. Больше никто…
Глаза в глаза. Растаяли мёртвые зеркала. Пристальный, прямой взгляд, как выпад, как удар меча, как вся честная, искренняя, бескорыстная жизнь Джона Уотсона.
Шерлок чуть заметно улыбнулся. Открыть все заслонки, все двери и ширмы. Долой забрало, смотри, рыцарь! То, что видел сейчас Джон в его зрачках, было настоящим. Спрятанным глубже всего. Сокровенным. Из-за всех дверей, ширм и заслонок выглядывал неуклюжий, слишком быстро выросший странный мальчик… Им восхищались, возмущались, его ненавидели, любили, ему завидовали, но никто и никогда не хотел с ним играть…
Медленно, мучительно медленно поднимается рука из воды. Навстречу, но слишком медленно. То ли ему не хватает сил, то ли что-то тянет вниз, не понять, почему так медленно.
Судорога начинается с лопаток. Острой проволокой прошивает мышцы. Не успеет. Сейчас разожмётся левая (правая уже повисла окровавленной тряпкой), и Джон перестанет быть.
Что же Ты, Господи? Бросил стража Своего?!
Вниз, вдоль тела Шерлока стремительно ссыпалось нечто большое и тёмное. Зависло над поверхностью невозможного озера.
- Пардоньте, - осклабился Дин Винчестер и ухватил Джона за шиворот. Крепко. Обеими руками. Клетчатая вульгарная рубашка болталась парусом за его перевёрнутой головой. – Мы там подумали, что втроём держать две ноги – слишком шикарно. Поэтому Сэму досталась пара моих, а вас, хлюпиков, и Дороти подержит. Не ссыте, джентльмены, она такая, вся в папулю, если что взяла – не уронит. Ну что, двинули вверх? Или у вас, Холмс, тренировка на бэтмена?

***

Прощания не вышло. Связь времён распалась, как только все очутились на поверхности. Дин что-то попытался прокричать, но их с Сэмом фигуры стремительно таяли в сером предутреннем тумане, который так любят поэты и терпеть не могут жители Лондона.
Чердак. Перевёрнутый чайник. Три разбитых зеркала. Размазанный по полу бутерброд. Дороти с Холмсовской туфлёй в руке. Сам Холмс, без туфли, разумеется, зато с последним целым зеркалом, всё ещё свисающем с запястья на ремешке. Мокрый насквозь Джон зацокал зубами и, вторя ему, зацокали за окном подковы какой-то несчастной заспанной коняги, влекущей по Бейкер-стрит первый на сегодня кэб.

***

Разумеется, джентльмены проводили даму до Кэйбл-стрит. Дороти ненавязчиво поддерживала свою горе-охрану под локотки, потому что обоих кавалеров заметно шатало. На пороге дома она бережно пожала здоровую руку Холмса и сказала, что забирает все свои слова обратно, а Джона она неуклюже поцеловала не то чтобы совсем в щёку, но всё-таки и не в губы. Так, посерединке. Потом засмущалась и юркнула за дверь, забыв попрощаться. Наверное, день такой задался, непрощательный.
- Замечательная девушка, - мечтательно сказал Джон, прижимая кончиками пальцев поцелованное место.
- Всего лишь хотела произвести на меня впечатление, - дёрнул плечом Шерлок. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это вычислить.
- Можете вычислять, что угодно, - не теряя мечтательного вида, заявил Уотсон, но в глазах у него заплясали чёртики, - лишь бы поцелуи милых дам доставались мне.
Ответом было какое-то странное ежиное фырканье. Это, оказывается, смеялся Холмс.
- Домой, компаньон? – спросил он мирно, когда закончил фыркать.
- А разве мы не умерли? – удивился Джон. – Домой нельзя. Нам же документы менять, фамилии новые…
Детектив с непередаваемым выражением лица покачал головой. Они медленно двинулись к началу улицы.
- Меня просто умиляет ваша наивность. Уотсон, разве не очевидно?
- Нет.
- Ладно. Рапорт я попрошу написать Артура или сам напишу от его имени, подложу в архив. Вместе с уцелевшим зеркалом. Ручаюсь головой, что никто ничего не заметит. Если в Европе произойдёт нечто такое, что архив Знающих придётся перевозить в Новый Свет, то с неучтённой бумажкой подавно никто не будет возиться… Я вас убедил? Домой?
- Хорошо бы в кэбе, компаньон, - вздохнул убеждённый доктор. – Кстати, у нас есть дома лестница?
- Есть, конечно, а зачем вам?
- Надо будет запастись гипсовыми бинтами. Так, на всякий случай.

