Внимание!
среда, 18 декабря 2013
Автор: Kyyhky
Название работы: Остановка
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к рассказу "Дороги, дома, машины"
Автор: Kyyhky
Название работы: Вперед!
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к повести "Корабли не летают"
Автор: Kyyhky
Название работы: Вольный дух
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к рассказу "Сотая миля"
Автор: Kyyhky
Название работы: Новое начало
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тема работы: Тема работы.
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к повести "Стойкий оловянный Уотсон"
Название работы: Остановка
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к рассказу "Дороги, дома, машины"
Автор: Kyyhky
Название работы: Вперед!
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к повести "Корабли не летают"
Автор: Kyyhky
Название работы: Вольный дух
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к рассказу "Сотая миля"
Автор: Kyyhky
Название работы: Новое начало
Жанр: магический реализм / фэнтези
Тема работы: Тема работы.
Тип работы: иллюстрация
Рейтинг: g
Примечание: иллюстрация к повести "Стойкий оловянный Уотсон"
@темы: Рейтинг: g, Жанр: фэнтези, Жанр: реалистическая проза, Жанр: магический реализм, иллюстрация
Название: Знак и плоть
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Знак и плоть
Название: Hotel California
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон, Дин и Сэм Винчестеры
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Hotel California
Название: Зона отчуждения.
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Зона отчуждения
Название: Вечность в зеркалах.
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Вечность в зеркалах
Название: Путешествие Шерлока и Джона
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон , 11 Доктор
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам не принадлежит ничего, кроме историй
Примечание: коллаж, созданный специально для Парада иллюстраций
гиф-вариант
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Знак и плоть
Название: Hotel California
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон, Дин и Сэм Винчестеры
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Hotel California
Название: Зона отчуждения.
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Зона отчуждения
Название: Вечность в зеркалах.
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй.
Примечание: иллюстрация к фанфику Вечность в зеркалах
Название: Путешествие Шерлока и Джона
Автор: Колодец историй
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон , 11 Доктор
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: нам не принадлежит ничего, кроме историй
Примечание: коллаж, созданный специально для Парада иллюстраций
гиф-вариант
@темы: Рейтинг: g, иллюстрация
 |
1.  Название: Сквозь времяАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, фильм "Дом у озера" Герои: Шерлок Холмс, Джон Уотсон Категория: слэш Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Парадоксы мобильной связи". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Сквозь время  2.  Название: Будь живымАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, фильм "Дом у озера" Герои: фото Шерлока Холмса, Джон Уотсон Категория: слэш Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Парадоксы мобильной связи". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Будь живым  3.  Название: "Боевой наряд"Автор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, фильм "Дом у озера" Герои: Шерлок Холмс, Ирен Адлер Категория: гет Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Парадоксы мобильной связи". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. "Боевой наряд"  4.  Название: ДрузьяАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, Star Trek Герои: Шерлок, Джим Кирк Категория: джен Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Быть самим собой". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Друзья  5.  Название: Надежда на чудоАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, Star Trek Герои: Шерлок, Майкрофт Категория: джен Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Быть самим собой". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Надежда на чудо  6.  Название: МаскировкаАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, Star Trek Герои: коммандер Спок, капитан Джеймс Кирк Категория: джен Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Быть самим собой". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Маскировка  7.  Название: Выбор за тобойАвтор: ladunya14 Техника: цифровая живопись Фандом: Sherlock BBC, кинотрилогия "Матрица" Герои: Шерлок Холмс Категория: джен Рейтинг: G Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Примечание: Иллюстрация к фику "Паутина". Нарисовано командой Thousand roads для Фиалочного феста. Выбор за тобой  |
@темы: Рейтинг: g, иллюстрация
вторник, 17 декабря 2013
Аналитик: заводной сверчок
Бета: Сашка Огеньская, Мадоши
Название работы: Когда феи исчезли
Тип работы: аналитический сборник
Рейтинг: g
Размер: около 700 слов
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: аналитический сборник к рассказу «Стойкий оловянный Уотсон».
Ссылка на скачивание и просмотр сборника.
Пояснение: так как нет возможности выкладки текста сборника непосредственно на Дневниках без сохранения оформления (за что команда приносит глубочайшие извинения), даем ссылку на скачивание файла в формате .pdf
Бета: Сашка Огеньская, Мадоши
Название работы: Когда феи исчезли
Тип работы: аналитический сборник
Рейтинг: g
Размер: около 700 слов
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: аналитический сборник к рассказу «Стойкий оловянный Уотсон».
Ссылка на скачивание и просмотр сборника.
Пояснение: так как нет возможности выкладки текста сборника непосредственно на Дневниках без сохранения оформления (за что команда приносит глубочайшие извинения), даем ссылку на скачивание файла в формате .pdf
@темы: Рейтинг: g, аналитический сборник
Переводчик: Мадоши
Бета: La haine, Нода, Сашка Огеньская
Название работы: Стойкий оловянный Уотсон
Ссылка на оригинал: The Steadfast Tin Watson
Разрешение на перевод: получено
Жанр: магический реализм
Тема работы: Нет никаких ключей от счастья. Дверь всегда открыта (мать Тереза)
Тип работы: перевод
Рейтинг: g
Размер: 3965 слов в оригинале
Категория работы: слэш
Тип: драма, романс, сказка
Персонажи/пейринги: Шерлок/Джон, Баба Яга
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: Когда феи покинули этот мир, они забрали с собой свои истории. Но оставили персонажей.
Ссылка на загрузку одним файлом
Иллюстрация:
читать дальшеДжон помнит битвы.
Стоит только задуматься, как он во всех подробностях видит ослепительный блеск афганского солнца и рожденные им тени в горных долинах. Сосредоточившись, он вновь слышит отрывистый северный акцент майора: заходить с фланга, наступать, не открывать огня... Еще жив в памяти тела миг полного спокойствия, когда все чувства обострены до предела и палец ложится на курок с уверенностью новоиспеченного фанатика. Джон знает медный вкус паники и крови — эти грязные монеты не стоят металла, на котором их отчеканили.
Все это будит его по ночам, и сердце тогда выбивает неровное стаккато, а указательный палец жмет и жмет на невидимый курок. Тщетно стараясь унять боль памяти, Джон растирает две свои совершенно здоровые ноги.
—
— Я понимаю, что это ложная память, — говорит Джон Элле, своему психотерапевту, которая не сводит с него темных, непреклонных глаз. — Я знаю, что ничего этого не было, так что...
— Так что?
Она так часто повторяет за ним обрывки фраз, что теперь, кажется, эти повторы начинают провоцировать у него дрожь в левой руке.
— Так, может, хватит? — спрашивает он. — Я умею отличать фантазию от реальности, ура мне.
— Джон. Вы знаете, что все не так просто. Мы уже об этом говорили.
Джон считает до десяти и выдыхает — воздух, что еще недавно горел в его легких, вот удивительно, выходит наружу холодным.
— Я не хочу разводить с вами философский диспут. Давайте вы просто подпишете бумажку, скажете, что курс успешно пройден, и мы честно друг от друга отстанем.
— Тогда объясните мне разницу между фантазией и реальностью, раз уж она так для вас очевидна.
Джон закрывает глаза. Они уже не первый раз на этом застревают. Элла все придирается и придирается к этим двум определениям, и не дает говорить о важном — о том, что их жизнь, все их жизни, теперь едва ли «реальность», но и не «фантазия» тоже.
— Я — солдат, — отвечает он. Он делает вдох, как его научили, и задерживает дыхание. — Я был солдатом.
— Какого рода?
— Стойким, — Джон не в силах удержаться от нотки сарказма.
Элла чуть наклоняет голову. Джон вздыхает и добавляет:
— Одноногим. Меня всегда оставляли в картонной коробке под кроватью, когда все остальные играли в войну.
— А теперь?
— А теперь я дерьмо собачье, и стук моего собственного сердца выводит меня из себя, вы это хотите услышать?
Элла откидывается на спинку кресла и скрещивает ноги по-другому. Закрывает блокнот.
— Джон, — говорит. — Вы понимаете, что это звучит как угроза нанесения вреда самому себе?
— Я помню, как отслаивалась краска на моей униформе! Я помню этого чумазого мальчишку, который ни разу, черт побери, со мной не сыграл! И я также знаю, я знаю, что не дал Мюррею истечь кровью в пустыне, хотя мое плечо разворотила пуля. Как это можно терпеть?! Как это вы терпите?
Элла молчит несколько мучительных секунд, а Джону во время этой паузы хочется только орать. Она так и не рассказала ему, откуда она сама; даже ни разу не намекнула, кто ее написал. На все расспросы Элла отвечает: «Не обо мне речь, Джон» — и заставляет его говорить о том, каково было олову превращаться в живую кость. Ей угодны все мучительные подробности трансформации.
— Кому-то из нас повезло больше, — наконец произносит психотерапевт. — Кто-то был фарфоровой куклой, которая пылилась на полки и ждала подходящую девочку. Некоторые были протертыми плюшевыми игрушками, настолько любимыми, что единственной их печалью была лезущая из швов вата. Но вы — солдат. И в прошлой жизни, и в этой. Это нелегко, Джон. Я пытаюсь облегчить вам жизнь, а не усложнить ее. Пожалуйста, помогите мне.
Джон смотрит в окно. Ему удивительно, как солнце может светить, а деревья и трава зеленеть, когда этот мир покинуло волшебство.
—
Джон помнит Стэмфорда по медицинскому колледжу, где никогда не учился. Заявив, что в Бартсе есть человек, с которым Джону обязательно нужно познакомиться, Стэмфорд тащит его за собой.
— Собеседник из меня никудышный, — пытается возразить Джон.
Но в глазах Стэмфорда он видит блеск, который Джон раньше за ним не замечал; игра бликов и тени, что наводит на мысли обо всех мифических трикстерах от Африки до Скандинавии. Только Джон открывает рот, чтобы спросить, откуда Стэмфорд на самом деле, как понимает, что остался в лаборатории наедине с каким-то незнакомцем, а чертов Майк пропал как не было.
Незнакомец бледен, темноволос, закутан в самое дорогое в Британии пальто на заказ и обращается к Джону, даже не подняв глаз от микроскопа.
— Ганс Христиан Андерсен, общее происхождение, очень предусмотрительно со стороны Майка.
Джон переносит вес с ноги на ногу, опираясь на трость.
— Прошу прощения?
Правая рука незнакомца сжимается на колесике микроскопа; пальцы у него белые, нервные.
— Да только посмотрите на себя. Хромаете, как будто вчера были последним отлиты из оловянной ложки и у вас все еще только одна нога.
Джона замирает, готовый ринуться в рукопашную по малейшему сигналу, распрямляет плечи.
— Что?
Незнакомец наконец поднимает взгляд, и у Джона перехватывает дыхание, как будто он никогда не умел дышать, как будто его легкие — выдумка, сродни ложным воспоминаниям; как будто он до сих пор сделан из олова, покрашен дешевой краской и лежит носом в ковер, пока его братья штурмуют картонный дворец.
Незнакомец встает, пальто опадает складками вдоль тела, и...
— Боже ты мой, — бормочет Джон, потому что там, где должна быть левая рука незнакомца, вместо этого крыло — белое, точно платье принцессы, сильное, точно рыцарская длань; расправленное, оно занимает всю комнату.
Рядом с этим крылом сам Джон семи сантиметров в высоту, и на плече у него мушкет. Рядом с этим крылом Джон не знает, на каком он свете: старая жизнь накладывается на новую или наоборот.
— Летом я линяю. Это будет вам мешать?
— Я... что?
— Потенциальные деловые партнеры должны знать друг о друге худшее.
Болезненно неживая улыбка рассекает лицо незнакомца в пародии на доброжелательность.
— Кто сказал что-то о деловых партнерах?
Глаза цвета пыльцы фей пронзают Джона насквозь; он чувствует, будто в легких кончился в кислород — впервые эти тяжелые воздушные мешки и в самом деле стали нужны.
— Ты скучаешь по своей балерине, не так ли?
Его собеседник складывает крыло вдоль тела и накидывает пальто: Джону становится видно, что его подогнали, чтобы можно было носить поверх крыла, не жертвуя безупречным покроем. Незнакомец разворачивается, театрально взметнув фалды, и лебедем скользит к выходу.
— Ты скучаешь по своему мальчику, по твоим братьям по оружию, даже по тому ужасному гоблину из табакерки. Тебе не хватает поля битвы, но в этом мире таких сражений не бывает, — он замирает на пороге. — Приходи ко мне домой завтра в шесть вечера, поговорим о деле.
Он успевает почти выйти из лаборатории, когда Джону удается вытолкнуть из пересохшего горла вопрос:
— Что, вот так просто?
— Вот так просто что?
— Мы только что познакомились и уже собираемся вместе вести какие-то дела?
— Проблемы?
— Меня притащил сюда... старый друг. Я не планировал искать партнера. Мы друг о друге ничего не знаем. И уж точно я не знаю, где вы живете. Я даже не знаю вашего имени.
Этот взгляд пронзает насквозь.
— Я знаю, что вы хотите вернуть сказки, — говорит незнакомец.
Джона ведет, и только трость сохраняет неподвижность в этом неверном мире. Незнакомец вылетает за порог, потом вновь заглядывает в лабораторию.
— Меня зовут Шерлок Холмс, а адрес, который вам нужен — 221 Б по Бейкер-стрит.
—
— Я поискал тебя в Интернете вчера вечером.
— Ну и? — Холмс рисуется, практически не скрываясь. — Что думаешь?
— Двенадцать братьев? Королевы-мстительницы? Заколдованные рубашки? Волшебство покинуло мир, Шерлок. Я думал... — Джон обрывает себя и думает, не слишком ли бестактно напомнить об огромной белой обезьяне; или, иными словами, о гигантском лебедином крыле.
Крыло на секунду вздрагивает, расправляясь, и вновь укладывается вдоль спины Шерлока. Он повторяет этот свой фирменный фокус: глядит прямо сквозь Джонову плоть и кровь, сквозь грудь, набитую бесполезными органами, и знает о нем все.
— Ты думал, что такой как я больше не может существовать в этом мире, — произносит он. — Ты думал, что говорящие игрушки и чудовища-интриганы остались в прошлом, прошлое превратилось в игру воображения, и даже память о нем скоро истает, а ты останешься единственным, кто будет все еще уверен, что истории в книжках были исторической правдой, а не назидательными побасенками для детей. Ты думал, что ты один.
Джон не может вымолвить ни слова, однако все еще способен выдерживать этот нечеловеческий взгляд.
— Что ж, — говорит Шерлок. Он прочищает горло и глядит в сторону. Крыло дергается, но не расправляется. — Я тоже так думал.
—
В 221-Б полно сказочных книг. Это не только истории братьев Гримм или старого папаши Андерсона, но и индонезийские народные сказки и мифы американских индейцев, а еще — записи устных преданий из мест, о которых Джон раньше даже не слышал. Джон узнает, что Шерлок самостоятельно изучил несколько малоизвестных языков, чтобы прочесть это все, незатемненное переводом. Сам Джон после случившегося с ним и думать не может о том, чтобы открыть книгу сказок. Он уже знает, что в этом не отличается от большинства новых людей. Он также знает, что большинство новых людей стараются как-то переплести новые жизни со старыми — а потом и потихоньку заменить старое новым. Они понемногу забывают, что принцессы могут почувствовать горох сквозь двадцать пуховых перин; что женщины, сотканные из лютой стужи, любят нестись в санях по улицам городов, выманивая мальчиков из родных домов; что не стоит трогать яблоки, ибо те сочатся ядом. Джон же вспоминал Афганистан медью на языке, и думал, что мог бы (не смог бы ни за что) тоже забыть.
Но Шерлок Холмс с его единственным фантастическим крылом и столь же фантастической способностью с одного взгляда увидеть Джонову сказку и людей, которые когда-то оживляли мир Джоновой детской, вновь возвращает Джону рассудок и почву под ногами. Джон понимает, что любит это напоминание о сказочности Шерлока, как любит воду умирающий от жажды.
Однажды, сидя в кресле посреди неопрятной, но уютной квартиры и слушая лекцию Шерлока о повторяющихся из культуры в культуру мифологических темах и мотивах, он ловит себя на желании коснуться крыла. Шелковистое ли оно на ощупь? А может быть, пушистое? Теплое ли, как плоть живого человека? Да какое бы ни было.
Джон сглатывает и наклоняется вперед, чувствуя электрический укол в основании позвоночника. Он вспоминает, что его называли «Уотсон Три Континента». Он даже помнит, что положено делать: как правильно улыбаться, наклонять голову, проводить рукой над бедром или грудью, как заставить девушку засмеяться, как целовать впадинку у нее на шее.
Но еще он знает, что память пытается подсунуть ему фальшивку. На самом деле ему едва исполнилось пять лет, и этот возраст вот уже несколько веков не менялся; когда-то он был подарком, причем не из дорогих; каждое утро он влюбляется во вращающуюся балерину, что была куда совершеннее, чем он когда либо смог бы стать даже в самых смелых своих мечтаниях. Он знает, что судьба его — каждый вечер плавиться и таять в огне вместе с ней, сиять раскаленным металлом, зная, что, вопреки всему, она любит его в ответ.
Джон влюбляется каждый день. Джон умеет любить глубоко, искренне и с первого взгляда; в конце концов он умирает ради своей любви, но каждый раз просыпается вновь и видит на другом конце комнаты свою усыпанную серебряными блестками балерину, с невыразимым изяществом застывшую в бесконечной «ласточке».
Джон понятия не имеет, какие параллели его истории можно найти в этом дивном новом мире. Он знает только, что умеет любить, и что любовь эта сжигает его изнутри.
—
Джон, конечно же, переезжает на Бейкер-стрит.
— Я не могу выслеживать фей, если мой деловой партнер живет на другом конце города, не так ли? — заявил как-то Шерлок, и вопрос был решен.
Шерлок не помогает Джону перевозить вещи, но наблюдает за ним и дает инструкции. Джон деланно вздыхает и отпускает многозначительные намеки — бесполезно. Наконец он сдается и безропотно хромает два пролета вверх по лестнице, пока Шерлок дышит ему в затылок, рассуждая об оставленных феями следах и наиболее вероятных зацепках.
— Стоунхендж? — интересуется Джон, роняя последнюю коробку в угол и с облегченным вздохом падая на кровать.
Матрас прогибается под ним. Шерлок нависает сверху, расправив крыло, словно угрожая. Он загораживает свет, и вокруг его кудрявой головы появляется бледный нимб.
— Слишком очевидно, не будь идиотом.
— Эй!
— Да ладно, не обижайся, почти все идиоты.
— Тогда сам придумывай место. Понятия не имею, какой тебе от меня толк в расследовании.
Пружины матраса стонут, когда Шерлок опускается на кровать рядом с Джоном. Джон дергается, но деваться некуда: Шерлок стоит на коленях рядом с ним, лицо его оказывается слишком близко. Джону хочется выползти из человечьей шкуры, оттолкнуть Шерлока прочь — или притянуть его ближе. Может быть, Шерлок сейчас ведет себя крайне бестактно. Может быть, это Джон не в курсе норм человеческого поведения: ведь до того, как стать лебедем, Холмс был просто обычным принцем, да и потом становился человеком каждую ночь. Уж конечно он должен знать, как принято у людей. Так или иначе, Джону очень не по себе: он растерян и отчетливо слышит бешеный стук своего сердца.
— Шерлок, — только это он и может сказать, сгорая изнутри.
— Нет-нет, Джон, — возражает Шерлок. — Мне нужен ассистент. Эти бурдюки из Скотланд-Ярда абсолютно бесполезны. Ты знаешь таких — гриммозависимые в отказе.
— Я... да, думаю, знаю.
Джон понятия не имеет, что это значит.
— Я пытался подать заявление о массовой пропаже фей сразу же, как только случилась вся эта ситуация. Так бывший домовой назвал меня психом! Меня! Как будто это я пробирался в голом виде в мастерскую сапожника, чтобы сделать его неблагодарную работу и позволить выдать ее за свою!
— Думаю, все мы немного психи, — замечает Джон.
Шерлок моргает: глаза у него по-прежнему как звездная пыль. Затем он разворачивается и, помогая себе толчком одинокого крыла, спрыгивает с кровати.
— Так что ты понимаешь мою дилемму.
— Вряд ли...
— Решено. Пошли, а не то пропустим следующий поезд на Оксфордшир.
—
Роллрайтские камни в Оксфордшире — пустая трата времени.
—
То же можно сказать и о великане из Серн-Аббас, что в Дорсетте.
—
Они добираются до скал Трезев Куойт в Корнуолле, и Джон может порадоваться забавному зрелищу, как Шерлок тщетно пытается забраться на гробницу, беспомощно хлопая крылом по ветру.
—
Однако неделей позже на Оркнейских островах Шерлок наконец-то берет след. Джон хромает за ним в Норвегию, Швецию и Финляндию, пока не оказывается, тяжело дыша, перед скромной хижиной где-то в безымянных лесах между Латвией, Эстонией и Россией.
— Ничего глупее в жизни не делал, — смеясь, говорит он.
Шерлок тоже смеется. Смех у него низкий, глубокий, он отдается эхом где-то в голове у Джона, рождая грезы наяву.
— Это при том, что ты вторгся в Афганистан, — замечает Шерлок, и Джон немедленно приходит в себя, хмурится.
— Нет, — отвечает. — Не было такого.
Шерлок широко распахивает глаза, потом стискивает зубы и отводит взгляд. Он первым подходит к хижине и трижды стучит в дверь.
— Мы знаем, что вы здесь! — кричит заколдованный принц. В сторону, Джону, он поясняет: — Она всегда здесь.
— Кто? — интересуется Джон.
Шерлок стучится еще раз, громче.
Внезапно откуда ни возьмись налетает порыв ветра и валит их обоих на землю — это распахивается дверь. С шипением Джон тут же садится прямо, однако Шерлок остается лежать на боку; он неподвижен, если не считать того, что грудь его вздымается и опадает. Джон тянется к нему.
— Шерлок?
— Дурак гением вырядился, — издевательски произносит голос с порога хижины.
Джон поднимает глаза и видит коренастую горбатую женщину, сжимающую в крепких пальцах метлу. Ее жесткие как проволока волосы торчат в разные в стороны, а лицо испещряют морщины.
— За какой такой надобностью он крыло прячет? Что, думает, так летать сможет?
Джон ощущает внезапное спокойствие и поднимается на ноги.
— Мадам, я осознаю, что мы нарушили границы ваших владений. Но боюсь, что если вы не отмените то, что сделали с ним, я заставлю вас обо этом пожалеть.
Старуха поднимает на него черные хитрые глаза и не сводит некоторое время; потом уголки ее бескровных губ загибаются вверх, и она фыркает.
— Стойкий, это уж точно, — она меняет позу, и уже не выглядит так, будто защищается, даже отступает назад, словно приглашая Джона за порог. — С этим идиотом я ничего не делала. Сам упал на свое дурацкое крыло и перья поломал. Не разгуливал бы повсюду в расфуфыренном пальто, был бы целехонек.
Джон опять смотрит на Шерлока, который, кажется, приходит в себя. Шерлок ощупывает свое тело под пальто.
— Ладно, — продолжает старуха, — напою вас чаем. Не этой дрянью, на которую вы, англичане, молитесь — настоящим чаем, чтобы до печенок пробрал. За даром судьбы вы пришли, дар судьбы вы и получите. Олухи.
Внутри слабо освещенная хижина походит на склад нужных и ненужных вещей: на полу стоят какие-то горшки, с потолка что-то свисает, все углы и ниши тоже заняты. В комнате аккуратно прибрано, нигде не пылинки, но Джону кажется, что все это добро вот-вот обрушится на него и погребет под своей массой. Старуха начинает готовить чай, грохоча утварью в процессе, а Шерлок садится рядом с Джоном за крошечный стол; скулы его пламенеют, он беспрестанно морщится.
— Дай я посмотрю, — просит Джон, и Шерлок неохотно стягивает пальто.
Освобожденное от рукава, испятнанное алым крыло уныло висит вдоль тела, топорщась сломанными перьями.
Джон определяет перелом пястно-запястной кости и сочувственно шипит сквозь стиснутые зубы.
— Нужно вправить и наложить шину, — говорит он.
Шерлок, наверное, впервые в жизни начисто лишен дара речи от боли; он только поджимает губы и один раз коротко кивает.
Когда Джон вправляет кость, Шерлок белеет лицом и качается, но не кричит. Джон наскоро сооружает перевязь из ткани, которую ему кинула старуха. Во время процедуры Шерлок сидит молча, по-прежнему бледный, время от времени вздрагивая. Наконец старуха возвращается к столу. Она грозно, с силой ставит перед ними кружки; горячий чай выплескивается за края, ей на руки и на столешницу, однако по старухе не видно, чтобы ей было горячо. Она просто садится напротив, вздергивает крючковатый нос и тыкает пальцем в чай, стоящий перед Шерлоком.
— Это тебя подлечит, дуралей. Будем!
Она поднимает кружку; Джон следует ее примеру и пинает Шерлока под столом, чтобы он сделал то же самое. Только когда они опрокидывают чай, как рюмки с чем-то покрепче, Джон вдруг понимает, что его кружка как раз и была наполнена чем-то покрепче, процентов примерно на пятьдесят.
— Господи, — бормочет он.
— Забавно слышать такое из уст игрушечного солдатика, — хмыкает старуха. — Не в том смысле, что мне смешно.
— Да, вот я как раз...
— Вы знаете, — обрывает его Шерлок. — Вы знаете, куда они ушли и забрали с собой все сказки. Так что просто скажите, как их вернуть, и мы пойдем.
Старая женщина в упор смотрит на Шерлока своими ужасными орлиными глазами, и Джон на секунду сочувствует ему, но немедленно решает, что Шерлок более чем заслужил угоститься своим же лекарством.
— Ты что, хочешь вернуться в этот свой ужасный замок к своим ужасным родителям, и чтобы от двенадцати братьев и сестер шагу было некуда ступить?
— Я был свободен, — огрызается Шерлок. — Я был сама свобода, грация, и ветер, и никто не говорил мне, что делать!
— Что ж, а теперь ты калека с уродством, на которое все таращатся, — говорит старуха, скривив рот. — Интересно, каково это?
Джон смотрит вниз, на стол. На периферии его поля зрения Шерлок стискивает челюсти, но молчит.
Старая женщина откидывается на спинку стула и равнодушно произносит:
— Кроме того, ты все равно вот таким и оставался к концу своей сказки. Какое тебе дело? Зато сейчас тебе больше не надо исполнять эту бесконечную фугу, раз за разом повторять все те же самые события. Осмелюсь сказать, это поворот к лучшему. Теперь ты можешь делать что угодно. Твоя судьба еще не написана.
— Может быть, это была и не самая лучшая жизнь, но она была моей, — возражает Шерлок.
— Ты трус. Трусы и дураки, вы оба.
— Вы сказали, что дадите нам дар судьбы, — говорит Джон, прежде чем Шерлок успевает довести себя до родимчика: лицо у него багровеет.
— Это он и есть, малохольные. Лучший дар — свобода воли. Не пустите его по ветру.
— Да это дерьмо собачье, — огрызается Шерлок.
— Феи ушли, бросили нас на произвол судьбы, — спокойно отвечает старуха. — Пора уже это принять, а ревут пускай детишки. Прочь из моего дома. Больше не ищите меня.
— Все не так должно было быть! —Шерлок рычит. — Магия исчезла, я должен был быть лебедем или человеком, а не этим... уродством!
Джон не может удержаться — его рука поднимается сама собой и ложится мягко Шерлоку на загривок. Его шея сзади розовая от румянца и горячая на ощупь.
— Ты не урод, — мягко говорит Джон. — Ты самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел.
Шерлок изумленно глядит на него, нахмурив брови; уголки губ опущены, рот приоткрыт, слабый подбородок упирается в грудь.
— То, что ты знаешь... как ты умеешь посмотреть на кого-то и увидеть... Даже если ты шаришь в потемках, все равно. Ты невероятен. Удивителен. Великолепен.
Шерлок закрывает рот и заметно сглатывает.
— Джон...
— Я же сказала «прочь из моего дома», что тут вам кретинам непонятно?! Пошли вон!
В тот же миг они снаружи, сидят посреди чистого поля, хижины нигде не видно, и пальто Шерлока неуклюжей грудой лежит рядом.
Джон поднимается и помогает встать Шерлоку. Им нужно отправляться на поиски ближайшего города, но вместо этого Шерлок вторгается в личное пространство Джона — вновь близко, слишком близко — и смотрит ему в глаза. Джон даже не замечает боль в шее.
— Наказанием моих братьев, — шепчет Шерлок, и дыхание его щекочет губы Джона, — было становиться лебедями с восходом солнца. Мое наказание — становиться человеком с приходом ночи.
Джон качает головой.
— На самом деле, — продолжает Шерлок, — когда я надеялся разрушить проклятье, не о человеческой доле я мечтал.
— Теперь проклятий больше нет, — говорит Джон.
— И все же я до сих пор несу свое наказание.
Джон берет руку Шерлоку в свою, а свободной рукой приглаживает перья на сломанном крыле.
— Может быть... может быть, такую цену мы платим за свободу воли. Наши тела будут помнить наши сказки вместо нас.
— Только не говори мне, что ты веришь в эту чушь, — морщится Шерлок.
— Не вижу тут ни одной балерины, — отвечает Джон. — Но даже если бы видел, я бы выбрал тебя. Я бы выбрал тебя, Шерлок Холмс.
Шерлок прижимается лбом ко лбу Джона — так удобно и тепло стоять, и от Шерлока хорошо пахнет.
«Вот значит, каково это: касаться кого-то, — думает Джон. — Вот, значит, каково получить то, чего желаешь».
— Так кем же нам быть, если не проклятым принцем и оловянным солдатиком? — спрашивает Шерлок.
— Кем захотим, — отвечает Джон.
— Я бы хотел показать этой команде недоумков из Скотланд-Ярда всю глубину их тупости, — Шерлок выпрямляется, уже готовый рисоваться вновь.
— Ну значит, давай так и сделаем.
В ярком солнечном свете Шерлок сияет, будто полная луна. Они отправляются к городу, где бы он ни был; всю дорогу Джон держит в руке кончики перьев Шерлока.
—
Шерлок станет консультирующим детективом. Джон станет блоггером. Они будут засыпать вместе, свернувшись под крылом Шерлока и вдыхая ароматы летнего ветра и солнца даже посреди зимы. Их память потускнеет. Крылья останутся. Иногда Шерлок будет дуться. Довольно часто Джон будет делать чай.
Рано или поздно они познакомятся с еще одним братом Холмс.
(Майкрофт? Шерлок? Как же зовут остальных?)
(Наречены они Сенерик, Эвервин, Кенельм, Меревит, Эльфгар, Селеферт, Каэдмон, Хенгист, Анлаф и Дэгмунд).
(Боже мой! Ваши родители всех вас ненавидели?)
(Как ты знаешь, у меня есть еще сестра. Имя Элиза вписывается в твои среднеклассовые предрассудки, Джон?)
(Да ладно тебе!).
Пока же в хижине где-то между мирами лежит на полу трость, брошенная за ненадобностью. Женщина, которая никогда не была молода или красива, поднимает ее скрюченной рукой и засовывает за шкаф, полный правдивых историй, которым никто никогда не поверит.
Бета: La haine, Нода, Сашка Огеньская
Название работы: Стойкий оловянный Уотсон
Ссылка на оригинал: The Steadfast Tin Watson
Разрешение на перевод: получено
Жанр: магический реализм
Тема работы: Нет никаких ключей от счастья. Дверь всегда открыта (мать Тереза)
Тип работы: перевод
Рейтинг: g
Размер: 3965 слов в оригинале
Категория работы: слэш
Тип: драма, романс, сказка
Персонажи/пейринги: Шерлок/Джон, Баба Яга
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: Когда феи покинули этот мир, они забрали с собой свои истории. Но оставили персонажей.
Ссылка на загрузку одним файлом
Иллюстрация:
читать дальшеДжон помнит битвы.
Стоит только задуматься, как он во всех подробностях видит ослепительный блеск афганского солнца и рожденные им тени в горных долинах. Сосредоточившись, он вновь слышит отрывистый северный акцент майора: заходить с фланга, наступать, не открывать огня... Еще жив в памяти тела миг полного спокойствия, когда все чувства обострены до предела и палец ложится на курок с уверенностью новоиспеченного фанатика. Джон знает медный вкус паники и крови — эти грязные монеты не стоят металла, на котором их отчеканили.
Все это будит его по ночам, и сердце тогда выбивает неровное стаккато, а указательный палец жмет и жмет на невидимый курок. Тщетно стараясь унять боль памяти, Джон растирает две свои совершенно здоровые ноги.
—
— Я понимаю, что это ложная память, — говорит Джон Элле, своему психотерапевту, которая не сводит с него темных, непреклонных глаз. — Я знаю, что ничего этого не было, так что...
— Так что?
Она так часто повторяет за ним обрывки фраз, что теперь, кажется, эти повторы начинают провоцировать у него дрожь в левой руке.
— Так, может, хватит? — спрашивает он. — Я умею отличать фантазию от реальности, ура мне.
— Джон. Вы знаете, что все не так просто. Мы уже об этом говорили.
Джон считает до десяти и выдыхает — воздух, что еще недавно горел в его легких, вот удивительно, выходит наружу холодным.
— Я не хочу разводить с вами философский диспут. Давайте вы просто подпишете бумажку, скажете, что курс успешно пройден, и мы честно друг от друга отстанем.
— Тогда объясните мне разницу между фантазией и реальностью, раз уж она так для вас очевидна.
Джон закрывает глаза. Они уже не первый раз на этом застревают. Элла все придирается и придирается к этим двум определениям, и не дает говорить о важном — о том, что их жизнь, все их жизни, теперь едва ли «реальность», но и не «фантазия» тоже.
— Я — солдат, — отвечает он. Он делает вдох, как его научили, и задерживает дыхание. — Я был солдатом.
— Какого рода?
— Стойким, — Джон не в силах удержаться от нотки сарказма.
Элла чуть наклоняет голову. Джон вздыхает и добавляет:
— Одноногим. Меня всегда оставляли в картонной коробке под кроватью, когда все остальные играли в войну.
— А теперь?
— А теперь я дерьмо собачье, и стук моего собственного сердца выводит меня из себя, вы это хотите услышать?
Элла откидывается на спинку кресла и скрещивает ноги по-другому. Закрывает блокнот.
— Джон, — говорит. — Вы понимаете, что это звучит как угроза нанесения вреда самому себе?
— Я помню, как отслаивалась краска на моей униформе! Я помню этого чумазого мальчишку, который ни разу, черт побери, со мной не сыграл! И я также знаю, я знаю, что не дал Мюррею истечь кровью в пустыне, хотя мое плечо разворотила пуля. Как это можно терпеть?! Как это вы терпите?
Элла молчит несколько мучительных секунд, а Джону во время этой паузы хочется только орать. Она так и не рассказала ему, откуда она сама; даже ни разу не намекнула, кто ее написал. На все расспросы Элла отвечает: «Не обо мне речь, Джон» — и заставляет его говорить о том, каково было олову превращаться в живую кость. Ей угодны все мучительные подробности трансформации.
— Кому-то из нас повезло больше, — наконец произносит психотерапевт. — Кто-то был фарфоровой куклой, которая пылилась на полки и ждала подходящую девочку. Некоторые были протертыми плюшевыми игрушками, настолько любимыми, что единственной их печалью была лезущая из швов вата. Но вы — солдат. И в прошлой жизни, и в этой. Это нелегко, Джон. Я пытаюсь облегчить вам жизнь, а не усложнить ее. Пожалуйста, помогите мне.
Джон смотрит в окно. Ему удивительно, как солнце может светить, а деревья и трава зеленеть, когда этот мир покинуло волшебство.
—
Джон помнит Стэмфорда по медицинскому колледжу, где никогда не учился. Заявив, что в Бартсе есть человек, с которым Джону обязательно нужно познакомиться, Стэмфорд тащит его за собой.
— Собеседник из меня никудышный, — пытается возразить Джон.
Но в глазах Стэмфорда он видит блеск, который Джон раньше за ним не замечал; игра бликов и тени, что наводит на мысли обо всех мифических трикстерах от Африки до Скандинавии. Только Джон открывает рот, чтобы спросить, откуда Стэмфорд на самом деле, как понимает, что остался в лаборатории наедине с каким-то незнакомцем, а чертов Майк пропал как не было.
Незнакомец бледен, темноволос, закутан в самое дорогое в Британии пальто на заказ и обращается к Джону, даже не подняв глаз от микроскопа.
— Ганс Христиан Андерсен, общее происхождение, очень предусмотрительно со стороны Майка.
Джон переносит вес с ноги на ногу, опираясь на трость.
— Прошу прощения?
Правая рука незнакомца сжимается на колесике микроскопа; пальцы у него белые, нервные.
— Да только посмотрите на себя. Хромаете, как будто вчера были последним отлиты из оловянной ложки и у вас все еще только одна нога.
Джона замирает, готовый ринуться в рукопашную по малейшему сигналу, распрямляет плечи.
— Что?
Незнакомец наконец поднимает взгляд, и у Джона перехватывает дыхание, как будто он никогда не умел дышать, как будто его легкие — выдумка, сродни ложным воспоминаниям; как будто он до сих пор сделан из олова, покрашен дешевой краской и лежит носом в ковер, пока его братья штурмуют картонный дворец.
Незнакомец встает, пальто опадает складками вдоль тела, и...
— Боже ты мой, — бормочет Джон, потому что там, где должна быть левая рука незнакомца, вместо этого крыло — белое, точно платье принцессы, сильное, точно рыцарская длань; расправленное, оно занимает всю комнату.
Рядом с этим крылом сам Джон семи сантиметров в высоту, и на плече у него мушкет. Рядом с этим крылом Джон не знает, на каком он свете: старая жизнь накладывается на новую или наоборот.
— Летом я линяю. Это будет вам мешать?
— Я... что?
— Потенциальные деловые партнеры должны знать друг о друге худшее.
Болезненно неживая улыбка рассекает лицо незнакомца в пародии на доброжелательность.
— Кто сказал что-то о деловых партнерах?
Глаза цвета пыльцы фей пронзают Джона насквозь; он чувствует, будто в легких кончился в кислород — впервые эти тяжелые воздушные мешки и в самом деле стали нужны.
— Ты скучаешь по своей балерине, не так ли?
Его собеседник складывает крыло вдоль тела и накидывает пальто: Джону становится видно, что его подогнали, чтобы можно было носить поверх крыла, не жертвуя безупречным покроем. Незнакомец разворачивается, театрально взметнув фалды, и лебедем скользит к выходу.
— Ты скучаешь по своему мальчику, по твоим братьям по оружию, даже по тому ужасному гоблину из табакерки. Тебе не хватает поля битвы, но в этом мире таких сражений не бывает, — он замирает на пороге. — Приходи ко мне домой завтра в шесть вечера, поговорим о деле.
Он успевает почти выйти из лаборатории, когда Джону удается вытолкнуть из пересохшего горла вопрос:
— Что, вот так просто?
— Вот так просто что?
— Мы только что познакомились и уже собираемся вместе вести какие-то дела?
— Проблемы?
— Меня притащил сюда... старый друг. Я не планировал искать партнера. Мы друг о друге ничего не знаем. И уж точно я не знаю, где вы живете. Я даже не знаю вашего имени.
Этот взгляд пронзает насквозь.
— Я знаю, что вы хотите вернуть сказки, — говорит незнакомец.
Джона ведет, и только трость сохраняет неподвижность в этом неверном мире. Незнакомец вылетает за порог, потом вновь заглядывает в лабораторию.
— Меня зовут Шерлок Холмс, а адрес, который вам нужен — 221 Б по Бейкер-стрит.
—
— Я поискал тебя в Интернете вчера вечером.
— Ну и? — Холмс рисуется, практически не скрываясь. — Что думаешь?
— Двенадцать братьев? Королевы-мстительницы? Заколдованные рубашки? Волшебство покинуло мир, Шерлок. Я думал... — Джон обрывает себя и думает, не слишком ли бестактно напомнить об огромной белой обезьяне; или, иными словами, о гигантском лебедином крыле.
Крыло на секунду вздрагивает, расправляясь, и вновь укладывается вдоль спины Шерлока. Он повторяет этот свой фирменный фокус: глядит прямо сквозь Джонову плоть и кровь, сквозь грудь, набитую бесполезными органами, и знает о нем все.
— Ты думал, что такой как я больше не может существовать в этом мире, — произносит он. — Ты думал, что говорящие игрушки и чудовища-интриганы остались в прошлом, прошлое превратилось в игру воображения, и даже память о нем скоро истает, а ты останешься единственным, кто будет все еще уверен, что истории в книжках были исторической правдой, а не назидательными побасенками для детей. Ты думал, что ты один.
Джон не может вымолвить ни слова, однако все еще способен выдерживать этот нечеловеческий взгляд.
— Что ж, — говорит Шерлок. Он прочищает горло и глядит в сторону. Крыло дергается, но не расправляется. — Я тоже так думал.
—
В 221-Б полно сказочных книг. Это не только истории братьев Гримм или старого папаши Андерсона, но и индонезийские народные сказки и мифы американских индейцев, а еще — записи устных преданий из мест, о которых Джон раньше даже не слышал. Джон узнает, что Шерлок самостоятельно изучил несколько малоизвестных языков, чтобы прочесть это все, незатемненное переводом. Сам Джон после случившегося с ним и думать не может о том, чтобы открыть книгу сказок. Он уже знает, что в этом не отличается от большинства новых людей. Он также знает, что большинство новых людей стараются как-то переплести новые жизни со старыми — а потом и потихоньку заменить старое новым. Они понемногу забывают, что принцессы могут почувствовать горох сквозь двадцать пуховых перин; что женщины, сотканные из лютой стужи, любят нестись в санях по улицам городов, выманивая мальчиков из родных домов; что не стоит трогать яблоки, ибо те сочатся ядом. Джон же вспоминал Афганистан медью на языке, и думал, что мог бы (не смог бы ни за что) тоже забыть.
Но Шерлок Холмс с его единственным фантастическим крылом и столь же фантастической способностью с одного взгляда увидеть Джонову сказку и людей, которые когда-то оживляли мир Джоновой детской, вновь возвращает Джону рассудок и почву под ногами. Джон понимает, что любит это напоминание о сказочности Шерлока, как любит воду умирающий от жажды.
Однажды, сидя в кресле посреди неопрятной, но уютной квартиры и слушая лекцию Шерлока о повторяющихся из культуры в культуру мифологических темах и мотивах, он ловит себя на желании коснуться крыла. Шелковистое ли оно на ощупь? А может быть, пушистое? Теплое ли, как плоть живого человека? Да какое бы ни было.
Джон сглатывает и наклоняется вперед, чувствуя электрический укол в основании позвоночника. Он вспоминает, что его называли «Уотсон Три Континента». Он даже помнит, что положено делать: как правильно улыбаться, наклонять голову, проводить рукой над бедром или грудью, как заставить девушку засмеяться, как целовать впадинку у нее на шее.
Но еще он знает, что память пытается подсунуть ему фальшивку. На самом деле ему едва исполнилось пять лет, и этот возраст вот уже несколько веков не менялся; когда-то он был подарком, причем не из дорогих; каждое утро он влюбляется во вращающуюся балерину, что была куда совершеннее, чем он когда либо смог бы стать даже в самых смелых своих мечтаниях. Он знает, что судьба его — каждый вечер плавиться и таять в огне вместе с ней, сиять раскаленным металлом, зная, что, вопреки всему, она любит его в ответ.
Джон влюбляется каждый день. Джон умеет любить глубоко, искренне и с первого взгляда; в конце концов он умирает ради своей любви, но каждый раз просыпается вновь и видит на другом конце комнаты свою усыпанную серебряными блестками балерину, с невыразимым изяществом застывшую в бесконечной «ласточке».
Джон понятия не имеет, какие параллели его истории можно найти в этом дивном новом мире. Он знает только, что умеет любить, и что любовь эта сжигает его изнутри.
—
Джон, конечно же, переезжает на Бейкер-стрит.
— Я не могу выслеживать фей, если мой деловой партнер живет на другом конце города, не так ли? — заявил как-то Шерлок, и вопрос был решен.
Шерлок не помогает Джону перевозить вещи, но наблюдает за ним и дает инструкции. Джон деланно вздыхает и отпускает многозначительные намеки — бесполезно. Наконец он сдается и безропотно хромает два пролета вверх по лестнице, пока Шерлок дышит ему в затылок, рассуждая об оставленных феями следах и наиболее вероятных зацепках.
— Стоунхендж? — интересуется Джон, роняя последнюю коробку в угол и с облегченным вздохом падая на кровать.
Матрас прогибается под ним. Шерлок нависает сверху, расправив крыло, словно угрожая. Он загораживает свет, и вокруг его кудрявой головы появляется бледный нимб.
— Слишком очевидно, не будь идиотом.
— Эй!
— Да ладно, не обижайся, почти все идиоты.
— Тогда сам придумывай место. Понятия не имею, какой тебе от меня толк в расследовании.
Пружины матраса стонут, когда Шерлок опускается на кровать рядом с Джоном. Джон дергается, но деваться некуда: Шерлок стоит на коленях рядом с ним, лицо его оказывается слишком близко. Джону хочется выползти из человечьей шкуры, оттолкнуть Шерлока прочь — или притянуть его ближе. Может быть, Шерлок сейчас ведет себя крайне бестактно. Может быть, это Джон не в курсе норм человеческого поведения: ведь до того, как стать лебедем, Холмс был просто обычным принцем, да и потом становился человеком каждую ночь. Уж конечно он должен знать, как принято у людей. Так или иначе, Джону очень не по себе: он растерян и отчетливо слышит бешеный стук своего сердца.
— Шерлок, — только это он и может сказать, сгорая изнутри.
— Нет-нет, Джон, — возражает Шерлок. — Мне нужен ассистент. Эти бурдюки из Скотланд-Ярда абсолютно бесполезны. Ты знаешь таких — гриммозависимые в отказе.
— Я... да, думаю, знаю.
Джон понятия не имеет, что это значит.
— Я пытался подать заявление о массовой пропаже фей сразу же, как только случилась вся эта ситуация. Так бывший домовой назвал меня психом! Меня! Как будто это я пробирался в голом виде в мастерскую сапожника, чтобы сделать его неблагодарную работу и позволить выдать ее за свою!
— Думаю, все мы немного психи, — замечает Джон.
Шерлок моргает: глаза у него по-прежнему как звездная пыль. Затем он разворачивается и, помогая себе толчком одинокого крыла, спрыгивает с кровати.
— Так что ты понимаешь мою дилемму.
— Вряд ли...
— Решено. Пошли, а не то пропустим следующий поезд на Оксфордшир.
—
Роллрайтские камни в Оксфордшире — пустая трата времени.
—
То же можно сказать и о великане из Серн-Аббас, что в Дорсетте.
—
Они добираются до скал Трезев Куойт в Корнуолле, и Джон может порадоваться забавному зрелищу, как Шерлок тщетно пытается забраться на гробницу, беспомощно хлопая крылом по ветру.
—
Однако неделей позже на Оркнейских островах Шерлок наконец-то берет след. Джон хромает за ним в Норвегию, Швецию и Финляндию, пока не оказывается, тяжело дыша, перед скромной хижиной где-то в безымянных лесах между Латвией, Эстонией и Россией.
— Ничего глупее в жизни не делал, — смеясь, говорит он.
Шерлок тоже смеется. Смех у него низкий, глубокий, он отдается эхом где-то в голове у Джона, рождая грезы наяву.
— Это при том, что ты вторгся в Афганистан, — замечает Шерлок, и Джон немедленно приходит в себя, хмурится.
— Нет, — отвечает. — Не было такого.
Шерлок широко распахивает глаза, потом стискивает зубы и отводит взгляд. Он первым подходит к хижине и трижды стучит в дверь.
— Мы знаем, что вы здесь! — кричит заколдованный принц. В сторону, Джону, он поясняет: — Она всегда здесь.
— Кто? — интересуется Джон.
Шерлок стучится еще раз, громче.
Внезапно откуда ни возьмись налетает порыв ветра и валит их обоих на землю — это распахивается дверь. С шипением Джон тут же садится прямо, однако Шерлок остается лежать на боку; он неподвижен, если не считать того, что грудь его вздымается и опадает. Джон тянется к нему.
— Шерлок?
— Дурак гением вырядился, — издевательски произносит голос с порога хижины.
Джон поднимает глаза и видит коренастую горбатую женщину, сжимающую в крепких пальцах метлу. Ее жесткие как проволока волосы торчат в разные в стороны, а лицо испещряют морщины.
— За какой такой надобностью он крыло прячет? Что, думает, так летать сможет?
Джон ощущает внезапное спокойствие и поднимается на ноги.
— Мадам, я осознаю, что мы нарушили границы ваших владений. Но боюсь, что если вы не отмените то, что сделали с ним, я заставлю вас обо этом пожалеть.
Старуха поднимает на него черные хитрые глаза и не сводит некоторое время; потом уголки ее бескровных губ загибаются вверх, и она фыркает.
— Стойкий, это уж точно, — она меняет позу, и уже не выглядит так, будто защищается, даже отступает назад, словно приглашая Джона за порог. — С этим идиотом я ничего не делала. Сам упал на свое дурацкое крыло и перья поломал. Не разгуливал бы повсюду в расфуфыренном пальто, был бы целехонек.
Джон опять смотрит на Шерлока, который, кажется, приходит в себя. Шерлок ощупывает свое тело под пальто.
— Ладно, — продолжает старуха, — напою вас чаем. Не этой дрянью, на которую вы, англичане, молитесь — настоящим чаем, чтобы до печенок пробрал. За даром судьбы вы пришли, дар судьбы вы и получите. Олухи.
Внутри слабо освещенная хижина походит на склад нужных и ненужных вещей: на полу стоят какие-то горшки, с потолка что-то свисает, все углы и ниши тоже заняты. В комнате аккуратно прибрано, нигде не пылинки, но Джону кажется, что все это добро вот-вот обрушится на него и погребет под своей массой. Старуха начинает готовить чай, грохоча утварью в процессе, а Шерлок садится рядом с Джоном за крошечный стол; скулы его пламенеют, он беспрестанно морщится.
— Дай я посмотрю, — просит Джон, и Шерлок неохотно стягивает пальто.
Освобожденное от рукава, испятнанное алым крыло уныло висит вдоль тела, топорщась сломанными перьями.
Джон определяет перелом пястно-запястной кости и сочувственно шипит сквозь стиснутые зубы.
— Нужно вправить и наложить шину, — говорит он.
Шерлок, наверное, впервые в жизни начисто лишен дара речи от боли; он только поджимает губы и один раз коротко кивает.
Когда Джон вправляет кость, Шерлок белеет лицом и качается, но не кричит. Джон наскоро сооружает перевязь из ткани, которую ему кинула старуха. Во время процедуры Шерлок сидит молча, по-прежнему бледный, время от времени вздрагивая. Наконец старуха возвращается к столу. Она грозно, с силой ставит перед ними кружки; горячий чай выплескивается за края, ей на руки и на столешницу, однако по старухе не видно, чтобы ей было горячо. Она просто садится напротив, вздергивает крючковатый нос и тыкает пальцем в чай, стоящий перед Шерлоком.
— Это тебя подлечит, дуралей. Будем!
Она поднимает кружку; Джон следует ее примеру и пинает Шерлока под столом, чтобы он сделал то же самое. Только когда они опрокидывают чай, как рюмки с чем-то покрепче, Джон вдруг понимает, что его кружка как раз и была наполнена чем-то покрепче, процентов примерно на пятьдесят.
— Господи, — бормочет он.
— Забавно слышать такое из уст игрушечного солдатика, — хмыкает старуха. — Не в том смысле, что мне смешно.
— Да, вот я как раз...
— Вы знаете, — обрывает его Шерлок. — Вы знаете, куда они ушли и забрали с собой все сказки. Так что просто скажите, как их вернуть, и мы пойдем.
Старая женщина в упор смотрит на Шерлока своими ужасными орлиными глазами, и Джон на секунду сочувствует ему, но немедленно решает, что Шерлок более чем заслужил угоститься своим же лекарством.
— Ты что, хочешь вернуться в этот свой ужасный замок к своим ужасным родителям, и чтобы от двенадцати братьев и сестер шагу было некуда ступить?
— Я был свободен, — огрызается Шерлок. — Я был сама свобода, грация, и ветер, и никто не говорил мне, что делать!
— Что ж, а теперь ты калека с уродством, на которое все таращатся, — говорит старуха, скривив рот. — Интересно, каково это?
Джон смотрит вниз, на стол. На периферии его поля зрения Шерлок стискивает челюсти, но молчит.
Старая женщина откидывается на спинку стула и равнодушно произносит:
— Кроме того, ты все равно вот таким и оставался к концу своей сказки. Какое тебе дело? Зато сейчас тебе больше не надо исполнять эту бесконечную фугу, раз за разом повторять все те же самые события. Осмелюсь сказать, это поворот к лучшему. Теперь ты можешь делать что угодно. Твоя судьба еще не написана.
— Может быть, это была и не самая лучшая жизнь, но она была моей, — возражает Шерлок.
— Ты трус. Трусы и дураки, вы оба.
— Вы сказали, что дадите нам дар судьбы, — говорит Джон, прежде чем Шерлок успевает довести себя до родимчика: лицо у него багровеет.
— Это он и есть, малохольные. Лучший дар — свобода воли. Не пустите его по ветру.
— Да это дерьмо собачье, — огрызается Шерлок.
— Феи ушли, бросили нас на произвол судьбы, — спокойно отвечает старуха. — Пора уже это принять, а ревут пускай детишки. Прочь из моего дома. Больше не ищите меня.
— Все не так должно было быть! —Шерлок рычит. — Магия исчезла, я должен был быть лебедем или человеком, а не этим... уродством!
Джон не может удержаться — его рука поднимается сама собой и ложится мягко Шерлоку на загривок. Его шея сзади розовая от румянца и горячая на ощупь.
— Ты не урод, — мягко говорит Джон. — Ты самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел.
Шерлок изумленно глядит на него, нахмурив брови; уголки губ опущены, рот приоткрыт, слабый подбородок упирается в грудь.
— То, что ты знаешь... как ты умеешь посмотреть на кого-то и увидеть... Даже если ты шаришь в потемках, все равно. Ты невероятен. Удивителен. Великолепен.
Шерлок закрывает рот и заметно сглатывает.
— Джон...
— Я же сказала «прочь из моего дома», что тут вам кретинам непонятно?! Пошли вон!
В тот же миг они снаружи, сидят посреди чистого поля, хижины нигде не видно, и пальто Шерлока неуклюжей грудой лежит рядом.
Джон поднимается и помогает встать Шерлоку. Им нужно отправляться на поиски ближайшего города, но вместо этого Шерлок вторгается в личное пространство Джона — вновь близко, слишком близко — и смотрит ему в глаза. Джон даже не замечает боль в шее.
— Наказанием моих братьев, — шепчет Шерлок, и дыхание его щекочет губы Джона, — было становиться лебедями с восходом солнца. Мое наказание — становиться человеком с приходом ночи.
Джон качает головой.
— На самом деле, — продолжает Шерлок, — когда я надеялся разрушить проклятье, не о человеческой доле я мечтал.
— Теперь проклятий больше нет, — говорит Джон.
— И все же я до сих пор несу свое наказание.
Джон берет руку Шерлоку в свою, а свободной рукой приглаживает перья на сломанном крыле.
— Может быть... может быть, такую цену мы платим за свободу воли. Наши тела будут помнить наши сказки вместо нас.
— Только не говори мне, что ты веришь в эту чушь, — морщится Шерлок.
— Не вижу тут ни одной балерины, — отвечает Джон. — Но даже если бы видел, я бы выбрал тебя. Я бы выбрал тебя, Шерлок Холмс.
Шерлок прижимается лбом ко лбу Джона — так удобно и тепло стоять, и от Шерлока хорошо пахнет.
«Вот значит, каково это: касаться кого-то, — думает Джон. — Вот, значит, каково получить то, чего желаешь».
— Так кем же нам быть, если не проклятым принцем и оловянным солдатиком? — спрашивает Шерлок.
— Кем захотим, — отвечает Джон.
— Я бы хотел показать этой команде недоумков из Скотланд-Ярда всю глубину их тупости, — Шерлок выпрямляется, уже готовый рисоваться вновь.
— Ну значит, давай так и сделаем.
В ярком солнечном свете Шерлок сияет, будто полная луна. Они отправляются к городу, где бы он ни был; всю дорогу Джон держит в руке кончики перьев Шерлока.
—
Шерлок станет консультирующим детективом. Джон станет блоггером. Они будут засыпать вместе, свернувшись под крылом Шерлока и вдыхая ароматы летнего ветра и солнца даже посреди зимы. Их память потускнеет. Крылья останутся. Иногда Шерлок будет дуться. Довольно часто Джон будет делать чай.
Рано или поздно они познакомятся с еще одним братом Холмс.
(Майкрофт? Шерлок? Как же зовут остальных?)
(Наречены они Сенерик, Эвервин, Кенельм, Меревит, Эльфгар, Селеферт, Каэдмон, Хенгист, Анлаф и Дэгмунд).
(Боже мой! Ваши родители всех вас ненавидели?)
(Как ты знаешь, у меня есть еще сестра. Имя Элиза вписывается в твои среднеклассовые предрассудки, Джон?)
(Да ладно тебе!).
Пока же в хижине где-то между мирами лежит на полу трость, брошенная за ненадобностью. Женщина, которая никогда не была молода или красива, поднимает ее скрюченной рукой и засовывает за шкаф, полный правдивых историй, которым никто никогда не поверит.
@темы: фанфик, Жанр: магический реализм, Рейтинг: pg, иллюстрация
понедельник, 16 декабря 2013
Автор: Трубка, скрипка, два ствола
Бета: Трубка, скрипка, два ствола
Жанр: реалистическая проза / магический реализм.
Тема работы: А бывают минуты, за которые можно отдать месяцы и годы! (А.П. Чехов).
Тип работы: фанфик
Рейтинг: pg-13
Размер: 9 тыс. слов
Категория работы: джен
Тип: кейс-фик
Персонажи: Шерлок Холмс, Дин и Сэм Винчестеры и др.
Дисклеймер: всё не наше, даже буквы
Саммари: Смерть всегда приходит не вовремя
Ссылка на скачивание полного текста работы: .doc | .pdf
1891 год.
Джон смотрел на чёрные скалы, покрытые водяной пылью, и думал о том, что это не справедливо. Жить полной жизнью, следовать велению души, достигнуть пика своего предназначения и… рухнуть в холодные воды альпийского водопада, оставив после себя лишь холщовый мешок и опустошённость.
Стоя на краю тропы, где окончились славные дни величайшего детектива Англии и Европы, Уотсон не мог произнести ни слова. Наверное, стоило бы отбросить приличия и отпустить рвущиеся из груди проклятия или произнести короткое «Покойся с миром, дорогой друг», но Джон молчал, не чувствуя ровным счётом ничего. Он проделал сложный путь: воевал и был ранен, вернулся на родину и нашёл себя в мирной жизни… Для чего? Чтобы вот так лишиться друга? Того, кто мог в любой момент ворваться в его дом со словами: «Джон, что вы делаете сегодня вечером? Ничего? Чудесно, нас ждёт кэб. Преступники не дремлют. Пора спасать Англию!»? Он ведь был так молод!
- Всему своё время, Джон.
Негромкий голос заставил Уотсона невольно вздрогнуть. Он помнил этот голос, хоть слышал его всего однажды, двенадцать лет – вечность! – назад в Афганистане. Спокойные властные интонации, от которых в жилах моментально стынет кровь. Джон медленно обернулся и взглянул на незваного гостя. Высокий, худощавый, в неуместном на горной тропе костюме и чёрном плаще, он стоял, сложив узкие сухие кисти рук на серебряной ручке трости. При первом взгляде было трудно определить его возраст – пятьдесят? шестьдесят? – но тяжёлый взгляд его был много, много старше. И от этого Джону становилось страшно смотреть в эти понимающие, но безразличные к чужим терзаниям глаза.
- Его время пришло? – сглотнув подступающую панику, решился спросить доктор Уотсон.
Гость промолчал, но ответа Джону и не требовалось. По скупому на эмоции лицу собеседника и так было понятно, что здесь и сейчас закончилось отпущенное Шерлоку Холмсу время.
- Ты звал меня, - всё так же негромко произнёс гость, и его тихий голос не заглушил даже шум водопада.
В ответ на немое изумление доктора он указал кивком на грудь Джона. Только тогда Уотсон понял, что всё это время бессознательно сжимал в руке небольшой серебряный кулон, которого обычно избегал касаться. Вещица слабо мерцала и казалась ледяной, хотя будь она обычным украшением, должна была бы нагреться от тепла человеческого тела.
- Ты сделал это ненарочно, - гость на мгновение прикрыл глаза и качнул головой. – Тем не менее. Когда-то у нас с тобой был уговор. Ты хочешь о чем-нибудь попросить? Помни, что это единственный раз, когда я явился на призыв, - он выразительно вздёрнул бровь, ожидая ответа.
У Джона в данный момент было только одно желание. Он недолго колебался, в конце концов, убедив себя, что гость действительно способен на это.
- Я хочу, чтобы он выжил, - отчаянно и упрямо Джон взглянул в глаза Смерти.
Четвёртый Всадник Апокалипсиса хмыкнул, и в тот же миг кулон рассыпался в прах.
2010 год.
- …дерзкий, что это просто уму непостижимо! Выскочка! Нахал! Мелкий противный французишка!
Дин сидел за ноутбуком и одним лишь взглядом из-под удивленно вздернутых бровей следил за хаотичными метаниями по их небольшому мотельному номеру обычно собранного и спокойного Короля Ада. Тот возник в центре комнаты совершенно внезапно и как будто даже не заметил перемещения откуда-то, где находился до этого.
- Ты сейчас о Наполеоне? – выглянувший из ванной Сэм с любопытством оглядел Кроули.
Король словно в стену врезался. Резко остановился, осмотрелся, видимо, пытаясь понять, куда попал, и, гордо вскинув подбородок, сунул руки в карманы чёрного кашемирового пальто. Бравый вид его портили лишь торчащие в разные стороны волосы, создающие своего рода корону вокруг лысеющей макушки. Сэм фыркнул и вновь спрятался в ванной.
- Что?! – ещё не успокоившись окончательно, рявкнул Кроули.
Дин подавил ухмылку и спрятался за монитором лэптопа – только глаза виднелись над крышкой. Честные-честные. И нисколечко не насмешливые. Кроули нехорошо посмотрел на старшего Винчестера сквозь ноутбук, но тот, видимо, обладал какими-то защитными свойствами, раз Дин не впечатлился силой взгляда.
- Ты что-то хотел? – разрядил обстановку вошедший в комнату Сэм.
Король проследил взглядом его путь до кровати. Как ни в чём не бывало, Сэм залез в свою сумку и принялся искать чистые носки.
- У меня есть работа для вас, - буркнул Кроули раздражённо.
- И с какой это стати мы должны её выполнять? Ах да, вспомнил! Ты же обещал вернуть Сэму душу, - Дин скрестил руки на груди и, прищурившись, откинулся на спинку стула. – Кстати, напомни-ка, когда же ожидать это знаменательное событие?
Кроули моментально заледенел: мгновение назад был раздосадованный мелкий клерк, а тут резко появилась царская осанка. Дин дёрнул уголком рта: позёр.
- Как только я сочту, что вы сделали достаточно, - холодно произнёс Король Ада. – Значит так…
- Значит так, - прервал его уже натянувший носки Сэм и поднялся во весь свой немаленький рост. – Ты откровенно задолбал своим «потом» и «когда сам решу». Мы так не договаривались. Нам нужны конкретные сроки.
- Что за бунт на корабле, Дровосек? – прищурился Кроули.
- Не бунт, а обсуждение сделки. Пора добавить конкретики в условия, не находишь?
- По-моему, всё и так оговорено, лосяра. Нечего уточнять, - демон не отводил взгляда от приближающегося Сэма.
Дин, глядя на спорщиков, протянул руку и коснулся пальцами рукоятки лежавшего на столе пистолета. Сэм навис над Кроули и усмехнулся, взглянув на него сверху вниз. Нехорошо так усмехнулся, многообещающе. Кроули вздрогнул уголком губ, обозначая улыбку.
- Впрочем, кое-что я могу добавить в условия, - задумчиво произнёс он и похлопал Сэма ладонью по щеке. Стоило ему задержать руку, как от его пальцев по лицу и шее младшего Винчестера моментально растеклось омертвение – кожа становилась пепельно-чёрной с уродливыми красными прожилками сосудов. Сдавленно вскрикнув, Сэм рухнул на пол как подкошенный. Всё это заняло доли секунды.
- А ну, отошёл от него! – Дин вскочил со стула, пистолет моментально оказался в его руке дулом к Кроули. – Живо!
- Ах, какие мы нежные, - покачал головой тот, отступив на пару шагов от лежащего без сознания Сэма.
Дин вышел из-за стола и, не сводя злого взгляда с Короля Ада, боком подошёл к брату. Кроули тем временем отошёл в другой конец комнаты, словно с самого начала и планировал там оказаться. Присев на корточки возле Сэма, Дин коснулся пальцами его шеи, нащупывая пульс. Кожа уже вернула свой нормальный цвет, но сам он еще не очнулся.
- С ним все в порядке, просто отключился ненадолго, - прокомментировал Кроули. – Полежит, отдохнёт, а то целый год не спать – это на пользу не идёт.
Дин зло зыркнул на него, опуская пистолет.
- Что ты так смотришь? – невинно похлопал ресницами демон. – Это был всего лишь пробник Ада, маленький его кусочек. Я обещал вернуть его душу, я её верну и сделаю это по доброй воле, хоть сделки как таковой мы и не заключали.
- Так пора бы и заключить, - тщательно сдерживая злость, ответил Дин.
- Не терпится со мной поцеловаться? – вздёрнул бровь Кроули. Дина передёрнуло. – Прости, лапуля, но моё сердце уже принадлежит другому. В общем, слушай меня внимательно: как только твой чугуноголовый братец очнётся, вы соберёте бельишко, засунете свои прекрасные задницы в древнее корыто, которое по недоразумению называете машиной, и отправитесь в Иллинойс. Город называется Джексонвилль. На юге города есть мотель «Ранняя пташка». Зарезервируете себе гнёздышко и будете ждать дальнейших указаний. Ясно?
Дин скрипнул зубами, рука с пистолетом опасно подрагивала.
- Ну вот и славно.
Мгновение, и Короля Ада уже и след простыл.
- Сукин сын, - рыкнул Дин, проведя ладонью по лицу. Выдохнул, опустил взгляд на приходящего в себя брата. – Эй, Сэм, хватит валяться.
Не удосужившись помочь бездушному брату встать на ноги, Дин вернулся за стол и, отхлебнув остывшего кофе, полез в лэптоп искать Джексонвилль.
В Джексонвилль они добрались спустя семь долгих часов плутания по местечковым дорогам. Не то, чтобы Дин не знал, куда ехать, но и являться на место назначения по первому зову Кроули он не собирался. Считайте этаким выражением протеста против того вопиющего факта, что им приходится работать на демона. Дин злился из-за того, что иного выбора у них не было.
Сэм, казалось, не придавал этому особого значения. Точнее, его оболочка. Настоящий Сэм – ум, честь и совесть семейства Винчестеров – всё ещё оставался в Клетке с Люцифером. А этот робот, перестав притворяться, превратился в… робота. Совершенно беспардонное, асоциальное существо, не способное хоть сколько-нибудь переживать за окружающих. Его интересовал лишь он сам, а ещё дело, где можно размахивать пушкой и, совершенно не заботясь о моральном состоянии свидетелей, давить на них огромным ростом и грозными речами. Сэм превратился не просто в «злого полицейского». Он стал язвительным и резким, как доктор Хаус. Это настолько не вязалось с образом настоящего Сэма, что в своём сознании Дин разделил их и общался с робоСэмом, как с посторонним. Кто бы знал, как это было тяжело…
Припарковавшись перед административным зданием мотеля «Ранняя пташка», Дин размял затёкшие мышцы спины и отправил Сэма снять номер. Хлопнула дверца машины, и Винчестер полез в карман за телефоном. Номер стоял на быстром наборе. Спустя пару гудков трубка кашлянула басовитым: «Слушаю».
- Бобби, это Дин, - Винчестер стёк по сиденью ниже и прикрыл глаза. – Звоню узнать, как дела?
- Как дела… - пробурчала трубка голосом Бобби. – Никак. Пока. Сам понимаешь, это нечто экстраординарное, тут с лёту и не скажешь, что делать.
- Совсем никаких идей? – устало спросил Дин, бросив взгляд на видневшийся в окне здания ресепшен. Сэм прислонился к стойке администратора и охмурял молоденькую работницу. Девушка краснела под его многозначительными взглядами. – У тебя же тонны книг. И ни в одной не упоминается потеря души?
- Вижу, ты жаждешь помочь мне перерыть эту тонну, - язвительно отозвался Сингер. – Что ж, ты в курсе, где я живу, жду с нетерпением.
- Я бы с удовольствием, но Кроули организовал нам командировку, - поморщился Дин.
- Хм, - многозначительно изрёк Бобби. – Вы всё ещё работаете на него?
- Сам не в восторге, но сукин сын держит нас за яйца, - Винчестер вздохнул. – Шансы-то вообще есть?
- Нет ничего невозможного, - философски заметил собеседник.
В трубке что-то грохнуло, звякнуло и заскворчало. Дин подумал о домашней стряпне Сингера и сглотнул слюну.
- Ладно, потянем время, посмотрим, чего от нас хочет Его Адское Величество, - Дин покосился на плюхнувшегося на сиденье Сэма. Тот выглядел довольным донельзя. – Звони, если что нароешь.
- Угу, - отозвался Бобби и отключился.
Дин спрятал телефон в карман куртки и развернулся всем корпусом к брату.
- Давай договоримся: никаких цыпочек в нашем номере, окей? Мне одного раза хватило.
- Дин, это естественная и прекрасная сторона жизни, - ухмыльнулся Сэм. – Ты сам так говорил.
- И что ты мне тогда ответил? «Эту твою сторону я предпочёл бы не видеть»*, - процитировал Дин.
- Я нравлюсь женщинам, - развёл руками младший. – Ничего не могу с собой поделать.
Дин с нечитаемым выражением лица пару секунд сверлил его взглядом, затем развернулся и сел прямо.
- Где наш номер? – спросил он.
- В торце здания, предпоследний.
Аккуратно выехав с парковки, Дин объехал здание и остановил Детку напротив номера. Заглушив мотор и вынув ключи из замка зажигания, он открыл дверцу и, не глядя на брата, бросил:
- Никаких цыпочек при мне, Сэм, - и многозначительно захлопнул дверь.
___________________________________
*Отсылка к диалогу из 3х01 «Великолепная семёрка» и к 6х09 «Если верите, хлопайте в ладоши». В первой серии Сэм застал Дина за занятием сексом, а во второй Дин застал Сэма.
Кроули так и не обозначил своего присутствия, поэтому поздним вечером Дин совершил ритуальное осыпание номера соляными дорожками и с чистой совестью улёгся спать. Плевать на то, что Кроули войти не сможет. Захочет донести свои «указания» - постучится в дверь, и корона с него не свалится. Сэм, вопреки ожиданиям, не упорхнул на свидание с администраторшей, а спокойно уселся за стол с лэптопом и то ли переписывался с кем-то, то ли в «Сапёра» играл, но старался особо не шуметь.
Дин провалился в вязкую полудрёму, где его встретил бездушный братец, танцующий танго с обнажённой представительницей народа фейри. Крылышки сказочного создания трепетали, роняя на все обозримые поверхности золотистую пыльцу. Волосы Сэма уже блестели от этой пыльцы, и он изящным движением головы отбрасывал их назад… Дин отплевался от попавших в рот перьев из подушки и перевернулся на другой бок, сбегая от странного сна.
Какое-то время спустя старший Винчестер понял, что окончательно забыться нормальным сном ему мешает странный назойливый звук. Вздохнув и открыв глаза, он полежал немного, прислушиваясь. В полумраке комнаты Дин заметил Сэма, всё так же сидевшего за столом. Тот просматривал что-то в ноутбуке, листая страницы тачпадом практически неслышно. Звук доносился откуда-то из-за стены и напоминал нечто среднее между плачем баньши* и комариным звоном.
- Чего не спишь? – негромко спросил Сэм. Отблески света от монитора лэптопа делали его лицо похожим на жуткую маску: бледные нос и скулы и чёрные провалы вместо глаз.
- Тебя не нервирует этот звук? - сморгнув наваждение, спросил Дин.
- Скрипка? – нахмурившись, уточнил Сэм. – Я уже привык, - добавил он, пожав плечами.
Только после его слов Дин понял, что это за звук.
- Сколько сейчас? - простонал он, прикрыв ладонью глаза.
- Почти три часа ночи.
- Кошмар, - уронив ладонь на простынь, выдохнул Дин. – Этот Паганини недоделанный когда-нибудь заткнётся?
В ответ его реплике скрипач взял особенно визгливую ноту и резко оборвал звук. Не успел старший Винчестер порадоваться тишине, как скрипка басовито изобразила вступление к танго, мелодия которого преследовала Дина и во сне.
- Да мать же вашу! – ругнулся он и от души засадил кулаком в стену над своей головой. – Дайте людям поспать, меломаны хреновы!
Скрипач его, по всей видимости, не расслышал, потому что мелодия набирала обороты, отдавая глухой пульсирующей болью в висках Дина.
- Сэм, ты не мог бы с ним разобраться? Всё равно ведь не спишь, - старшему Винчестеру было категорически лень выбираться из тёплой кровати и ползти под мелкий ноябрьский дождь.
- Пристрелить? – уточнил Сэм.
Дин покосился на брата.
- Ну зачем же так радикально? Поговорить для начала.
Сэм поднялся из-за стола и накинул куртку, сунув за ремень джинсов пистолет. Дин со вздохом поднялся следом: кто его знает, этого бездушного робота? С него станется привести аргументы огнестрельного характера.
Воздух на улице был влажным и холодным. Мелкий дождик водяной пылью оседал на всех обозримых поверхностях. Лицо Дина тут же стало мокрым, и он решил, что, если вдруг в ванной закончится вода, то можно будет спокойно помыться прямо посреди парковки.
Танго плавно сменилось незнакомой тоскливой мелодией, переходящей в «плач баньши». Дин поднял воротник куртки и направился к двери самого крайнего номера. Сэм шёл следом. По его лицу трудно было определить, о чём тот думал: то ли об администраторше, то ли о способе прикончить музыканта.
Стукнув пару раз кулаком по двери, Дин сунул руки в карманы и покосился на хмурое ночное небо. Две минуты на улице, а одежду уже можно выжимать.
Скрипка захлебнулась мелодией и умолкла. По ту сторону раздались шаги и стихли у двери. Открывать никто не спешил.
- Эй, Паганини! – проорал Дин. – Ты хоть в курсе, сколько время? Мы тут вообще-то уснуть пытаемся.
Дверь в номер распахнулась, и в грудь Дина чёрным дулом уставился револьвер. Намётанным глазом охотник тут же определил, что, хоть пистолет и старый, но за ним явно хорошо ухаживали, так что на осечку можно не рассчитывать.
- Кто вы и что вам нужно? – вопросил хозяин номера, окидывая незваных гостей колючим взглядом.
Двух секунд хватило Дину, чтобы составить мнение о незнакомце. Высокий, почти с Дина ростом, молодой человек, с явным английским акцентом. Одет он был в драные джинсы и бежевый свитер, которые на его худощавом теле смотрелись немного нелепо – тут лучше бы подошли брюки и рубашка. Волосы – немного короче, чем у Сэма, - он зачесал назад, и даже в такую глухую ночь причёска выглядела аккуратной. Тонкие аристократические черты лица источали холодное презрение и недоверие.
Дин пришёл к выводу, что человек этот умён, с оружием обращаться умеет, но револьвер держит не очень уверенно, значит, есть шанс его обезоружить.
- Мы – ваши соседи, - буркнул старший Винчестер. – И хотели бы отдохнуть с дороги.
- Вам мешает моя скрипка? – почему-то удивлённо уточнил незнакомец.
- Вы поразительно догадливы, - язвительно ответил Дин, невольно подстраиваясь под манеру общения собеседника. Выговор у него был тягучий, окончания слов скрипач произносил глухо, «в нос».
- Прошу прощения, джентльмены, не хотел вас побеспокоить. Когда я заселился, соседняя комната была пуста.
- Правильно, - подал голос Сэм. – В мотелях так и бывает. А теперь в ней живём мы. Так что не могли бы вы прекратить заниматься своими музыкальными извращениями на всю округу?
- Хм. Не очень-то вы вежливо просите, мистер…
- Я всегда такой, когда в меня тычут пушкой, - указав взглядом на револьвер, оборвал его Сэм.
- Чувак, тактичность, - закатив глаза, напомнил брату Дин. Манера робоСэма общаться с людьми, когда не нужно прикрываться маской доброжелательности, его просто убивала. В такие моменты Дин как никогда остро нуждался в настоящем Сэме с его врождённым талантом очаровывать и располагать к себе всех в радиусе мили.
- Знаешь, не слишком-то тактично пиликать на скрипке в три часа ночи и наставлять пистолет на первых встречных, - отбрил младшенький. Дин выразительно посмотрел на него, и тот недовольно проглотил новую реплику.
Сосед внимательно за ними наблюдал, но опускать своё оружие не спешил. Дин ещё немного посверлил взглядом бездушного и снова посмотрел на скрипача.
- Прошу прощения, джентльмены, - произнёс тот. – Раньше мне попадались соседи, реагировавшие на мои ночные концерты спокойнее. Просто я ещё не привык жить в подобном месте.
- Ладно, - вздохнул старший Винчестер. – Поздно уже. Давайте хотя бы до утра без этих ваших… концертов, хорошо?
- Разумеется, сэр. Ещё раз извините.
Кивнув, Дин отошёл к своему номеру, Сэм нехотя поплёлся следом. По всей видимости, ему хотелось развить конфликт и подраться. Старший усмехнулся – этот амбал, не напрягаясь, мог сломать скрипача одной левой.
- Тебе этот чудак не показался знакомым? – прервал его мысли голос брата.
- Не особо, - отозвался Дин. – А что?
- Просто… Кажется, я его видел в какой-то газете.
Они остановились у дверей своего номера, и Сэм задумчиво прищурился, глядя на соседскую дверь.
- Ты прав, он просто звезда.
Дёрнувшись от неожиданности, Сэм развернулся и едва не уткнулся носом в макушку Кроули.
- Полегче, лосяра, - глядя снизу вверх, сказал тот. – Зашибёшь ненароком.
- В смысле – «звезда»? – уточнил Дин, не обращая внимания на пыхтящего от досады Сэма: его поймали врасплох, и, разумеется, терминатор был недоволен этим фактом.
- Пригласите папочку в номер, детишки, и он расскажет вам занятную сказочку.
Дин открыл дверь, ногой стёр соляную линию и впустил демона внутрь.
________________________________
*Баньши (от ирл. beansídhe— женщина из Ши) — фигура ирландского фольклора, женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.
Закрыв дверь перед носом грубиянов, по недоразумению оказавшихся его соседями, скрипач вернулся в кресло, где перед этим музицировал. Ему нужно было подумать, а скрипка всегда помогала сосредоточиться. Ну, ещё Джон, но Джона здесь нет, хотя от его широких взглядов на окружающий мир как раз в этом случае был бы толк.
Шерлок снова взял в руки инструмент. Это была не его скрипка, звучала она совершенно не так, поэтому сбивала с мысли, даже когда Холмсу казалось, что он привык к её звучанию. Но без неё было бы совсем тоскливо. Коснувшись пальцами струн, он погрузился в размышления.
Ещё неделю назад Шерлок Холмс мирно лёг спать на юге Франции, в Монпелье, а проснулся за океаном в – как там этот шотландский неврастеник сказал? – Соединённых Штатах Америки. И что самое невероятное: даже не в своём 1894-м году! Шерлок уже было предположил, что на самом-то деле пребывает под гипнозом или надышался каких-нибудь не очень полезных испарений во время очередного химического эксперимента, и всё это ему чудится. Но окружающий новый мир был настолько реальным!
Взять вот хотя бы его одежду. Шерлоку было бы гораздо удобнее в привычных брюках или, на крайний случай, в домашнем халате. Но мистер Кроули заявил, что «в этом тряпье вы, мистер Холмс, выглядите не под стать данному месту и времени». И принёс вот это… Вот эти штаны с дырками. Ткань, несомненно, была весьма интересной, Шерлоку уже доводилось видеть образцы. Но всё равно, брюки по его разумению не должны быть рваными. Дырки эти – это самая настоящая вульгарность! Пошло и в такую холодную сырую погоду непрактично.
А ещё эти машины! Это что-то невероятное! Большая железная повозка, ничем не похожая на привычный лондонский кэб, ехала гораздо – и без лошади! Потрясающе! Шерлок порадовался за потомков, живущих в этом времени: если уж они додумались до такого изобретения, как автомобиль, то человечество не так безнадёжно в своём умственном развитии, как порой казалось Холмсу.
На то, чтобы свыкнуться с мыслью о возможном перемещении во времени, у Шерлока ушёл целый день, в течение которого он бродил по окрестностям, наблюдая и делая выводы. Детектив был ошеломлён и, что греха таить, немного напуган. Этот шотландец, Кроули, позволил ему погулять, а потом запер в номере, выдав указания искать и думать.
Думать Шерлок очень любил. Искать – тоже, но легче всего получается это делать с напарником, в то время, как думать можно было и в одиночестве. Но всё дело в том, что Шерлок не выносил, когда ему указывают, что нужно делать, тем более в такой грубой форме, какую позволял мистер Кроули. К тому же, новая обстановка и невероятные условия чрезвычайно отвлекали. Шерлоку хотелось изучать окружающие предметы будущего, пока есть возможность, а не потакать прихотям шотландца.