[Трубка, скрипка, два ствола]

***

ЭПИЛОГ

- Хорошее было дело…
Дин подобрал с пола половинки гипсовой ноги и начал вспоминать, где он в последний раз видел клей.
- Ага, - эхом отозвался младший. – Хорошее. И никакая пакость их за наши грехи не достанет…
- У них и своих хватит, - буркнул Дин. Клея он не нашёл. – Кстати, давай ту папку долистаем, ну, в которой рапорт был. Интересно всё-таки…
Сэм сходил за коробкой, и братья склонились над грудой старой бумаги.
Среди зашифрованных записей, каких-то наблюдений и докладных записок они не сразу заметили плотный конверт без каких-либо надписей или пометок.
Из конверта был извлечён один большой лист и полдюжины маленьких листочков. На листочках, на всех, одинаково красовалось по две подписи: «Шерлок Холмс» и «Джон Уотсон». А на большом…

… Здравствуйте, коллеги!
Только нынче удалось уговорить мистера Дойла написать для нас фальшивый рапорт, и поэтому спешу присоединить к нему это письмо.
С памятных нам всем событий прошёл год. Совершенно сумасшедший год, смею вас уверить. С Холмсом, кажется, по-другому не бывает.
Даже стать квартиросъёмщиком у меня без приключений не получилось. Если вы помните (я не знаю, как скоро вы обнаружите это письмо и обнаружите ли вообще), миссис Хадсон должна была приехать к обеду воскресенья, но она приехала в субботу вечером. Первым делом почтенная леди отправилась на лёдник, чтобы оставить там презенты от деревенской родни: окорок, масло и не помню что ещё. И первое, на что она наткнулась, был дохлый трэш, которого мы с Холмсом рассчитывали прибрать в воскресенье с утра. Надо сказать, что домой мы заявились в субботу незадолго до полудня, и пока я кое-как менял повязку своему компаньону, он заснул на моей кровати. Будить его у меня не хватило духу, а спать хотелось страшно, поэтому я сел спать в кресло. От неудобной позы мне приснилось, что я охочусь на беаньши, а оно страшно воет в тёмном лесу. Проснулся – а оно и вправду воет!
Одним словом, мне пришлось долго доказывать миссис Хадсон, что я ответственный жилец и не надо меня гнать с полицией. Винить пожилую даму я не могу. У меня хорошее воображение, и я легко могу представить, что она пережила, стоя над трупом чудовища в своём погребе, когда ей буквально на голову свалился незнакомый мужчина без сюртука и галстука с револьвером в одной руке и распятием – в другой.
Вы улыбнулись, друзья мои? Я рад, если улыбнулись. Холмс, когда проснулся, хохотал час.

(приписка на полях чётким мелким почерком:
Так действительно было очень смешно!)

О спокойной жизни (насколько, разумеется, она может быть спокойной при нашей с вами работе) можно только помечтать. У Шерлока талант находить какие-то несусветные дела, а если у него по каким-то причинам случается простой, то «на помощь» приходит его старший брат Майкрофт со своими политическими проблемами. Кстати, Дин, ты был абсолютно прав по поводу наследственности.

(приписка на полях:
Ничего общего.)

Именно Холмс-старший втравил нас в то безумное дело с пропавшим курьером. Мало того, что пришлось неделю скрываться в доках, так ещё и Шерлок (никогда ему не прощу!) представил Доротее своего старого знакомца инспектора Лестрейда. Он буквально потерял голову. К несчастью, она – тоже. На свадьбе гулял весь Скотланд-Ярд и мы с Холмсом. Холмс умудрился перессориться со всем полицейским управлением, а я ещё и остался виноват.