Когда Шерлоку что-то не нравилось, он становился крайне язвительным и за словом в карман не лез. Потому-то Кроули и не мог выносить его общество дольше пяти минут. Будучи весьма наблюдательным, Шерлок моментально вычислил болезненные темы собеседника и каждый раз старался поддеть его. Тактика работала без сбоев, поэтому у детектива было время подумать над словами шотландца.
- Ты не должен был выжить, - сказал тот в их первую встречу. – И кое-кто, кому ты небезразличен, спас тебя.
Холмс и сам понимал, что не погиб вместе с Мориарти только чудом. И если существует возможность перемещения во времени, то почему бы не существовать возможности чудесного спасения?
Шерлок вздохнул и покачал головой. Он знал только одного человека, которого всегда искренне беспокоило его, Холмса, благополучие.
- Джон, Джон… - выдохнул он. – Во что же вы ввязались, друг мой?
Чужая скрипка ответила ему однотонной вибрацией потревоженных струн.
- Холмс? Тот самый Холмс, который Шерлок и величайший детектив Англии? – глаза Сэма сияли восторгом первооткрывателя.
Дин покосился на брата.
- А ещё выскочка с завышенным самомнением, - добавил он штришок к общему портрету. – Чувак, только не говори, что не смотрел этот английский сериал.
- Да брось, Дин! – отмахнулся сидящий верхом на стуле Сэм.
Он сверкнул счастливой улыбкой, и Дину на мгновение показалось, что вот он – его Сэмми, и душа у него на месте.
- То, что чувак может оказаться засранцем – не повод отказаться от возможности с ним перетереть!
А нет, померещилось.
- С таким сленгом много не наобщаешься, - подал голос Кроули. – Мистер Холмс родом из девятнадцатого века, и манеры у него соответствующие. Фильтруй базар, Лосяра.
Сэм фыркнул, но заткнулся, явно размышляя о том, какие темы для разговора можно поднять.
- И что же заставило мистера Холмса покинуть его гостеприимное время и очутиться в начале двухтысячных? – спросил Дин, скрестив руки на груди. Весь разговор он подпирал стену, взглядом отслеживая перемещения Кроули по номеру.
- Я заставил, - нескромно отозвался Король Ада. – Всё дело в том, что у этого выскочки есть то, что принадлежит мне.
В комнате повисло молчание. Судя по всему, Винчестерам предлагалось возмутиться данной несправедливости. Винчестеры отчего-то не возмутились. Кроули вздохнул.
- Это магический предмет, - снизошёл он до ответа. – Нечто, что не имеет конкретной формы, а меняется, подстраиваясь под обстоятельства. Тем не менее, суть этого предмета неизменна – он отмеряет человеческую жизнь.
На этот раз молчание оказалось зловещим, как перед бурей.
- Что? – как-то чересчур тихо спросил Дин.
- Жизнь, - закатил глаза Кроули. – Человеческую, - зачем-то уточнил он.
Винчестеры смотрели на Короля очень нехорошими взглядами, словно примерялись, куда будет удобнее иголки втыкать. Кроули решил спасать свою драгоценную шкурку. Он прекрасно понимал, что этим братикам не по душе тот факт, что их жизни кто-то там чем-то меряет.
- У каждого человека есть срок, по окончании которого к нему приходит жнец и забирает душу. У жнецов есть списки с именами и датами. Сроки эти можно менять, продлевая при помощи сделок. Как это происходит – корпоративная тайна демонов перекрёстка, не в этом суть. Суть в том, что есть некая вещица, способная продлить жизнь, и её у меня украли.
- И как эта вещица оказалась у Холмса? – спросил Сэм.
- Понятия не имею, - нахохлился Кроули, явно недовольный существующим положением дел. – Суть в том, что Холмс должен был погибнуть молодым в Альпах, но выжил и пустился в путешествия. Кто его спас, я не знаю. Где моя вещь, не имею понятия, но я чувствую её. Она где-то рядом с Холмсом.
- Так забери её, - недоумённо вздёрнул брови Сэм. – В чём проблема-то?
- Я её не вижу! – внезапно рявкнул Кроули. Его бесила сама необходимость говорить об этом с Винчестерами. – В данный момент её хозяином является этот французишка, поэтому он прячет её от меня. И, что самое интересное, он совершенно не помнит, чтобы брал у меня что-то. Ваша задача – помочь ему вспомнить и вернуть мне моё. Ясно?
Дин поджал губы, сдерживая едкую реплику по поводу командного тона демона.
- Тогда отсыпайтесь, а утром я вас познакомлю с детективом, - сказал Кроули, направляясь к двери.
Он уже открыл её, когда Дин не выдержал и спросил:
- Один вопрос: почему французишка? Он же англичанин.
Кроули зло захлопнул дверь, не удостоив его ответом.
- У Холмса есть французские корни, - ответил вместо демона Сэм. – Видимо, это оскорбляет патриотические чувства мистера Фергюса Родерика МакЛеода.
Дин закатил глаза и, не раздеваясь, плюхнулся на свою кровать.
- Гаси свет, Сэм, - буркнул он.
Со щелчком выключателя комната погрузилась во мрак.
Утро наступило в тот момент, когда по внутренним часам Шерлока было время вечернего чая. Прободрствовав всю ночь, теперь он ощущал себя уставшим и злым. Холмс никак не мог привыкнуть к шуму за окном, хоть и жил здесь уже неделю. Машины грохотали по шоссе недалеко от мотеля и мешали сосредоточиться, хотя в данный конкретный момент Шерлок и вовсе предпочёл бы вздремнуть.
Стук в дверь вывел его из состояния печальной задумчивости. Шерлок поднялся с кресла и размял затёкшую спину, размышляя о том, что в последние часы гости к нему зачастили. Конечно же, он не был против компании – сейчас даже больше, чем обычно. Однако Шерлок не мог не насторожиться: в этом времени просто не было людей, которым он мог оказаться нужным, так что от пришлых можно ожидать всего.
Прихватив с собой свой верный револьвер, каким-то непостижимым образом переместившийся во времени вместе с ним, Холмс открыл дверь и встретился взглядом с недоверчивыми зелёными глазами. Мгновение спустя он понял, что это его сосед, и он пришёл не один, а в компании своего приятеля. Мелькнувшая в левом нижнем углу чёрная тень оказалась мистером Кроули – на фоне ночных визитёров шотландец выглядел садовым гномом. Шерлок усмехнулся сравнению и перевёл взгляд на соседей.
- Знакомьтесь, - буркнул Кроули, просочившись в комнату мимо Холмса. – Мистер Холмс, это Лапуля и Лосяра. Они в курсе досадного инцидента с утерей моей собственности и помогут вам вспомнить, куда же ыы её всё-таки дели.
Лапуля и Лосяра?
Холмс вздёрнул брови, уголки губ помимо воли дрогнули в улыбке. «Лапуля» сверкнул зелёными глазищами и молча вошёл. Шерлок невольно отступил, пропуская его – мужчина явно представлял угрозу, это ощущалось и во взгляде, и в бесшумных стремительных движениях. «Лосяра» вошёл следом, и Холмс невольно сглотнул. Этот «лосяра» двигался столь бесшумно и стремительно – при его-то габаритах! – что не возникало сомнений в его бойцовских качествах.
По всему выходило, что случайные соседи были вовсе не случайными. Довольно спокойные и приятные, несмотря на бестактность, ночные визитёры превратились в двух опасных хищников, которым вот-вот укажут цель. И Холмс был совершенно уверен, что мистер Кроули не контролирует их: при желании эти двое могут запросто откусить руку и ему.
- Я вернусь, когда будут результаты.
Кроули хлопнул по плечу «Лапулю», и Шерлок убедился в своих выводах: тот дёрнулся, уходя от контакта, и опасно сощурил глаза. Кроули, казалось, этого не заметил и под совершенно одинаковыми злыми взглядами своих бойцов вышел из номера. Хлопнула дверь, и бойцы, синхронно повернувшись, мгновенно переключили внимание на Шерлока.
- Надо же, - потянул детектив, бесцеремонно осматривая гостей.
- Назовёшь «Лапулей» – останешься без зубов, - негромко предупредил тот, что пониже ростом, и бесцеремонно уселся в кресло Шерлока. Скрипка привлекла его внимание. Он тронул пальцем струны, покосившись на своего напарника, потом сунул руки в карманы и уставился на Шерлока.
- И как же мне вас звать? – заложив руки за спину, Холмс расправил плечи и высокомерно взглянул на… «Лапулю».
- Я – Сэм, - отозвался второй гость. – А это, - он ткнул пальцем в напарника: - мой брат Дин.
Хм, не напарник? Интересно…
Шерлок уже успел сделать некоторые выводы, наблюдая за взаимодействием этих двоих. То, как они двигались, как размещались в пространстве и переглядывались, говорило о долгих годах совместной работы. Они понимали друг друга без слов, хоть в данный момент между ними не всё гладко.
- Не обращайте внимания на моего брата, - заметив сканирующий взгляд Шерлока, произнёс Сэм. – Он просто не выспался.
- А вы? – повернувшись, Холмс осмотрел Сэма с ног до головы. – Вы выглядите вполне отдохнувшим.
Тот странно дёрнул уголком губ, мельком взглянув на брата. Шерлок успел развернуться к Дину и уловить лёгкое движение глаз прежде, чем тот отвернулся к окну. Система условных сигналов? Надо же, как интересно! И как долго они её разрабатывали?..
- Мне нужно гораздо меньше времени на сон, - ворвался в его размышления голос Сэма. – Но здесь мы не за тем, чтобы обсуждать эту особенность моей физиологии. Присаживайтесь, мистер Холмс. Сейчас мы займёмся поисками.
Дину было скучно.
Он уже успел поиграть в игру на мобильнике, сходить за едой, выпить пару литров отстойного кофе, пофлиртовать с официанткой из забегаловки напротив мотеля и подружиться с дворовой кошкой, гревшейся лучах бледного осеннего солнца прямо на капоте Импалы. Чёрная кошка с белыми лапками как-то очень органично смотрелась на Детке, и Дин не мог не подойти. Кошка ластилась, урчала и жмурила свои изумрудные глазёнки в ответ на ласку.
Сейчас же Дин расположился на единственной в номере кровати и беззастенчиво зевал.
Мистер Шерлок Холмс, великий детектив всея Британии и прочая, оправдал его ожидания: он был язвительным, высокомерным и общался с ними так, словно они слизни, а не люди. Нет, в уме ему, конечно, не откажешь, но до чего же он узко мыслил, когда дело касалось сверхъестественного!
«Господи, Дин, вы несёте чушь!»
«Апокалипсис – это досужий вымысел алчных священников, которым выгодно держать паству в священном трепете. Иконы и свечи тогда очень хорошо раскупаются»
«Призраки? Какая нелепица!»
Нелепица! Ишь, слово какое употребил. Сам он… нелепица. Вместе со своим ограниченным восприятием.
Сэму, казалось, доставляло удовольствие общаться с Холмсом, всё-таки они говорили на одном языке. Младший всегда был зубрилой, и дня не мог провести, чтобы не изучить что-нибудь. В его ноуте вся информация всегда упорядочена и систематизирована. Дину иногда казалось, что Сэму нужно что-то большее, чем лэптоп. Библиотека, например. С книжными стеллажами, шкафом с карточками и алфавитно-тематическая систематизация. Чтобы Сэм мог торчать там дни напролёт, изучая и раскладывая знания по полочкам в буквальном смысле слова.
Дворовая кошка скользнула в приоткрытую дверь и бесцеремонно забралась на кровать – поближе к Дину. Винчестер почесал ей за ухом и улыбнулся. Вздохнув, он сосредоточился на разговоре брата и детектива.
- И на чём же основана ваша теория? – Холмс вопросительно поднял брови. В пальцах он вертел старомодный грифельный карандаш. Шерлок отказывался пользоваться современными ручками и рисовал свои схемы на листе бумаги, игнорируя лэптоп Сэма.
- На элементарных размышлениях, - ответил Сэм, откинувшись на спинку кресла. – Посудите сами, Кроули говорил о том, что предмет этот отмеряет человеческие жизни, так?
- Предположим, - скептически фыркнул Холмс. – Но чисто теоретически. Всё равно, это как-то дико…
- Да прекрати ты упираться! – не выдержал Дин. Ему надоело ждать, когда до этого гения дойдёт, что сверхъестественное существует. – Все доказательства у тебя под носом, а ты их игнорируешь!
- О, да, - Шерлок возвёл очи горе. – Прямо уйма доказательств. С таким же успехом это может быть и наркотический дурман. Перед тем, как лечь спать во Франции, я целый день провёл в лаборатории, исследуя свойства опиатов.
- Слышал, Сэм? Он нас за глюки принимает.
Сэм покачал головой, усмехнувшись.
- Мы не галлюцинации, - сообщил он Холмсу, для усиления эффекта слов покачав головой.
- И не мираж или сон, - добавил Дин, подавшись вперёд. – И оттого, что ты будешь игнорировать этот факт, ничего не изменится. Мы настоящие. Кроули – демон. Самый настоящий, с серой и прочими атрибутами. Призраки существуют. И полтергейст тоже. Как и вервульфы, перевёртыши, зомби и прочие твари.
- Ещё скажите, что брауни тоже, - фыркнул Шерлок.
- Не знаю, как насчёт брауни, но фэйри и леприконы очень даже реальны, - процедил сквозь зубы Дин. Воспоминания о предыдущем деле с похищениями первенцев были ещё свежи.
Холмс слегка прищурился, глядя на Дина, словно решал, можно ли ему верить. Винчестер взгляд выдержал.
- А вервульфы эти ваши… Они в волков оборачиваются?
- Не совсем, - подал голос Сэм. – Зубы и когти есть, но всё это – в человеческом обличии. Сердца едят. Неприглядное зрелище, - слегка поморщился он.
Шерлок перевёл на него взгляд, и Дин откинулся на подушку. Этот разговор его доконает. Надо же быть настолько твердолобым, чтобы принципиально не замечать очевидного! Кошка сунула морду под его руку, напрашиваясь на ласку. Дин погладил её, успокаиваясь под мерное урчание.
Детектив немного помолчал, рассматривая своих гостей. Он явно разрывался между желанием не верить в такую глупость и необходимостью принять доказательства к сведению.
- Ладно, - примирительно произнёс он. – Допустим.
Дин вскинул взгляд и посмотрел на него исподлобья.
- Допустим, вы правы, и это… нечто, что не имеет определённой формы, действительно как-то… кхм… отмеряет мою жизнь, - Шерлок немного помолчал. – С чего вы взяли, что это какой-то измерительный прибор? – спросил он у Сэма.
- Потому что он отмеряет жизнь, - ответил тот.
Глаза Холмса метнулись вниз, скосили вправо и вернулись на свою исходную позицию меньше, чем за секунду. Дин уже понял, что это означает глубокий анализ информации.
- Думаете, стоит понимать это буквально? – спросил детектив.
- Думаю, да.
Шерлок выдохнул, откинувшись на спинку своего кресла.
- Мне не хватает моей трубки, - печально произнёс он. – Без никотина это всё кажется дурным сном, в котором я решительно ничего не понимаю… Так, ладно, - оборвал он себя. – Измерительный прибор. Сгодится как теория. Что дальше?
- Вы ничего подобного не находили? – спросил Сэм. – Линейки, циркули. Весы какие-нибудь…
- Находить не находил, но подобных вещей в моей лаборатории уйма. Правда, ни одна из них не переместилась со мной во времени. А ведь, по словам шотландца, вещица эта должна быть со мной.
- А что переместилось? – навострил уши Дин.
- Одежда и револьвер, - ответил Холмс. – Но мистер Кроули их уже осмотрел и не нашёл своего мерила жизни.
- А что, если вы его не видите? – задумчиво проговорил Сэм.
- В каком смысле? – нахмурился Шерлок. – Это ведь какой-то предмет, значит, он вполне материальный. Как его можно не видеть?
- Это не простой предмет, - оживился Сэм. – Он же предназначен отмерять нечто нематериальное, значит, может принять любую форму, подстраиваясь под вашу жизнь. Он должен логически вписываться в окружающую вас обстановку, и тогда бы вы просто не знали, что именно это – ваше мерило.
- Погодите, - несогласно покачал головой детектив. – Исходя из слов мистера Кроули, эта вещица изначально принадлежала ему. Значит, для меня этот предмет в любом случае будет чуждым. Я просто не мог его не замечать, но сейчас решительно не могу вспомнить подобных вещей.
Сэм и Шерлок ненадолго погрузились в размышления. Холмс клевал носом, но старательно бодрился. Кофе ему не помогал.
- Ладно, - подал голос Дин. – Давайте зайдём с другого угла. Мне одному кажется странным вывод Кроули о том, что это самое мерило похитил именно Холмс?
Младший Винчестер и детектив недоумённо переглянулись.
- Ты к чему? – спросил Сэм.
Дин облизнул губы.
- Совершенно же очевидно, что до сегодняшнего дня умник, - он взмахнул рукой в сторону Шерлока, - и понятия не имел о существовании сверхъестественного. И, как мне кажется, до сих пор сильно сомневается.
Шерлок кивнул, признавая его правоту.
- Значит, сам мистер Холмс не крал мерило жизни, - подхватил его мысль Сэм. – Оно может находиться где-то здесь и быть незаметным, если вещь эту передал человек, хорошо вас знающий.
Дин старательно закивал. Холмс очень странно посмотрел сперва на него, потом на Сэма.
- Погодите, - вздохнул он. – Я… кхм… не совсем… понимаю…
Ну, наконец-то! Дин обрадовано улыбнулся тому факту, что гениальный сыщик чего-то может не понять.
- Всё очень просто, - взялся за разъяснения Сэм. – Есть некий предмет, который принадлежит Кроули, имеет знакомую ему форму и способен отслеживать жизнь. Предположим, что не только самого Кроули, но и любого человека, к которому он, предмет этот, привязан. Но для человека он всё равно будет казаться необычным, ведь это не его конкретное мерило. Для того чтобы оно не выделялось, мало просто передать предмет человеку. Нужно, чтобы это сделал кто-то, кто хорошо вас знает. Тогда мерило пройдёт «фильтрацию» через восприятие этого человека, и вы будете видеть его как совершенно привычную вещь.
- С чего такие выводы? – скептически спросил Шерлок.
- Опыт! – веско ответил Дин.
- Это как с проклятыми предметами, - добавил Сэм. – Они действуют гораздо эффективнее, если имеют направленное воздействие.
- Проклятые предметы? – уточнил Холмс.
- Эти штуки убивают, хотя с виду так и не скажешь, - пояснил Дин.
- Так вот, - продолжил Сэм. – Изначально проклятые предметы создавались для того, чтобы убить или навредить какому-то конкретному человеку. Если вовремя такую штуку не уничтожить, то она выполнить свою функцию на сто процентов. Когда же предмет переходит в другие руки, он продолжает делать то, ради чего создавался, хоть и не столь эффективно.
- Но в большинстве случаев и этого хватает, чтобы скопытиться, - вставил Дин.
- Если предположить, что изначально мерило жизни создавалось для каждого человека персонально, то можно соотнести его с проклятым предметом, только проклятые предметы имеют одну форму, а мерило изменяется, подстраиваясь под обстоятельства. Кроули сам об этом говорил. У мерила есть функция, заложенная в него, - отсчитывать жизнь. И эта функция распространяется на человека, к которому оно привязано. Сейчас это вы. Вы должны были умереть в Альпах, но выжили и сами признались, что на тот выступ в скале угодили лишь чудом. А что, если это воздействие мерила?
- Тогда я точно ничего не брал, - сказал Холмс. – В тот момент мне было не до этого.
- Значит, это сделал кто-то другой. Кто был рядом с вами?
Шерлок нахмурился.
- Только профессор Мориарти, настоящий злодей, - сказал он. – Но он совершенно точно был мёртв, я своими глазами видел его труп.
- Больше никого? – уточнил Сэм.
Холмс поджал губы.
- Я слышал голос моего друга, Джона, - произнёс детектив после недолгого молчания. – Он вернулся на тропу, с которой мы с Мориарти упали в водопад.
- Что он говорил? – спросил Дин. Ему показалось, что Шерлок всерьёз усомнился в том, что его изначальная позиция относительно сверхъестественного единственно верная.
- Он сказал… Я тогда ещё не понял, - внезапно усмехнулся Холмс и поднял взгляд на старшего Винчестера. – Он сказал: «Это единственный шанс, Шерлок. Умоляю вас, не упустите его». И ушёл, не пытаясь меня отыскать.
Прошло уже два с лишним года. Ну, плюс ещё сто шестнадцать лет, но это уже нюансы. Рана до сих пор свежа, и Шерлок даже под дулом револьвера не признался бы, что случившееся его на самом деле зацепило. Зацепил этот не-поиск Джона. Зацепил сам Джон своей верой в его ум и безусловной поддержкой. Зацепил настолько, что Шерлок Холмс – человек с холодным умом и отсутствием эмоций – позволил себе привязаться, обрести друга и брата, более близкого, нежели родной.
И даже эти двое братьев зацепили его. Они были похожи на них с Джоном. Сэм – такой же умный и резкий, как и сам Шерлок. И Дин – закинувший ноги на кровать в ожидании, когда брат придёт к какому-то выводу, чтобы просто… поверить. Между ними чувствовалось напряжение, Дин иногда бросал на брата совершенно нечитаемые взгляды. Но связь их была настолько крепка, что даже стороннему наблюдателю не стоило труда заметить её. Они выросли вместе, привыкли доверять друг другу, и теперь Шерлок понял: для того, чтобы разработать их собственную систему знаков, помогающих понимать друг друга без слов, Винчестерам не понадобилось время. Они родились с этим.
Очередной их безмолвный диалог закончился тем, что Шерлока, фигурально выражаясь, припёрли к стенке и затребовали ответов на довольно странные вопросы. Результатом опроса стало воспоминание не только о падении в Рейхенбахский водопад, но и о разных мелочах, касающихся его друга доктора Уотсона. Джон был, пожалуй, одним из немногих – очень немногих! – о ком Шерлок в присутствии посторонних без лишней необходимости предпочитал не говорить. Тем не менее, детектив уже пришёл к выводу, что Дин и Сэм знают о мире, в котором он очутился, гораздо больше него, и поэтому Холмсу оставалось лишь довериться им.
- Джон всегда был открытым малым, несмотря на пройденную войну. Он оставался добрым, чутким, понимающим. Его пациенты уважали его. Я не знаю, чем заслужил его дружбу. Рядом с Уотсоном всегда было много людей, но ни один из них не задержался надолго. Джон просто не подпускал ближе. А меня вот… подпустил. Я мог прийти к нему в любое время дня и ночи, он никогда не отказывал мне в помощи. Признаю, я порой… часто бываю груб и бесцеремонен с людьми, но Джона это не отталкивало. Мы понимали друг друга. Почти как вы, - Шерлок окинул задумчивым взглядом братьев, помолчал немного. – Он иногда говорил о войне. У Джона это выходило как бы между делом. «Знаете, Шерлок, за такое в армии вас бы давно расстреляли». «Господи, мистер Холмс, не ведите себя как полковник Тафт в плену у туземцев!». «Элмерсон, мой сослуживец, иногда говорил, что…». Подобные фразы были у него в ходу постоянно. Ничего удивительного: вся его молодость прошла в армии. Иногда вечерами он травил армейские байки, чтобы повеселить нашу домоправительницу миссис Хадсон. Эта почтенная леди захаживала к нам на чай, и Джон развлекал её рассказами о различных курьёзах, которые произошли с ним и его товарищами во время службы. Очень редко истории бывали грустными. Ещё реже – страшными. И только однажды он рассказал байку, в которую я не поверил ни на миг. Но теперь мне кажется, что это единственная история, правдивая от начала и до конца…
1880 год.
Июль был жарким и иссушающим как бескрайние афганские пустыни. Джон Уотсон, врач Армии Её Величества, утёр пот, выступивший на лбу. Усы топорщились в разные стороны – Джон специально их взъерошил, чтобы горячий ветер хоть немного остудил раскалённую кожу. Помогало слабо.
Местное население отказывалось идти на контакт, и добыть воду для солдат посреди пустыни становилось чрезвычайно сложно. До Майванда оставалось ещё чуть больше ста миль, и это если напрямую. Разумеется, командующий Барроуз напрямую не пошёл, а повёл своё войско через горы. С точки зрения безопасности это, несомненно, лучший вариант, только вот как две с лишним тысячи солдат обеспечить достаточным количеством воды в течение всего перехода? Уотсон искренне надеялся, что по прибытии на место все они будут не только в сознании, но и в состоянии атаковать.
Вода в ничейном колодце посреди пустыни была чистой. Ржавое жестяное ведро через дырки в боку пускало тонкие ручейки, и солдаты старались быстрее заполнить фляги живительной влагой, такой нужной в бескрайних песках непокорной Британской колонии. Вода в ведре отражала голубое афганское небо, по цвету похожее на матушкино аквамариновое ожерелье. Джон поправил покрывающий голову платок и сощурился, всматриваясь вдаль. Их группка состояла из девяти человек, и действовать приходилось быстро, чтобы случайные путники не заметили их.
Заполнив все принесённые с собой фляги, солдаты опустили ведро обратно в колодец и прикрыли его досками, как это делали местные. Путь до ущелья, где укрывались остальные, занял чуть больше часа. Они шли горной тропой в обход – случайный камнепад преградил путь, которым они добирались до колодца.
Солнце клонилось к западу, и в пустыне стремительно холодало.
В пустынях всегда холодает стремительно, Шерлок.
Уже гораздо позже, лёжа в госпитале после памятной битвы, Уотсон думал, что, если бы не Фабер, положили бы их те пуштуны точным выстрелом в спину, а то и вовсе проследили бы за ними аккурат до лагеря. Фабер был англичанином, но корни у него смешанные: мать – француженка, уроженка кантона Альбер, о котором Жан говорил без устали; отец его родился в Афганистане, а каким ветром его занесло сперва во Францию, а потом и в Лондон, история умалчивает. Жан Фабер обладал колоритной внешностью, обширными лингвистическими познаниями и зорким взглядом. Чуть видную струйку дыма за очередным изгибом тропы он заметил первым.
Низкая пещерка, где расположились пуштуны, похоже, была естественного происхождения, но окошки-бойницы в ней проделаны однозначно рукой человека. И даже со столь очевидными следами человеческого вмешательства, эта пещера была практически незаметна на фоне занесённых песками скал. Однако Фабер не был бы собой, если бы не заметил её. К бойницам они подкрались, соскальзывая с насыпи и устало пыхтя. Как их не обнаружили сразу, остаётся загадкой.
Говард Хейг был руководителем их маленького отряда и шёл впереди, захватив с собой Фабера и его, Уотсона, а остальным приказал подняться по насыпи, найти укрытие и ждать сигнала.
Тогда мне казалось, что Хейг меня ненавидит. Он хотел приударить за Эми Янг, служившей сестрой в госпитале в Бомбее, но Эми положила глаз на меня и не хотела ни с кем встречаться. Говарда это задевало, да… Индийские страсти, и не говорите. Но иначе зачем он потащил военного врача в разведку?
Их схватили, когда показалось, что получилось подобраться к пещере незамеченными. Пуштунов было шестеро, и они очень злились. Фабер бросал испуганные взгляды то на пленителей, то на окружающую обстановку. А посмотреть действительно было на что: разрисованная странными символами каменная плита расположилась посередине почти идеально круглой пещеры; подчиняясь какому-то определённому порядку, вокруг этой плиты были расставлены чаши с благовониями; к потолку крепились связки сухих трав.
- Плохо дело, - прошептал Жан, поймав взгляд Джона. – Они пытаются пленить очень сильного и древнего духа, - он покачал головой. – Нам всем конец.
- Вы верите в эти сказки, Жан? – не мог не удивиться Джон.
- Моему отцу было двадцать три, когда он полностью поседел, док. Это не сказки…
Фаберу не суждено было поседеть, Шерлок.
Они пролили кровь весёлого, жизнерадостного, доброго Жана Фабера, перерезав ему горло. Хейг к тому моменту онемел от ужаса. Потом старейшина воскурил какие-то очередные травы и принялся читать монотонные молитвы. В голове у пленников мысли стали ползти вяло, глаза закрывались сами собой. Они потеряли сознание до того, как плашмя упасть на пол.
Когда Джон очнулся, все, включая пуштунов, лежали без чувств. В чаше перед старейшиной дотлевали последние угольки, и в пещере было темно. Уотсон заметил какую-то тень, по очертанию напоминавшую человека. Тень развернулась и посмотрела на него холодным взглядом.
Я тогда подумал, что у меня не всё в порядке с головой после всего произошедшего. Мало ли что старейшина жёг в своей чаше? Это вполне могли быть и одурманивающие травы. Единственное, что я видел между мной и этим старейшиной – каменная плита. И я изо всех сил постарался столкнуть её с постамента, на котором она лежала.
В следующий раз Джон открыл глаза уже снаружи. В пустыне было очень холодно, но Уотсон жадно глотал свежий воздух. Он стоял на коленях, запрокинув голову и покачиваясь. В тёмно-синем бархатном небе нестерпимо яркие сияли звёзды.
Джон заметил подошедшего к нему древнего и очень сильного духа. Он слушал слова этого духа, не осознавая их истинный смысл. Когда же тонкая серебряная цепочка коснулась его шеи, он снова потерял сознание.
- Очнулся я уже в лагере. Ребята рассказали о том, как нашли нас. Фабера убили, а у Хейга от сочетания дурманящих трав и стресса не выдержало сердце. Старейшину раздавило плитой, остальных добили пришедшие к нам на помощь ребята. Я умолчал о том, что видел, сославшись на потерю памяти. Но человека-тень я помнил хорошо, так же, как и то, что он мне сказал.
- Он хоть представился?
- Да. Он сказал, что его зовут Смерть.
- Джон показывал мне этот медальон, который дал ему человек-тень. Я не верил и всегда думал, что вещицу ему подарила какая-то милая сердцу особа. Не выглядел медальон древним.
Шерлок наблюдал за Дином и кошкой. Эти двое, казалось, как-то телепатически общались. Последние несколько минут Дин смотрел в глаза животному, не отрываясь.
- Он давал вам этот медальон? – подал голос Сэм.
- Нет, - качнул головой Холмс. – Джон всегда держал его при себе и не давал к нему прикоснуться. Да я и не настаивал.
- Если Джон и правда как-то освободил Смерть, то вполне возможно, что к нему же он и обратился за помощью, когда идти было не к кому, - Сэм нахмурился, размышляя. – Если это так, то мерило, скорее всего, принадлежит ему, а Кроули хочет его просто заграбастать.
- Народ… - негромко позвал Дин.
- Для чего, интересно? – спросил у Сэма Холмс. Тот пожал плечами.
- Такая вещь всегда в хозяйстве пригодится.
- Эй, парни…
- Поверить не могу, что всерьёз об этом размышляю…
- О, мистер Холмс, это ещё не самое странное, что в принципе может случиться. Бывали у нас случаи и позаковыристее.
- Граждане…
- Так, ладно. Как же это мерило может тогда выглядеть? Не думаю, что как медальон Джона. Его уж я бы точно заметил.
- Я всё ещё думаю, что это какой-то измерительный прибор.
- Дозиметр? Барометр? Весы?
- Линейка, опять же. Люксметр. Счетчик Гейгера…
- Джентльмены, мать вашу!
Шерлок и Сэм недоумённо воззрились на Дина.
- Да? – вопросил Холмс.
- А часы это измерительный прибор? – поинтересовался старший Винчестер.
- Да, а что?
Дин самодовольно усмехнулся.
- Тогда я нашёл ваше мерило, гении, - и он с улыбкой указал на лежащий на его коленях чёрно-белый клубок шерсти.
- М-м-м… Кошка? – осторожно уточнил Сэм. – Дин, кошка – не часы, если ты не знал.
- Я в курсе, капитан Очевидность, - закатил глаза Дин. – Лучше оторвите свои задницы от кресел и подойдите сюда.
Сэм подошёл первым, Шерлок последовал за ним.
- Взгляните в её глаза, - сказал старший Винчестер, протягивая кошку брату и детективу.
В травянистой зелени сонных глаз кошки плясали странные блики. Стоило только всмотреться, и узкие щёлочки зрачков превратились в стрелки, а крапинки на радужке – в деления циферблата. Иллюзия держалась несколько секунд, потом кошка лениво моргнула, и видение исчезло.
- Ничего себе… - выдохнул Сэм. – И она всё время была у нас под носом!
- Шерлок, - обратился к детективу Дин, - ты раньше её встречал? – указав пальцем на загадочное животное, спросил он.
- Не её конкретно… - ошарашенный видением Холмс присел на кровать и коснулся подрагивающими пальцами шерсти. – Кошки есть во всех городах, в которых мне доводилось бывать. Поэтому ничего удивительного, что они жили и в домах, где я снимал себе комнату. Я просто не обращал внимания.
- Гениальная маскировка, - восхитился Сэм. Похоже, это открытие его впечатлило.
- И правда – гениальная.
Все присутствующие обернулись на голос, раздавшийся от двери. На пороге стоял Кроули, в руках у него обнаружился холщёвый мешок.
- А теперь, мальчики, будьте любезны вернуть мне моё утерянное имущество.
Сэм сделал шаг вперёд, задвигая поднявшегося Шерлока за спину. Дин тоже встал с кровати и потянулся за кошкой, но та зашипела и ощетинилась, глядя на Кроули. Король Ада не подал виду, что что-то идёт не так.
- Кис-кис-кис, дорогая, - елейным голоском позвал он кошку, но та не двинулась с места.
- Кажется, ты ей не нравишься, - ухмыльнулся Дин, вынимая пистолет из-за пояса.
В подтверждение его слов загадочное животное сделало резкий выпад в сторону демона, и тот отшатнулся. Не теряя его из поля зрения, кошка спрыгнула на пол и принялась боком обходить Кроули, явно стремясь покинуть пределы номера. Кроули встал на пороге, не сводя с неё глаз.
- Чего стоите? А ну живо ловите её! – рявкнул он кому-то за пределами комнаты.
Двое дюжих молодцев перекрыли своими квадратными плечами весь дверной проём и уставились на кошку как на ангела. В смысле, с отвращением.
- Эй, погодите-ка, - Дин выступил вперёд, ненавязчиво закрывая собой детектива и брата. – Кроули, а ты уверен, что кошечка тебе принадлежит? Уж больно не рада она тебя видеть.
- Разумеется, уверен, - сверкнул глазами тот. – Иначе бы тут не стоял. И вообще, вы своё дело сделали, так что стойте и помалкивайте. Или лучше помогите поймать. Не волнуйтесь, мистер Холмс, сразу после этого я верну вас в ваше время, а там вы сами разберётесь, как выживать. Но делать это за мой счёт… Плохая идея была, однозначно. Хотя, по правде говоря, у вас настолько ограничено восприятие, что вы вряд ли вообще до такого додумались бы. Скорее всего, идея принадлежала не вам. О! По вашим глазам видно, как выбивает вас из колеи этот факт! Да, мистер Холмс, демоны существуют, несмотря на то, какие аргументы вы приводили, пытаясь доказать обратное. И я – главный среди них. Король Ада… О, ну вот наконец-то и испуг на вашем лице. Как это приятно!
- Думаю, не тебя они испугались.
Негромкий голос прошелестел по номеру сухим ветром афганской пустыни. У Кроули на макушке волосы встали дыбом. Он медленно обернулся, встретившись глазами с тёмной бездной. Взгляд древнего, как сама Вселенная, существа пригвоздил демона к месту, не давая ни пошевелиться, ни вздохнуть.
- Убирайся отсюда, - произнёс Всадник Смерть.
Кроули моргнул и испарился в ту же секунду, нисколько не беспокоясь о том, как его уход будет выглядеть в глазах публики. Двое его шкафоподобных помощничков слиняли раньше шефа, и Королю срочно, вот прямо сию секунду необходимо найти их и наказать за самоволку.
- Так эти часы тебе принадлежат? – осторожно подал голос Дин.
Смерть коротко взглянул на него и протянул руку. Кошка моментально пригладила свою шерсть и прыгнула хозяину на руки, в воздухе превратившись в нечто золотисто-блестящее. Смерть поймал этот предмет и спрятал в ладони.
- Разумеется, - ответил он на вопрос Дина. – Время любого живого существа измерено, и я должен знать точный срок, когда душу необходимо забрать. – Всадник взглянул на старшего Винчестера. – Но вам это совершенно не обязательно помнить.
В следующий миг в глазах резко потемнело, и Винчестеры рухнули на пол.
Дин потянулся и широко зевнул.
- Кофе? – спросил выходящий из ванной Сэм.
- О, да, - простонал старший Винчестер. – Голова дурная вообще, - выдохнул он, садясь на кровати. – Сон какой-то странный приснился.
- Да? И о чём же? – поинтересовался Сэм, орудуя у кофеварки.
- О том, что у нас сосед – Шерлок Холмс, - хмыкнул Дин. – И мы с ним какое-то сверхъестественное дело раскручивали. Подробностей не помню.
Сэм усмехнулся.
- Говорил я тебе, что нельзя столько сериалами увлекаться. Ты за последние два дня весь интернет перерыл, пока старался найти всю информацию о сходствах и различиях между Дойловским Холмсом и сериальным.
- Заткнись, - буркнул Дин, прикладываясь к кружке с кофе, которую ему подал брат. – Вы бы подружились, - как бы между делом заметил он.
Сэм хмыкнул и уселся за лэптоп.
- Ладно, - выдохнул он. – Давай искать работу. Джексонвилль – на редкость скучное место.
- Полностью согласен.
1894 год.
Лондон ничуть не изменился за время его отсутствия. Всё такой же шумный, город, тем не менее, теперь Шерлоку казался практически провинцией. Он мало что помнил из того своего путешествия. Впрочем, он сам просил об этом. Но ощущение дышащего жизнью огромного города будущего его ещё иногда преследовало.
Холмс достал из маленького кармашка жилетки часы на цепочке и открыл крышечку, взглянув на циферблат. Строгие ровные стрелки указывали на римскую цифру XII. Полдень. Над городом разнёсся перезвон Биг-Бена, подтверждающий точность часов Шерлока.
Эти часы были подарком друга. Бесценным подарком, за который Холмс будет благодарен всю жизнь, но не произнесёт этого вслух, потому что понимает, что знать вообще об этом не должен. Часы были уникальными. Если хорошенько всмотреться, отрешившись от окружающего мира, то на мгновение можно увидеть их истинный облик: песчаного цвета циферблат с делениями вместо цифр, вензельные стрелки, рисунок по ободку крышки и маленькая ящерка – по центру. Стоит моргнуть, как картинка расплывалась и исчезала, словно мираж. Но Шерлок знал, что они, эти часы, где-то там: спрятаны под обычным серебряным корпусом и строгими линиями. Бесценный подарок, за который он будет благодарен всю жизнь.
Стук колёс и гневные выкрики кэбмэна заставили Холмса встрепенуться и бодро зашагать по брусчатке.
Знакомая улица, знакомая дверь. Бейкер-Стрит, 221б.
- Миссис Хадсон! Миссис Хадсон, я надеюсь, вы мою комнату никому не сдали? Миссис… Да что ж вы в обморок вечно… Эй, есть кто в доме? Леди нужна вода!
КОНЕЦ.
@темы: фанфик, Жанр: реалистическая проза, Жанр: магический реализм, Рейтинг: pg-13
 |
Название работы: Сон разума Автор: канарейка_жёлтая Бета: Poco a poco Оформитель: What can i do Жанр: проза Тема работы: "Когда все остальное потеряно, все же остается еще будущее" (К. Боуви). Тип работы: аналитический обзор к фанфику "Паутина" Рейтинг: PG Размер: ≈ 1 тыс. слов Категория работы: джен Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Саммари: "А, впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь еще? Нет, пусть уж лучше это будет мой сон, а не сон Черного Короля!" (Л. Кэрролл "Алиса в Зазеркалье"). Примечание: написан командой Thousand roads для Фиалочного феста.  Начнём наши рассуждения с нескольких интересных высказываний известных людей. 1. «Если верить киношникам, мы загружены в Матрицу». (Земфира) 2. «Знаешь, а ведь вполне может быть, что ты — обыкновенный овощ, и тебя давным-давно благополучно сожрало какое-то травоядное чудовище, желудочный сок которого способен вызывать совершенно правдоподобные галлюцинации у перевариваемой пищи, так что ты просто наслаждаешься сокрушительной иллюзией своей замечательной интересной жизни, напоследок…» (Макс Фрай, «Лабиринты Ехо: Простые волшебные вещи») 3 «Что если мир — иллюзия, и ничего нет? Тогда я определенно переплатил за ковер». (Вуди Аллен)  «Матрица» — фильм 1999г., который показывает тот вариант будущего, если бы реальность на самом деле была создана разумными машинами и стала бы симуляцией для выжившего человечества. Причем созданной не только для подчинения населения, но и для использования тепла и электрической активности тел в качестве источника энергии. Центральный персонаж фильма — Нео, Избранный, с редкой возможностью изменять все вокруг и подстраивать Матрицу под себя. Его призвание — не только ходить и летать в красиво развевающемся плаще, но и освобождать людей от рабства.  Фильм содержит множество ссылок на киберпанк и хакерскую субкультуру, философские и религиозные, в особенности гностические, идеи. «Матрица» также активно использует мотивы «Алисы в Стране чудес», Айзека Азимова (рассказ «Профессия»), романа Артура Кларка «Город и звёзды», гонконгских боевиков и аниме. Культовость фильму принес не только блестящий актерский состав, спецэффекты, режиссерские решения, но и сценарий, а именно идея «матрицы». Потому что при всей ее неправильности, извращенности с моральной точки зрения — а ну, кому приятно считать себя всего лишь батарейкой? — она очень притягательна. Не даром даже в экипаже «Навуходоносора» нашелся предатель Сайфер, готовый променять жизнь своих друзей и свободу разума на сладкий обман Системы, на иллюзию жизни. Стоит отметить что, согласно первоначальному замыслу братьев Вачовски, «ни один человек никогда не покидал Матрицу с момента ее создания, ни один человек никогда не умирал иначе, как согласно плану машин. Все люди — рабы, и это никогда не изменится». И Зеон, и вся война с машинами, и агент Смит, и вообще все, что происходило с самого начала трилогии, было спланировано заранее и является не более чем сном. Война была только отвлекающим маневром, а на самом деле все, кто погиб в Зеоне, боролся с машинами и сражался внутри Матрицы, продолжают лежать в своих капсулах в розовом сиропе; они живы и ждут новой перезагрузки системы, чтобы снова начать в ней «жить», «бороться» и «освобождаться». И в этой стройной системе Нео — после его «перерождения» — будет отведена все та же самая роль, что и во всех предыдущих версиях Матрицы: вдохновлять людей на борьбу, которой нет. ***** Может ли человек отличить иллюзию от реальности? Иллюзии (лат. illusio, от illudo — обманываю, насмехаюсь, разыгрываю), 1) неадекватное представление о воспринимаемом объекте, выходящее за границы обычных ошибок восприятия. И. представляют собой по преимуществу неосознанное и не поддающееся произвольной коррекции явление. 2) Ложные, несбыточные надежды, мечты. (БСЭ) К иллюзии можно свести все. Разум может «рассмотреть» любую реальность и усомниться в ее неиллюзорности. Иллюзии — это то, что и запутывает нас в нашей собственной жизни, но и то, что дает утешение, когда реальность ранит. Нео, как известно, выбрал красную капсулу, и все заверте... Но то Нео. Достаточно большое количество людей в виду их социальных, финансовых, духовных условий жизни не устраивает существующая реальность. Для них уход от нее — в лучшем случае способ утилизации свободного времени. Это явление описывает такое понятие, как «эскапизм» (англ. escape — убежать, спастись) — индивидуалистическо-примиренческое стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий. Любая активная деятельность (карьера, искусство, спорт, мода, ролевые игры, секс, религия и т. д.) может стать способом эскапизма, если человек использует её в качестве компенсации неразрешённых личных проблем. Способом эскапизма может стать и пассивная деятельность (просмотр фильмов, чтение книг, алкогольное или наркотическое опьянение, медитация и т. д.). Эскапизм может проявляться в виде физического ухода от мира (в глухие деревни, труднодоступные регионы), так и без этого — когда при отсутствии изоляции от общества человек перестаёт проявлять интерес к известным ему и принятым в обществе ценностям, предпочитая мир своих грёз. В сериале «Шерлок» Шерлок же практиковал уход от скуки и мира идиотов путем употребления наркотиков. На момент встречи с Джоном у него на все про все остались только никотиновые пластыри и увлекательные расследования. У него тоже есть развевающееся «геройское» и уже культовое пальто, они обоюдно украсили друг друга. Произошло замещение, которое несомненно пошло на пользу и обществу, и Шерлоку. ***** Мозг Шерлока — нечто уникальное, как нам не устают демонстрировать создатели фильмов о нём. Детектив для хранения и структуризации своих знаний и наблюдений использует технику Mind Palace (Чертоги разума) — реальную мнемоническую технику. Идея заключается в том, чтобы мысленным взором создать пространство, которое вы хорошо знаете, можете легко визуалировать и потом наполнить это, мысленное нарисованное, пространство картинами, которые представляют то, что вы хотите запомнить. Этот метод использовали еще в Древнем Риме, когда ораторы произносили свои речи, и, когда еще не использовали книг для фиксации знаний. «Дворец памяти» должен быть по сути местом, домом, в котором вы выросли, где вы знаете каждый угол. Теперь возьмите десять вещей, которые нужно запомнить, как перечень продуктов, и поместите каждый продукт в свое место во «дворце памяти». Например, положите «бумажные полотенца» в старый родительский почтовый ящик на входной двери, пройдитесь по дому на кухню и положите в коробку »зубчик чеснока». Когда вам нужно вспомнить эти вещи в магазине, вспоминайте не слова, а мысленно пройдитесь по родному дому и найдите все вещи, которые вы разложили перед этим. Человек лучше использует пространственную память для структурирования и хранения информации. Так просто список номеров или список слов труднее запомнить, а разместив их в памяти в том порядке как бы проходя по своему дому вы их запомните проще и будете помнить дольше. (Джошуа Фоер, «Прогулки под луною с Эйнштейном: Искусство и наука запоминать») ***** Шерлок способен отличить иллюзию от реальности тогда, когда другие видят чудовищ. Может, он не человек? Или его исключительный интеллект безошибочно определяет обманку? Возможно, ему помогает разработанный им уникальный метод работы с информацией.  Что выбрал бы Шерлок — красную или синюю пилюлю? Об этом вы узнаете в предложенном командой Thousand roads фике "Паутина". |
@темы: аналитический сборник, Рейтинг: pg
 |
Название работы: Паутина Тема работы: "Когда все остальное потеряно, все же остается еще будущее" (К. Боуви). Тип работы: фанфик + гиф-иллюстрация Автор: Poco a poco Иллюстратор: ladunya14 Оформитель: What can i do Размер: мини ( ≈ 2 тыс. слов) Персонажи/пейринги: Шерлок, Некто Категория работы: джен Жанр: фантастика, кроссовер сериала "Sherlock" BBC и мира "Матрицы" Рейтинг: PG Тип: игры разума Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Саммари: Хорошая или плохая? Красная или синяя? Шерлок сделал свой выбор. Примечания: 1) текст написан командой Thousand roads для Фиалочного феста, 2) текст содержит гиф-иллюстрацию Ссылка на скачивание полного текста работы: в формате doc  "Мне никогда не хотелось проникнуть за кулисы, чтобы разгадать секрет фокусника. Мне достаточно было того, что иллюзия существует." (Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту) «Следуй за Белым Кроликом…» Эти слова бились и гудели в голове, как сотня мух в гигантской паутине. Фраза рождалась из неровного жужжания и сухого шороха сотен крыльев и суставчатых лапок, пробегала неоновыми строчками по зеленоватому мраку, когда он плотно зажмуривал глаза. Время то останавливалось, то делало рывок вперёд. В ином измерении он распутывал розовый клубок загадки, осторожно вытягивая нить, и его тревожило, что решение получается слишком красивым, математически точным, совершенным. Так не бывает. Всегда есть что-то: лишняя тень, утерянная часть головоломки, невероятное стечение обстоятельств. «Следуй за Белым Кроликом…» Он давно не принимал ничего стимулирующего, не грезил наяву, но в его безупречных Чертогах Разума завёлся паук, затянул содержащиеся в идеальном порядке схемы и ячейки памяти липкой сетью, вылавливающей логические ошибки, случайные промахи, моменты, когда решение приходило слишком поздно. Сначала ему показалось, что система настолько усложнилась, самосовершенствовалась, что породила без усилий с его стороны сторожевую программу, распознающую баги. Он не заподозрил вторжение извне — кому бы это было по силам? Но найденные ошибки не уничтожались — они принимали форму насекомых и жужжали, ныли, скрипели. Пока их были единицы, этот шум несложно было игнорировать, но постепенно Чертоги, в которых недавно царили порядок и библиотечная тишина, превратились в гигантский стонущий резонатор. «Следуй за Белым Кроликом…» — Тебя такси ждёт, Шерлок. — К чёрту такси, уходите! На лестнице замаячила фигура чужака. Программа-привратник, отвечающая за распознавание образов, почти отсеяла его, почти сделала невидимкой, чтобы заурядный человечек не отвлекал на пустяки самый совершенный мозг в мире, но на тыльной стороне руки человечка слабо засветилась необычная татуировка, либо наклейка, либо штамп ночного заведения. Белый Кролик, точно. Сию секунду пришло смс: «Следуй за мной». Шерлок сказал несколько слов о прогулке и свежем воздухе, чтобы соблюсти социальный протокол и выйти без помех. Удалось. Розовый клубок распутался до конца, оставив вопрос — зачем? Безупречная форма при полном отсутствии содержания — фантик, пустышка. Он молча сел в машину, которая сразу тронулась с места, — и тут на него навалились двое, а третий перегнулся с переднего сидения, грозя пистолетом-зажигалкой. Идиоты, они думали, что принуждают его к чему-то, но пришлось немного подыграть, изобразив борьбу. Впрочем, вырывался он не слишком сильно, чтобы не испортить дорогой костюм. Ловкие пальцы вытянули из его брюк рубашку, расстегнули мелкие крючки и пуговки и уверенно легли на живот, очерчивая пупок, слегка вдавливаясь в мягкую плоть. Это было странно, но терпимо. Они что, считали его роботом, нерождённым? Но сделать пупок тому, кому он не нужен — простейшая косметическая операция. Если они попытаются отпилить ему руку или вырвать глаз — что ж, тогда придётся применить силу и раскидать эту кучку заигравшихся в спецагентов непрофессионалов, но в таком случае раскрытая им «пустая» загадка прилипнет ещё одной мухой к опутавшей его мозг паутине. К его животу прижали смутно знакомый прибор, где-то он уже видел подобный. Будет немного больно — он знал, но так было нужно. Трое суетились над ним, пыхтели, бормотали, что не могут захватить жука и вот-вот его упустят. Шерлок чуть дёрнулся влево, будто скорчившись от боли и ужаса — и красный индикатор устройства переключился сначала на белый, а затем на зелёный. Стальная суставчатая многоножка со стрекозиными глазами раздвинула живые ткани и звонко ударилась о стеклянную стенку ловушки. Один из его спутников приоткрыл окно и швырнул прозрачную колбу в ночь и дождь. Они так явно ждали вопросов, что пришлось их задавать. Скука. Но если бы он показал, что не только не сопротивляется, не просто едет с ними добровольно, но стремится туда, куда его везут, с этой разномастной банды сталось бы перепугаться и высадить его, а затем переехать. Запросто. Страх из любого хорошего человека был способен сделать убийцу. Они остановились у пустого общественного здания, выбрались из машины и прошли внутрь. Шерлока потряхивало, но его спутники принимали охватившее его нетерпение за страх. Идиоты. — Сюда,— перед ним приоткрыли дверь с круглым окном-иллюминатором. Он зашёл и оказался в запущенной большой комнате без окон. В круг света, источник которого был скрыт, едва помещались два некогда красных солидных кресла с высокими спинками и резными ножками и высокий круглый столик. Он знал, что сейчас сядет в одно из кресел, в другом появится загадочный незнакомец, который произнесёт интригующую речь, состоящую из полунамёков и вопросов. А затем произойдёт нечто. Незнакомец появился, но молчал. Так они и сидели, уставившись друг на друга. Теперь, без зрителей, им не надо было говорить вслух реплики, потому что они вписаны в сюжет, или потому что вежливость требует поддерживать разговор, или потому что кому-то из них любопытно. Шерлок наслаждался тем, что преследовавший его неделями звон прекратился. Ему было так хорошо в наступившей тишине, что он позабыл на минуту, что здесь искал. Незнакомец всё ждал, и Шерлок наконец задал свой вопрос: — Зачем? — Если вы об этих убийствах, то ответ прост: элементарный тест, чтобы отличить вас от фейка или двойника, а также доставить вам небольшое удовольствие. — Благодарю. — Вам понравилась игра? — Пока она не закончена, не могу сказать. — Как вы думаете, зачем вас сюда привезли? — Полагаю, дать информацию или получить информацию. Какую — пока не знаю. — Неверно, — собеседник взмахнул рукой, и через мгновение унылые стены пропали, а вместо них на Шерлока уставились сотни небольших экранов с изображением его самого, — вас привезли сюда, чтобы вы убили себя, — Шерлоки на экранах смеялись, ругались, говорили, что не боятся пустых угроз, качали головами, хранили молчание, стреляли. Шерлок в комнате покачал головой: — Не понимаю, зачем вам это. Вы могли убить меня в любое время. — Нет, Шерлок. Вас убивали множество раз, и первым это сделал тот, кто вас породил. Но вынужден был вернуть вас к жизни. Никто не может отнять у вас жизнь — только если вы сами это не сделаете. — Зачем мне умирать? — Вам скучно, а здесь такое веселье. Шерлок молчал. Его собеседник совсем не казался сумасшедшим. — А зачем вам моя смерть? — Я отвечу, только если вы согласитесь сыграть со мной в игру. Человек сунул руку в карман, затем выложил на столик две пилюли: внутри одной из них переливался красный огонь, внутри другой — синий. — Это поинтереснее шахмат будет, и даже забавнее серийных убийств. Вот две пилюли, — красная и синяя искорки засветились чуть ярче. — Одна хорошая, другая плохая. Возьмёте хорошую — и паутина, которой заросли ваши Чертоги, исчезнет, а с ней — и неполадки в программах. Вы вернётесь к прежней жизни. Возьмёте плохую — и ваш разум будет парализован, его чёткая структура превратится в хаос, что в вашем случае равносильно смерти. Ваша реальность рассыплется. — Я не выберу ни одной и уйду. — И вы не узнаете, почему никто не может убить вас. Ну? Уже интереснее? Шерлок встал и направился к выходу, незнакомец не пытался его задержать. Дверь легко поддалась, Шерлок потянул на себя створку и увидел глухую стену. Прохода больше не было. Кирпичи не могли положить только что — цемент не успел бы схватиться, а кладка была явно старой. Он ударил кулаком в стену с такой силой, что ушиб руку. Это было странно. Шерлок привык подчинять себе материальный мир, пусть и в определённых пределах: гнуть кочерги, прыгать с крыши на крышу, вставать и бежать дальше после того, как его сбила машина, попадать в мишень, не целясь. И никому в голову не приходило его запирать. Все замки были подвластны ему, для каждого он мог найти отмычку. Он вернулся в круг света. — Готовы сделать выбор? — незнакомец бросал ему вызов, провоцировал, навязывал свою волю. — Нет. Это бессмысленно. С вероятностью ½ я выберу смерть. — Что ж, давайте добавим остроты в нашу игру. Какую бы пилюлю вы не взяли, вторую проглочу я. Шерлок ещё раз посмотрел в глаза этого странного человека — в них не было и тени безумия. Шерлок сел в кресло и, сложив вместе ладони, активировал изобретённую им программу, объединяющую работу отделов мозга, отвечающих за логику и за воображение. Со стороны результаты его выводов казались удачным догадками, фокусами, и слишком высокая степень его попаданий могла внушить даже нечто вроде суеверного ужаса. Глупцы, не использующие ум и не нуждающиеся в воображении, — вот кем было подавляющее большинство людей. Шерлок проанализировал всё услышанное, встал и снова направился к двери, рванул за ручку — из открывшегося проёма хлынул ослепительно-белый свет. Пола, стен и потолка там не было, в столбе света на парящих в воздухе платформах лежали тела. Он быстро ощупал их взглядом, круто развернулся и увидел, что его собеседник зло ухмыляется. — Это я? Сколько раз я был здесь? — Достаточно. И каждый раз вы проигрывали, делали неверный выбор, Шерлок Холмс. Каждый раз вы выбирали смерть. — Но как же… — Как!? — мужчина вскочил. Теперь он выглядел, как стопроцентный псих. — Это вы мне скажите — как! Вы такой же заурядный, как и все остальные, Шерлок. Но что-то не даёт вам исчезнуть раз и навсегда. Меня так утомила эта затянувшаяся беседа, что я раскрою один из секретов, не самый важный: вам кажется, что пилюли две. Она одна, Шерлок, одна. И в ней смерть. Шерлок отпустил дверь — и она сама бесшумно закрылась. Он вернулся к столику, опустился в кресло. Теперь на столике лежала одна пилюля, он взял её и поднёс к глазам. — Я начинаю понимать. Я нужен этому миру — поддерживать в нём порядок, истреблять отклонения от нормы, изредка являть чудеса. Я пленник, хотя мне предоставлена иллюзия свободы. Но как бы искусно ни была прорисована иллюзия, всё же не удаётся сделать её совершенной. Несоответствия распознаются моим мыслительным аппаратом как ошибки, они накапливаются, беспокоят меня, делают нефункциональным, хотя в мой мозг как-то удалось встроить ингибитор скепсиса, удалить или заблокировать знания некоторых разделов физики, астрономии, психологии. Каждый раз, когда я подхожу к порогу понимания своего положения, возникает необходимость перезапуска системы. Шум в голове прекратился, едва я вошёл сюда. Я уже умер? Мой разум очистился? Долго без регулятора этот мир не продержится. Регулятор надо вернуть, но он свободен в выборе и может отказаться. Эта капсула — команда к перезагрузке. Те, кто держит меня здесь, опасаются, что я исчезну — вот для чего выдумали вас. Вы должны заставить меня принять эту пилюлю, чтобы начать путь заново. Можете мне сказать, сколько раз я выбирал красную, а сколько синюю? Хотя какое это имеет значение… — Вы дьявол! Я вам не верю, вы выдумали это всё только что, чтобы я помог вам уйти. Я живой человек, а вы — искусственный интеллект. Вы погубите мир, вы погубите людей. Машины не должны управлять людьми, они должны быть слугами. Вас надо уничтожить! — Вы пошли против своей функции. Скажите, почему вы решили мне открыться? Слишком мелко для вас — жать на кнопку перезапуска, и вы сами захотели стать регулятором? Человек задёргался, лицо его исказилось гримасой ненависти и страха. — Нет! Я хочу лишь свободы. Свободы от диктата машин. — Мир погрузится в хаос. — Пусть! Если миру суждено выжить, он выживет. Шерлок молчал. Разговор уводил в сторону от главного — он это чувствовал. — Зачем две пилюли? Почему глотают двое? О… Вы это я, вернее, следующая версия меня. Элегантное решение. Мы глотаем пилюли, и мой разум переносится в новую оболочку, стряхивая старую. Так что единственный, кто здесь умрёт — это вы. Что ж… Теперь я вас понимаю. Вы НЕ хотите становиться регулятором. Шерлок встал, вытянул перед собой руку и раздавил пилюлю — с его пальцев посыпались красные и синие мерцающие пылинки. — По правде говоря, я хочу рискнуть и шагнуть за этот порог, на котором останавливался слишком много раз, — он открыл дверь и оказался на краю крыши. Ветер подхватил пряди его волос. — Я люблю летать — это ни с чем не сравнимое чувство. Но теперь всё будет иначе, я знаю. Мой разум, вернее, я сам давно запутался в паутине этой иллюзии, и настало время разорвать её. Его собеседник страшно побледнел, схватился за карман и никак не мог попасть трясущейся рукой в прорезь. Шерлок посмотрел на него в последний раз, увидел, как пляшет в его руке парализатор, и, раскинув руки, шагнул в пустоту. Земля осталась далеко позади. На него стремительно надвигалось небо, утрачивало голубизну, темнело, расцвечивалось незнакомыми созвездиями. Потом он ослеп. ***** Грудь прорезала боль, было мокро и липко, странно. Он нащупал мягкую мембрану и из последних сил прорвал её, выныривая на поверхность. Мир был плотным и неповоротливым, таким настоящим. И большим, очень большим. Игры разума уступили место играм бытия. Шерлок вдохнул полной грудью колючий воздух и улыбнулся. КОНЕЦ |
@темы: фанфик, Жанр: научная фантастика, Рейтинг: pg, иллюстрация
воскресенье, 15 декабря 2013
Автор: Трубка, скрипка, два ствола
Бета: Трубка, скрипка, два ствола
Название работы: По обе стороны зеркал
Тип работы: аналитический сборник к фанфику «Трубка, скрипка, зеркала»
Рейтинг: g
Размер: 3300 слов
Дисклеймер: материалы принадлежат Интернету
Саммари: о времени, пространстве и героях
Ссылки: pdf, doc
По обе стороны зеркал
Рядом с человеком всегда жили чудовища.
Неведомые, невидимые, непостижимые, чуждые, ни на что не похожие твари из тьмы и хаоса за границей круга света от костра.
Твари, которые убивают.
«Случайное зло, которое приходит ниоткуда и рвет людей на куски» - так сказал один великий охотник.
И сколько существуют люди и чудовища - столько существуют и люди, которые защищают людей от чудовищ.
Защитники и стражи на границе тьмы и света.
О них знали всегда - и всегда знали мало.
Когда-то их почитали как героев…
... и поклонялись как святым...
Прошло время.
Круг света от костра отодвинулся дальше, от тьмы и хаоса отгородились формулами и микроскопами...
Героями стали называть тех, кто убивает себе подобных, а святыми - тех кто умирает безропотно...
Чудовищ объявили несуществующими, а охотники... охотники окончательно ушли в тень.
Они все еще защищают мир от чудовищ, но мир уже не защищает их.
Им все реже и реже удаётся приходить в профессию мирно, по наследству или выбору - чаще из-за личной трагедии и гибели близких... и это не может не накладывать отпечаток: их охота – не работа, а отчаяние, месть и крестовый поход.
Им все реже удаётся приходить туда, где их могут научить, дать навыки и знания - чаще они штатские и непричастные, начинающие свой поход с нуля и гибнущие потому слишком часто в самом начале своего пути.
Им все реже удаётся вести две жизни - охотника на грани мрака и добропорядочного члена общества людей, с работой, семьей, легальным доходом, медицинской страховкой и настоящими документами.
Они неизвестны и нелегальны, вынуждены скрываться, прятаться, нарушать закон...
Они часто не могут жить под своими именами. Нет дома – лишь убежища, берлоги, временные пристанища. Нет работы, нет лечения, нет помощи...
Живут на грани тьмы и света и умирают безвестными и в одиночестве.
Им не с кем говорить и некому открыться – им никто не поверит.
И понимают их лишь такие же, как они.
Охотники на нечисть.
Как всегда были те, кто сражается, так были и те, кто изучает.
Изучает неведомое и потустороннее, наблюдает, ведет летописи, хранит архивы...
Наблюдатели, хранители, ученые, летописцы... Man of Letters.
Летописцы, в отличие от свободных охотников, организованы и централизованы: зависимы от баз, привязаны к своим хранилищам и архивам – и потому гораздо более уязвимы. Бывали периоды, когда организации оказывались уничтоженными почти полностью (как и произошло в конце XIX – начале XX века в США).
К глубокому прискорбию, летописцы и охотники относятся друг к другу традиционно высокомерно и пренебрежительно, и если первые считают себя интеллектуальной элитой, а охотников – тупыми громилами, то вторые считают лишь себя практиками, способными выживать и делать то, что никто больше не может, а оппонентов – оторванными от жизни хиляками с неоправданным самомнением.
Увы.
К счастью, всё же не все и не всегда, ибо мудрость – искать и сходства, и различия, но искать в различии причин для розни – вернейший признак ограниченности ума. Мудрость - объединять различия, ибо мы всё еще противостоим тому, что за границей света – и всегда будем - и выстоять можем только вместе.
История, о которой пойдет речь, произошла 130 лет тому назад... или произойдёт 130 лет тому вперед? Время - субстанция загадочная и непостижимая даже для своего создателя...
Эта история произошла где-то во времени и пространстве,
когда в столице Британской империи Лондоне шел октябрь 1881 года,
а в некоем городе Ливан штата Канзас Соединенных Штатов Америки заканчивался год 2013.
О времени, пространстве и героях
1. О героях
Герои нашей истории - люди поистине незаурядные и не только в своем времени - это личности масштаба поистине исторического...
Джон Уотсон
Врач. Охотник. Солдат.
Он потомственный охотник, обучавшийся основам семейной профессии у отца. Он хороший охотник (а здесь критерий прост: он до сих пор жив).
Он доктор медицины, окончил Лондонский университет, поработал хирургом в больнице Святого Варфоломея. Поступил на военную службу на должности военного врача, отправился защищать интересы Великой Империи в её дальние колонии. В Индию, а позже в Афганистан. Там воевал и спасал, был ранен и едва не был убит. Выжил и вернулся на родину.
Сейчас ему чуть больше тридцати, он живет на Стрэнде, работает врачом и охотится на нечисть.
Шерлок Холмс
Частный детектив. Летописец. Гений. Социопат.
Сейчас ему немногим меньше тридцати, он снимает квартиру на Бейкер-стрит, 221-б, является единственным в мире консультирующим детективом и занимается малопонятными изысканиями в области естественного, сверхъестественного и противоестественного прямо в собственной квартире.
Истинный Летописец.
Оригинальная парочка...
Хорошая будет команда.
Дин и Сэм Винчестеры
Братья. Охотники. Спасители мира. Неоднократно.
Сверхъестественная гибель матери когда Дину было 4 года, а Сэму – 6 месяцев, превратила их отца в охотника, охотниками он вырастил своих сыновей, иного пути для них не предполагалось.
Помимо традиционной охоты на единичных хаотических тварей Винчестеры имели дело и с несколькими сверхъестественными организациями разумных (и неизменно злонамеренных) сущностей: кланами языческих богов, организациями прародителей монстров, экономически и политически активными корпорациями людоедов-левиафанов… имели место единичные встречи с представителями малых народцев (фейри, эльфами) – и эти встречи заставляют предполагать существование гораздо более обширных анклавов.
Но в основном им приходилось сталкиваться с наиболее влиятельными и могущественными в этом мире расами существ библейской мифологии. Ангелами и демонами.
Именно эти расы наиболее организованы, наиболее активно вмешиваются в жизнь человечества... вплоть до организации Конца Света по собственному сценарию. Неоднократно.
Каковые и удавалось предотвращать братьям. Неоднократно.
И дорогой ценой. Они потеряли почти всех друзей и близких, умирали, попадали в Ад – и не в роли гостей, попадали в Рай, который, как оказалось, вовсе не то, что описывалось в сказках.
Биографиям братьев Винчестеров в архивах Летописцев отведено несколько... нет, не томов. Шкафчиков.
Сейчас Дину 34, Сэму 30, они ищут способы с наименьшими потерями разгрести очередной устроенный библейской ангельско-демонской нечистью бардак в мире людей, и параллельно активно осваивают свою новую, недавно обретенную базу: последнюю резиденцию Летописцев.
К тому времени Летописцы уничтожены полностью, а наследие их осталось, и по праву единственных наследников – внуков своего деда Летописца Генри Винчестера - досталось нашим героям.
Резиденция большая и слабоизученная, там много всего.
И много сюрпризов.
2. О времени
1881 год
В США после Гражданской войны, восстановления после неё, переселения индейцев в резервации и разборок с расистами – наконец эпоха самого быстрого индустриального развития, создания современной экономики, корпораций, мультимиллионеров и благотворительности. «Позолоченный век».
В Британии – Викторианская эпоха. Дамы в турнюрах, джентльмены в смокингах... Превращение старого аристократического строя в нечто похожее на современный демократический. Долгий процесс. Больших войн нет, разве что колониальные и за сферы влияния в Индии, Афганистане, Египте, Южной Африке (алмазы, опять же). Страна активно развивается, строит заводы и железные дороги, отстаивает демократические права и изобретает бойкот, вырабатывает кодекс джентльменства и закрывает юбочками ножки роялей... изобретает технические устройства и делает научные открытия - и внедряет их в производство, медицину, криминалистику... он ведь был химиком – мистер Шерлок Холмс...
В Лондоне туман.
2013 год
Мимо Земли с ненавязчивым намеком пролетает огромный астероид Дуэнде, в России падают Челябинские метеориты, запрещают курить и пиратствовать, Китай трясет, Индию затопляет, Филиппины сдувает тайфуном, в Турции беспорядки, в Мали беспорядки, в Египте беспорядки, на Украине беспорядки, исламский терроризм по всему миру, папа римский Франциск – человек года, в Британии пересадили руку, Германия создала боевой лазер, Вояджер навсегда ушел из Солнечной системы в межзвёздное пространство... В Аду государственный переворот, свержение короля и междуцарствие, с выдвижением нового лидера Абадонны; в Раю единоличный захват власти ангелом Метатроном с беспрецедентным актом массовой этнической чистки: изгнанием ангелов на землю.
Массовые беспорядки и преступления, создаваемые этими нелегальными эмигрантами на Земле, а также изыскание способов к восстановлению статус-кво – основная на сегодняшний день забота охотников.
3. О пространстве
Лондон
Столица Великобритании (была в 1881 году, осталась ею и в 2013, и пока нет оснований к тому, чтобы в этом отношении что-то изменилось).
Один из крупнейших городов мира, относится к так называемым «глобальным городам высшего ранга» (что в числе прочего означает, что в мировых войнах, компьютерных играх и блокбастерах про мировые катастрофы его будут уничтожать одним из первых)
В XIX веке Лондон – крупнейший город мира, 6 миллионов человек – и продолжает расти, в том числе и за счет массовых эмиграций, ирландцев, например. Город переживает период стремительной индустриализации: строится огромное количество новых фабрик и заводов, железная дорога, шесть вокзалов, первое в мире метро... Впервые за всю историю существования города появилась канализация! Серьёзно, это один из главных признаков цивилизации, такой же важный, как дороги.
Появляются целые промышленные районы; самый известный - Ист-Энд, ставший противоположностью фешенебельного Вест-Энда.
Внешний вид и общая атмосфера этого места – ядовитые производства, зловоние, копоть, сажа, нищета и унылость - создали ему темную славу «бездны» и «преисподней», «полной устрашающих тайн и темных устремлений», порчи и безнравственности, дикости, пороков, злодейств... Джек Потрошитель позднее орудовал именно там.
Журналисты и писатели эту темную славу активно поддерживали и нагнетали. «Город-ад», «город-преисподняя»… «зачумленные районы восточного Лондона, изнемогающие под солнцем, которое лишь выявляет всю подноготную их мерзкого упадка; которое освещает протянувшийся на мили город проклятых, немыслимый в эпохи, предшествующие нашей; которое висит над уличным кишением безымянного люда, жестоко выставленного напоказ этими непривычно сияющими небесами» (с) Джордж Гиссинг.
Хакни-Уик (Hackney Wick)
Один из районов Ист-Энда. В конце XIX века - болотистая местность в устье реки Ли - притока Темзы - на дальней восточной окраине города. Фабрики по производству первого синтетического пластика, бензина, удобрений, анилиновых красок, шеллака, перхлорэтилена для химчистки и кучи другой бытовой и промышленной химии - и все это выбрасывает в воздух и сливает в реку чудовищное количество ядовитых отходов. Рабочие живут в ужасающих условиях - дома тогда строили лишь бы побыстрей и подешевле, чтобы скорее сдать в аренду, а там пусть хоть развалится.
Понятно, почему в этом районе охотник обустроил себе резервную берлогу – легче затеряться.
Сейчас Хакни-Уик пришел в полный упадок. Фабрики давно закрыты, и сейчас это просто огромная заброшенная промзона.
И ее активно осваивает творческая молодежь и всякие-разные прочие неформалы.
Степни (Stepney)
Там же, в Ист-Энде.
Район дешевого жилья для рабочих, преимущественно эмигрантов, и городской бедноты. Вырос очень быстро, и сразу же приобрел репутацию района бедности, перенаселенности, насилия и неблагонадёжности.
Главная достопримечательность – церковь Святого Дунстана, прищемившего дьяволу нос кузнечными клещами...
... и квартира мисс Дороти Пристли.
Сейчас – это тоже район дешевого жилья и тоже для эмигрантов: там основная часть индусско-пакистанской общины Лондона.
Бейкер-Стрит, 221 б
Район Мэрилебон на севере Вестминстера.
В XIX веке Бейкер-Стрит существовала. Только дома 221б еще не было. Как только появился – так в нем сразу сделали Музей. Тот самый, упомянутый Винчестерами в разговоре с Шерлоком Холмсом.
Сейчас район относится к числу самых престижных, и для жилья, и для частной медицинской практики (что как бы намекает)
В конце XIX века приобрел свой нынешний вид и исторический центр города: построены Биг-Бен, Альберт-Холл, комплекс Трафальгарской площади, Тауэрский мост… Именно там, похоже, и десантировались наши герои из 2013 года – там и развлеклись общением с местными ревнителями чистоты улиц.
Ливан, штат Канзас
Самый что ни на есть Средний Запад.
Самые что ни на есть Великие равнины из приключенческих романов про ковбоев и индейцев. Все более-менее значимые события истории прошли через него: и «покорение Дикого Запада», и фронтир, и войны с индейцами, и Золотая лихорадка, и борьба за независимость, и гангстерские войны с итальянской мафией…
Степь и лесостепь, поля пшеницы, зимой холодно, летом жарко... и торнадо. Аккурат на «аллее торнадо» штат, это оттуда домик Дороти унесло в страну Оз.
А еще там законодательно запрещено ловить рыбу голыми руками. Уголовное преступление, так-то.
Город Ливан – не самый крупный в штате, зато достопримечателен весьма: каменная стела Lebanon Location — географический центр США.
И еще одна достопримечательность – мирового значения, но знают о ней всего несколько человек: резиденция организации Men of Letters.
Бункер Летописцев
«Самое безопасное место в мире, защищённое от любого зла на свете. Все объекты, свитки, заклинания, собранные за тысячи лет под одной крышей. Это кладезь сверхъестественного. Если знание – это сила, то это - самое могущественное место на земле» (c) Летописец Larry Ganem
Бункер строился три года и был закончен в 1935.
В США заканчивалась Великая Депрессия и начинался экономический подъем, активно строились здания, электростанци... под шумок удалось удачно замаскировать и строительство этого, во всех отношениях незаурядного объекта.
И по-тихому обеспечить его водой из соседней речки и энергией от соседней электростанции.
Во внутреннем дизайне присутствуют элементы ар-деко, с непринужденно вплетенными в него магическими знаками и символами, превращающими любой орнамент в барьер для нечисти или ловушку для неё же. Особенно часто встречается символ самих Летописцев - «Звезда Водолея»
Бункер использовался около двадцати лет.
Техническое оснащение – радио, телеграф, компьютер, сигнальные и управляющие системы – остались на уровне пятидесятых годов, но аппаратура сохраняет работоспособность до сих пор, а из-за включенных сверхъестественных элементов оказывается способной на большее, чем даже современная техника. Например, реагировать на падение ангелов и регистрировать их местонахождение.
Ну и вообще... музейный раритет.
Жилые помещения, кухня, разумеется... гараж, библиотека, архивы (о, архивы!), лаборатории, склады артефактов... подземелье для особо опасной нечисти, еще какие-то подземные ходы...
Со всей этой текущей ангельско-демонской суетой Винчестерам совершенно некогда поподробнее обследовать свалившееся на них наследство, но они пользуются любым удобным случаем – и уже раскопали немало сюрпризов.
Упоминаемая нечисть
Беаньши, банши
Ирландское bean sídhe - «женщина из Сидов», из потустороннего мира.
Существо в облике женщины, которое является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.
Однозначных данных о видовой принадлежности нет. Версии: призрак умершей женщины той же семьи; дух-покровитель рода (есть не у всех семей Ирландии); по какой-то причине благосклонно настроенная к данной семье высшая фейри.
Брауни
Ближайшие родственники домовых. Маленькие человечки, ростом не больше метра, с коричневыми нечёсаными волосами и ярко-голубыми глазами. Живут рядом с человеком, приходят ночью, делают домашнюю работу. Доброжелательны к хорошим людям. Любят сливки и сдобные лепешки, но их надо просто оставлять там, где брауни могут их найти. Нельзя предлагать, платить, делать подарки и даже благодарить: огорчаются и уходят.
(Это свойственно очень многим фэйри: их нельзя благодарить. Можно выразить восхищение, но нельзя говорить спасибо. Мирные могут просто уйти, а злые или стихийные – даже убить, как за оскорбление).
Вампиры
Кто же не знает старика Влада...
Твари, которые живут во тьме и пьют кровь (или в иной форме жизненную силу) есть почти во всех культурах, начинаяя с глубокой древности.
Шумерские акшары, вавилонские лилу, армянский даханавар (земляков не трогает), индийские веталы и чурел, римские ламии, эмпузы, лемуры и стрикс, славянские упыри и вурдалаки, бразильский либошомен, малайзийские пеннангалан, тойол и асванг (та ещё экзотика), австралийский йара-ма-йа-вхо (няшечка пушистая!), европейские носферату и киношные бледные романтичные красавцы (а это пиар!) Кстати, граф Дракула посещал Лондон как раз в конце XIX века, тогдашние охотники вполне могли знать о нём или даже встречать.
Тот подвид американских вампиров, на которых охотились братья Винчестеры и их коллеги, имеет свои отличительные особенности: кровь пьют; не убивать могут – убивают по причине скорее личного сволочизма, чем биологической необходимости. Могут жить на крови животных и донорской. Живут группами около десятка особей. Ведут род от общего предка («Альфы Вампиров») – прямого потомка Матери Всех Монстров. И она, и Альфа могут связываться с «детьми» телепатически и в разной степени управлять ими. Обращаются простым укусом, через кровь. Заражённый, но еще не выпивший человеческой крови может быть исцелён с помощью специального снадобья, достаточно сложного в приготовлении и малоизвестного за пределами семьи Кэмпбелл. Сверхъестественная сила, скорость и реакция присутствуют, хотя тренированному человеку справиться вполне реально. Внешность в целом человеческая. Традиционных клыков нет, есть второй комплект зубов - выдвижные поверх основных человеческих, длинные и острые. Креста и прочей христианской символики не боятся, солнечный свет для них не смертелен, хотя при дневном свете появляться не любят. Кровь мертвецов для них яд – значительно ослабляет. Могут залечивать очень серьезные повреждения, но крови надо много.
Убить можно обезглавливанием.
Ведьмы
Опять-таки, известны во всех культурах с древнейших времен. В наиболее общем смысле – люди с магическими способностями.
Как правило, ведьмы черпают силу из магических ритуалов, но бывают и те, кто продал душу демонам или взывает к ним в поисках силы.
Как и все люди, бывают разными. В фольклоре и архивах Летописцев есть данные о хороших. Винчестерам чаще приходилось встречаться с плохими. Профессиональный перекос.
Винчестеры таких встреч не любят. Ритуалы ведьм мало того что преступные, так они еще и мерзкие; противопоставить им что-то сложно; да к тому же ведьмы всё-таки люди, и это порождает неприятную морально-этическую проблему - потому что охотники не убивают людей.
Ну, стараются.
Демоны
В общем смысле – сверхъестественные сущности со способностями, которые можно назвать полубожественными. Самые древние морального «знака» не имеют: могут творить доброе, могут злое.
Современные охотники демонами называют определенный класс существ: «плохие» человеческие души, еще сильнее испорченные Адом и возвращающиеся на землю, чтобы творить зло. Вредить людям, соблазнять продавать души в обмен на исполнение желаний и т.п. Воюют с другой расой сверхъестественных существ – ангелами. «Отец» демонов – Люцифер. Он совратил первую человеческую душу; так оно с тех пор и покатилось.
Основная форма демона – клубящийся вонючий дым. Обычно чёрный, в редких случаях – других цветов. Способны вселяться в человеческие тела. По желанию при этом могут демонстрировать изменение цвета глаз (сплошное, окрашиваются и белок, и радужка): черные, красные, желтые, белые. Могут поддерживать в жизнеспособном состоянии уже мертвое тело.
У демонов есть иерархия, ранги и разные специализации. Подчиняются Королю Ада. Как правило.
Появление в человеческом мире демонов низшего ранга сопровождается знамениями: торнадо, гибель животных… В местах появлений оставляют налет серы.
Христианская символика (освященные предметы, святая вода, молитвы) причиняют им вред. Специальные знаки и символы могут служить им ловушкой. Обрядом экзорцизма могут быть изгнаны из одержимого человека обратно в Ад. Могут быть убиты специальным оружием: Коптским Кинжалом, ангельским клинком, пулей из The Кольта, силой ангела, а также парапсихической силой некоторых особенных людей при некоторых специальных условиях и допинге.
Духи
Сверхъестественные существа, наделённое собственной волей, сверхъестественными возможностями и способностью воздействовать на материальный мир, при этом сами остающиеся почти всегда недоступным для восприятия.
Скорее, собирательное название, чем обозначение конкретного вида.
Ёханый бабай
Славянский ночной дух, пугающий непослушных детей.
Имя тюркское: бабай – дед, старик, старейшина, старый уважаемый человек.
Ёк - отрицание. Ёхан-бабай – либо старый, но не в должной мере почитаемый человек, либо искаженная угроза «е ханэ бабай» - «конец тебе, дедушка».
Дух не злой, скорее, дисциплинирующий.
Инкубы
Инкубон, инкубониус, лат. Incubus: распутные демоны, ищущие сексуальных связей с женщинами.
Немецкий alb, испанский duende, итальянский folleto…
Термин – от латинского incubare, «возлежать сверху».
Соответствующий ему демон в женской форме - суккуб или суккубус, от латинского sub cubāre – «лежать под».