(приписка на полях:
А кто же ещё? Кто напился, как портовый грузчик, и абсолютно меня не контролировал?)

Сейчас миссис Лестрейд ждёт ребёнка и совершенно счастлива. Я волнуюсь и на всякий случай прошёл акушерские курсы (университетский практикум по родовспоможению основательно подзабылся, как вы можете понять). Каким-то образом об этом стало известно среди моих пациентов, поэтому, ко всему прочему, практика моя серьёзно расширилась.

(приписка на полях:
Столпотворение дам в приёмной действует мне на нервы. И это действительно серьёзно.)

Кстати, вы уже нашли клочки бумаги с автографами? Они должны быть в конверте, ищите, если что. Они предназначены, чтобы наклеивать на гипс. С запасом на будущее. Поздравьте, ваши традиции уже проникают в нашу культуру. Дело в том, что Холмс в июне сломал руку. Мы с ним гнались по крышам за одним мошенником-антикваром (если честно, от почтенного жулика никто не ожидал такой прыти), и Шерлок неудачно упал. Так вот, он заставил расписаться на гипсе всех, кого смог, включая пойманного антиквара.
Чёрт, Холмс торопит, ему пора в хранилище, а я столько ещё не написал… Альбера мы забрали на Бейкер-стрит, потому что нашу хибару собрались сносить. Он обещал не пугать миссис Хадсон и слово пока держит. Правда, регулярно прячет любимую трубку Холмса, а тот вычисляет – куда.

(приписка на полях:
Со скуки и этому будешь рад.)

Сэм, Дин, я по-прежнему не могу найти слов, чтобы поблагодарить вас как следует. Но если у меня будут дети (очень на это надеюсь), то перед сном я буду рассказывать им сказки о храбрых и весёлых охотниках из будущего.

Засим прощаюсь, ваш друг Джон Уотсон.

(приписка внизу листа:
Джентльмены, я присоединяюсь к словам своего друга и настоятельно рекомендую вам разбить оставшееся зеркало. В крайнем случае, не подносите его к другим зеркалам.
Был рад работать с вами.
Ш.Х.)

- Ставлю пятьсот баксов против мятной зубочистки, что с Дороти и копом этот змей всё рассчитал заранее и подстроил. Даже если для этого пришлось удавить курьера, - заявил Дин.
Сэм хмыкнул.
- Но согласись, если бы они потеряли головы после того, как мисс Пристли стала бы миссис Уотсон, было бы хуже.
С этим утверждением спорить было трудно. Дин и не стал.
- Жаль, что мы никогда не узнаем про их настоящие дела, - вздохнул он. – Этот, который сэр, я так понимаю, всё переврал. Чтобы не смущать гладкопузую публику наличием сверхъестественного.
Младший развалился в кресле и прикрыл глаза. Ему очень хотелось подольше удержать внутри тёплое ощущение правильности происходящего. В последнее время это было очень редкое ощущение.
- Сэр не наврал в главном, - сказал он негромко. – Из Джона и Шерлока вышла замечательная команда. И они будут жить долго и интересно. Остальное – не так уже и важно.
Грустная улыбка на миг смягчила жёсткие черты Дина Винчестера. Он взял последнее зеркальце, замахнулся, но так и не ударил им об угол стола, а бережно спрятал в коробку.

КОНЕЦ

[Сашка О.]

О да, уже просто вижу, что текст - великолепен. Эта задумка со связью времен! Прелестно просто!
Пойду читать подробно!

[Сашка О.]

Снова я
Я прочитала - буквально проглотила текст. Я очень рада Фесту хотя бы потому, что этот текст был написан. Он очень изящный по задумке, очень качественный по исполнению. Он необычный по трактовке героев. В общем, он - замечательный. Отдельное спасибо за юмор автора

[Трубка, скрипка, два ствола]

Сашка Огеньская, спасибо большое за добрые слова!
Команда безмерно счастлива!

[Филифьонка в ожидании]

Дорогая команда, мне так понравился ваш фик! И детектив есть, и приключения, и эмоции!

Безумно понравилась завязка - Дин и Сэм знакомят Шерлока Холмса и доктора Уотсона:

Это что, – ТЕ САМЫЕ?! Конан Дойл, Дауни-младший и всё такое?!

Сразу фик так классно вписался в нашу реальность! И все эти детали в тексте - когда, например, Джон и Шерлок узнают про собственный музей - так радуют ))) Отдельное спасибо за них!

Сразу оговорюсь, что СПН я знаю плохо (смотрела 4-5 серии всего), но мне показалось, что братья вполне узнаваемы. Холмс и Уотсон, по-моему, получились и не совсем ББСишные, но и не АКДшные, что-то среднее, но мне это понравилось. Очень классное у них начало отношений - какая-то, с одной стороны, антипатия, с другой стороны - интерес. Такая неоднозначная реакция - это всегда интересно. К тому же как-то очень верится, что Шерлок может вызвать противоречивые эмоции ОЖП довольно милая, интересный образ и хорошо вписалась в сюжет, нисколько не была лишней.

Сама история очень увлекательная, читается на одном дыхании. Здорово, что нашлось место и для юмора (одни пикировки братьев чего стоят! ), и для проникновенных моментов. Стиль очень живой, и сразу заметно, про какое время речь, хотя нет никаких особых языковых "выкрутасов". Спасибо за этот прекрасный текст, обязательно буду перечитывать!

Баннер хорош, таинственный такой. И иллюстрация очень симпатичная.

[Филифьонка в ожидании]

Вернулась ещё сказать, что очень классная параллель с сериалом "Шерлок" - наркотик в чае Джона )))

[Ядовито-розовые ручные ромашки]

Отлично! Просто отлично! И связь времен, и Сверхъестественное, и гипс. Жаль, нет портрета Дороти.

[Трубка, скрипка, два ствола]

Филифьонка в ожидании, спасибо!!! Это так приятно читать))

Холмс и Уотсон, по-моему, получились и не совсем ББСишные, но и не АКДшные, что-то среднее

- да, АКДшный джентльмен, которого автор фика приглашал в дело, заявил, что либо всей этой потусторонней ерунде находим рациональное объяснение, либо он не согласен. Но без потусторонней ерунды не клеилось, а взрывной социопат из сериала слегка не подходил к 19 веку)) Так что пришлось-таки усреднять))

Вся команда очень старалась, чтобы не было скучно

[Трубка, скрипка, два ствола]

Ядовито-розовые ручные ромашки, благодарим!!!

Жаль, нет портрета Дороти.

- мы над этим работаем)))

[Poco a poco]

отличный, просто отличный, преотличнейший текст
понравилось всё-всё может, теперь рискну СПН посмотреть (первая попытка была неудачная)

Я очень рада Фесту хотя бы потому, что этот текст был написан.

ППКС!
замечательные описания, живые характеры, продуманный прекрасный сюжет
и самое главное, что я невероятно ценю - автор любит всех героев, буквально всех, даже монстров
БРАВО!

P.S. Прекрасное оформление - на разделителях для текста иногда хотелось жениться ))))

[T*Jul]

Такой приятный текст. Напряжённый сюжет, живые герои и юмор, который поднимает настроение.

[Taala]

Замечательный тест! Просто замечательный!
Такое чувство, что вышла из кино - такая яркая картинка перед глазами
И кейс, и мистика, и юмор, и броманс - все вместе
Каждого героя - обнять и расцеловать, а авторов хочется носить на руках.
Спасибо огромное!

[Трубка, скрипка, два ствола]

Poco a poco, T*Jul, Taala, спасибо огромное за хорошие слова!