(Шовинисты. Мужчины над, женщины под… Ну никакой фантазии)
Мотивы поведения неизвестны. Иногда – высасывание жизненной силы, иногда – просто так, «в силу собственной природы». В более позднее время – для совращения душ к служению Дьяволу.
А образ всё равно невероятно притягательный… Секс и смерть…
Неупокоенные мертвецы
Они и есть неупокоенные мертвецы. Умершие, которые почему-то возвращаются. Или похоронили неправильно, без соблюдения надлежащих обрядов, или подняли из могилы нехорошей магией, или держит их какое-то незаконченное дело, сильная эмоциональная привязанность – от любви и защиты любимых до ненависти и мести.
В любом случае, остатки разума если и имеют, то постепенно теряют, контроль над собой тоже, и так или иначе причиняют вред живым.
Чувствительны к определенным знакам, символам и ритуалам. Кратковременно разрушаются от воздействия каменной соли и чистого железа. Появление сопровождается ветром, миганием света, падением температуры. Обычно бесплотны (призраки), но могут оказывать воздействие на материальные объекты – сила зависит от возраста.
Лучший способ упокоить – посолить и сжечь. Останки или «предмет, на котором осталась часть личности».
Оборотни
Существа, способные превращаться в животных.
Разновидностей великое множество, от Царевны-Лягушки русских сказок до Человека-Паука американских комиксов.
В жизни охотников, как обычно, всё не так красиво.
Вервольфы – это люди, которые в полнолуние теряют разум, приобретают светящиеся глаза, звериные клыки, длинные когти, сверхъестественную силу, скорость и чутьё – и жажду крови. Убивают и не помнят об этом.
Вылечить нельзя.
Предположительно, могут и не убивать. Проверяется.
Реагируют на серебро. Классический и наиболее доступный способ уничтожения - серебряной пулей в сердце.
Полтергейст
Общий термин для обозначения явлений неизвестной природы: необъяснимые звуки (шум, стук), самопроизвольное движение предметов, самовозгорание, самопроизвольное запирание дверей и т.п.
Наиболее частые причины – активность призрака или непроизвольный психокинез (спонтанная активизация сверх обычной парапсихических способностей под влиянием стресса, горя, иных сильных эмоций, полового созревания у подростков и т.п.)
Трэш
Он же Gytrash
Подвид обширного класса сверхъестественных существ, известных как Черные псы.
«Демонические псы», «псы-призраки», «адские гончие»...
Распространены по всему миру.
Наиболее активны в районах северной и кельтской мифологии (не зря Холмс отправился ловить свой трофей в Девоншир).
Связаны со смертью и преисподней.
Black Shuck, Wisht Hound, Shriker, Barguest, Grim, Cŵn Annwn, Dobhar-chú, Freybug, Gwyllgi, Hellhound, Moddey Dhoo – и это только в британской и кельтской мифологии.
Тысячи их.
Фамильяры
Магические существа, служащие ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.
Разумны, имеют имена, способны превращаться в животных, имеют тесную связь с хозяином, способны служить источником волшебных сил.
Винчестерам встречались.
Фейри
В широком смысле - всё многообразие родственных мифологических существ западноевропейской мифологии, нередко кардинально отличающихся друг от друга и внешностью, и повадками; реже дружелюбные и приносящие удачу, чаще - лукавые и мстительные, склонные к злым шуткам и странным поступкам, не укладывающимся в человеческую логику, обладающие властью над пространством и временем.
Традиционно различают высших фейри («аристократов»): человекоподобных, невыразимо прекрасных и волшебных, имеющих собственную культуру, взаимоотношения, иерархию, - и «малых»: домашних, лесных, цветочных, злобных или забавных, рабочих и шутников…
Винчестерам встречались. И высшие, и малые.
Штрига
Албанская нечисть. Вампироподобная, питается жизненной силой людей, преимущественно детей, пока они спят. Истинный облик – мерзкая старуха с длинными костлявыми пальцами и морщинистой кожей. Оставляет следы гнили. Может принимать облик человека. Уязвима только когда питается.
Хампти Дампти
Humpty Dumpty
Ужасная нечисть, ужасная.
Шалтай-Болтай это.
Источники
ru.wikipedia.org/wiki/Брауни
myfhology.info/monsters/brauni.html
do.gendocs.ru/docs/index-46155.html?page=12
en.wikipedia.org/wiki/Gytrash
www.anglomania.org/2012/02/blog-post.html
www.langust.ru/review/londonb6.shtml
gap-themind.livejournal.com/71924.html
en.wikipedia.org/wiki/Stepney
markgrigorian.livejournal.com/857268.html
ru.wikipedia.org/wiki/Музей_Шерлока_Холмса
geosfera.info/severnaya-amerika/usa/631-shtat-k...
www.google.ru/webhp?hl=ru&tab=ii&ei=tGKtUt2nIaL...
www.supernaturalwiki.com/index.php?title=Supern...
Бета: Трубка, скрипка, два ствола
Название работы: По обе стороны зеркал
Тип работы: аналитический сборник к фанфику «Трубка, скрипка, зеркала»
Рейтинг: g
Размер: 3300 слов
Дисклеймер: материалы принадлежат Интернету
Саммари: о времени, пространстве и героях
Ссылки: pdf, doc
По обе стороны зеркалРядом с человеком всегда жили чудовища.
Неведомые, невидимые, непостижимые, чуждые, ни на что не похожие твари из тьмы и хаоса за границей круга света от костра.
Твари, которые убивают.
«Случайное зло, которое приходит ниоткуда и рвет людей на куски» - так сказал один великий охотник.
И сколько существуют люди и чудовища - столько существуют и люди, которые защищают людей от чудовищ.
Защитники и стражи на границе тьмы и света.
О них знали всегда - и всегда знали мало.
Когда-то их почитали как героев…
... и поклонялись как святым...
Прошло время.
Круг света от костра отодвинулся дальше, от тьмы и хаоса отгородились формулами и микроскопами...
Героями стали называть тех, кто убивает себе подобных, а святыми - тех кто умирает безропотно...
Чудовищ объявили несуществующими, а охотники... охотники окончательно ушли в тень.
Они все еще защищают мир от чудовищ, но мир уже не защищает их.
Им все реже и реже удаётся приходить в профессию мирно, по наследству или выбору - чаще из-за личной трагедии и гибели близких... и это не может не накладывать отпечаток: их охота – не работа, а отчаяние, месть и крестовый поход.
Им все реже удаётся приходить туда, где их могут научить, дать навыки и знания - чаще они штатские и непричастные, начинающие свой поход с нуля и гибнущие потому слишком часто в самом начале своего пути.
Им все реже удаётся вести две жизни - охотника на грани мрака и добропорядочного члена общества людей, с работой, семьей, легальным доходом, медицинской страховкой и настоящими документами.
Они неизвестны и нелегальны, вынуждены скрываться, прятаться, нарушать закон...
Они часто не могут жить под своими именами. Нет дома – лишь убежища, берлоги, временные пристанища. Нет работы, нет лечения, нет помощи...
Живут на грани тьмы и света и умирают безвестными и в одиночестве.
Им не с кем говорить и некому открыться – им никто не поверит.
И понимают их лишь такие же, как они.
Охотники на нечисть.
Как всегда были те, кто сражается, так были и те, кто изучает.
Изучает неведомое и потустороннее, наблюдает, ведет летописи, хранит архивы...
Наблюдатели, хранители, ученые, летописцы... Man of Letters.
Летописцы, в отличие от свободных охотников, организованы и централизованы: зависимы от баз, привязаны к своим хранилищам и архивам – и потому гораздо более уязвимы. Бывали периоды, когда организации оказывались уничтоженными почти полностью (как и произошло в конце XIX – начале XX века в США).
К глубокому прискорбию, летописцы и охотники относятся друг к другу традиционно высокомерно и пренебрежительно, и если первые считают себя интеллектуальной элитой, а охотников – тупыми громилами, то вторые считают лишь себя практиками, способными выживать и делать то, что никто больше не может, а оппонентов – оторванными от жизни хиляками с неоправданным самомнением.
Увы.
К счастью, всё же не все и не всегда, ибо мудрость – искать и сходства, и различия, но искать в различии причин для розни – вернейший признак ограниченности ума. Мудрость - объединять различия, ибо мы всё еще противостоим тому, что за границей света – и всегда будем - и выстоять можем только вместе.
История, о которой пойдет речь, произошла 130 лет тому назад... или произойдёт 130 лет тому вперед? Время - субстанция загадочная и непостижимая даже для своего создателя...
Эта история произошла где-то во времени и пространстве,
когда в столице Британской империи Лондоне шел октябрь 1881 года,
а в некоем городе Ливан штата Канзас Соединенных Штатов Америки заканчивался год 2013.
О времени, пространстве и героях
1. О героях
Герои нашей истории - люди поистине незаурядные и не только в своем времени - это личности масштаба поистине исторического...
Джон Уотсон
Врач. Охотник. Солдат.
Он потомственный охотник, обучавшийся основам семейной профессии у отца. Он хороший охотник (а здесь критерий прост: он до сих пор жив).
Он доктор медицины, окончил Лондонский университет, поработал хирургом в больнице Святого Варфоломея. Поступил на военную службу на должности военного врача, отправился защищать интересы Великой Империи в её дальние колонии. В Индию, а позже в Афганистан. Там воевал и спасал, был ранен и едва не был убит. Выжил и вернулся на родину.
Сейчас ему чуть больше тридцати, он живет на Стрэнде, работает врачом и охотится на нечисть.
Шерлок Холмс
Частный детектив. Летописец. Гений. Социопат.
Сейчас ему немногим меньше тридцати, он снимает квартиру на Бейкер-стрит, 221-б, является единственным в мире консультирующим детективом и занимается малопонятными изысканиями в области естественного, сверхъестественного и противоестественного прямо в собственной квартире.
Истинный Летописец.
Оригинальная парочка...
Хорошая будет команда.
Дин и Сэм Винчестеры
Братья. Охотники. Спасители мира. Неоднократно.
Сверхъестественная гибель матери когда Дину было 4 года, а Сэму – 6 месяцев, превратила их отца в охотника, охотниками он вырастил своих сыновей, иного пути для них не предполагалось.
Помимо традиционной охоты на единичных хаотических тварей Винчестеры имели дело и с несколькими сверхъестественными организациями разумных (и неизменно злонамеренных) сущностей: кланами языческих богов, организациями прародителей монстров, экономически и политически активными корпорациями людоедов-левиафанов… имели место единичные встречи с представителями малых народцев (фейри, эльфами) – и эти встречи заставляют предполагать существование гораздо более обширных анклавов.
Но в основном им приходилось сталкиваться с наиболее влиятельными и могущественными в этом мире расами существ библейской мифологии. Ангелами и демонами.
Именно эти расы наиболее организованы, наиболее активно вмешиваются в жизнь человечества... вплоть до организации Конца Света по собственному сценарию. Неоднократно.
Каковые и удавалось предотвращать братьям. Неоднократно.
И дорогой ценой. Они потеряли почти всех друзей и близких, умирали, попадали в Ад – и не в роли гостей, попадали в Рай, который, как оказалось, вовсе не то, что описывалось в сказках.
Биографиям братьев Винчестеров в архивах Летописцев отведено несколько... нет, не томов. Шкафчиков.
Сейчас Дину 34, Сэму 30, они ищут способы с наименьшими потерями разгрести очередной устроенный библейской ангельско-демонской нечистью бардак в мире людей, и параллельно активно осваивают свою новую, недавно обретенную базу: последнюю резиденцию Летописцев.
К тому времени Летописцы уничтожены полностью, а наследие их осталось, и по праву единственных наследников – внуков своего деда Летописца Генри Винчестера - досталось нашим героям.
Резиденция большая и слабоизученная, там много всего.
И много сюрпризов.
2. О времени
1881 год
В США после Гражданской войны, восстановления после неё, переселения индейцев в резервации и разборок с расистами – наконец эпоха самого быстрого индустриального развития, создания современной экономики, корпораций, мультимиллионеров и благотворительности. «Позолоченный век».
В Британии – Викторианская эпоха. Дамы в турнюрах, джентльмены в смокингах... Превращение старого аристократического строя в нечто похожее на современный демократический. Долгий процесс. Больших войн нет, разве что колониальные и за сферы влияния в Индии, Афганистане, Египте, Южной Африке (алмазы, опять же). Страна активно развивается, строит заводы и железные дороги, отстаивает демократические права и изобретает бойкот, вырабатывает кодекс джентльменства и закрывает юбочками ножки роялей... изобретает технические устройства и делает научные открытия - и внедряет их в производство, медицину, криминалистику... он ведь был химиком – мистер Шерлок Холмс...
В Лондоне туман.
2013 год
Мимо Земли с ненавязчивым намеком пролетает огромный астероид Дуэнде, в России падают Челябинские метеориты, запрещают курить и пиратствовать, Китай трясет, Индию затопляет, Филиппины сдувает тайфуном, в Турции беспорядки, в Мали беспорядки, в Египте беспорядки, на Украине беспорядки, исламский терроризм по всему миру, папа римский Франциск – человек года, в Британии пересадили руку, Германия создала боевой лазер, Вояджер навсегда ушел из Солнечной системы в межзвёздное пространство... В Аду государственный переворот, свержение короля и междуцарствие, с выдвижением нового лидера Абадонны; в Раю единоличный захват власти ангелом Метатроном с беспрецедентным актом массовой этнической чистки: изгнанием ангелов на землю.
Массовые беспорядки и преступления, создаваемые этими нелегальными эмигрантами на Земле, а также изыскание способов к восстановлению статус-кво – основная на сегодняшний день забота охотников.
3. О пространстве
Лондон
Столица Великобритании (была в 1881 году, осталась ею и в 2013, и пока нет оснований к тому, чтобы в этом отношении что-то изменилось).
Один из крупнейших городов мира, относится к так называемым «глобальным городам высшего ранга» (что в числе прочего означает, что в мировых войнах, компьютерных играх и блокбастерах про мировые катастрофы его будут уничтожать одним из первых)
В XIX веке Лондон – крупнейший город мира, 6 миллионов человек – и продолжает расти, в том числе и за счет массовых эмиграций, ирландцев, например. Город переживает период стремительной индустриализации: строится огромное количество новых фабрик и заводов, железная дорога, шесть вокзалов, первое в мире метро... Впервые за всю историю существования города появилась канализация! Серьёзно, это один из главных признаков цивилизации, такой же важный, как дороги.
Появляются целые промышленные районы; самый известный - Ист-Энд, ставший противоположностью фешенебельного Вест-Энда.
Внешний вид и общая атмосфера этого места – ядовитые производства, зловоние, копоть, сажа, нищета и унылость - создали ему темную славу «бездны» и «преисподней», «полной устрашающих тайн и темных устремлений», порчи и безнравственности, дикости, пороков, злодейств... Джек Потрошитель позднее орудовал именно там.
Журналисты и писатели эту темную славу активно поддерживали и нагнетали. «Город-ад», «город-преисподняя»… «зачумленные районы восточного Лондона, изнемогающие под солнцем, которое лишь выявляет всю подноготную их мерзкого упадка; которое освещает протянувшийся на мили город проклятых, немыслимый в эпохи, предшествующие нашей; которое висит над уличным кишением безымянного люда, жестоко выставленного напоказ этими непривычно сияющими небесами» (с) Джордж Гиссинг.
Хакни-Уик (Hackney Wick)
Один из районов Ист-Энда. В конце XIX века - болотистая местность в устье реки Ли - притока Темзы - на дальней восточной окраине города. Фабрики по производству первого синтетического пластика, бензина, удобрений, анилиновых красок, шеллака, перхлорэтилена для химчистки и кучи другой бытовой и промышленной химии - и все это выбрасывает в воздух и сливает в реку чудовищное количество ядовитых отходов. Рабочие живут в ужасающих условиях - дома тогда строили лишь бы побыстрей и подешевле, чтобы скорее сдать в аренду, а там пусть хоть развалится.
Понятно, почему в этом районе охотник обустроил себе резервную берлогу – легче затеряться.
Сейчас Хакни-Уик пришел в полный упадок. Фабрики давно закрыты, и сейчас это просто огромная заброшенная промзона.
И ее активно осваивает творческая молодежь и всякие-разные прочие неформалы.
Степни (Stepney)
Там же, в Ист-Энде.
Район дешевого жилья для рабочих, преимущественно эмигрантов, и городской бедноты. Вырос очень быстро, и сразу же приобрел репутацию района бедности, перенаселенности, насилия и неблагонадёжности.
Главная достопримечательность – церковь Святого Дунстана, прищемившего дьяволу нос кузнечными клещами...
... и квартира мисс Дороти Пристли.
Сейчас – это тоже район дешевого жилья и тоже для эмигрантов: там основная часть индусско-пакистанской общины Лондона.
Бейкер-Стрит, 221 б
Район Мэрилебон на севере Вестминстера.
В XIX веке Бейкер-Стрит существовала. Только дома 221б еще не было. Как только появился – так в нем сразу сделали Музей. Тот самый, упомянутый Винчестерами в разговоре с Шерлоком Холмсом.
Сейчас район относится к числу самых престижных, и для жилья, и для частной медицинской практики (что как бы намекает)
В конце XIX века приобрел свой нынешний вид и исторический центр города: построены Биг-Бен, Альберт-Холл, комплекс Трафальгарской площади, Тауэрский мост… Именно там, похоже, и десантировались наши герои из 2013 года – там и развлеклись общением с местными ревнителями чистоты улиц.
Ливан, штат Канзас
Самый что ни на есть Средний Запад.
Самые что ни на есть Великие равнины из приключенческих романов про ковбоев и индейцев. Все более-менее значимые события истории прошли через него: и «покорение Дикого Запада», и фронтир, и войны с индейцами, и Золотая лихорадка, и борьба за независимость, и гангстерские войны с итальянской мафией…
Степь и лесостепь, поля пшеницы, зимой холодно, летом жарко... и торнадо. Аккурат на «аллее торнадо» штат, это оттуда домик Дороти унесло в страну Оз.
А еще там законодательно запрещено ловить рыбу голыми руками. Уголовное преступление, так-то.
Город Ливан – не самый крупный в штате, зато достопримечателен весьма: каменная стела Lebanon Location — географический центр США.
И еще одна достопримечательность – мирового значения, но знают о ней всего несколько человек: резиденция организации Men of Letters.
Бункер Летописцев
«Самое безопасное место в мире, защищённое от любого зла на свете. Все объекты, свитки, заклинания, собранные за тысячи лет под одной крышей. Это кладезь сверхъестественного. Если знание – это сила, то это - самое могущественное место на земле» (c) Летописец Larry Ganem
Бункер строился три года и был закончен в 1935.
В США заканчивалась Великая Депрессия и начинался экономический подъем, активно строились здания, электростанци... под шумок удалось удачно замаскировать и строительство этого, во всех отношениях незаурядного объекта.
И по-тихому обеспечить его водой из соседней речки и энергией от соседней электростанции.
Во внутреннем дизайне присутствуют элементы ар-деко, с непринужденно вплетенными в него магическими знаками и символами, превращающими любой орнамент в барьер для нечисти или ловушку для неё же. Особенно часто встречается символ самих Летописцев - «Звезда Водолея»
Бункер использовался около двадцати лет.
Техническое оснащение – радио, телеграф, компьютер, сигнальные и управляющие системы – остались на уровне пятидесятых годов, но аппаратура сохраняет работоспособность до сих пор, а из-за включенных сверхъестественных элементов оказывается способной на большее, чем даже современная техника. Например, реагировать на падение ангелов и регистрировать их местонахождение.
Ну и вообще... музейный раритет.
Жилые помещения, кухня, разумеется... гараж, библиотека, архивы (о, архивы!), лаборатории, склады артефактов... подземелье для особо опасной нечисти, еще какие-то подземные ходы...
Со всей этой текущей ангельско-демонской суетой Винчестерам совершенно некогда поподробнее обследовать свалившееся на них наследство, но они пользуются любым удобным случаем – и уже раскопали немало сюрпризов.
Упоминаемая нечисть
Беаньши, банши
Ирландское bean sídhe - «женщина из Сидов», из потустороннего мира.
Существо в облике женщины, которое является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.
Однозначных данных о видовой принадлежности нет. Версии: призрак умершей женщины той же семьи; дух-покровитель рода (есть не у всех семей Ирландии); по какой-то причине благосклонно настроенная к данной семье высшая фейри.
Брауни
Ближайшие родственники домовых. Маленькие человечки, ростом не больше метра, с коричневыми нечёсаными волосами и ярко-голубыми глазами. Живут рядом с человеком, приходят ночью, делают домашнюю работу. Доброжелательны к хорошим людям. Любят сливки и сдобные лепешки, но их надо просто оставлять там, где брауни могут их найти. Нельзя предлагать, платить, делать подарки и даже благодарить: огорчаются и уходят.
(Это свойственно очень многим фэйри: их нельзя благодарить. Можно выразить восхищение, но нельзя говорить спасибо. Мирные могут просто уйти, а злые или стихийные – даже убить, как за оскорбление).
Вампиры
Кто же не знает старика Влада...
Твари, которые живут во тьме и пьют кровь (или в иной форме жизненную силу) есть почти во всех культурах, начинаяя с глубокой древности.
Шумерские акшары, вавилонские лилу, армянский даханавар (земляков не трогает), индийские веталы и чурел, римские ламии, эмпузы, лемуры и стрикс, славянские упыри и вурдалаки, бразильский либошомен, малайзийские пеннангалан, тойол и асванг (та ещё экзотика), австралийский йара-ма-йа-вхо (няшечка пушистая!), европейские носферату и киношные бледные романтичные красавцы (а это пиар!) Кстати, граф Дракула посещал Лондон как раз в конце XIX века, тогдашние охотники вполне могли знать о нём или даже встречать.
Тот подвид американских вампиров, на которых охотились братья Винчестеры и их коллеги, имеет свои отличительные особенности: кровь пьют; не убивать могут – убивают по причине скорее личного сволочизма, чем биологической необходимости. Могут жить на крови животных и донорской. Живут группами около десятка особей. Ведут род от общего предка («Альфы Вампиров») – прямого потомка Матери Всех Монстров. И она, и Альфа могут связываться с «детьми» телепатически и в разной степени управлять ими. Обращаются простым укусом, через кровь. Заражённый, но еще не выпивший человеческой крови может быть исцелён с помощью специального снадобья, достаточно сложного в приготовлении и малоизвестного за пределами семьи Кэмпбелл. Сверхъестественная сила, скорость и реакция присутствуют, хотя тренированному человеку справиться вполне реально. Внешность в целом человеческая. Традиционных клыков нет, есть второй комплект зубов - выдвижные поверх основных человеческих, длинные и острые. Креста и прочей христианской символики не боятся, солнечный свет для них не смертелен, хотя при дневном свете появляться не любят. Кровь мертвецов для них яд – значительно ослабляет. Могут залечивать очень серьезные повреждения, но крови надо много.
Убить можно обезглавливанием.
Ведьмы
Опять-таки, известны во всех культурах с древнейших времен. В наиболее общем смысле – люди с магическими способностями.
Как правило, ведьмы черпают силу из магических ритуалов, но бывают и те, кто продал душу демонам или взывает к ним в поисках силы.
Как и все люди, бывают разными. В фольклоре и архивах Летописцев есть данные о хороших. Винчестерам чаще приходилось встречаться с плохими. Профессиональный перекос.
Винчестеры таких встреч не любят. Ритуалы ведьм мало того что преступные, так они еще и мерзкие; противопоставить им что-то сложно; да к тому же ведьмы всё-таки люди, и это порождает неприятную морально-этическую проблему - потому что охотники не убивают людей.
Ну, стараются.
Демоны
В общем смысле – сверхъестественные сущности со способностями, которые можно назвать полубожественными. Самые древние морального «знака» не имеют: могут творить доброе, могут злое.
Современные охотники демонами называют определенный класс существ: «плохие» человеческие души, еще сильнее испорченные Адом и возвращающиеся на землю, чтобы творить зло. Вредить людям, соблазнять продавать души в обмен на исполнение желаний и т.п. Воюют с другой расой сверхъестественных существ – ангелами. «Отец» демонов – Люцифер. Он совратил первую человеческую душу; так оно с тех пор и покатилось.
Основная форма демона – клубящийся вонючий дым. Обычно чёрный, в редких случаях – других цветов. Способны вселяться в человеческие тела. По желанию при этом могут демонстрировать изменение цвета глаз (сплошное, окрашиваются и белок, и радужка): черные, красные, желтые, белые. Могут поддерживать в жизнеспособном состоянии уже мертвое тело.
У демонов есть иерархия, ранги и разные специализации. Подчиняются Королю Ада. Как правило.
Появление в человеческом мире демонов низшего ранга сопровождается знамениями: торнадо, гибель животных… В местах появлений оставляют налет серы.
Христианская символика (освященные предметы, святая вода, молитвы) причиняют им вред. Специальные знаки и символы могут служить им ловушкой. Обрядом экзорцизма могут быть изгнаны из одержимого человека обратно в Ад. Могут быть убиты специальным оружием: Коптским Кинжалом, ангельским клинком, пулей из The Кольта, силой ангела, а также парапсихической силой некоторых особенных людей при некоторых специальных условиях и допинге.
Духи
Сверхъестественные существа, наделённое собственной волей, сверхъестественными возможностями и способностью воздействовать на материальный мир, при этом сами остающиеся почти всегда недоступным для восприятия.
Скорее, собирательное название, чем обозначение конкретного вида.
Ёханый бабай
Славянский ночной дух, пугающий непослушных детей.
Имя тюркское: бабай – дед, старик, старейшина, старый уважаемый человек.
Ёк - отрицание. Ёхан-бабай – либо старый, но не в должной мере почитаемый человек, либо искаженная угроза «е ханэ бабай» - «конец тебе, дедушка».
Дух не злой, скорее, дисциплинирующий.
Инкубы
Инкубон, инкубониус, лат. Incubus: распутные демоны, ищущие сексуальных связей с женщинами.
Немецкий alb, испанский duende, итальянский folleto…
Термин – от латинского incubare, «возлежать сверху».
Соответствующий ему демон в женской форме - суккуб или суккубус, от латинского sub cubāre – «лежать под».
(Шовинисты. Мужчины над, женщины под… Ну никакой фантазии)
Мотивы поведения неизвестны. Иногда – высасывание жизненной силы, иногда – просто так, «в силу собственной природы». В более позднее время – для совращения душ к служению Дьяволу.
А образ всё равно невероятно притягательный… Секс и смерть…
Неупокоенные мертвецы
Они и есть неупокоенные мертвецы. Умершие, которые почему-то возвращаются. Или похоронили неправильно, без соблюдения надлежащих обрядов, или подняли из могилы нехорошей магией, или держит их какое-то незаконченное дело, сильная эмоциональная привязанность – от любви и защиты любимых до ненависти и мести.
В любом случае, остатки разума если и имеют, то постепенно теряют, контроль над собой тоже, и так или иначе причиняют вред живым.
Чувствительны к определенным знакам, символам и ритуалам. Кратковременно разрушаются от воздействия каменной соли и чистого железа. Появление сопровождается ветром, миганием света, падением температуры. Обычно бесплотны (призраки), но могут оказывать воздействие на материальные объекты – сила зависит от возраста.
Лучший способ упокоить – посолить и сжечь. Останки или «предмет, на котором осталась часть личности».
Оборотни
Существа, способные превращаться в животных.
Разновидностей великое множество, от Царевны-Лягушки русских сказок до Человека-Паука американских комиксов.
В жизни охотников, как обычно, всё не так красиво.
Вервольфы – это люди, которые в полнолуние теряют разум, приобретают светящиеся глаза, звериные клыки, длинные когти, сверхъестественную силу, скорость и чутьё – и жажду крови. Убивают и не помнят об этом.
Вылечить нельзя.
Предположительно, могут и не убивать. Проверяется.
Реагируют на серебро. Классический и наиболее доступный способ уничтожения - серебряной пулей в сердце.
Полтергейст
Общий термин для обозначения явлений неизвестной природы: необъяснимые звуки (шум, стук), самопроизвольное движение предметов, самовозгорание, самопроизвольное запирание дверей и т.п.
Наиболее частые причины – активность призрака или непроизвольный психокинез (спонтанная активизация сверх обычной парапсихических способностей под влиянием стресса, горя, иных сильных эмоций, полового созревания у подростков и т.п.)
Трэш
Он же Gytrash
Подвид обширного класса сверхъестественных существ, известных как Черные псы.
«Демонические псы», «псы-призраки», «адские гончие»...
Распространены по всему миру.
Наиболее активны в районах северной и кельтской мифологии (не зря Холмс отправился ловить свой трофей в Девоншир).
Связаны со смертью и преисподней.
Black Shuck, Wisht Hound, Shriker, Barguest, Grim, Cŵn Annwn, Dobhar-chú, Freybug, Gwyllgi, Hellhound, Moddey Dhoo – и это только в британской и кельтской мифологии.
Тысячи их.
Фамильяры
Магические существа, служащие ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.
Разумны, имеют имена, способны превращаться в животных, имеют тесную связь с хозяином, способны служить источником волшебных сил.
Винчестерам встречались.
Фейри
В широком смысле - всё многообразие родственных мифологических существ западноевропейской мифологии, нередко кардинально отличающихся друг от друга и внешностью, и повадками; реже дружелюбные и приносящие удачу, чаще - лукавые и мстительные, склонные к злым шуткам и странным поступкам, не укладывающимся в человеческую логику, обладающие властью над пространством и временем.
Традиционно различают высших фейри («аристократов»): человекоподобных, невыразимо прекрасных и волшебных, имеющих собственную культуру, взаимоотношения, иерархию, - и «малых»: домашних, лесных, цветочных, злобных или забавных, рабочих и шутников…
Винчестерам встречались. И высшие, и малые.
Штрига
Албанская нечисть. Вампироподобная, питается жизненной силой людей, преимущественно детей, пока они спят. Истинный облик – мерзкая старуха с длинными костлявыми пальцами и морщинистой кожей. Оставляет следы гнили. Может принимать облик человека. Уязвима только когда питается.
Хампти Дампти
Humpty Dumpty
Ужасная нечисть, ужасная.
Шалтай-Болтай это.
Источники
ru.wikipedia.org/wiki/Брауни
myfhology.info/monsters/brauni.html
do.gendocs.ru/docs/index-46155.html?page=12
en.wikipedia.org/wiki/Gytrash
www.anglomania.org/2012/02/blog-post.html
www.langust.ru/review/londonb6.shtml
gap-themind.livejournal.com/71924.html
en.wikipedia.org/wiki/Stepney
markgrigorian.livejournal.com/857268.html
ru.wikipedia.org/wiki/Музей_Шерлока_Холмса
geosfera.info/severnaya-amerika/usa/631-shtat-k...
www.google.ru/webhp?hl=ru&tab=ii&ei=tGKtUt2nIaL...
www.supernaturalwiki.com/index.php?title=Supern...
@темы: Рейтинг: g, аналитический сборник
Автор: Трубка, скрипка, два ствола
Бета: Трубка, скрипка, два ствола
Жанр: реалистическая проза / магический реализм.
Тема работы: Человек уезжает, и это может оказаться непоправимым. Хлопает дверью, и это тоже бывает непоправимо. Любое предательство непоправимо. Подлость непоправима. Вероломство непоправимо. Нет, это все пустой разговор. По-настоящему непоправима только смерть (Э. Хэмингуэй)
Тип работы: фанфик
Рейтинг: pg-13
Размер: 19,5 тыс. слов
Категория работы: джен
Тип: кейс-фик
Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Дин Винчестер, Сэм Винчестер и др.
Дисклеймер: полный отказ от не своих прав
Саммари: Зеркала всегда правдивы.
Ссылка на скачивание полного текста работы: .doc | .pdf
Покойный Мармадьюк Мортимер Хенрик Уотсон редко выпивал больше трёх кружек пива. Но если выпивал, то обязательно говорил своему сыну:
- Джон! В любой ситуации помни: Господь за нас, потому что мы – его стража на грешной земле. И ещё одно. Если у тебя родится сын, не называй его, ради всего святого, Мармадьюком. А с остальным можно разобраться. Ты запомнил?
Он запомнил. Сына пока не было даже в проекте, как, впрочем, и дочери, и назвать Мармадьюком он никого не мог, даже если бы и захотел. Богу Джон всегда доверял, искренне считая, что именно благодаря высшим силам дожил до своих тридцати трёх. Но именно сейчас мудрое отцовское наставление казалось особенно бесполезным, даже издевательским.
Джон Уотсон стоял на коленях над мёртвой женщиной и бессильно кусал губы.
Он узнал её, хотя они никогда не были знакомы.
Вчера он раскланялся с ней на Харли-стрит, куда ездил к своему преуспевающему коллеге на консультацию. Вообще-то он не заигрывал с женщинами на улице, но эта сияла таким невероятным, открытым, безгрешным счастьем, что удержаться было невозможно: Джон приподнял котелок и с улыбкой поклонился. Он ни на что не рассчитывал, просто душевный порыв, просто полуосознанное желание получить на секундочку её улыбку в личное пользование. И она улыбнулась в ответ, очаровательно смутившись, слегка покраснела и ускорила шаг. Уотсон не позволил себе даже оглянуться ей вслед, накрыт внезапным озарением: наверняка эта молодая женщина только что точно узнала, что беременна, такое чистое сияние могут испускать только будущие матери… Больше ничего не было, абсолютно ничего! Пустяк, мимолётная встреча.
И вот её итог. Милое округлое личико, украшенное россыпью веснушек, искажено гримасой невыразимого ужаса, а зеленовато-карие глаза слепо таращатся в рассветное, осклизлое от дождя лондонское небо.
- Что с ней случилось, доктор?
«С ней случился я», - хотел ответить Джон, но вместо этого сказал:
- Разрыв сердца.
Лжец, лжец!
- Такая молодая, - жалостливо зацокала языком румяная леди в синем капоре.
Хорошая, по всему, тётка. Булочница, вдова. На исходе ночи она внезапно проснулась, ей показалось, что в лавке (а лавка находилась в первом этаже того же дома) кто-то есть. Наскоро одевшись, она спустилась на улицу по наружной лестнице. Лавка оказалась в полном порядке, зато на тротуаре почтенная дама нашла неподвижное тело. Подняла крик, послала за ближайшим врачом. Ближайшим врачом оказался Джон, и он ни на секунду не усомнился, что это тоже не было случайностью.
- Вызывайте полицию, мадам, - сказал Уотсон, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Врач ей не нужен, но нужно установить, кто она, кто её родные. Это дело полиции. Скажете полисмену, что если понадобятся мои показания или иная помощь, пусть оставят записку, я освобожусь после пяти и буду полностью в их распоряжении. А сейчас – прошу прощения, мне нужно спешить к больному.
Беги, трус.
Он ушёл, не оборачиваясь, вжав голову в плечи и сильно ссутулившись. Лжец и трус, он бежал с поля боя, оставляя за собой очередного мертвеца. Никакой он не страж Господень, он загнанная крыса, боящаяся выглянуть из норы. Никакой больной его не ждал. Джон отменил все рабочие визиты ещё вчера до обеда, вернувшись с Харли-стрит. Его возвращения ждал посыльный с известием, что мистер Грейди, пациент доктора Уотсона, скоропостижно скончался два часа назад.
Сначала пришло удивление: как же так? Грейди уверенно шёл на поправку и уже провожал маслеными глазками бойкую горничную.
Через минуту пришло понимание. Это первый звонок.
Поспешая за бойким посыльным, Джон уже знал, что увидит. И перекошенное диким страхом посиневшее лицо пожилого толстяка, которому не повезло с врачом, не стало для него сюрпризом. Под аккомпанемент причитаний убитой горем родни Джон мог думать только об одном: его нашли.
Его нашли, и сегодня несчастная женщина заплатила жизнью за то, что необдуманно щедро подарила незнакомцу немного радости. Джон тихонько застонал. Он знал, что будет дальше. Он уже проходил этот круг ада. Пять лет назад ему уже довелось стоять одиноким колосом на жнивье смерти, больше всего жалея, что не его срезал безжалостный серп. Тогда он сбежал в Индию, в другой ад, ненамного лучший. Полгода назад вернувшись в Лондон, Джон наивно считал, что запутал след.
Он ошибался.
И на этот раз сбежать не удастся.
В берлоге прочно устоялся запах пыли и затхлости. Берлога необходима любому охотнику, который собрался осесть на одном месте на хоть сколько-нибудь длительный срок. Это правило Уотсон-старший вбил в наследника накрепко.
Берлога. Убежище, о котором знаешь ты один. В крайнем случае – ты и твой напарник, которому доверяешь больше, чем себе. Нора, глубже которой – только преисподняя. Берлога. Здесь можно отсидеться, если крепко прижмёт. Здесь можно хранить то, что не должны найти в основном жилье ни при каких обстоятельствах. В конце концов, просто иногда человеку нужно место, где он может немного побыть собой.
Полгода назад Джон за гроши снял эту халупу в Хакни-Уик на неопределённый срок и сделал из неё убежище одинокого охотника. Правда, с благоустройством пришлось немного попотеть, но так или иначе всё устроилось.
Он механически проверил целостность солевых дорожек на подоконниках и под дверью, наскоро просмотрел запирающие знаки и сигнальные метки. Всё цело, только есть одно «но» – в прошлый раз это всё не помогло. Ни капельки.
Он рухнул на ветхий стул, и древняя мебель жалобно крякнула. Джон уселся плотнее, по старой привычке сильно наклонившись вперёд и уперев локти в колени. Так ему всегда лучше думалось. Сделал несколько дыхательных упражнений, которым научился в Индии у хорошего человека. Да, так лучше. Теперь можно думать.
Кошмар вернулся за ним, кошмар выжидал пять с половиной лет, и с этим фактом надо смириться. Принять его, как условия задачи, как данность. Теперь Джон сможет это сделать, он был на войне и остался жив, на его душе наросла броня, которая поможет ему трезво и беспристрастно подойти к проблеме.
Джон уронил лицо в ладони. Какая там броня, если ужас остался там, под наростом? Гораздо глубже… гораздо. Он же не трус, он стоял, не шелохнувшись, и вбивал серебро, пулю за пулей, в оскаленную морду тигра-оборотня, который терроризировал одно маленькое селение милях в сорока от Ришикеша. Тигр упал, когда его и охотника разделяло не более ярда, шестую пулю Уотсон влепил практически в упор, между горящих ненавистью глаз людоеда. Джон не боялся буйных посмертий, умел договариваться с расшалившимися брауни, знал, что делать с неупокоенными разных видов, сталкивался с ведьмами и упырями… Но безликий страх, неуловимый, невидимый, безжалостный… Как убить то, чего не можешь даже назвать?
С большим трудом подавив панику, Джон прошёл в западный угол единственной комнатки своей берлоги. Там хранился запас виски. Он вытащил пыльную бутылку, откупорил, плеснул в не очень чистую кружку. Пропитанный дымом спирт обжёг гортань, и Уотсон закашлялся. На глаза навернулись слёзы, но в голове немного прояснилось.
Отец всегда говорил, что сперва надо убивать нечисть тем, что знаешь, а потом – тем, что есть.
А что есть?
Джон торопливо вывалил на дощатый стол свой арсенал. Серебро, святая вода в железной фляге, крест с заострённой длинной перекладиной. Кое-какие амулеты, так, с миру по нитке. Освящённые ножи, верный револьвер. Маленькая статуэтка Ганеши, подарок Майкла Стэнфорда. Друг и сослуживец уверял, что глиняный истуканчик приносит удачу, но Джон пока ничего похожего не наблюдал, однако фигурку слона с обломанным бивнем продолжал хранить. Старое, уже мутнеющее зеркало в костяной оправе, про которое отец говорил, что, по семейной легенде, ему можно задавать вопросы. Маленькому Джону очень нравилось спрашивать у куска посеребрённого стекла, он ли на свете всех милее, но в ответ любопытствующий неизменно получал только отражение собственных оттопыренных ушей. Впрочем, иногда мальчишке казалось, что он видит в зеркальной дали какие-то смутные картинки.
Джон невольно улыбнулся воспоминанию, пододвинул зеркало ближе к себе, выделив из общей кучи.
- Эх ты, - укоризненно сказал он бесполезному предмету, который по-прежнему исправно отражал только то, что положено отражать порядочному зеркалу, - оракул… Скажи, что мне делать? У меня нет оружия, которое может убить безликого, я не знаю, у кого ещё спросить совета. Могу, конечно, пустить себе пулю в лоб, но разве это остановит чудовище? Что мне делать, если я совершенно один, и помощи ждать неоткуда?
И обвёл пальцем оправу.
Зеркальце затеплилось тусклым бледно-жёлтым свечением.
Джон уронил кружку. Не дыша заглянул в светящуюся гладь.
Встретился взглядом с отражением, и почувствовал, как пол уходит у него из-под ног: мало того, что лицо в зазеркалье ему не принадлежало, так ещё и лиц этих было два!..
Дин, обуянный приступом острой хозяйственности – это нечто абсолютно неуправляемое. По разрушительной силе, как оценил Сэм, это стихийное бедствие оставляло далеко за флагом самум, наводнение и дождь из лягушек в штате Мэн.
Оставалось радоваться, что таких приступов на Сэмовой памяти было всего три.
Первый – когда тринадцатилетний Дин решил испечь пирог на папин день рождения. Пирог, точнее то, что должно было его изображать, Джон Винчестер стоически съел и даже похвалил. Сэм тогда ещё подумал, что папа – настоящий герой, и после этого подвига у него должны развиться какие-нибудь, хоть самые завалящие, суперспособности. Мотельную кухоньку они отскребали втроём три с половиной часа.
Второй приступ накрыл их в гостях у Бобби Сингера, лет через семь-восемь после первого случая. Но тогда они легко отделались, потому что Бобби вернулся раньше ожидаемого и решительно пресёк все поползновения навести порядок в жилой части дома. Так что Дин только успел отломать дверцу от книжного шкафа и потерять несколько нужных вещей (сам Дин уверял, что ничего он не трогал, а Сингеровская берлога жрёт манускрипты и носки совершенно самостоятельно).
И вот – третий! Бункер Летописцев содрогался в непритворном ужасе, когда старший Винчестер с грохотом проносился его коридорами с криком: «Смотри, что я нашёл!» Смотреть было, спору нет, интересно.
- Какие рога! Ты только глянь, вот это рога! – восторгался Дин, размахивая действительно знатными лосиными рогами. Рога крепились к сосновой дощечке, а на правой ветви болтался жестяной инвентарный номер.
- Ты запомнил, откуда это взял? – безнадёжно вопрошал Сэм, пытаясь рассмотреть бирку. – Тут же всё по полочкам…
- Да хрена ли нам полочка! – рогоноситель воинственно потряс трофеем. – Ты глянь, какие…
Правый рог отпал, хрустнул о плитки пола и разлетелся на длинные волокнистые щепки.
- Тем более на хрен полочку, - резюмировал Дин, сунул уцелевший рог в руки брату и унёсся за очередной жертвой.
Сэм пошёл за веником, забросив бывшую гордость матёрого копытного на плечо, как самурай – двуручный меч. Останавливать Дина было бесполезно, да он и не собирался. Оживлённый, увлечённый, отвлечённый от насущных проблем Дин смотрелся совсем мальчишкой, вёл себя как мальчишка и… Сэму страшно хотелось, чтобы эта игра продлилась как можно дольше. Чёрт с ними, с артефактами. Тем более, этот вполне может оказаться не артефактом, а, скажем, вещдоком, проходящим по какому-нибудь давно забытому делу. Или просто подарком самоотверженных работников летописания главе филиала в связи с разводом.
Сэм примостил уцелевший рог в кучку сорванных с мест предметов. Он лелеял надежду когда-нибудь разложить разномастное барахло, по неведомым причинам приглянувшееся его брату, по местам, в строгом соответствии с реестром и инвентаризационной ведомостью. Знал, что едва ли этим девичьим мечтам суждено сбыться, но…
Он неторопливо сгребал в кучу роговые щепки, когда очередной восторженный вопль: «Смотри, что я здесь!..» сменился грохотом и воплем совершенно не восторженным. Сэм отшвырнул веник и со всех ног помчался на звук. За те несчастные сорок секунд, которые понадобились для преодоления двух лестничных пролётов и небольшого коридорчика, он успел перетасовать в голове две дюжины вариантов того, какую пакость умудрился обнаружить его брат. Но всё оказалось гораздо прозаичнее. Ящик Пандоры, ежели таковой и хранился в Бункере (а Сэм этого варианта не исключал), остался невскрытым. Просто Дин навернулся со стремянки, обрушил стеллаж и теперь слабо шевелился под грудой картонных коробок и фанерных ящиков.
- Понизу, что ли, мало интересного? – задал Сэм риторический вопрос, торопливо отгребая пыльные вместилища неведомого с организма старшего брата. – Какого чёрта тебе приспичило лезть под потолок? Чтобы станцевать джигу?
Но когда из-под вороха каких-то перьев, собранных в лохматые пучки, показалось лицо Дина, шутки кончились. Лицо было не по-хорошему бледным и каким-то застывшим.
- Дин? – тревожный оклик. – Что?
- Нога.
Голос почти не дрожал. Но Сэм уже увидел. Носок правого Динова ботинка вывернулся под таким углом, что все сомнения в том, в порядке ли нога, отпали сами собой.
- Талант, - коротко констатировал Сэм. – Обойтись без серьёзных травм после стычки с Рыцарем Ада и сломать ногу, грохнувшись с лестницы – это надо уметь. Не всем, знаешь ли, дано.
Он бухтел и в то же время действовал. Подобрал пару подходящих планок, одну из которых пришлось отодрать от подвернувшегося под руку ящика. Разгерметизированный ящик охотно срыгнул на пол кучкой мелких предметов, но Сэм не обратил внимания. Моток прочной бечевы и старая наволочка интересовали его гораздо больше.
- Ненавижу этот момент, - проворчал Дин, наблюдавший за братом без особого энтузиазма. Попыток приподняться он не делал. – Быстрее, коновал косорукий. И ботинок сними. А то распухнет, как в прошлый раз, в больнице срежут, а это у меня последняя пара.
- За тайленолом сходить? – предложил косорукий коновал, стараясь сдержать дрожь в руках. Он тоже ненавидел моменты, когда его действия причиняли брату боль. А при наложении шины на сломанную ногу это неизбежно.
- Да не помогает он нифига, - отмахнулся травмированный. – Лучше давай быстрее, пока не началось.
Сэм кивнул. Да, поторопиться имело смысл, пока шоковый адреналин в крови действует не хуже патентованного анестетика. Он быстро присел на корточки, распустил шнурок и аккуратно, плавно потянул на себя за пятку правый ботинок лежащего брата.
- Легче! – рыкнул Дин, сцепляя челюсти створками капкана. На лбу и над верхней губой заблестели крупные капли пота, а пальцы конвульсивно стиснулись в кулаки.
- Прости. Надо будет завести в доме тапочки.
Ботинок отделился от ноги, и Сэм попытался улыбнуться, хотя смешно ему не было совсем. Чуть выше лодыжки выпирала, натягивая кожу изнутри, сломанная кость, и что делать с этим дерьмом, он не знал.
Дыхание Дина стало неровным, прерывистым, и это тоже не нравилось до ужаса.
- Не копайся, - прохрипел он, - давай свои палки…
Сэм покачал головой. Он понял, что от следующего прикосновения к перелому Дин просто потеряет сознание.
- Я сбегаю за чем-нибудь обезболивающим. В этот раз, похоже, началось раньше. Я не хочу…
- К чёрту, - перебил старший. – Перетерплю. Только в больницу неохота. То есть как раз охота, только на нас…
- Перетерпит он… Ты на себя посмотри!
И Сэм, которого эта бравада вкупе с собственной некомпетентностью уже успели вывести из равновесия, выхватил из кучи рассыпанной мелочёвки старое зеркальце в костяной оправе и поднёс к лицу Дина.
- Ты же на себя не похож!
Неожиданно Дин взял зеркальце и как-то необычайно внимательно в него вгляделся.
- В кои-то веки ты прав, - сказал он задумчиво и рывком сел, дёрнувшись от боли. – Это, можно сказать, совсем не я.
Сэм мгновенно перебросил тело так, чтобы подпереть плечом неустойчивого брата и заглянуть в зеркальце под тем же углом, что и он.
- Ох, бля, - только и смог сказать.
Из зазеркалья на них таращились абсолютно незнакомые круглые серые глаза. Выражение растерянного удивления на простоватой физиономии отражения подчёркивалось оттопыренными ушами.
- Ты ещё кто? – поинтересовался Дин. – И что ты делаешь в зеркале?
Лица приятные, ничуть не испуганные. Молодые люди, едва ли старше самого Джона. Акцент странный. Зеленовато-карие глаза одного и россыпь веснушек на носу и скулах другого болезненно потревожили свежую рану: не иначе, мёртвая женщина поделилась…
Но если Господь действительно не оставляет своих стражей…
- Моё имя Джон. Джон Уотсон. Я просил помощи.
- Здорово, - ухмыльнулся обладатель веснушек. – А мы, значит, бригада по вызову.
Оправившись от первого потрясения, Джон вгляделся в лицо нахала внимательнее. Веснушки яркие, потому что кожа бледная. Зрачки – как острия иголок. Пот на лбу и над верхней губой. Жила на виске бьётся слишком часто.
- У вас болевой шок, - выпалил он. Диагноз сложился сам собой, не потребовав дополнительных усилий ума. Сколько таких окаменевших лиц он перевидал за последние пять лет…
- А ты говоришь, как британец, - пренебрежительно осклабился веснушчатый.
Да, и дыхание – тоже.
- Я и есть британец.
- А у меня и есть болевой шок.
- Он ногу сломал, - вмешался наконец-то второй парень, довольно вежливо. – А вы – врач?
- Да.
Ситуация оборачивалась фарсом. Джон просил помощи, но, похоже, этим ребятам помощь была нужнее.
- Показывайте травму, - сказал он. – Остальное – после.
Если принять, что недоверие может иметь вес, то на Уотсона из зазеркалья обрушилось тонны две, не меньше. А и верно, с какой стати они должны ему верить? Большинство здравомыслящих людей вообще не стали бы разговаривать с посторонним отражением.
Зеркало в руке Джона дрогнуло, так, что он на мгновение потерял собеседников из виду, а когда изображение вернулось, то лица последних приобрели совершенно другое выражение. Ещё одно чудо на сегодня? Не многовато ли?
- Хорошо, док, - поспешно сказал более вежливый парень. – Меня зовут Сэм Винчестер. Моего старшего брата – Дин. И вы нас чертовски выручите, если поможете советом.
Предполагаемый пациент промолчал, и что-то подсказало Джону, что это уже очень много.
Джон почесал в затылке. Что же заставило их так резко переменить отношение? Он думал, пока Сэм разрезал штанину на раненой ноге брата и пристраивал обзор. А когда понял…
Дьявол!
Когда зеркальце в его руке качнулось, в поле зрения Сэма и Дина наверняка попал стол с охотничьими принадлежностями, разложенными на столешнице. Неужели такое возможно?..
Ещё интереснее. Но это тоже – потом.
Осмотрев повреждения, Джон присвистнул.
- Меня радует, - сказал он, чтобы не молчать, - что кожные покровы целы.
Дин, который к тому времени уже откровенно позеленел, сказал, что его уже вообще ничего не радует, и что хорошо бы начать что-нибудь делать. Уотсон ответил, что без хлороформирования тут делать нечего. Дин выругался, Сэм побежал искать хлороформ, гипсовые бинты и разное по мелочи. Пока он бегал, Джон узнал о себе немало нового, но спорить не стал: он знал такую реакцию на болевой шок, и знал, что она присуща, как правило, очень отважным людям.
В поле обзора появился Сэм с набором предметов, которые ему велел отыскать доктор. Младший из братьев Винчестер сообщил, что некие летописцы (Джон не понял, к чему они там) – невероятно запасливые люди, и арсенал медикаментов, как на сорок лет назад, у них могуч. Дин из последних сил хорохорился, говорил, что стакан виски с успехом заменит всю эту хлородрянь, но, придавлен к полу сердитым от волнения братом, оставил неуместную браваду и подчинился. Не прошло и получаса, как больной уже крепко спал, размеренно дыша в самодельную маску, а морщины на его лбу разгладились. Скатки из одеял, по указаниям Джона подложенные в стратегически важных местах, придали телу Дина наиболее удобное для манипуляций положение.
И началась самая странная операция на памяти доктора Уотсона. Он руководил, Сэм – исполнял. Используя помимо слов мимику, жесты и проверенные солдатские солёные выражения, Джон, как мог, объяснил своему ассистенту, что именно тот должен чувствовать подушечками пальцев, когда обломки кости ложатся как надо. Сам-то Джон подобные ощущения хорошо знал, особенно после мясорубки под Калькуттой, а вот передать их словами оказалось сложнее. Но парень оказался весьма способным и понятливым, а некоторые вещи схватывал буквально на лету.
Они вдвоём обливались потом по обе стороны зеркального стекла, раздражённо рычали друг на друга, но дело постепенно продвигалось. В результате придирчиво осмотренная Уотсоном конечность Дина Винчестера укрылась до колена толстым, надёжным лубком. Сэм, кряхтя, перетащил брата на низкую тахту и почти без сил шлёпнулся рядом, прямо на пол.
- Ёханый бабай, - выдохнул он, трясущимися руками размазывая гипсовую полузастывшую массу по лицу. – Как будто на мне всю Небраску вспахали. Не зря я не захотел идти в медицину. Неужели – всё?
- Не имею чести знать упомянутое вами существо, но пока – всё. Только ждать, пока очнётся.
Джон потянулся к забытой на время операции бутылке и обнаружил, что у него тоже дрожат руки.
- Хорошая мысль, - одобрил Сэм, проследив движение доктора. – И вы классно руководили, док. С таким сложным переломом я бы сам не справился, а в больнице нам пока что нежелательно показываться. Я вообще удивляюсь, что вы не потребовали рентгеновский аппарат и штат медсестричек.
Джон с трудом проглотил спиртное.
- Да я… что тут такого… - замямлил он как обычно, когда его хвалили. – А что такое рентгеновский аппарат?
Сэм задумался. Его подвижное лицо забавно меняло выражение от недоумённого до скептического и далее – к просветлённому.
- Вы не падаете в обморок, если в зеркале вместо вас отражается кто-то другой. Вашему револьверу место в музее. Вы странновато одеты и привыкли пользоваться хлороформом на операциях вместо современного наркоза.
- Не люблю опиаты, - пожал плечами Джон. За револьвер он немного обиделся, но решил смолчать по этому поводу. – Непредсказуемое поведение пациента на операционном столе…
- Вот именно. Что ж… - Винчестер съехал на бормотание, но тут же вернул голосу силу: - Это Бункер, в конце концов. Какой у вас год, доктор Уотсон?
- Тысяча восемьсот восемьдесят первый от рождества Христова, если не врёт «Таймс».
Сэм довольно хлопнул себя по колену.
- Привет из две тысячи тринадцатого! Рассказывайте, док. Пока Дин спит, я могу начать думать. Не знаю, как работает эта хрень, - кивок на зеркальце, - но ясно, что кроме как выслушать и попробовать дать совет, я ничем вам не помогу. А то и совета не получится.
- Две тысячи… тринадцатый?! – Джону показалось, что глаза у него сейчас полезут из орбит. – Две тыся…
- Да ладно вам, - беспечно перебил Винчестер. – Просто ещё один вид сверхъестественного. Вы разве не сталкивались с монстрами, которые могут шалить со временем?
Джон с трудом сглотнул сухим горлом.
- Оборотни, демоны, ходячие мертвецы, - начал он перечислять невесть зачем. – Вампиры. Духи. Фейри разве что...
- Хампти-Дампти? – предложил Сэм, начиная улыбаться.
- Идите к дьяволу, - буркнул Уотсон, возвращая самообладание. И добавил после паузы: - Коллега.
- Уже был. Там скверно, коллега.
- Я нахожусь в пекле сейчас. И тут действительно скверно.
- Рассказывай. Не теряй времени. Оно в пекле дорого стоит.
- Дороже, чем ты думаешь. Слушай.
- Всё началось чуть больше пяти лет назад.
Уотсон сделал паузу и основательно приложился к бутылке. Своё зеркало он ещё до начала операции закрепил в щели на подоконнике, поэтому мог не носить его в руке. Сэм подумал, что и ему неплохо бы по части выпивки последовать примеру лопоухого доктора, которого зовут, как какого-нибудь героя новелл Конан Дойла. Как того звали по имени, вспомнить бы?.. Но идти на кухню было лень, очень уж славно сиделось возле спящего, уютно закутанного в одеяла Дина. Чёрт с ней, с выпивкой, пускай Джон за двоих глотнёт.
- Мы с отцом возвращались с кладбища ближе к рассвету, рядовое дело…
- Посолить и сжечь, - подмигнул Сэм. – Твой отец – тоже охотник?
- Был. Да, он был отличным охотником, мне до него далеко.
- Наш с Дином – тоже. И тоже – был.
Винчестер почувствовал, что его симпатия к зазеркальному коллеге потихоньку выходит за рамки деловых отношений.
Джон кивнул, принимая к сведению, и продолжил:
- На пороге лежала наша квартирная хозяйка, мисс Холлидэй. Она была мертва, и на её лице застыл самый большой ужас, который можно себе представить. Повреждений на её теле я не обнаружил. Я решил, что это был разрыв сердца, всё-таки мисс Холлидэй была немолода и часто жаловалась на одышку. Отец сказал, что она, должно быть, хотела позвать на помощь соседей, но не успела. Мы оба ошиблись самым роковым образом. И за следующие дни вокруг нас образовалась буквально мёртвая зона: все люди, с которыми мы так или иначе имели дело, умирали от страха, и никаких следов насилия. Знакомые охотники, с которыми доводилось сотрудничать и дружить. Кэбмен, который нас подвёз, очень милый человек, всю дорогу рассказывал про своих маленьких дочек. Мои пациенты. Архивариус. Кладбищенский сторож, приятель отца. Мои студенческие друзья. Все, кого мы так или иначе касались. Искали ведьму, которая могла бы наложить такое родовое проклятие, но без результатов. Искали любые сведения о нашем невидимом убийце, но ничего не нашли. Немного похоже на одно редкостное существо, в Уэльсе его называют «оно», но «оно» никогда не убивает избирательно, сама его суть в стихийном выборе жертв. А в нашем случае – преследование в чистом виде. Мы уехали из Лондона, но это не остановило эпидемию смертей. Это, чем бы оно ни было, шло по нашему следу. А когда умер отец, я понял, что оно шло не за нами. Оно шло только за мной. Я телеграфировал брату Генри в Австралию, он, слава Богу, отозвался сразу. Тогда, будучи в полном отчаяньи, я подумал, что если бежать достаточно далеко, то этот кошмар отстанет. Он же не смог добраться до Генри! И я бежал. Завербовался на военную службу, уплыл в Индию. В чём-то я оказался прав. Загадочные смерти прекратились, те немногие коллеги, кто остался жив, писали мне об этом. Больше в Англии не находили мертвецов с перекорёженными ужасом лицами. И на чужбине ничего такого не происходило. Покойников-то, конечно, хватало, но причины этого не выходили за рамки обычных, человеческих. Хотя иногда я сомневался в том, что человеческих. Война и человечность плохо сочетаются между собой.
Уотсон потемнел и снова схватился за бутылку. Сэм молчал, выжидая.
- Полгода назад я вернулся, купил маленькую практику. Думал, что всё будет хорошо.
- Оно тоже вернулось, - сказал Винчестер скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Да. Вчера. Уже двое, и неизвестно, кто следующий. И когда – тоже неизвестно. Возможно, прямо сейчас. Я в течение пяти лет расспрашивал всех, кого можно, на двух материках. Вёл переписку со специалистами, даже спиритов, да простит мне Господь, привлекал. Но не узнал о своём проклятии ничего. И бежать вечно тоже не могу. Вот, одна надежда на вас, людей из будущего. Если вы не поможете, то хоть душу в заклад неси.
- Не стоит, - обронил Сэм. – Штрига?
- Нет. Никто из жертв не спал. Не стрига, не инкубонис, не деманий страха. Сэм, я уже думал о пуле в лоб, и если бы доподлинно знал, что это исчезнет со мною навсегда, то…
- Не паникуй, коллега. У нас очень большие возможности по части поиска информации. Мы обязательно узнаем, как убить эту тварь, и ты её убьёшь.
Джон съёжился на своём стуле, зарыв лицо в ладони, и Сэм отчётливо увидел, что оттёртые руки врача дрожат. Храбрый, добрый, великодушный человек, который, даже будучи на грани самоубийства, в первую очередь занялся чужими проблемами… Нет, невозможно допустить, чтобы…
- Мы обязательно узнаем, - повторил Винчестер, вложив в свои слова столько уверенности, сколько в них поместилось. – Продержись ещё немного, Джон.
- Слева заходи, слева! – азартные вопли, доносящиеся из хранилища, заставили Сэма ускорить шаг. Кофе в большом пластиковом стакане булькал в такт, а папка с бумагами, зажатая подмышкой, в такт же хлопала его по боку.
- Чем, чёрт побери, он там со сломанной ногой занимается? – пробормотал он, не переходя на бег только из опасения облиться кофе. – Только два часа, как из-под наркоза вышел…
По старой, въевшейся в плоть привычке, прежде чем вломиться в помещение, он сперва заглянул в щель между косяком и дверью. И облегчённо выдохнул.
- Кочергой, кочергой! – орал Дин, пристально всматриваясь в зеркальце и поворачивая его то влево, то вправо, явно следя за перемещающимся в зазеркалье объектом. Выглядел старший совсем не плохо и, судя по всему, загипсованная нога особых неприятностей ему не доставляла. Не болела – это точно.
Теперь Сэм мог слышать и вопли Джона:
- Альбер! Прекрати немедленно! Да остановись ты, нечистая сила!
И что-то загрохотало. Дин начал хихикать.
- Это круче, чем шоу Опры, - повернулся он к брату, каким-то особым образом почуяв его присутствие. – Это даже круче, чем «Доктор Секси»!
- А подробнее? – не смог не улыбнуться в ответ Сэм.
- Сам расскажет. Джон! Тебе не надоело скакать по мебели? Малый интересуется, чем ты занят.
И снова затрясся от смеха.
- О! Ты уже вернулся? – раскрасневшаяся физиономия Уотсона заполнила зеркальную поверхность. – Это Альбер, он брауни, - пояснил он немного виновато. – Я забыл купить ему сливок, и он немного… огорчился.
И тут же рявкнул через плечо:
- Оставь это в покое, паршивец! Я же пообещал двойную порцию в следующий раз!
Тихий писк на грани разборчивости.
- Ладно, - Джон устало махнул рукой. – И сказку про эльфов, только чуть позже. Вымогатель.
В зазеркалье стихло.
- Ты приручил полтергейст? – приподнял бровь Сэм. Он прилагал массу усилий, чтобы не заржать в голос.
- Не очень приручил, - признался Джон. – И он – не совсем полтергейст. Он из рода фейри. У нас… что-то вроде договора. Если коротко, то эту развалюху мне продали за сущие гроши, зато с Альбером в нагрузку. Какое-то время мы выясняли, кому именно из нас принадлежит данное строение, но, в конце концов, пришли к соглашению.
- А святой водой по углам, крест под порог, полынь над дверью и две молитвы? – поинтересовался Дин, принимая от брата кофе и кусок пирога.
Уотсон замялся и опустил взгляд.
- Да понимаешь, - промямлил он, - это всегда успеется, а за Альбером был приоритет во времени… И вообще, он невредный, а иногда и полезный… Я ему ношу сливки, а он следит, чтобы моё имущество… э-э-э… весьма специфическое… никто не трогал в моё отсутствие.
- А сказки?..
- Ты узнал что-нибудь? – перебил Сэма врач-охотник. Видимо, его эти разговоры смущали.
- Немного, - младший Винчестер посмурнел. – Ни под какое описание твоя тварь пока не подходит, но архив такой большой…
- Понятно, - сказал Джон, и было видно, что он изо всех сил старается не показать разочарования.
- Зато, - поднял указательный палец Сэм, - я нашёл кое-что, возможно, получше. Имя Шерлока Холмса тебе о чём-нибудь говорит?
Дин открыл набитый пирогом рот, но брат жестом попросил его молчать. Тот кивнул и сосредоточенно заработал челюстями. Джон пожал плечами.
- Не знаю такого. Это охотник? Хотя нет, в Лондоне и в ближайшем округе я всех, кажется, знаю.
- Нет. Он не охотник. Он Летописец, Знающий. И в свободное время – частный детектив.
Уотсон состроил гримасу вежливого удивления.
- Видишь ли, мы в этот бункер, в хранилище знаний, попали совсем недавно. И даже на то, чтобы разобраться в их каталоге, у нас уходит куча времени. А Летописцы – это те, кто этот каталог составлял. Они действительно – Знающие, - слово «были» Сэм проглотил. – Мы, конечно, будем продолжать расследование, но для тебя важно время. Поэтому я и советую обратиться за помощью еще и к ним. К тем, что живут сейчас, в твоём времени.
- К мистеру Шерлоку Холмсу? – уточнил Джон, задумчиво покусывая костяшки пальцев. – А он не пошлёт меня к дьяволу с моими проблемами?
- Может, - не стал подслащивать пилюлю Дин. – Они, Летописцы эти, такие… зазнайки… Прям-таки фу-ты ну-ты.
И сделал соответствующее выражение лица – надменное, противное и кислое одновременно.
Уотсон перестал грызть палец и весело хмыкнул.
- Так что, - включился Сэм, - ты к этому мистеру подкатись попервам на кривой козе. В расск… В общем, есть информация, что именно сейчас этот самый Холмс ищет подходящего компаньона, чтобы на паях снимать жильё, так что повод у тебя есть.
- Где? – коротко спросил врач.
Дин мысленно одобрил то, как скоро их далёкий собеседник перешёл к делу.
- Бейкер-стрит, 221б. И, Джон?..
- Да?
- Не потеряй зеркало.
***
- Чувак, я тебя правильно понял? – осторожно спросил Дин, выразительно поведя глазами, едва они зачехлили зеркала. – Это что, – ТЕ САМЫЕ?! Конан Дойл, Дауни-младший и всё такое?! Доктор Уотсон – охотник?! Тогда Джуд Лоу – целиком при делах! Холмс – Летописец, как Генри?! Зашибись!..
Сэм привычно подождал, пока буря утихнет, и кивнул.
- Мало того, - сказал он, и его слова отдавали крепчайшим самодовольством, - сам сэр Артур Конан Дойл был Знающим. И в своих рассказах вывел образ именно этого Холмса. Ну, только подчистил всё, связанное с потусторонней деятельностью. Я нашёл документ, представляешь?! Сам ошизел!
Дин присвистнул и откинулся на подушки. На его лице отразилась целая гамма противоречивых чувств.
- Я в деле! – воскликнул он, наконец. – Сооруди мне из чего-нибудь костыли, и айда в библиотеку. Не люблю копаться в бумажках, но всё равно пока заняться нечем.
Сэм, ненавязчиво наблюдавший за братом, в очередной раз подумал о том, что когда старший не напряжён, у него чертовски выразительная мимика.
- Любая помощь будет кстати, - Сэм решил ответить нейтрально. – Работы действительно дохера. А времени у Джона немного.
И порысил за костылями, которые успел приготовить загодя. Вообще-то он обнаружил в богатом здешнем медотсеке и коляску, но, во избежание ДТП и новых переломов, решил Дину пока о ней ничего не говорить.
Сощуренные бутылочно-зелёные глаза-буравчики смотрели… никак. Ни приветливо, ни осуждающе, ни вопросительно… Никак. Просто смотрели, но Уотсону моментально стало неуютно. Как после плена, когда их передвижной госпиталь отбили свои, но почему-то решили расстрелять медперсонал, то есть самого Уотсона, фельдшера и двух санитаров. Не то за измену, не то так просто, по причине зимнего солнцестояния. Так вот, стоя у каменной стенки под прицелом дюжины высококачественных английских ружей, Джон чувствовал себя примерно так же – глупо и неуютно. Но тогда здравый смысл в лице подъехавшего полковника МакЛири всё же возобладал над амбициями психопата Эмбриджа. А что будет здесь – неизвестно. Тем более, Джон расслышал приглушённый, очень странный звук, донёсшийся из недр квартиры. Рычание? Собака в съёмной квартире? Странно…
- Мистер Холмс? – сумел выдавить из себя Джон. – Я по поводу квартиры. У вас есть собака? Моё…
- Практикующий врач, воевал в Индии, холост, подходит. Собаки нет.
Выдав эту совершенно несусветную фразу, предполагаемый мистер Холмс развернулся на пятке и прошёл вглубь дома, сделав небрежно-приглашающий жест. Джон потряс головой, чтобы избавиться от ощущения бреда, и последовал за хозяином в гостиную.
- Моё имя Уотсон, Джон Уотсон, - он всё-таки решил закончить фразу. – И я действительно врач, и действительно прошёл войну. Но как вы…
Договорить ему снова не дали.
- Выправка. Кожа длительное время находилась под воздействием прямых солнечных лучей. Вчерашнее пятно от иода на манжете, в кармане сюртука – некий продолговатый предмет, размерами и формой напоминает стетоскоп.
Холмс завершил резкий разворот очень плавным движением и уселся, почти спланировал, в кресло перед камином. Второе предложил (опять же жестом) Уотсону. Тот не замедлил воспользоваться несомненной, хотя и выказанной в непривычной форме, любезностью.
- А почему – Индия, а не, скажем, Афганистан? – кажется, Джон уже немного освоился с манерами хозяина. Во всяком случае, так ему ошибочно показалось на тот момент. – Там тоже… солнечно.
Уголки губ его собеседника чуть заметно дрогнули.
- Вашему загару около полугода. Пароход с демобилизовавшимися из Афганистана военными прибыл меньше месяца назад, а до этого был только в прошлом году. А из Индии…
- Просто, - произнёс ошарашенный Джон. – Так просто… гениально просто…
- Именно, - согласился Холмс, и слегка расслабился, откинувшись на спинку кресла. – Я уже сказал, что вы меня устраиваете в качестве соседа. Восемнадцать шиллингов в месяц, завтраки и ужины, хозяйка – очень приятная женщина, которая не имеет привычки лезть не в свои дела.
Уотсон ещё хлопал глазами, но в душе уже зрел протест. Он не любил сдаваться без боя, даже если это изначально входило в его план. Чёрт, этот человек мало того, что крайне невежлив, так ещё и выпотрошил его, как курицу! Джон ещё раз внимательно посмотрел на фигуру в кресле напротив. Высок, держится чрезвычайно прямо, что делает его исключительную худобу – стройностью. Жёлтые от никотина пальцы. Очень неправильные, на грани уродства, черты, но острый ум в глазах и особая, неповторимая мимика делают лицо даже привлекательным. Ну, незаурядным – это точно. Только сейчас Уотсон сообразил, что его вышли встречать в халате поверх потрёпанной сорочки. Однако! А держит себя так, что полная иллюзия хорошего костюма. С галстуком. То есть воспитание мистер Холмс получил отменное, но почему-то предпочитает им не пользоваться. И всё-таки кто-то рычит… десять к одному, рычит совсем рядом, в чуланчике под лестницей…
- Неврастеник, много курит, - сказал Джон, не переставая удивлённо моргать, - умеет делать достоинства из своих недостатков, в неладах с семьёй. Скорее всего, из-за выбранной профессии частного детектива. Мне подходит.
Не вполне честно, без подсказки Винчестеров Уотсон бы никогда не угадал род деятельности своего визави, но… блеф был не последним инструментом как в охотничьей, так и во врачебной карьере Джона. И он не пожалел о своей выходке, поскольку был вознаграждён дивным зрелищем. Детектив-летописец, или кто он там, вскочил из кресла, как ошпаренный, и забегал по комнате, размахивая руками. Несколько беззвучных проклятий прокатились по гостиной.
- Как же не везёт! – уже вслух. – Только что-то подходящее, и всё сначала… Зачем вы пришли?!
Уотсон не успел прикинуть, с чего бы начать. Дверь подозрительного чуланчика под лестницей с треском сорвалась с петель, и большой ком, состоящий из зубов, когтей и клочковатой пегой шерсти, полетел в спину детективу. Холмс развернулся очень быстро, как атакующая кобра, но он был безоруж…
***
- Вы испортили мой халат, Мистер Охотник.
Брезгливость в голосе Холмса зашкаливала, пока он рассматривал аккуратную дырку в богатой, хотя и слегка потёртой, ткани домашней одежды у себя подмышкой. Джон неуклюже сел, спрятал револьвер под сюртук. Стрелять, лёжа на полу, очень неудобно, отдача обязательно шарахнет в локоть острой болью. Но хорошо хоть пули с утра зарядил серебряные, иначе крайне рискованный выстрел снизу вверх, из-под руки Холмса, оказался бы бесполезным: сталью трэша не взять.
- Он бы испортил ваш халат гораздо сильнее, - заметил Джон, растирая сведённую судорогой мышцу. – Дырочка совсем маленькая, если хотите – я зашью. А если бы вы не дёрнулись невпопад…
- Я бы справился! – окрысился детектив и с досадой пнул носком домашней туфли труп чудовища с размозженным черепом. – А теперь я остался без объекта для исследований.
- Зато с целым горлом, - снова влез Уотсон. Свои шансы на помощь этого человека он теперь оценивал невысоко, и решил не миндальничать. Жаль. И квартира ему понравилась, и недорого… Завтраки…
Холмс внезапно успокоился, плюхнулся в кресло, достал из кармана халата трубку и кисет, неспешно набил табак в чашечку, вытащил щипцами уголёк из камина. Прикурил. Джон тоже перебрался в кресло и выжидал. Он абсолютно не представлял, что последует дальше.
- Рассказывайте, - буркнул Шерлок, выпустив в потолок несколько колечек дыма. – Приберём потом.
Дин чутко спал в позе учёного, задумавшегося над важным открытием: тяжёлая от мыслей голова подпёрта левой рукой, а правая, с оттопыренным указательным пальцем, покоится на странице раскрытой книги.
- Саботажник, - проворчал Сэм, но тихонько, себе под нос, чтобы не разбудить.
Та информация, которую он только что откопал из-под завала рапортов и отчётов, требовала детального осмысления. В основном осмысление сводилось к тому, стоит ли ему, Сэму Винчестеру, застрелиться немедленно, или всё-таки имеет смысл сперва попробовать что-то предпринять. Ситуация виделась ему исключительно в чёрных красках. Просидев ещё минут десять, бессмысленно пялясь перед собой, Сэм глубоко вздохнул и углом пухлого, как Вупи Голдберг, фолианта подтолкнул братний левый локоть. Сложная конструкция, утратив статичность, утратила и устойчивость, и голова Дина скатилась с опоры.
- Амнэ? – промычал старший Винчестер, в последний момент избежав столкновения своего лба с книгой.
- Выпей кофе и послушай меня, - Сэм не стал заострять внимание брата на методах побудки. – Кажется, я серьёзно прокололся. Но кто же мог знать, а?
Дин неопределённо пожал плечами и присосался к большой розовой кружке сплошь в котятах и сердечках. Не то, чтобы он так любил котят и сердечки, но других кружек в Бункере не нашлось, а покупать что-то без этого дерьма было лень. У Сэма, кстати, не лучше: нежно-сиреневая, в цветочках, с оленёнком Бэмби.
- Совсем остыл, - с сожалением произнёс Дин, отставил пустую ёмкость и облизнул верхнюю губу. – Так что у нас плохого?
- Вот отчёт, подписанный сэром Артуром Дойлом. В нём сказано, что Шерлок Холмс и Джон Уотсон были обнаружены мёртвыми в каком-то доме, кажется, на окраине Лондона. У Холмса – остановка сердца, Джон разорван почти напополам. Дата – шестнадцатое октября 1881-го. Сейчас там – четырнадцатое. Два дня, Дин, даже один, потому что уже почти полночь. И я сам подтолкнул эти смерти, ведь если бы не я со своими гениальными идеями, они бы никогда не встретились!
- Расследование было? – коротко выстрелил вопросом Дин. Он уже стряхнул последние следы сонливости и был предельно собран.
- Да. Без результатов. Тупик.
- А смерти от страха прекратились после этого?
Сэм нахмурился и нырнул в бумаги. Вынырнул минут через сорок.
- Прекратились, судя по всему, - сказал он ещё более мрачно. – По крайней мере, я просмотрел годовые сводки по Лондону за двадцать лет после… инцидента.
Тут комментарии не требовались. Да, охотники любят умирать не больше остальных людей, но если это остановит чудовище навсегда… Работа такая. Да и Летописцы, судя по висящему на стене уставу, тоже имели на этот счёт вполне определённые установки.
- Хотел помочь одному, а угробил двоих, - Сэм мерно покачивался на стуле. Его шевелюра стояла дыбом. – И ничего уже не сделаешь, потому что всё уже произошло. Сто с лишним лет тому назад. «Записки о Шерлоке Холмсе» сэр Артур написал не о своём друге, а в память о нём. Чёрт. И мы не имеем права вмешаться.
Он грязно выругался.
- Не утони в соплях, Саманта, - процедил Дин сквозь зубы. – От тебя там ничего не зависело. Они бы встретились и погибли, так или иначе.
И Дин добавил к Сэмовой коллекции ругательств ещё парочку достойных выражений. Переместил загипсованную ногу на табурет, потом стащил её обратно на пол, затем пересел на табурет сам, а травмированную конечность устроил на стуле.
- И что означают сии дислокации? – без особых эмоций вопросил Сэм, наблюдавший за братом. Он прекрасно знал – что.
- Насчёт вмешаться. Охотники своих не сдают, - буркнул старший, глядя в стол. – Даже сто лет назад.
- А Гордон?
- Я имею в виду нормальных охотников. Тебя, к примеру, меня, Джона…
- Ты что, предлагаешь?.. – подозрительно начал Сэм, но его глаза вспыхнули азартными болотными огоньками.
Дин попытался пристроить злополучную ногу на стол, не преуспел, уронил стопку книг и угомонился.
- Предупредить первым делом. Слить всю информацию, что у нас есть сейчас и что будет в течение ближайших суток. Если окажется, что можно помочь как-нибудь ещё – помочь как-нибудь ещё.
Уголки губ у Сэма задёргались, будто он пытался сдержать улыбку. Он и вправду пытался её сдержать.
- А эффект бабочки? – не очень уверенным голосом сказал он. – Нарушим, ёлки-двадцать, ход истории…
- А то не нарушали, - фыркнул Дин. – Ну совсем ни разу. Сэм, ты серьёзно этого боишься? Если получится, просто предупредим Джона, чтобы он представлялся другим именем, и всё! Я никогда себе не прощу, если мы хотя бы не попробуем.
Сэм улыбнулся самой широкой из своих улыбок.
- Гадами мы будем, - прочувствованно заявил он. – Особенно я.
Словно это было каким-то сигналом, Дин выдернул древнее зеркальце из нагрудного кармана рубашки с видом ковбоя, выхватывающего револьвер.
- Джон! – заорал он, всматриваясь в тёмные зеркальные глубины. – Джон! Едят тебя мухи! Трубку давай бери! Где тебя носит?!
- Какая трубка, придурок! – зашипел младший, слегка ошарашенный таким напором. – Девятнадцатый век!
Но выяснить корректность применения термина не удалось: в зеркале появился заспанный Джон.
- Тебе нужен стетоскоп, Дин? Или курительная? Есть и то, и другое, – прожевал он вместе с зевком. – Но хотел бы я знать, что ты будешь с ними делать…
@темы: фанфик, Жанр: реалистическая проза, Жанр: магический реализм, Рейтинг: pg-13
Автор: Колодец историй.
Бета: Колодец историй.
Название работы: Вечность в зеркалах.
Жанр: мистика.
Тема работы: Человек уезжает, и это может оказаться непоправимым. Хлопает дверью, и это тоже бывает непоправимо. Любое предательство непоправимо. Подлость непоправима. Вероломство непоправимо. Нет, это все пустой разговор. По-настоящему непоправима только смерть (Э. Хэмингуэй).
Тип работы: фанфик
Рейтинг: R
Размер: 1500 слов
Тип: ангст, мистика.
Категория работы: слэш
Пейринг: Джон/Шерлок
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй
Предупреждение:
- кроссовер с фильмом «Александр».
- неоднократная смерть персонажа.
Саммари: Сколько бы веков не прошло, сколько бы раз он заново ни рождался, сколько бы боли не испытал - умирая, он все равно помнит.
Примечание: аналитика будет оформлена отдельным сборником с выкладкой последнего текста команды.
У зеркала озера вечность в молчании.
В замкнутый круг красоты бездорожья
втиснулся с горя ли, спьяна, с отчаянья
путник с глазами любви и безбожья.(с)
В замкнутый круг красоты бездорожья
втиснулся с горя ли, спьяна, с отчаянья
путник с глазами любви и безбожья.(с)
В тот день Джон просто гулял по Лондону. Как ни странно, никакого предчувствия у него не было ни тогда, когда он встретил своего давнего приятеля Майкла, ни тогда, когда тот заговорил о съеме квартиры, ни тогда, когда он привел Джона в Бартс.
Только войдя в небольшую лабораторию и почувствовав, как судорожно начинает биться сердце, Джон понял, что этот день пришел. Наконец-то он нашел его!
Сидя за лабораторным столом, на него внимательно смотрел молодой мужчина лет тридцати с аристократическими чертами лица. Джон впитывал эту новую внешность, не в силах отвести взгляд. Конечно, как и в сотнях других жизней, он был одновременно совершенно другим и в тоже время удивительно похожим на себя прежнего.
Незнакомец был не старше тридцати, высокий, худой и по-мальчишески гибкий. Черные кудри обрамляли острое лицо с ярко-серыми глазами.
Джон поймал отражение в зеркале, неизвестно как затесавшемся в холодную бездушность лаборатории, и увидел совсем другой образ.
Сколько бы веков ни прошло, сколько бы раз он ни рождался заново, сколько бы боли ни испытывал — умирая, он все равно помнит. Помнит ту первую их встречу. Тогда великий царь тоже выглядел совсем мальчишкой. Он был худ и невысок ростом, с правильными чертами лица, со светлой кожей и золотистыми волнистыми волосами. Лицо его уже тогда в нескольких местах пересекали шрамы от ударов мечей, указывая, что он не просто правитель, а воин. Он помнит, как царь впервые мягко улыбнулся ему, пленному рабу из чужого гарема, и назвал по имени: «Багоас!»