[What can i do]

Читала вот прямо глубокой ночью, невозможно было оторваться, очень захватывающая история. Понравилась идея, что Холмс и Ватсон знали самого Дойла и уговорили его подложить тот документ)))
Спасибо команде за увлекательную историю и юмор, вот откуда пошёл обычай ставить подписи на гипсе

[Fr!ela]

Из всех прочитанных на фесте кроссоверов с спн этот мне понравился больше всего. Он большой, с интересным сюжетом и бедным-бедным чудищем.

[Thousand roads]

Команда принесла отзыв, написанный не только по приказу Организаторов Фиалочного феста, но и по велению сердца

От команды Thousand roads команде Трубка, скрипка, два ствола

Стивен Моффат и Марк Гетисс в своём сериале создали совершенно новый образ Шерлока Холмса, чем не только запустили новую волну поклонения этому персонажу, но и освободили фантазию фанатов, направив её на дальнейшие поиски. Оказывается, Шерлок может быть кудрявым, нелюбезным, не курить трубку, ругаться с братом… Каким ещё может быть знаменитый детектив? Дверь к кроссоверам оказалась широко распахнутой.

Кем только не изображали Холмса авторы фанфикшена: вампиром, падшим ангелом, фейри, зомби, оборотнем, выдрой, - так что появление пересечений со всё новыми мирами вполне закономерно. Поклонники таланта Бенедикта Камбербэтча вносят свою лепту, отслеживая проекты любимого актёра: недавно появился Шерлок-Дракон, и это, конечно, не последняя личина Шерлока в фандомном творчестве.

На Фиалочном фесте задали вопрос: почему кроссовер со «Сверхъестественным» появился только сейчас? Скорее всего, потому, что СПН – сериал, рассказывающий о приключениях двух братьев, которые в какой-то момент стали напарниками в деле истребления нечисти. В «Шерлоке» есть напарники, есть братья – но это три человека, а не два. Шерлок Холмс и Джон Уотсон не ложатся в шаблон братьев, да и Майкрофт этому заметно препятствует. Возможно, интересно было бы отвести Джону роль ангела – и это был бы полноценный кроссовер «Шерлока» и «СПН». Существует и другой путь – соединить два мира любым из возможных чудесных способов, когда каждая пара сможет сохранить вокруг себя свою уникальную атмосферу. Так и сделал автор фанфика "Трубка, скрипка, зеркала".

Вместе с этим текстом команда Трубка, скрипка, два ствола представила развёрнутую аналитическую работу «По обе стороны зеркал», которую интересно прочесть саму по себе, без привязки к фику.

Сразу хочется отметить следующую мысль, с которой начинается обзор.

Человечество в целом, как и Шерлок Холмс, не любит, когда остаётся что-то непонятное, необъяснённое. Ещё на заре цивилизации общество признало и оценило усилия выдающихся мыслителей, пытающихся описать окружающий мир как чёткую, хотя и сложную структуру – и люди начали бесконечный бег по пути прогресса и просвещения, укрощения природы и порождённых ею чудовищ. Общество всё менее полагалось на уникальные способности отдельных героев – борцов со злом, и всё более – на регулярные войска, полицию и систему оповещения. Но герои как рождались, так и продолжают рождаться: без гениев некому было бы двигать прогресс и ломать догмы, которые позавчера были передовым словом философии, науки и техники. Отношение же к уникумам изменилось. Столетия назад их уважали, им поклонялись - теперь в лучшем случае для них находят нишу, где сверхспособности могут приносить пользу; во всех прочих случаях таких людей ненавидят или боятся. Им всё сложнее выполнять своё предназначение, так как общество приняло за аксиому мысль: «Сверхспособности рождают сверхамбиции».

Всё это объясняет и смещение «диагноза» от эксцентричности Холмса в XIX веке к социопатичности в XXI, и постоянную необходимость прятаться для Винчестеров: социум больше не нуждается в таких людях, предпочитая плоды стандартизованного воспитания и сертифицированного образования.