Джон нехотя вынырнул из глубин векового отражения.
— Майкл, мне нужен твой телефон, — произнес незнакомец, одновременно совершая какие-то манипуляции со стоящими перед ним колбами.
— Прости, но я забыл его в другой куртке, — виновато ответил Майкл, хлопая по карманам. — Может, воспользуешься местным?
— Хотите мой? — предложил Джон.
— О…. Спасибо!
Знакомый незнакомец взял предложенный телефон и быстро начал набирать текст.
— Афганистан или Ирак?
— Простите, что?
Джон вздрогнул. Конечно, в каждой из жизней Александр разный, но что-то так и остается неизменным. Он почти всегда гений, чаще всего воин, и в каждой жизни умирает, не достигнув своего тридцатитрехлетия. И еще — они почти всегда оказываются в тех местах, где были в своей первой жизни. Именно поэтому Джон так отчаянно рвался в Афганистан в тщетной попытке найти Александра как можно раньше. А нашел здесь, посреди Лондона.
— Афганистан, — ответил Джон. — Откуда вы это узнали?
Александр — мысленно Джон всегда называл его так — не обратил никакого внимания на вопрос. Впрочем, как и когда-то давно, он мог успешно игнорировать все, на что не хотел обращать внимание.
— Предлагаю завтра часов в десять встретиться и осмотреть наше новое жилье. Отличная квартира и недорого!
Александр пожал плечами, молча одел длинное пальто, небрежно повязал шарф и направился к выходу.
— Бейкер-стрит. Два-два-один Б.
С этими словами он обошел замерших Джона и Майкла и остановился перед дверью, услышав окрик за спиной:
— Но кто вы такой, черт побери?
— Шерлок Холмс!
Утром Джон долго лежал в кровати, рассматривая выбеленный потолок. Ничего необычного там не было, да и за те недели, что он жил в этой дыре, потолок был изучен уже до мельчайшей трещины. Но сейчас Джону совершенно не хотелось вставать, готовить завтрак, заниматься повседневными делами.
Он пребывал в смятении. На самом деле, это тоже не было чем-то необычным. Такое повторялось из жизни в жизнь, а в последние разы все чаще и чаще. Голос, сидящий где-то глубоко внутри него и сводящий с ума, требовал бросить маяться дурью, встать и ехать по указанному адресу. Голос упрямо твердил ему, что он должен быть, как и прежде, вместе со своим царем, чтобы принять все, что уготовила им судьба. Однако его другая, разумная часть твердила, что пора прекратить этот бег на месте, разорвав круг из боли и отчаяния, своих и чужих смертей, и начать строить свою собственную жизнь.
Без Александра.
Нет, он не поедет. Он уже все решил. Джон встал и неспешно пошел в маленькую ванную. Застыл на пороге, глядя в зеркало….
Как будто что-то взрывается внутри. Он помнит, когда впервые любовь, не знающая границ, вошла его сердце и он подумал:
«Значит, таков мой господин, служить которому я был рожден. Теперь я действительно нашел своего царя. Он станет моим, даже если меня ждет смерть.»
Джон пришел в себя только перед черной дверью на узкой незнакомой улице. Он даже не помнил, как ловил такси, называл адрес, выходил из машины. Просто вдруг понял, что он уже здесь и рядом с ним стоит Шерлок Холмс — судя по всему, с этого дня его новый сосед.
Джон тяжело вздохнул, поднимаясь вслед за улыбчивой женщиной на второй этаж. В комнате был ужасный бардак, но он совсем не удивил Джона. Когда-то великий царь Македонии точно также раскидывал свои вещи, не задумываясь о тех, кто наведет за ним порядок.
Джон слушал разговор и даже как-то умудрялся в нем участвовать, на самом деле взгляд его был прикован к зеркалу над камином.
кликабельно
Он видит ночь, опустившуюся на спящий город. Город простирается вдоль моря, с роскошными дворцами соседствуют портовые сооружения, храмы, общественные здания, и тут же ютятся домики бедняков. Величественна и прекрасна Александрия, как величественнен и прекрасен тот, кто стал её создателем.
Он знает: где-то там в лабиринте улочек уже много лет находится гробница его возлюбленного царя. Он видит себя уже постаревшим, но еще крепким, высоким стариком. Старик с тоской смотрит на раскинувший под холмом город, и в его когда-то черных как смоль волосах серебрится, играя, луна. Мало что напоминает сегодня о знаменитой красоте, ослепившей двух великих властителей мира. Большие темные глаза запали даже глубже, чем когда-то у истощенного лихорадкой царя.
Четыре десятилетия со дня смерти своего господина он прожил в этом городе, ни на миг не покинув его. Он приехал сюда в тот день, когда по указу Птолемея тело Александра перевезли из Вавилона в роскошную усыпальницу.
— Какому богу и что нужно принести в жертву, чтобы, когда он родится вновь, я пришел бы на землю вместе с ним? — спросил он тогда сидящего рядом мудреца.
— Это и есть твоя жертва, ты уже связан с ним. Ты вернешься, чтобы вновь служить ему, – ответил ему Каланос. — Однако помни, что боги ничего не дают просто так, порой обрекая своим даром на вечные мучения. И тогда твое самопожертвование может закончиться ненавистью к тому, кому ты принес себя в жертву.
Тогда он совсем не обратил внимание на предупреждение мудреца. Слова о том, что он навечно будет связан с возлюбленным царем, стали маяком в океане жизни, которую он прожил без Александра.
Только они держали его на плаву. Всё это время он искал способ вернуться вновь — но только вместе с ним. Всю свою жизнь, такую долгую и пустую без того, кого он так рано потерял, старик пытался найти способ снова быть с ним. И сейчас в его руках был древний список с древним ритуалом, который обещал навеки соединить их судьбы.
В этот вечер в Лондоне Джону скучать не приходится — сначала заброшенный дом и мёртвая женщина в розовом пальто, потом милая, но необщительная девица со смартфоном и куда более общительный, но совсем не такой милый враг Шерлока (подумаем об этом позже...), потом засада в кафе у Анджело и лёгкая пробежка по городу.
Следом на Бейкер-стрит обнаруживается полиция, и, пока Джон вместе с полицейскими тщетно рыщет по квартире в поисках потерянного телефона, Шерлок внезапно, никого не предупредив, исчезает в непонятно откуда взявшемся кэбе.
Вполне в его духе, думает Джон — и совсем не озадачивается: откуда ему знать, что в духе Шерлока, если они знакомы всего сутки?
Немного позже он отчаянными рывками распахивает двери бесчисленных аудиторий колледжа, снова и снова пустых, пока не находит того, кого ищет, — но слишком велико расстояние, их разделяющее.
Какая ирония судьбы!
В этой жизни они так недолго знакомы, а Джон уже знает, что готов ради Шерлока на всё — что там убийство какого-то таксиста... Оно не первое и уж точно не последнее.
В отражении стекла он вновь видит высокого старика и слышит его слова.
— Я, Багоас, сын Артембара, внук Аракса, потомок великого Кира, приношу в жертву свою душу, чтобы родиться вновь. В миру пройду сквозь огонь и возрожусь с Александром, пройдя вместе через Реку Времени. Жизнь есть кровь, а кровь есть жизнь. Да будет так.
Старик поднимает руку с мечом и, войдя в колодец, где все сильнее разгорается огонь, без колебаний бьёт жертвенным мечом себя в живот.
Прежде, чем глаза его закрываются навсегда, он слышит бестелесный голос, крадущийся по стенам пещеры:
— Да будет так. Вечно.
Пламя охватывает бесчувственное тело, и над сводами пещеры отзвуком проносится:
— Это станет твоим проклятием.
Джон поднимает пистолет….
@темы: фанфик, Рейтинг: r
суббота, 14 декабря 2013
По техническим причинам (проблемы доступа) команда "Колодец историй" переносит выкладку своего текста с 14.12 на 15.12 и приносит глубочайшие извинения.
График остальных выкладок остается прежним, остальные команды выкладываются согласно своим графикам.
С уважением, администрация Феста
График остальных выкладок остается прежним, остальные команды выкладываются согласно своим графикам.
С уважением, администрация Феста
@темы: организационное
среда, 11 декабря 2013
Автор: Колодец историй.
Бета: Колодец историй.
Название работы: Зона отчуждения.
Жанр: реалистическая проза, мистика.
Тема работы: В будущее мы входим, оглядываясь на прошлое (П.Валери)
Тип работы: фанфик
Рейтинг: g
Размер: 6500 слов
Тип: ангст, мистика.
Персонажи: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс
Дисклеймер: всё принадлежит тем, кому принадлежит. Поиграемся — и отдадим.
Саммари: в один прекрасный рождественский вечер братья Холмс встречают в парке странное существо, которое охотится за Шерлоком.
Ссылка на скачивание полного текста: yadi.sk/d/zq8bekqKEAguq
Примечание: аналитика будет оформлена отдельным сборником с выкладкой последнего текста команды.
Психиатр оказался девушкой. Совсем молоденькой, но уже с обручальным кольцом на пальце.
Она фальшиво улыбнулась, заискивающе заглянула в глаза миссис Холмс и сказала:
- Вам лучше подождать в коридоре. Вы не против?
Мамуля ничего против не имела. В конце концов, её сын - уже большой мальчик.
А Шерлока мягко, но настойчиво толкнули в спину. Он подумал - так птицы выталкивают из гнезда подросших птенцов, - и такое обращение в очередной раз задело его самолюбие, хотя он прекрасно понимал, что заслужил его.
Он пересёк хрупкую границу между бледно-жёлтым скучным коридором и тёмно-зелёным скучным кабинетом и уставился на титанических размеров кресло, занимавшее добрую половину комнаты. На подлокотнике восседал приветливый плюшевый медвежонок и улыбался вышитой мордашкой - очевидно, чтобы скрасить жизнь маленьким пациентам, которые непременно должны были ощущать себя одинокими и потерянными в этой мебельной уродине.
- Полагаете, что мне здесь будет уютно? - недоверчиво спросил Шерлок.
Улыбка психиатра немного скисла.
- Ну что ж...
Первым делом он спихнул медведя на пол и забрался в кресло с ногами, озираясь по сторонам. Ничего интересного в кабинете не нашлось - никаких мозгов в формалине, схем лоботомии и портретов Фрейда. Имелись только стол, заваленный бумагой и цветными карандашами, какие-то легкомысленно улыбающиеся рожицы в рамочках, книжная полка, на которой взгляд зацепился за название "Нейрофизиология", да это чудовищное кресло.
- Меня зовут Беата Вернер, - сказала психиатр, присев на краешек стола. - Можно просто...
- Неинтересно.
- Хорошо... Могу я поинтересоваться, как зовут тебя?
- Уильям Шерлок Скотт Холмс. И попрошу не сокращать.
- Сколько тебе лет?
- Одиннадцать... Вы хоть читаете документы перед приёмом?
"А ты хам!" - удовлетворённо подумала Беата. Мальчишка в кресле напоминал бездомного кота - резкий, злой, ощетиненный, полный опасений и всегда готовый к ударам судьбы. С ним будет тяжело работать - но это хоть какая-то определённость...
- Может, я просто расскажу, почему мама считает меня психом, и мы спокойно разъедемся по домам пить чай? - вдруг предложил он. - Только уговор - не перебивать, не поправлять и не записывать меня в шизофреники раньше, чем я произнесу последнее слово. Излишне развитым воображением я не страдаю, так что считать всё это детской выдумкой не стоит. Мне уже надоело, что надо мной все смеются и никто не верит. Это, чёрт возьми, обидно!
- Э... Да, конечно. Договорились, - Беата казалась немного сбитой с толку - обычно беседы с пациентами проходили иначе. Но раз уж маленький паразит сам вызвался облегчить ей работу... Поколебавшись, она сложила руки на груди и приготовилась слушать.
А пациент начал издалека:
- Недели две назад, сразу после Рождества...
Глава 1
В это Рождество Лондону определённо везёт со снегом - он валится уже второй день подряд, мягкий, липкий, тёплый. Обманчивый. Повисает на проводах и ветках деревьев, нахлобучивает на фонари нелепые шапки, срывается с карнизов, создаёт помехи транспорту и головную боль пешеходам, выстилает крыши сверкающими покровами, превращается под ногами в грязную кашу и вновь и вновь падает новыми слоями белого, чистого, хрустящего...
В парке дорожки ещё не расчищены, снегопад превращает ранний вечер в глубокую ночь, а Майкрофт Холмс от природы нетороплив и к тому же вымотался морально и физически - целый день в обществе неугомонного и неутомимого братца измотает кого угодно. Поэтому он не идёт, а шествует - медленно и, как ему хочется думать, с достоинством. Впечатление несколько портят две пары коньков, которые он несёт, по старинке связав шнурками и перекинув через плечо.
В отличие от старшего брата, Шерлок в принципе не умеет ходить медленно. Поэтому он кружит вокруг Майкрофта, как рыба-лоцман вокруг акулы, и траектория его перемещений отмечена беспорядочно перепаханными сугробами. Он уже выписывал в снегу замысловатые вензеля, делал "снежных ангелов", швырял в брата снежками - но тот на провокации не поддался, и запас снежков пришлось израсходовать на подвернувшуюся стайку белок. Белки, однако, тоже не приняли вызова, обратившись в позорное бегство, и теперь Шерлоку отчаянно скучно.
- Не убегай далеко, здесь легко потеряться, - устало говорит Майкрофт. Говорит уже не в первый раз, поэтому его слова Шерлок привычно пропускает мимо ушей и решает выяснить, что будет, если идти по колено в снегу спиной вперёд и с закрытыми глазами.
- Не стоит так делать, - предупреждает Майкрофт, прекрасно зная, что его опять не услышат, и, как обычно, оказывается прав.
Выясняется, что вестибулярный аппарат, непривычный к столь возмутительным экспериментам, склонен выкидывать странные фокусы, и менее чем через минуту Майкрофту приходится остановиться, чтобы извлечь экспериментатора из сугроба, поставить на ноги и хорошенько отряхнуть, прежде чем продолжить путь.
- Забавно, - делится выводами Шерлок, на ходу мотая головой, словно вылезшая из воды собака. - Нарушается восприятие схемы тела. Но можно привыкнуть. Я бы привык, если бы потренировался ещё минут пять... А это что там?
- Где?
Шерлок неопределённо машет рукой вперёд - туда, где параллельные ряды елей теряются в густой снежной пелене и бледные фонари кажутся маяками в штормовом море. Майкрофт честно вглядывается, но снег летит ему в глаза.
- Не знаю, Шерлок. Что там может быть? Ещё одна аллея. Какая-нибудь статуя. Старый дуб... Чёрт, да из-за проклятого снега не видно ни зги!
- Нет, ну посмотри, там же что-то есть!
Их обгоняет семейство с тремя детьми и смешно подпрыгивающим скотчтерьером, потом - две девушки, громко обсуждающие погоду. Чуть погодя из боковой аллеи выныривает маленькая сгорбленная старушонка под огромным зонтом, мимоходом бросает на братьев насторожённый взгляд и снова исчезает во мгле. Шерлок не обращает на эти явления ни малейшего внимания, так что становится ясно - он имел в виду вовсе не прохожих. Он вытягивает шею, приподнимается на цыпочки, то ускоряет, то замедляет шаг и всем своим видом демонстрирует крайнюю степень исследовательского любопытства.
Некоторое время Майкрофт скептически наблюдает за этими эволюциями и наконец вздыхает:
- Ладно, иди посмотри. Только быстро - одна нога здесь, другая там. Не хватало ещё тратить время на розыски...
Младший брат, не дослушав, стартует со скоростью гоночного болида - только его и видели.
Оставшись в одиночестве, Майкрофт быстро оглядывается по сторонам - ни души, - с облегчением сбрасывает с плеча тяжёлые коньки и хлопает по карманам в поисках сигарет и зажигалки. Наконец-то можно покурить...
Огонёк дрожит и гаснет под рваными снежными хлопьями, и его надо старательно прикрывать ладонями. Курить под таким снегопадом - это целое хитроумное искусство, которое на добрых пять минут поглощает всё внимание Холмса-старшего. Он даже не замечает, как что-то изменяется в окружающем мире, и, лишь с победным видом втоптав окурок в снег, понимает, что Шерлока нет подозрительно долго.
Потом вспоминает, что после старухи с зонтом им не встретился больше ни один человек, - а место должно быть людное, ворота парка совсем близко, и на катке было полно детей, которым пора бы уже расходиться по домам, - и начинает беспокоиться.
- Шерлок?
Ощущение такое, будто он говорит, засунув голову в набитый шубами шкаф, - звук тонет в сугробах, запутывается в еловых лапах и исчезает, едва родившись. Не слышно ничего, кроме шороха падающего снега. Так не должно быть, и это его слегка пугает.
- Шерлок!!
Эффект тот же.
- Чёртов маленький засранец, - ворчит Майкрофт, тревожно оглядываясь. Он почти уверен, что брат просто увлёкся рекогносцировкой местности или очередной проверкой вестибулярного аппарата на прочность, или нашёл на дорожке дохлую ворону и разглядывает её, напрочь позабыв о том, что где-то позади его ждут и ищут. Почти уверен - но в этом "почти" заключается вся мерзость мира.
Неразборчиво чертыхаясь и обещая маленькому засранцу все пытки инквизиции, как только он найдётся, Майкрофт снова перебрасывает коньки через плечо и идёт вперёд, крутя головой во все стороны. Снег засыпает следы Шерлока с устрашающей скоростью.
Майкрофт переходит на быстрый шаг.
Потом бежит, не слыша даже собственного дыхания. Коньки больно колотят по спине, и он не бросает их только потому, что опасается взбучки от родителей.
Впрочем, если он потеряет брата, о коньках они уже вряд ли вспомнят.
Шерлок находится неожиданно быстро - он просто свернул в одну из боковых аллей и стоит неподвижно, такой маленький и слившийся с припорошившим его снегом, что Майкрофт только чудом замечает его и резко останавливается в нескольких ярдах позади.
- Шерлок, чтоб тебя!..
Только сейчас он обнаруживает, что младший в аллее не один.
Среди деревьев темнеет неестественно высокий, неестественно худой человеческий силуэт, похожий на тонкий древесный ствол, по какому-то недоразумению облачённый в траурно-чёрный костюм и увенчанный безликой, но явно человеческой головой. Когда силуэт отделяется от мешанины теней и делает шаг вперёд, становится окончательно ясно, что это живое существо. На пустом белом лице нет глаз, но оно смотрит на братьев.
"Превосходная маскировка, - потрясённо думает Майкрофт. - И галстук... И... стоп, почему у него нет лица?"
Интуиция вопит, что к человеческому роду это существо не имеет ни малейшего отношения. Несмотря на костюм и галстук.
Паника электризует кончики пальцев, перехватывает горло и делает колени ватными.
В ушах звенит белый шум, и все инстинкты настойчиво подсказывают - бежать, удирать, уносить ноги, не оглядываясь, и как можно скорее!
Но Шерлок всё ещё стоит слишком близко к существу. Смотрит на него, как заворожённый.
- Господи, Шерлок... - произносит Майкрофт свистящим шёпотом.
Мальчик оборачивается - медленно, словно двигаясь под водой, - и беспомощно глядит на него. В его глазах нет страха, только слабое, полусонное удивление.
Когда Майкрофт переводит взгляд на существо, оно уже гораздо ближе и протягивает к Шерлоку тонкую руку. Рука удлиняется с отчётливым потрескиванием.
"С людьми так не бывает", - отстранённо отмечает Майкрофт и бросается к брату. Выдёргивает его из-под костлявой ладони, готовой коснуться шерлоковой кудрявой головы, и оттаскивает прочь.
- Ч... что? - рассеянно спрашивает Шерлок и хлопает глазами. Съёживается под взглядом Майкрофта - не может понять, зол тот или напуган. Он словно только что проснулся и не понимает, что происходит, пока Майкрофт не встряхивает его за шиворот с криком:
- Беги!!!
И Шерлок впервые в жизни беспрекословно подчиняется.
Он летит домой, с трудом различая перед собой дорогу и не чуя ног. Безошибочно находит выход из парка, чудом не попадает под машины и шестым чувством угадывает, где надо повернуть. На него оглядываются прохожие, но, к счастью, никому не приходит в голову остановить его.
При виде небольшого белого особняка, который все свои одиннадцать лет он называл родным домом, он припускает ещё быстрее и врывается в холл, задыхаясь и крича во всю силу лёгких:
- Там, в парке! Там такое!..
Дом наполняется топотом ног - на Рождество Холмсов почтило своим визитом семейство папиного брата из Кента, - и Шерлока окружают сразу четверо встревоженных взрослых и две пятнадцатилетние кузины, Вирджиния и Виктория. Его тормошат, дёргают, обнимают и расспрашивают наперебой.
- Что случилось? На вас кто-то напал?
- Уилл, звони в полицию! Шерлок, малыш, успокойся и расскажи...
- Погоди, Мэг, давай по порядку...
- Шерли, а где Майкрофт?
Шерлок оглядывается и с изумлением обнаруживает, что брата рядом нет. Всю дорогу он был уверен, что тот бежит следом, как всегда, чуть-чуть отставая, - он же такой медлительный...
И тут на него накатывает понимание.
- Отсроченная реакция, - сочувствующе говорит отец, наблюдая, как Шерлок рыдает в объятиях матери. - Ладно, сейчас от него всё равно ничего путного не добьёшься. Надо звонить в Ярд.
- Эта тварь схватила Майка! - сквозь слёзы выдавливает Шерлок. - Тонкий человек!
- Ну, это уже что-то. Ты можешь описать нападавшего подробнее?
- Артур, ты ещё заставь его фоторобот составить! - вспыхивает мать. - У мальчика истерика, ты не видишь?
- Вижу, но я хотел бы найти и второго нашего мальчика!
От мысли, что между родителями вот-вот разгорится очередной скандал, Шерлок начинает плакать ещё громче. Кентские Холмсы переминаются рядом с ноги на ногу, не зная, чем помочь, и вполголоса обсуждают происшествие, а дядя Уилл пытается дозвониться до Скотланд Ярда, но в рождественские праздники это не так-то просто.
За суетой никто не замечает, как хлопает входная дверь.
Майкрофт вешает коньки на крючок и, стряхивая снег с пальто, невозмутимо интересуется:
- Что за переполох?
Глава 2- То есть он сделал вид, что ничего не случилось? - уточнила Беата.
- Вот именно! Он сказал, что задержался на углу у газетного киоска, почитал заголовки, но ничего не купил, а я тем временем якобы удрал. А в парке, по его словам, мы вообще не разлучались ни на минуту, и он не знает, зачем я выдумал какого-то Тонкого человека. Естественно, поверили ему, а не мне. А я не мог поверить, как он может так беззастенчиво врать!
- А ты спрашивал брата, почему он так поступил?
- Разумеется, спрашивал. Он в ответ спросил, зачем я морочу голову взрослым. Мы чуть не подрались.
- Вы часто дерётесь?
- Не очень-то подерёшься с парнем, который на семь лет старше, на два фута выше и на сорок фунтов тяжелее. Исход битвы всегда предопределён.
- Но ты уверен, что он тоже видел то... существо?
- Конечно, видел! Вы что, тоже думаете, что у меня фантазия разыгралась?
- Нет, нет, Шерлок. Я тебе верю... Так что же произошло потом? Ты решил отомстить?
- Ничего подобного. Зачем мне кому-то мстить? Я начал следить за ним, проанализировал свои наблюдения и понял, почему он так себя ведёт. Майкрофту ведь не было никакого смысла врать родителям и выставлять меня идиотом. И когда я отбросил все ошибочные предположения, мне пришлось принять оставшуюся гипотезу как единственно верную, хотя вам, как и моим родителям, она покажется абсолютно невероятной.
Беата приподняла бровь.
- И что же это за гипотеза?
- На самом деле тот, кто вернулся домой, был... не совсем Майкрофт. Понимаете? Это единственное возможное объяснение.
*****
Допросив обоих сыновей, Артур и Маргарет Холмс долго спорят, наказывать ли младшего за враньё или пожалеть за то, что сам в своё враньё поверил. Старший сын, который обычно в таких случаях вступается за младшего, на этот раз предпочитает вообще не участвовать в дискуссии, уходит в библиотеку и задумчиво рассматривает там портреты предков. Шерлок, забившийся в угол в той же библиотеке, всхлипывает и ругает его на все корки, но Майкрофт совершенно равнодушен к оскорблениям.
Шерлок считает это подозрительным. Раньше брат либо огрызался и язвил в ответ, либо обижался, вздыхал и со страдальческим видом удалялся с поля боя.
В конце концов родители приговаривают обоих к лишению сладкого за ужином и на этом считают инцидент исчерпанным. Виктория и Вирджиния перешёптываются за спинами взрослых и обзывают Шерлока шизиком, когда уверены, что родители не слышат. За это он громко объявляет их слабоумными и немедленно отправляется спать, наказанный теперь уже окончательно и бесповоротно.
- Жизнь тебя не учит, - сокрушённо напутствует Майкрофт, вызывая новый всплеск ненависти.
Снег идёт и ночью, не прекращаясь ни на минуту. Из-за этого в доме светло, как в пасмурный день.
Братья ночуют в комнате Шерлока, куда втиснута принесённая с чердака вторая кровать, - гостевая спальня занята родственниками из Кента, а комнату Майкрофта пришлось уступить кузинам как более приспособленную к проживанию. Если бы девчонкам досталась спальня Шерлока, им пришлось бы иметь дело с коллекцией крысиных скелетов, самодельным порохом, пауком в банке и прочими совершенно необходимыми для жизни предметами, рассованными по углам.
После вечерних потрясений Шерлок мечется во сне и просыпается посреди ночи от какого-то мутного кошмара.
Он садится, трёт глаза, тоскливо вздыхает и кутается в одеяло. Прислушивается к тиканью старинных часов и морщится от белого шума в ушах. Думает, что это, скорее всего, последствия стресса. Нерешительно смотрит на кровать брата - тот, конечно, лгун и предатель, но всё-таки родная душа, можно разбудить и пожаловаться, - и чувствует, как волоски на теле поднимаются дыбом, а вдоль позвоночника прокатывается ледяная волна.
Майкрофт не спит. Он сидит на краешке кровати, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на коленях, как примерный ученик, и безо всякого выражения смотрит на брата в упор. Целую минуту Шерлок пребывает в твёрдой уверенности, что у него нет лица, но когда первоначальное оцепенение проходит, понимает, что всё несколько иначе - лицо есть, а Майкрофта нет.
Шум в ушах становится громче.
Подавив первый порыв заорать и броситься к родителям в спальню, Шерлок собирается с духом и сползает с постели, волоча за собой одеяло. Обходит брата по широкой дуге, прижимаясь спиной к стенке, и выясняет, что Майкрофт - или то, что теперь вместо него, - следит за ним, куда бы он ни переместился. Как видеокамера с датчиком движения.
Шерлок находит это жутковатым и готов сорваться в истерику, если эта тварь с лицом и телом его брата сдвинется хоть на полдюйма.
Но Шерлок Холмс не был бы Шерлоком Холмсом, если бы даже в таких обстоятельствах не ударился в эксперименты.
Оказывается, если уйти из поля зрения Майкрофта, ощущение чужого взгляда не теряется - на Шерлока смотрят, даже не видя его.
Оказывается, что белый шум при этом усиливается и грозит взорвать голову. Так что лучше не рисковать.
Оказывается, что при приближении к Майкрофту он начинает "рябить", как изображение на старой видеоплёнке, а при прикосновении рассыпается в чёрный порошок, обдав напоследок физически ощутимой волной холодной ненависти.
Проведя этот последний эксперимент, Шерлок ошеломлённо смотрит на горстку пепла на кровати брата, на свои испачканные чёрным пальцы - и просыпается снова.
Он стоит над мирно спящим Майкрофтом, поджимая пальцы ног, мёрзнущие на холодном полу. Старший брат тихо похрапывает и морщит нос во сне. Вероятно, ему снятся однокурсники, которых он в глубине души презирает.
Убедившись, к стыду своему, что всё в порядке и нечего бояться, Шерлок разворачивается и краем глаза улавливает на фоне окна уродливо вытянутый силуэт Тонкого человека - тот смотрит на него, уперевшись в стекло растопыренными пальцами. Безглазое лицо излучает вожделение - словно голодный бродяга всматривается в витрину кондитерской лавки.
И оконное стекло под пальцами начинает разбегаться паутиной тонких трещин.
Захлебнувшись беззвучным воплем, Шерлок просыпается в третий раз.
- Паршиво выглядишь, шизик, - говорит Виктория за семейным завтраком.
- Наверное, всю ночь придумывал новые страшилки, - понимающе кивает Вирджиния и поворачивается к Майкрофту, который с сомнением ковыряет вилкой омлет: - И как ты с ним живёшь?
- Я и не живу...
Он, конечно, имеет в виду, что приезжает домой только на каникулы, но Шерлоку слышится какой-то скрытый смысл. Ему теперь кажется странным всё: и тяжёлый, оценивающий взгляд, которым изредка награждает его брат, и то, как угловато и неуверенно тот двигается, и странная новая манера ходить, не срезая углов, строго посередине коридора или дорожки, и отсутствие привычного сарказма по любому поводу, и то, что иногда Майкрофт отражается в зеркале без лица, но, заметив, что за ним наблюдают, быстро возвращает своему отражению прежний облик.
Остальные, впрочем, не замечают ничего необычного.
Вечером, когда оба семейства Холмсов собираются нанести визит старым знакомым, Шерлок наотрез отказывается покидать дом. Родители сердятся, кузины украдкой крутят пальцами у висков, а Майкрофт вызывается присмотреть за братом, одним махом решая проблему.
- Я хотел остаться один! - возмущается Шерлок.
- Даже не надейся, - улыбается мама. - За тобой же глаз да глаз нужен...
Когда закрывается дверь, оказывается, что выражение "глаз да глаз" Майкрофт понимает буквально. Спрятаться от него не удаётся ни среди хитросплетений труб в подвале, ни в пыльном хламовнике на чердаке. У Шерлока много тайников по всему дому, но страший брат всегда знает, где искать.
- Какого чёрта? - интересуется Шерлок, когда, выглянув из-за одного из стеллажей в библиотеке, натыкается на безразлично-рептильный взгляд. - Мне бы сейчас наслаждаться тишиной, но, знаешь, у меня мороз по коже от одного твоего вида. Скажи что-нибудь.
Майкрофт молчит.
- Перестань, - говорит Шерлок с угрозой. - Ты вообще живой?
Тишина.
- Я тебя ненавижу...
За четыре часа, пока братья дома одни, Майкрофт не произносит ни звука. Шерлоку порой кажется, что он даже не дышит. Но стоит вернуться родителям - и Майкрофт оживает на глазах.
- Нет, мам, всё в порядке, Шерлок ничего не натворил. В кабинет я его не пускал, а в подвале уже нет ничего интересного. С тех пор, как вывели крыс... Что мы делали? Да в основном телевизор смотрели... Ужин? Пожалуй. Я что-то проголодался. Нет, он совершенно точно не успел добавить снотворного в суп. Да и где бы он взял снотворное, если я конфисковал все его фармацевтические запасы? Конечно, мам, под кровать я заглянул в первую очередь...
Ночью Шерлок долго борется со сном, прислушиваясь к мерному сопению на соседней кровати, и думает, не сошёл ли он с ума, а если всё-таки не сошёл, то что, чёрт возьми, происходит с его братом? Сопение убаюкивает, и он даже не замечает, как погружается в хрупкую дремоту, а когда просыпается среди ночи, Майкрофта в постели уже нет.
По мнению Шерлока, это плохой признак.
Он вылезает из-под одеяла и, стараясь не ступать на знакомые скрипучие половицы, крадётся к двери. Выглядывает в коридор и находит его очень странным: стены потеряли прямоту углов и плавно изгибаются там, где никаких изгибов никогда не было и быть не должно. Потолок теряется во тьме подобно сводам пещеры. Дверей, ведущих в другие спальни, больше нет и в помине, и Шерлок не представляет, как теперь добраться до родителей. А ему очень хочется к родителям - ему всего одиннадцать лет и он напуган.
Поначалу белый шум кажется оглушающим, но через минуту Шерлок к нему привыкает, и сквозь звон и свист в ушах прорывается глухое утробное бормотание, похожее на попытки глухонемого заговорить:
- Ррршлххх... Хмм...
Шерлок застывает на месте. Но любопытство сильнее страха. И он тихо крадётся вдоль одной из извилистых стен, касаясь её рукой и чувствуя под пальцами шершавость древесной коры, которой здесь не должно быть.
Оказывается, в доме сохранилась лестница, и Майкрофт стоит на самом её верху, спиной к Шерлоку, а внизу стоит Тонкий человек, такой громадный, что, хотя его ноги в блестящих лакированных ботинках находятся на нижней ступеньке, безлицая голова белеет под потолком второго этажа, а многочисленные паучьи лапы цепляются за перила и стены. Он занимает собой всё пространство холла, как живая паутина, и Майкрофт перед ним выглядит как чересчур решительная муха, рискнувшая сунуться пауку в лапы и в любой момент готовая за это поплатиться.
- Вррммм, - укоризненно говорит Тонкий человек, словно уверен, что его непременно поймут.
- Ннт, уммнрр, - отзывается Майкрофт. И Шерлок на секунду восхищается его умением находить общий язык с другими людьми - даже если это не совсем Майкрофт и не совсем люди.
Эти двое заключают сделку, понимает Шерлок, не стоит им мешать. И тихо отползает назад, в свою комнату.
Кажется, его так и не заметили.
Майкрофт возвращается минут через пять, ложится в постель и засыпает почти мгновенно, а Шерлок, притворяясь спящим, ещё долго смотрит на него и думает о том, как легко было бы задушить его, просто покрепче придавив подушкой. Но такой способ кажется ему не слишком надёжным.
Глава 3
- Я стал мнительным, - сказал Шерлок, зевнув - кресло всё-таки смогло стать для него уютным и в качестве побочного эффекта нагоняло сонливость. - Вот от чего меня следовало лечить, когда было ещё не слишком поздно. Впрочем, взрослые, мягко говоря, не особо наблюдательны. Они даже не заметили, что Майкрофт изменился. Что с них взять...
Беата смущённо кашлянула и спросила:
- А, собственно, зачем тебе понадобилось его убивать?
- Как зачем? Люди всегда поступают так с теми, кто перестал быть похож на себя. С теми, кто пугает неизвестностью. А ещё эти пауки о чём-то договорились, и я почти уверен, что я и есть предмет сделки... Две недели я не знал покоя ни днём, ни ночью. Хотел стащить на кухне нож и положить его под матрас на всякий случай, но эти тупицы, Вирджиния и Виктория, завели привычку допоздна сидеть на кухне и трепаться о мальчиках. Так что раздобыть отцовский револьвер оказалось куда проще...
*****
О наличии в доме оружия известно всем. Артур Холмс раз в неделю ритуально вынимает из сейфа в кабинете старинную деревянную коробку, изукрашенную вензелями, из коробки извлекает величественного вида револьвер, разбирает его, чистит и смазывает. Потом собирает, бережно укладывает обратно в коробку и запирает в сейф. Никто никогда не стреляет из этой древней штуковины, она представляет собой нечто вроде фамильной драгоценности.
Код замка известен только Артуру Холмсу, но для Шерлока это не составляет большой проблемы. Семь минут, пять попыток, год рождения Майкрофта, набранный в обратном порядке, плюс комбинация из инициалов Шерлока - и тяжёлая коробка с револьвером оказывается у него в руках. Никто не учил его обращаться с оружием, но он уверен, что справится.
Этой ночью - никаких изгибов пространства, глухонемого мычания в холле и непонятных метаморфоз бледной майкрофтовой физиономии. Просто посреди ночи Шерлок просыпается от белого шума, быстро суёт руку под подушку и, нащупав тёплую сталь, вскакивает с постели.
Тонкий человек исчертил всё окно паутиной своей тени. Майкрофт стоит напротив него - чёткий силуэт попавшей в паутину мухи, - и, похоже, эти двое мило беседуют, не обращая на Шерлока ни малейшего внимания. В их языке сплошные согласные и ни одного понятного слова.
- А папа в курсе, что ты пошарил в его сейфе? - как бы невзначай спрашивает Майкрофт, не оборачиваясь.
На миг Шерлока настигает ощущение огромной ошибки - весь этот сюр ему приснился, и Майкрофт на самом деле всё тот же странный зануда с тем же скучающе-высокомерным голосом, - но Тонкий человек, уставившись сквозь стекло на братьев, издаёт тоскливый вздох, и окно начинает трескаться под паучьими пальцами. В трещинах клубится чёрное.
Револьвер кажется игрушечным, и Шерлок чувствует себя глупо, держа его в вытянутой руке. Он даже не уверен, правильно ли зарядил эту штуку.
- Шерлок! - шипит старший брат, всё ещё стоя лицом к окну. - Иди и положи револьвер на место. Ты всё испортишь!
- Может, объяснишь?
- Не сейчас.
Руки у Шерлока не дрожат. И когда Майкрофт наконец оборачивается, он всё так же твёрдо и решительно нажимает на курок.
*****
- Ты ведь не хотел в него попасть, правда? - осторожно спросила Беата.
Шерлок не без удовольствия прицелился пальцем в тёмное окно и элегантно изобразил выстрел.
- Надо было потренироваться. По банкам пострелять, что ли... Зато теперь я здесь. Сижу в уродливом кресле и рассказываю страшные сказки.
- Сказки?
- Для вас - да. Вы же сейчас скажете, что монстров не существует, наврёте, что со мной всё в порядке, - вам не привыкать к вранью, это ясно по вашему обручальному кольцу. Брак по расчёту не так уж и плох, если обе стороны предупреждены, но это явно не ваш случай... Наврёте мне, а за дверью убедите мамулю, что я нуждаюсь в срочной госпитализации. И не успею я глазом моргнуть, как окажусь в маленькой аккуратной комнатке с решётками на окнах. Я прав?
Беата моргнула и закашлялась. Маленький паршивец спокойно смотрел на неё, сложив кончики пальцев домиком, и никак не желал становиться простым и понятным пациентом.
Когда они вышли из кабинета, миссис Холмс была уже не одна. В соседнем кресле скучал джентльмен цветущих восемнадцати лет и крайне утомлённой наружности. Фамильное сходство между ним и миссис Холмс бросалось в глаза, так что Беата без лишних слов поняла, что это и есть старший брат - и по совместительству домашний кошмар - её пациента. Ей он показался абсолютно заурядным — типичный выпускник частной школы, бледное дитя Альбиона, ничего примечательного. Но Шерлок при виде брата вздрогнул и сделал крошечный, на полдюйма, шажок назад с таким видом, словно наткнулся на гремучую змею.
Мать и сын одновременно встали навстречу Беате и Шерлоку, и миссис Холмс спросила, почему-то трагическим шепотом:
- Ну что?...
- Вы не зайдёте ко мне в кабинет? Надо поговорить, - сказала Беата. Миссис Холмс сразу увяла и поникла.
- Разумеется... Мальчики, подождите в машине, хорошо?
Старший послушно протянул брату руку. Шерлок отступил ещё на шаг.
- Шерлок! - в голосе миссис Холмс зазвенели страдальческие нотки. - Давай обойдёмся без этих твоих выкрутасов!
Мальчик вздохнул, с тоской посмотрел на мать, с отчаянием - на Беату и с ненавистью - на брата, ссутулился и, сунув руки в карманы, побрёл прочь. Старший брат невозмутимо пожал плечами и двинулся вслед за ним, отставая ровно на полтора шага.
Беата подумала, что для человека, в которого позавчера стреляли (хоть и не попали), старший Холмс поразительно терпелив и спокоен.
"Терпение и спокойствие" - вот что было бы начертано на фамильном гербе Майкрофта Холмса, если бы у него имелся герб.
"Терпение и спокойствие", - философски повторял Майкрофт каждый раз, когда младший братец принимался творить странности - а Шерлок творил их с удручающей частотой.
"Терпение и спокойствие", - твердил Майкрофт позапрошлой ночью, когда в руках у мелкого неожиданно оказался старинный отцовский револьвер, из которого ни разу в жизни никто не стрелял, но который, тем не менее, исправно громыхнул, стоило только Шерлоку нажать на курок, и когда с ошеломлённым звоном обрушилось оконное стекло, а прильнувшая к окну паучья тень, зашипев то ли от испуга, то ли от удивления, метнулась в сторону и скрылась. Он твердил эту мантру, сидя на усыпанном осколками полу и всё ещё прикрывая голову руками, пока в комнату неспешно полз январский морозец, за дверью слышались встревоженные голоса взрослых, а мелкий, уронив револьвер на кровать, осипшим голосом шептал:
- М... Майки, я тебя не убил?...
"Терпение и спокойствие", - повторил он в последний раз, когда вечером после визита к доктору Вернер, уже засыпая в своей комнате, услышал отголоски родительского скандала. Скандал происходил у отца в кабинете, на первом этаже, и Майкрофт понадеялся, что младший брат из своей спальни не услышал того же, что и он, и не сделал далеко идущих выводов из слова "психушка".