В иллюстрациях к аналитике «По обе стороны зеркал» мы встречаем Шерлока и Джона из последней экранизации BBC, хотя в фике речь идёт о викторианском Лондоне. Это очень интересный момент: нащупывание в тексте визуальных образов героев, выходивших на экраны более двухсот раз в разных телах. Когда братья Винчестеры наткнулись в документах на эти имена, то почти сразу заговорили о фильме Гая Ричи; как ни странно, именно это окончательно помогло отрешиться от киношных штампов. Облик Шерлока Холмса и Джона Уотсона интуитивно создавался в воображении без оглядки на готовые портреты. Это большой плюс, ведь у Шерлока и Джона в этом рассказе двойственная природа: здесь они не только детектив и доктор, но также охотник на нечисть и летописец.

Для фанатов «Шерлока», не знакомых с каноном «Сверхъестественного», в аналитическом обзоре даётся достаточно информации для того, чтобы понять, с чем борются герои, насколько серьёзные опасности их подстерегают, какие свойства могут скрывать в себе простые предметы обихода.

Описание Лондона 1881 года, снабжённое замечательными иллюстрациями, производит большое впечатление и ещё раз поднимает вопрос о цене прогресса.

Немногими словами, но очень выпукло аналитик команды обрисовывает город в штате Канзас (США), в котором значительную часть фика находятся братья Винчестеры. Весьма позабавил следующий факт: «А еще там законодательно запрещено ловить рыбу голыми руками. Уголовное преступление, так-то».

Перечень нечисти и подробное описание каждого вида были совсем не лишними. Раньше не приходилось задумываться о том, что Царевна-лягушка – это оборотень, но ведь так и есть! Это было неожиданно и помогло взглянуть на монстров с новым интересом.

Анатилик команды прекрасно сумел подготовить читателя, не знакомого с СПН, к увлекательному путешествию по кроссоверному миру в фанфике "Трубка, скрипка, зеркала".

Маленькое замечание

Маленькое замечание: глаз немного цеплялся за разные размеры иллюстраций, но оформитель команды сможет это легко поправить.

Перейдём к самому фику.

Очень понравилась идея связать названия предложенных на фесте произведений с названием команды Трубка, скрипка, два ствола, которое само по себе кроссоверит с названием первого полнометражного фильма Гая Ричи «Карты, деньги, два ствола» – ещё один реверанс и полунамёк в сторону Холмса, выведенного на экран этим режиссёром. Довольно тонко, но достаточно прозрачно, чтобы не пройти мимо.

Выбранная командой тема работы (Человек уезжает, и это может оказаться непоправимым. Хлопает дверью, и это тоже бывает непоправимо. Любое предательство непоправимо. Подлость непоправима. Вероломство непоправимо. Нет, это все пустой разговор. По-настоящему непоправима только смерть (Э. Хэмингуэй)) сразу настраивает читателя на серьёзный лад, и первая же сцена оправдывает ожидания – мы сталкиваемся со смертью молодой привлекательной женщины. Как мы помним, Джон не только доктор, но и охотник, и смотреть на мир его глазами оказывается очень интересно: он улавливает множество деталей всеми органами чувств, у него прекрасно развита интуиция, он видит картину целиком, как видел бы лежащее на ладони яблоко. В первых абзацах встречается совершенно чудесная строчка, которую нельзя не процитировать: «…наверняка эта молодая женщина только что точно узнала, что беременна, такое чистое сияние могут испускать только будущие матери». Добавить нечего – это прекрасно!

Автор текста искусно пользуется приёмом соединения противоположных образов, то включая в сцену смерти таинство зарождения новой жизни, то оттеняя боль красочно описанного перелома ноги общим комизмом ситуации, то сопоставляя давно устаревшие с нашей точки зрения технологии с ещё (да, обзорщик оптимист) недоступными - типа телепортации или излечения травмы наложением рук. Такое одновременное касание многих ячеек памяти и многих эмоций делает описываемый мир живым, звучащим, очень осязаемым. Иногда жутким.

Поскольку в этом тексте всё продумано до мелочей, и ни слова не написано «просто так», то пришлось поломать голову над именем оригинального персонажа, сыгравшего в развитии сюжета весьма заметную роль – Дороти Пристли, но так и не удалось родить мало-мальски жизнеспособную идею, хотя была пара безумных. Интересно было бы узнать секрет автора: есть ли у этой замечательной девушки прототип в литературе или в жизни?

Тема детства – времени, когда мир активно воздействует на пришедшего в него человека, вынуждая разыгрывать одну из многих типовых партий, в которых твои действия определены на много ходов вперёд, едва ты притронулся к первой фигуре, принимая тем самым установленные правила; но и когда человек, если он достаточно силён, способен заметно изменить мир под себя. Если желание в детстве было подлинным, а не сиюминутным, и действительно сильным, оно способно повлиять на события дальнейшей жизни, выбрать из множества возможных путей один подобно тому, как поток космических частиц высокой энергии формирует канал, который молния использует для разряда. Сейчас в литературе и кино популярна тема тяжёлого детства, оставляющего неизгладимый след в неокрепшей душе, что приводит к многочисленным уродствам и отклонениям. Но автор предложенного текста рассматривает проблему под иным углом: может ли хороший ребёнок из вполне благополучной семьи породить силой воображения таких монстров, которые перестают подчиняться хозяину, обретают самостоятельность, начинают бороться за своё существование, не выпуская человека из мира грёз в реальность? Когда приходит время выбирать, в любом случае придётся убить в себе частичку души, и главное при этом – не ошибиться и быть уверенным, что выбираешь ты, а не монстр в тебе.

«- Отпустите, Холмс.
Голос – издалека. Пугающий, нездешний голос. Глаза больше не серые, они стали зеркалами»…

Джон выбрал.

[Thousand roads]

Немножко не влезло )) Хвостик к предыдущему посту.

На иллюстрации к фику "Трубка, скрипка, зеркала" мы видим Шерлока Холмса и Джона Уотсона за делом. Сверхъестественное сгустилось вокруг них так, что краски реального мира потеряли насыщенность, выцвели, и сложно становится понять – люди перед нами или их отражения. Сияющий в сумраке осколок зеркала имеет власть над Уотсоном, но не над Холмсом, которому лишь интересно докопаться до сути проблемы. Очень красноречивый арт.

Отдельно хочется сказать несколько слов о разделителях для текста – они прекрасны! Оформитель проявил изобретательность и вкус, ещё раз обыграв в этом элементе название команды.

Небольшие замечания по арту

Небольшие замечания по арту:
1) На арте рубашка на Шерлоке запахивается налево, как блузки у женщин.
2) Джон на баннере и Джон на арте не один и тот же Джон, прототипы взяты из разных версий.


Поздравляем команду с прекрасной выкладкой и желаем весёлого Рождества и счастливого Нового года!

[Bosaya maya]

Прекрасный фик! Замечательный стиль, живые герои, оригинальные идеи (например, фэйри-полтергейст в берлоге мне понравился ), в меру юмора, в меру ангста, очаровательная Дороти (и это её продолжение в качестве миссис Лестрейд...). Просто пиршество для читательского духа!

Отдельные моменты, за которые особенные благодарности

И ещё одно. Если у тебя родится сын, не называй его, ради всего святого, Мармадьюком. А с остальным можно разобраться. Ты запомнил?

От этого тона мёрзли ноги, несмотря на пылающий камин.

Вот как-то мне запала эта фраза. Очень выразительная

начиная от обыкновения китайцев гадить в огороде соседа в знак уважения и заканчивая взаимным выискиванием насекомых, принятого среди приматов. На зазеркальных собеседников он смотрел, как упомянутый примат на выисканное насекомое.

И это тоже.

- А ещё, - добавил Дин прерывистым от злости голосом, - он ни разу не сказал: «Элементарно, Уотсон»!

- Шпана? – недоверчиво уточнил Дин. Глаза его зажглись надеждой. – Просто шпана?

Вот за этот эпизод с коренными лондонцами - и ещё за выступление вокально-инструментального ансамбля с похабной песней о семи подружках ветреного матроса - я бы вам памятник поставила