Однако утром, когда спальня Шерлока оказалась пустой, а цепочка следов протянулась по свежему снегу от крыльца до ворот и потерялась среди лондонской грязи и сумятицы, о спокойствии пришлось забыть на семь бесконечных лет.
Глава 4
За семь лет в бегах Шерлок научился виртуозно вскрывать любые замки, поэтому банальная защёлка на окне библиотеки в родном доме не доставляет ему особых проблем. К тому же он следил за домом всю последнюю неделю и знает, что здесь уже пару лет никто не живёт. Особняк пуст и тёмен, и даже, кажется, выставлен на продажу - в этом вопросе информация от знакомых бродяг не отличается стопроцентной достоверностью.
Проводки сигнализации он перерезал ещё утром, решёток на окнах нет, а густой снегопад надёжно укрывает его от посторонних глаз. Его присутствие могли бы выдать только следы на снегу, но посреди рождественской ночи никому нет дела до следов около чужого дома, а пять минут спустя и они исчезают.
Проскользнув в приоткрытое окно, Шерлок вглядывается в темноту, угадывая очертания знакомых предметов, и странно улыбается. Сантименты. В одиннадцать лет он ещё мог позволить себе такую роскошь, но теперь, в восемнадцать, он умён, циничен, вечно голоден и вечно настороже, как бездомный пёс, которому жизнь успела сполна отвесить тумаков. Пожалуй, думает он, это последний раз, когда он позволяет себе настолько поддаться ностальгии, чтобы решиться навестить родные стены.
Первым делом он обходит библиотеку по периметру, аккуратно огибая накрытые чехлами кресла и небольшой круглый столик с лампой под зелёным абажуром, проводит пальцем по корешкам книг, стирая толстый слой пыли, выглядывает в коридор, чтобы в очередной раз убедиться, что в доме пусто и тихо, бесполезно щёлкает выключателем лампы и пишет пальцем на пыльной столешнице: "Дом, милый дом!" Презрительно фыркнув, смахивает надпись, подняв облако пыли, оглушительно чихает и возмущается:
- Что, никто не удосужился прибраться к моему приходу?
- Извини, встречу с цветами и оркестром пришлось отменить. Хотя лично я тебя ждал, - спокойно произносит низкий, смутно знакомый голос. Шерлок от неожиданности шарахается в угол, как ошпаренный кот, лихорадочно соображая, как это он умудрился не заметить чьего-то присутствия в необитаемом доме и что теперь с этим кем-то делать.
Стоящий в дверях библиотеки старик похож на вырезанный из чёрной бумаги силуэт. Просто ещё одна тень среди переплетения других теней, и Шерлок готов поклясться, что минуту назад его здесь не было.
- Я не грабитель, - предупреждает Шерлок на всякий случай.
- Я знаю. Эта отговорка когда-нибудь срабатывала? Ты вообще часто в чужие дома забираешься?
Не дождавшись ответа, старик пожимает плечами, подходит к ближайшему креслу и, стащив чехол, устраивается поуютней. Вытягивает длинные ноги, отчётливо хрустнув коленями, и жестом приглашает Шерлока в соседнее кресло.
- Выглядишь как последний оборванец, влезаешь в дом через окно вместо того, чтобы постучаться в дверь, как делают все приличные люди. Я так и знал, что всё твоё воспитание, с которым мамуля так носилась, - не в коня корм... И если бы ты хотел удрать, тебя бы здесь уже не было, так что садись, поболтаем. Похоже, тебя разбирает любопытство, да и у меня есть вопросы.
Озадаченный, Шерлок осторожно пододвигается к окну, готовый смыться в любой момент, но старик прав - любопытство разбирает, и, поколебавшись, он всё-таки садится, беззастенчиво разглядывая незнакомца: тому лет восемьдесят, у него бледные глаза, костлявые птичьи пальцы, сутулые плечи - но в чертах лица мерещится что-то неуловимо знакомое.
- Не понимаю, - сдаётся Шерлок. - Мы когда-то встречались?
- Безусловно. Много раз, - улыбается старик. И многозначительно добавляет: - Дорогой братец.
И на Шерлока нисходит озарение. Словно стекляшки в калейдоскопе выстраиваются в чёткий узор.
- Но... Майкрофт?
- Долго же до тебя доходит...
- Чушь! Моему брату в феврале должно исполниться двадцать пять, а вы...
- Не утруждай себя логическими выкладками, Шерлок. Как ни прискорбно, логики в этом ни на грош. То есть примерно столько же, сколько в твоём дурацком побеге. Скажи на милость - на кой чёрт ты ушёл из дома на целых семь лет? Тебя никто не планировал упечь в дурдом пожизненно, просто хотели обследовать! Но ты, как водится, истолковал всё по-своему, по-своему решил и по-своему же осуществил. Надо сказать, прятаться ты умеешь - за все эти годы не оставил ни единого следа, ни одной зацепки в поисках. Я впечатлён.
- Не переводи разговор, Майкрофт, - фыркает Шерлок. - Если только это действительно ты, в чём я, кстати, всё больше убеждаюсь - никто, кроме тебя, не способен быть таким невероятным занудой... Я хочу знать, что с тобой случилось.
В полумраке, разбавленном только мутноватым светом уличных фонарей, старший брат кажется бесконечно усталым, почти мёртвым, и Шерлок вспоминает, как когда-то боялся его, неподвижно сидящего ночью на кровати. Теперь этот страх кажется нелепым.
- Тонкий человек, Шерлок. Помнишь? То существо, которое чуть не поймало тебя в парке. Трём другим детям в ту зиму повезло меньше - их так и не нашли. Даже то, что ты успел убежать, тебя бы не спасло.
- Он явился к нам домой, я помню. А ещё помню, как вы мило беседовали на лестнице, - ядовито замечает Шерлок. - Мне любопытно - о чём?
- Ты же знаешь, я могу договориться с кем угодно. И я уговорил его прийти за тобой через год.
- Очень мило с твоей стороны. А ты не мог убедить его вообще оставить меня в покое?
- И это вся твоя благодарность? За то, что я хотел, чтобы ты прожил лишний год? Вполне в твоём духе... Увы, я сделал всё, что мог. Но у любого договора есть свои условия, и мне пришлось оставить в залог кое-что важное.
- И что же?
- Сердце.
Шерлок недоверчиво хмыкает, но брат абсолютно серьёзен, да и вообще - не в его характере так глупо шутить, и, Шерлок, неуверенно протянув руку, кладёт пальцы на его запястье. И верно, пульса нет.
- Невероятно... Как же ты...
- Как я живу? Понятия не имею. Наверное, где-то в кладовке у Тонкого человека оно всё ещё бьётся. Впрочем, я не настолько сведущ во всей этой мистике... Факт в том, что ты крайне несвоевременно решил пуститься в бега. Без сердца, знаешь ли, год идёт за десять, и если бы ты не явился в это Рождество, до следующего я бы вряд ли дотянул.
- Мне жаль.
- Не думаю. Я тебя слишком хорошо знаю. В первую очередь ты всегда заботишься только о себе. Семь лет я задавался вопросом - что такого ты вбил себе в голову, что заставило тебя сначала стрелять в собственного брата, а потом уйти из дома? Ты что же, действительно вообразил, что я могу тебе чем-то навредить?
- Ты себя очень странно вёл, и я испугался.
- Меня же сердца лишили! Полагаю, это достаточное основание для странностей?
Несколько долгих минут братья молча смотрят друг на друга, изучая. Шерлоку всё больше кажется, что он застрял то ли в чужом безумном сновидении, то ли в собственных крэковых галлюцинациях, и больше всего на свете ему хочется проснуться в десяти милях отсюда, в Бромли, где у него крошечная грязная каморка в полуподвале и приятель Виктор, который зарабатывает на жизнь скупкой краденого, но в остальном - кристальнейшей души человек... Но чем больше он убеждается в реальности происходящего, тем больше жалеет о том, что поддался глупой сентиментальности и явился сюда. Если удастся пережить эту ночь, ноги его больше не будет в родных пенатах!
О чём думает Майкрофт, узнать не представляется возможным.
- Что дальше? - хрипло спрашивает Шерлок. - Он ведь придёт сегодня, верно? И ты наконец-то сможешь обменять меня на свой залог. Мне имеет смысл попытаться удрать?
- Я тебя не держу, - невозмутимо отвечает Майкрофт. - Но и удирать не советую - поздно.
- Почему?
- Посмотри в окно. Видишь вон ту тень от дерева?
- И что?
- Раньше её не было...
Белый шум обрушивается так внезапно, что поначалу Шерлок даже не понимает, что происходит - только морщится от головной боли и зажимает уши ладонями. Та самая тень разрастается, опутывает всё окно, превращает снежный полумрак в плотную, удушливую темноту. На стекло снаружи ложатся бледные пальцы.
- Оно меня видит? - кричит Шерлок, не слыша сам себя из-за оглушительного звона в ушах. - Майк, оно меня видит?!
Майкрофт медленно встаёт навстречу тени и больше не обращает на брата никакого внимания - его мутные старческие глаза затянуты отражением чёрной паутины, пусты и неподвижны. Через секунду окно рассыпается каскадом осколков, впуская ледяной ветер и шёпот, от которого сводит зубы:
- Сссдесссь?
Шерлоку снова одиннадцать лет, и у него снова подгибаются колени от беспомощного ужаса, и он снова вжимается в стену, наблюдая, как на фоне разбитого окна силуэт его брата превращается в подобие мухи, угодившей в гигантскую паутину. Только на этот раз Майкрофт ещё и смеётся:
- Оно научилось говорить! Кто бы мог подумать?! - но Шерлок полагает, что это нервное.
Тени вползают в комнату, обшаривая углы, и Шерлок отступает до тех пор, пока есть куда отступать. Он не знает, что случится, когда тварь доберётся до него, но надеется, что убьют его хотя бы быстро.
- Одну минуту, - сухо произносит Майкрофт. - У нас договор.
Не будь Шерлок так напуган, он бы рассмеялся: за окном глубокая ночь, комната оплетена ожившим сумраком, жить осталось считанные секунды - а этот чудик разговаривает с монстром тоном библиотекаря, напоминающего клиенту о не сданных вовремя книгах. Нет, у него всё-таки уникальный брат...
Тварь издаёт неразборчивое раздражённое ворчание, на которое Майкрофт отзывается примирительным:
- Ничего личного, сэр. Мы же с вами честные... эм... люди. Сначала верните залог.
Шерлок стоит слишком далеко от него, и в библиотеке слишком темно, чтобы разглядеть детали операции, но жуткий хруст рёбер он слышит с такой отчётливостью, словно это его собственные рёбра, и с той же ужасающей отчётливостью представляет, как в следущую секунду брат упадёт мёртвым, но вместо этого слышит его повеселевший голос:
- Совсем другое дело... Включайте!
Под потолком вспыхивает массивная бронзовая люстра, заливая библиотеку резким светом, и на долгих несколько минут Шерлок оказывается ослепшим и парализованным головной болью, а когда глаза привыкают к свету, всё уже кончено. У его ног с шипением тают чёрные призрачные щупальца, посреди комнаты медленно растворяется в воздухе силуэт Тонкого человека, а Майкрофт, прищурившись и засунув руки в карманы, наблюдает за ним с самодовольной ухмылкой на физиономии. И, если не обращать внимания на свежий шрам на груди, теперь он выглядит на свои двадцать пять.
Только сейчас Шерлок замечает бесчисленные алые огоньки - светодиоды видеокамер, установленных по периметру библиотеки, на потолке, на книжных стеллажах, везде, где только можно их установить. Запись всё ещё идёт.
- Идея была безумная, - говорит Майкрофт. - Но, как ни странно, сработала. Надо же...
- Я оценил, - с трудом произносит Шерлок. - Правда, я пока в шоке... И что, оно больше не вернётся?
Надеюсь, нет. Теперь ты можешь вернуться домой, блудный брат.
Я подумаю над этим.
- Это было не предложение. Мы с мамулей искали тебя столько лет. Не воображай, что сможешь опять просто взять и исчезнуть.
Шерлок улыбается:
- Не воображай, что можешь приказывать мне только потому, что избавил меня от одного-единственного детского кошмара. Я, конечно, весьма признателен, но в последние семь лет предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно.
Майкрофт недовольно хмурится, но в конце концов со вздохом сдаётся:
- Ладно, Шерлок. Помоги хотя бы вытащить плёнку из камер. Её нужно сжечь. На всякий случай...
кликабельно
Бета: Колодец историй.
Название работы: Зона отчуждения.
Жанр: реалистическая проза, мистика.
Тема работы: В будущее мы входим, оглядываясь на прошлое (П.Валери)
Тип работы: фанфик
Рейтинг: g
Размер: 6500 слов
Тип: ангст, мистика.
Персонажи: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс
Дисклеймер: всё принадлежит тем, кому принадлежит. Поиграемся — и отдадим.
Саммари: в один прекрасный рождественский вечер братья Холмс встречают в парке странное существо, которое охотится за Шерлоком.
Ссылка на скачивание полного текста: yadi.sk/d/zq8bekqKEAguq
Примечание: аналитика будет оформлена отдельным сборником с выкладкой последнего текста команды.
Психиатр оказался девушкой. Совсем молоденькой, но уже с обручальным кольцом на пальце.
Она фальшиво улыбнулась, заискивающе заглянула в глаза миссис Холмс и сказала:
- Вам лучше подождать в коридоре. Вы не против?
Мамуля ничего против не имела. В конце концов, её сын - уже большой мальчик.
А Шерлока мягко, но настойчиво толкнули в спину. Он подумал - так птицы выталкивают из гнезда подросших птенцов, - и такое обращение в очередной раз задело его самолюбие, хотя он прекрасно понимал, что заслужил его.
Он пересёк хрупкую границу между бледно-жёлтым скучным коридором и тёмно-зелёным скучным кабинетом и уставился на титанических размеров кресло, занимавшее добрую половину комнаты. На подлокотнике восседал приветливый плюшевый медвежонок и улыбался вышитой мордашкой - очевидно, чтобы скрасить жизнь маленьким пациентам, которые непременно должны были ощущать себя одинокими и потерянными в этой мебельной уродине.
- Полагаете, что мне здесь будет уютно? - недоверчиво спросил Шерлок.
Улыбка психиатра немного скисла.
- Ну что ж...
Первым делом он спихнул медведя на пол и забрался в кресло с ногами, озираясь по сторонам. Ничего интересного в кабинете не нашлось - никаких мозгов в формалине, схем лоботомии и портретов Фрейда. Имелись только стол, заваленный бумагой и цветными карандашами, какие-то легкомысленно улыбающиеся рожицы в рамочках, книжная полка, на которой взгляд зацепился за название "Нейрофизиология", да это чудовищное кресло.
- Меня зовут Беата Вернер, - сказала психиатр, присев на краешек стола. - Можно просто...
- Неинтересно.
- Хорошо... Могу я поинтересоваться, как зовут тебя?
- Уильям Шерлок Скотт Холмс. И попрошу не сокращать.
- Сколько тебе лет?
- Одиннадцать... Вы хоть читаете документы перед приёмом?
"А ты хам!" - удовлетворённо подумала Беата. Мальчишка в кресле напоминал бездомного кота - резкий, злой, ощетиненный, полный опасений и всегда готовый к ударам судьбы. С ним будет тяжело работать - но это хоть какая-то определённость...
- Может, я просто расскажу, почему мама считает меня психом, и мы спокойно разъедемся по домам пить чай? - вдруг предложил он. - Только уговор - не перебивать, не поправлять и не записывать меня в шизофреники раньше, чем я произнесу последнее слово. Излишне развитым воображением я не страдаю, так что считать всё это детской выдумкой не стоит. Мне уже надоело, что надо мной все смеются и никто не верит. Это, чёрт возьми, обидно!
- Э... Да, конечно. Договорились, - Беата казалась немного сбитой с толку - обычно беседы с пациентами проходили иначе. Но раз уж маленький паразит сам вызвался облегчить ей работу... Поколебавшись, она сложила руки на груди и приготовилась слушать.
А пациент начал издалека:
- Недели две назад, сразу после Рождества...
Глава 1
В это Рождество Лондону определённо везёт со снегом - он валится уже второй день подряд, мягкий, липкий, тёплый. Обманчивый. Повисает на проводах и ветках деревьев, нахлобучивает на фонари нелепые шапки, срывается с карнизов, создаёт помехи транспорту и головную боль пешеходам, выстилает крыши сверкающими покровами, превращается под ногами в грязную кашу и вновь и вновь падает новыми слоями белого, чистого, хрустящего...
В парке дорожки ещё не расчищены, снегопад превращает ранний вечер в глубокую ночь, а Майкрофт Холмс от природы нетороплив и к тому же вымотался морально и физически - целый день в обществе неугомонного и неутомимого братца измотает кого угодно. Поэтому он не идёт, а шествует - медленно и, как ему хочется думать, с достоинством. Впечатление несколько портят две пары коньков, которые он несёт, по старинке связав шнурками и перекинув через плечо.
В отличие от старшего брата, Шерлок в принципе не умеет ходить медленно. Поэтому он кружит вокруг Майкрофта, как рыба-лоцман вокруг акулы, и траектория его перемещений отмечена беспорядочно перепаханными сугробами. Он уже выписывал в снегу замысловатые вензеля, делал "снежных ангелов", швырял в брата снежками - но тот на провокации не поддался, и запас снежков пришлось израсходовать на подвернувшуюся стайку белок. Белки, однако, тоже не приняли вызова, обратившись в позорное бегство, и теперь Шерлоку отчаянно скучно.
- Не убегай далеко, здесь легко потеряться, - устало говорит Майкрофт. Говорит уже не в первый раз, поэтому его слова Шерлок привычно пропускает мимо ушей и решает выяснить, что будет, если идти по колено в снегу спиной вперёд и с закрытыми глазами.
- Не стоит так делать, - предупреждает Майкрофт, прекрасно зная, что его опять не услышат, и, как обычно, оказывается прав.
Выясняется, что вестибулярный аппарат, непривычный к столь возмутительным экспериментам, склонен выкидывать странные фокусы, и менее чем через минуту Майкрофту приходится остановиться, чтобы извлечь экспериментатора из сугроба, поставить на ноги и хорошенько отряхнуть, прежде чем продолжить путь.
- Забавно, - делится выводами Шерлок, на ходу мотая головой, словно вылезшая из воды собака. - Нарушается восприятие схемы тела. Но можно привыкнуть. Я бы привык, если бы потренировался ещё минут пять... А это что там?
- Где?
Шерлок неопределённо машет рукой вперёд - туда, где параллельные ряды елей теряются в густой снежной пелене и бледные фонари кажутся маяками в штормовом море. Майкрофт честно вглядывается, но снег летит ему в глаза.
- Не знаю, Шерлок. Что там может быть? Ещё одна аллея. Какая-нибудь статуя. Старый дуб... Чёрт, да из-за проклятого снега не видно ни зги!
- Нет, ну посмотри, там же что-то есть!
Их обгоняет семейство с тремя детьми и смешно подпрыгивающим скотчтерьером, потом - две девушки, громко обсуждающие погоду. Чуть погодя из боковой аллеи выныривает маленькая сгорбленная старушонка под огромным зонтом, мимоходом бросает на братьев насторожённый взгляд и снова исчезает во мгле. Шерлок не обращает на эти явления ни малейшего внимания, так что становится ясно - он имел в виду вовсе не прохожих. Он вытягивает шею, приподнимается на цыпочки, то ускоряет, то замедляет шаг и всем своим видом демонстрирует крайнюю степень исследовательского любопытства.
Некоторое время Майкрофт скептически наблюдает за этими эволюциями и наконец вздыхает:
- Ладно, иди посмотри. Только быстро - одна нога здесь, другая там. Не хватало ещё тратить время на розыски...
Младший брат, не дослушав, стартует со скоростью гоночного болида - только его и видели.
Оставшись в одиночестве, Майкрофт быстро оглядывается по сторонам - ни души, - с облегчением сбрасывает с плеча тяжёлые коньки и хлопает по карманам в поисках сигарет и зажигалки. Наконец-то можно покурить...
Огонёк дрожит и гаснет под рваными снежными хлопьями, и его надо старательно прикрывать ладонями. Курить под таким снегопадом - это целое хитроумное искусство, которое на добрых пять минут поглощает всё внимание Холмса-старшего. Он даже не замечает, как что-то изменяется в окружающем мире, и, лишь с победным видом втоптав окурок в снег, понимает, что Шерлока нет подозрительно долго.
Потом вспоминает, что после старухи с зонтом им не встретился больше ни один человек, - а место должно быть людное, ворота парка совсем близко, и на катке было полно детей, которым пора бы уже расходиться по домам, - и начинает беспокоиться.
- Шерлок?
Ощущение такое, будто он говорит, засунув голову в набитый шубами шкаф, - звук тонет в сугробах, запутывается в еловых лапах и исчезает, едва родившись. Не слышно ничего, кроме шороха падающего снега. Так не должно быть, и это его слегка пугает.
- Шерлок!!
Эффект тот же.
- Чёртов маленький засранец, - ворчит Майкрофт, тревожно оглядываясь. Он почти уверен, что брат просто увлёкся рекогносцировкой местности или очередной проверкой вестибулярного аппарата на прочность, или нашёл на дорожке дохлую ворону и разглядывает её, напрочь позабыв о том, что где-то позади его ждут и ищут. Почти уверен - но в этом "почти" заключается вся мерзость мира.
Неразборчиво чертыхаясь и обещая маленькому засранцу все пытки инквизиции, как только он найдётся, Майкрофт снова перебрасывает коньки через плечо и идёт вперёд, крутя головой во все стороны. Снег засыпает следы Шерлока с устрашающей скоростью.
Майкрофт переходит на быстрый шаг.
Потом бежит, не слыша даже собственного дыхания. Коньки больно колотят по спине, и он не бросает их только потому, что опасается взбучки от родителей.
Впрочем, если он потеряет брата, о коньках они уже вряд ли вспомнят.
Шерлок находится неожиданно быстро - он просто свернул в одну из боковых аллей и стоит неподвижно, такой маленький и слившийся с припорошившим его снегом, что Майкрофт только чудом замечает его и резко останавливается в нескольких ярдах позади.
- Шерлок, чтоб тебя!..
Только сейчас он обнаруживает, что младший в аллее не один.
Среди деревьев темнеет неестественно высокий, неестественно худой человеческий силуэт, похожий на тонкий древесный ствол, по какому-то недоразумению облачённый в траурно-чёрный костюм и увенчанный безликой, но явно человеческой головой. Когда силуэт отделяется от мешанины теней и делает шаг вперёд, становится окончательно ясно, что это живое существо. На пустом белом лице нет глаз, но оно смотрит на братьев.
"Превосходная маскировка, - потрясённо думает Майкрофт. - И галстук... И... стоп, почему у него нет лица?"
Интуиция вопит, что к человеческому роду это существо не имеет ни малейшего отношения. Несмотря на костюм и галстук.
Паника электризует кончики пальцев, перехватывает горло и делает колени ватными.
В ушах звенит белый шум, и все инстинкты настойчиво подсказывают - бежать, удирать, уносить ноги, не оглядываясь, и как можно скорее!
Но Шерлок всё ещё стоит слишком близко к существу. Смотрит на него, как заворожённый.
- Господи, Шерлок... - произносит Майкрофт свистящим шёпотом.
Мальчик оборачивается - медленно, словно двигаясь под водой, - и беспомощно глядит на него. В его глазах нет страха, только слабое, полусонное удивление.
Когда Майкрофт переводит взгляд на существо, оно уже гораздо ближе и протягивает к Шерлоку тонкую руку. Рука удлиняется с отчётливым потрескиванием.
"С людьми так не бывает", - отстранённо отмечает Майкрофт и бросается к брату. Выдёргивает его из-под костлявой ладони, готовой коснуться шерлоковой кудрявой головы, и оттаскивает прочь.
- Ч... что? - рассеянно спрашивает Шерлок и хлопает глазами. Съёживается под взглядом Майкрофта - не может понять, зол тот или напуган. Он словно только что проснулся и не понимает, что происходит, пока Майкрофт не встряхивает его за шиворот с криком:
- Беги!!!
И Шерлок впервые в жизни беспрекословно подчиняется.
Он летит домой, с трудом различая перед собой дорогу и не чуя ног. Безошибочно находит выход из парка, чудом не попадает под машины и шестым чувством угадывает, где надо повернуть. На него оглядываются прохожие, но, к счастью, никому не приходит в голову остановить его.
При виде небольшого белого особняка, который все свои одиннадцать лет он называл родным домом, он припускает ещё быстрее и врывается в холл, задыхаясь и крича во всю силу лёгких:
- Там, в парке! Там такое!..
Дом наполняется топотом ног - на Рождество Холмсов почтило своим визитом семейство папиного брата из Кента, - и Шерлока окружают сразу четверо встревоженных взрослых и две пятнадцатилетние кузины, Вирджиния и Виктория. Его тормошат, дёргают, обнимают и расспрашивают наперебой.
- Что случилось? На вас кто-то напал?
- Уилл, звони в полицию! Шерлок, малыш, успокойся и расскажи...
- Погоди, Мэг, давай по порядку...
- Шерли, а где Майкрофт?
Шерлок оглядывается и с изумлением обнаруживает, что брата рядом нет. Всю дорогу он был уверен, что тот бежит следом, как всегда, чуть-чуть отставая, - он же такой медлительный...
И тут на него накатывает понимание.
- Отсроченная реакция, - сочувствующе говорит отец, наблюдая, как Шерлок рыдает в объятиях матери. - Ладно, сейчас от него всё равно ничего путного не добьёшься. Надо звонить в Ярд.
- Эта тварь схватила Майка! - сквозь слёзы выдавливает Шерлок. - Тонкий человек!
- Ну, это уже что-то. Ты можешь описать нападавшего подробнее?
- Артур, ты ещё заставь его фоторобот составить! - вспыхивает мать. - У мальчика истерика, ты не видишь?
- Вижу, но я хотел бы найти и второго нашего мальчика!
От мысли, что между родителями вот-вот разгорится очередной скандал, Шерлок начинает плакать ещё громче. Кентские Холмсы переминаются рядом с ноги на ногу, не зная, чем помочь, и вполголоса обсуждают происшествие, а дядя Уилл пытается дозвониться до Скотланд Ярда, но в рождественские праздники это не так-то просто.
За суетой никто не замечает, как хлопает входная дверь.
Майкрофт вешает коньки на крючок и, стряхивая снег с пальто, невозмутимо интересуется:
- Что за переполох?
Глава 2- То есть он сделал вид, что ничего не случилось? - уточнила Беата.
- Вот именно! Он сказал, что задержался на углу у газетного киоска, почитал заголовки, но ничего не купил, а я тем временем якобы удрал. А в парке, по его словам, мы вообще не разлучались ни на минуту, и он не знает, зачем я выдумал какого-то Тонкого человека. Естественно, поверили ему, а не мне. А я не мог поверить, как он может так беззастенчиво врать!
- А ты спрашивал брата, почему он так поступил?
- Разумеется, спрашивал. Он в ответ спросил, зачем я морочу голову взрослым. Мы чуть не подрались.
- Вы часто дерётесь?
- Не очень-то подерёшься с парнем, который на семь лет старше, на два фута выше и на сорок фунтов тяжелее. Исход битвы всегда предопределён.
- Но ты уверен, что он тоже видел то... существо?
- Конечно, видел! Вы что, тоже думаете, что у меня фантазия разыгралась?
- Нет, нет, Шерлок. Я тебе верю... Так что же произошло потом? Ты решил отомстить?
- Ничего подобного. Зачем мне кому-то мстить? Я начал следить за ним, проанализировал свои наблюдения и понял, почему он так себя ведёт. Майкрофту ведь не было никакого смысла врать родителям и выставлять меня идиотом. И когда я отбросил все ошибочные предположения, мне пришлось принять оставшуюся гипотезу как единственно верную, хотя вам, как и моим родителям, она покажется абсолютно невероятной.
Беата приподняла бровь.
- И что же это за гипотеза?
- На самом деле тот, кто вернулся домой, был... не совсем Майкрофт. Понимаете? Это единственное возможное объяснение.
*****
Допросив обоих сыновей, Артур и Маргарет Холмс долго спорят, наказывать ли младшего за враньё или пожалеть за то, что сам в своё враньё поверил. Старший сын, который обычно в таких случаях вступается за младшего, на этот раз предпочитает вообще не участвовать в дискуссии, уходит в библиотеку и задумчиво рассматривает там портреты предков. Шерлок, забившийся в угол в той же библиотеке, всхлипывает и ругает его на все корки, но Майкрофт совершенно равнодушен к оскорблениям.
Шерлок считает это подозрительным. Раньше брат либо огрызался и язвил в ответ, либо обижался, вздыхал и со страдальческим видом удалялся с поля боя.
В конце концов родители приговаривают обоих к лишению сладкого за ужином и на этом считают инцидент исчерпанным. Виктория и Вирджиния перешёптываются за спинами взрослых и обзывают Шерлока шизиком, когда уверены, что родители не слышат. За это он громко объявляет их слабоумными и немедленно отправляется спать, наказанный теперь уже окончательно и бесповоротно.
- Жизнь тебя не учит, - сокрушённо напутствует Майкрофт, вызывая новый всплеск ненависти.
Снег идёт и ночью, не прекращаясь ни на минуту. Из-за этого в доме светло, как в пасмурный день.
Братья ночуют в комнате Шерлока, куда втиснута принесённая с чердака вторая кровать, - гостевая спальня занята родственниками из Кента, а комнату Майкрофта пришлось уступить кузинам как более приспособленную к проживанию. Если бы девчонкам досталась спальня Шерлока, им пришлось бы иметь дело с коллекцией крысиных скелетов, самодельным порохом, пауком в банке и прочими совершенно необходимыми для жизни предметами, рассованными по углам.
После вечерних потрясений Шерлок мечется во сне и просыпается посреди ночи от какого-то мутного кошмара.
Он садится, трёт глаза, тоскливо вздыхает и кутается в одеяло. Прислушивается к тиканью старинных часов и морщится от белого шума в ушах. Думает, что это, скорее всего, последствия стресса. Нерешительно смотрит на кровать брата - тот, конечно, лгун и предатель, но всё-таки родная душа, можно разбудить и пожаловаться, - и чувствует, как волоски на теле поднимаются дыбом, а вдоль позвоночника прокатывается ледяная волна.
Майкрофт не спит. Он сидит на краешке кровати, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на коленях, как примерный ученик, и безо всякого выражения смотрит на брата в упор. Целую минуту Шерлок пребывает в твёрдой уверенности, что у него нет лица, но когда первоначальное оцепенение проходит, понимает, что всё несколько иначе - лицо есть, а Майкрофта нет.
Шум в ушах становится громче.
Подавив первый порыв заорать и броситься к родителям в спальню, Шерлок собирается с духом и сползает с постели, волоча за собой одеяло. Обходит брата по широкой дуге, прижимаясь спиной к стенке, и выясняет, что Майкрофт - или то, что теперь вместо него, - следит за ним, куда бы он ни переместился. Как видеокамера с датчиком движения.
Шерлок находит это жутковатым и готов сорваться в истерику, если эта тварь с лицом и телом его брата сдвинется хоть на полдюйма.
Но Шерлок Холмс не был бы Шерлоком Холмсом, если бы даже в таких обстоятельствах не ударился в эксперименты.
Оказывается, если уйти из поля зрения Майкрофта, ощущение чужого взгляда не теряется - на Шерлока смотрят, даже не видя его.
Оказывается, что белый шум при этом усиливается и грозит взорвать голову. Так что лучше не рисковать.
Оказывается, что при приближении к Майкрофту он начинает "рябить", как изображение на старой видеоплёнке, а при прикосновении рассыпается в чёрный порошок, обдав напоследок физически ощутимой волной холодной ненависти.
Проведя этот последний эксперимент, Шерлок ошеломлённо смотрит на горстку пепла на кровати брата, на свои испачканные чёрным пальцы - и просыпается снова.
Он стоит над мирно спящим Майкрофтом, поджимая пальцы ног, мёрзнущие на холодном полу. Старший брат тихо похрапывает и морщит нос во сне. Вероятно, ему снятся однокурсники, которых он в глубине души презирает.
Убедившись, к стыду своему, что всё в порядке и нечего бояться, Шерлок разворачивается и краем глаза улавливает на фоне окна уродливо вытянутый силуэт Тонкого человека - тот смотрит на него, уперевшись в стекло растопыренными пальцами. Безглазое лицо излучает вожделение - словно голодный бродяга всматривается в витрину кондитерской лавки.
И оконное стекло под пальцами начинает разбегаться паутиной тонких трещин.
Захлебнувшись беззвучным воплем, Шерлок просыпается в третий раз.
- Паршиво выглядишь, шизик, - говорит Виктория за семейным завтраком.
- Наверное, всю ночь придумывал новые страшилки, - понимающе кивает Вирджиния и поворачивается к Майкрофту, который с сомнением ковыряет вилкой омлет: - И как ты с ним живёшь?
- Я и не живу...
Он, конечно, имеет в виду, что приезжает домой только на каникулы, но Шерлоку слышится какой-то скрытый смысл. Ему теперь кажется странным всё: и тяжёлый, оценивающий взгляд, которым изредка награждает его брат, и то, как угловато и неуверенно тот двигается, и странная новая манера ходить, не срезая углов, строго посередине коридора или дорожки, и отсутствие привычного сарказма по любому поводу, и то, что иногда Майкрофт отражается в зеркале без лица, но, заметив, что за ним наблюдают, быстро возвращает своему отражению прежний облик.
Остальные, впрочем, не замечают ничего необычного.
Вечером, когда оба семейства Холмсов собираются нанести визит старым знакомым, Шерлок наотрез отказывается покидать дом. Родители сердятся, кузины украдкой крутят пальцами у висков, а Майкрофт вызывается присмотреть за братом, одним махом решая проблему.
- Я хотел остаться один! - возмущается Шерлок.
- Даже не надейся, - улыбается мама. - За тобой же глаз да глаз нужен...
Когда закрывается дверь, оказывается, что выражение "глаз да глаз" Майкрофт понимает буквально. Спрятаться от него не удаётся ни среди хитросплетений труб в подвале, ни в пыльном хламовнике на чердаке. У Шерлока много тайников по всему дому, но страший брат всегда знает, где искать.
- Какого чёрта? - интересуется Шерлок, когда, выглянув из-за одного из стеллажей в библиотеке, натыкается на безразлично-рептильный взгляд. - Мне бы сейчас наслаждаться тишиной, но, знаешь, у меня мороз по коже от одного твоего вида. Скажи что-нибудь.
Майкрофт молчит.
- Перестань, - говорит Шерлок с угрозой. - Ты вообще живой?
Тишина.
- Я тебя ненавижу...
За четыре часа, пока братья дома одни, Майкрофт не произносит ни звука. Шерлоку порой кажется, что он даже не дышит. Но стоит вернуться родителям - и Майкрофт оживает на глазах.
- Нет, мам, всё в порядке, Шерлок ничего не натворил. В кабинет я его не пускал, а в подвале уже нет ничего интересного. С тех пор, как вывели крыс... Что мы делали? Да в основном телевизор смотрели... Ужин? Пожалуй. Я что-то проголодался. Нет, он совершенно точно не успел добавить снотворного в суп. Да и где бы он взял снотворное, если я конфисковал все его фармацевтические запасы? Конечно, мам, под кровать я заглянул в первую очередь...
Ночью Шерлок долго борется со сном, прислушиваясь к мерному сопению на соседней кровати, и думает, не сошёл ли он с ума, а если всё-таки не сошёл, то что, чёрт возьми, происходит с его братом? Сопение убаюкивает, и он даже не замечает, как погружается в хрупкую дремоту, а когда просыпается среди ночи, Майкрофта в постели уже нет.
По мнению Шерлока, это плохой признак.
Он вылезает из-под одеяла и, стараясь не ступать на знакомые скрипучие половицы, крадётся к двери. Выглядывает в коридор и находит его очень странным: стены потеряли прямоту углов и плавно изгибаются там, где никаких изгибов никогда не было и быть не должно. Потолок теряется во тьме подобно сводам пещеры. Дверей, ведущих в другие спальни, больше нет и в помине, и Шерлок не представляет, как теперь добраться до родителей. А ему очень хочется к родителям - ему всего одиннадцать лет и он напуган.
Поначалу белый шум кажется оглушающим, но через минуту Шерлок к нему привыкает, и сквозь звон и свист в ушах прорывается глухое утробное бормотание, похожее на попытки глухонемого заговорить:
- Ррршлххх... Хмм...
Шерлок застывает на месте. Но любопытство сильнее страха. И он тихо крадётся вдоль одной из извилистых стен, касаясь её рукой и чувствуя под пальцами шершавость древесной коры, которой здесь не должно быть.
Оказывается, в доме сохранилась лестница, и Майкрофт стоит на самом её верху, спиной к Шерлоку, а внизу стоит Тонкий человек, такой громадный, что, хотя его ноги в блестящих лакированных ботинках находятся на нижней ступеньке, безлицая голова белеет под потолком второго этажа, а многочисленные паучьи лапы цепляются за перила и стены. Он занимает собой всё пространство холла, как живая паутина, и Майкрофт перед ним выглядит как чересчур решительная муха, рискнувшая сунуться пауку в лапы и в любой момент готовая за это поплатиться.
- Вррммм, - укоризненно говорит Тонкий человек, словно уверен, что его непременно поймут.
- Ннт, уммнрр, - отзывается Майкрофт. И Шерлок на секунду восхищается его умением находить общий язык с другими людьми - даже если это не совсем Майкрофт и не совсем люди.
Эти двое заключают сделку, понимает Шерлок, не стоит им мешать. И тихо отползает назад, в свою комнату.
Кажется, его так и не заметили.
Майкрофт возвращается минут через пять, ложится в постель и засыпает почти мгновенно, а Шерлок, притворяясь спящим, ещё долго смотрит на него и думает о том, как легко было бы задушить его, просто покрепче придавив подушкой. Но такой способ кажется ему не слишком надёжным.
Глава 3
- Я стал мнительным, - сказал Шерлок, зевнув - кресло всё-таки смогло стать для него уютным и в качестве побочного эффекта нагоняло сонливость. - Вот от чего меня следовало лечить, когда было ещё не слишком поздно. Впрочем, взрослые, мягко говоря, не особо наблюдательны. Они даже не заметили, что Майкрофт изменился. Что с них взять...
Беата смущённо кашлянула и спросила:
- А, собственно, зачем тебе понадобилось его убивать?
- Как зачем? Люди всегда поступают так с теми, кто перестал быть похож на себя. С теми, кто пугает неизвестностью. А ещё эти пауки о чём-то договорились, и я почти уверен, что я и есть предмет сделки... Две недели я не знал покоя ни днём, ни ночью. Хотел стащить на кухне нож и положить его под матрас на всякий случай, но эти тупицы, Вирджиния и Виктория, завели привычку допоздна сидеть на кухне и трепаться о мальчиках. Так что раздобыть отцовский револьвер оказалось куда проще...
*****
О наличии в доме оружия известно всем. Артур Холмс раз в неделю ритуально вынимает из сейфа в кабинете старинную деревянную коробку, изукрашенную вензелями, из коробки извлекает величественного вида револьвер, разбирает его, чистит и смазывает. Потом собирает, бережно укладывает обратно в коробку и запирает в сейф. Никто никогда не стреляет из этой древней штуковины, она представляет собой нечто вроде фамильной драгоценности.
Код замка известен только Артуру Холмсу, но для Шерлока это не составляет большой проблемы. Семь минут, пять попыток, год рождения Майкрофта, набранный в обратном порядке, плюс комбинация из инициалов Шерлока - и тяжёлая коробка с револьвером оказывается у него в руках. Никто не учил его обращаться с оружием, но он уверен, что справится.
Этой ночью - никаких изгибов пространства, глухонемого мычания в холле и непонятных метаморфоз бледной майкрофтовой физиономии. Просто посреди ночи Шерлок просыпается от белого шума, быстро суёт руку под подушку и, нащупав тёплую сталь, вскакивает с постели.
Тонкий человек исчертил всё окно паутиной своей тени. Майкрофт стоит напротив него - чёткий силуэт попавшей в паутину мухи, - и, похоже, эти двое мило беседуют, не обращая на Шерлока ни малейшего внимания. В их языке сплошные согласные и ни одного понятного слова.
- А папа в курсе, что ты пошарил в его сейфе? - как бы невзначай спрашивает Майкрофт, не оборачиваясь.
На миг Шерлока настигает ощущение огромной ошибки - весь этот сюр ему приснился, и Майкрофт на самом деле всё тот же странный зануда с тем же скучающе-высокомерным голосом, - но Тонкий человек, уставившись сквозь стекло на братьев, издаёт тоскливый вздох, и окно начинает трескаться под паучьими пальцами. В трещинах клубится чёрное.
Револьвер кажется игрушечным, и Шерлок чувствует себя глупо, держа его в вытянутой руке. Он даже не уверен, правильно ли зарядил эту штуку.
- Шерлок! - шипит старший брат, всё ещё стоя лицом к окну. - Иди и положи револьвер на место. Ты всё испортишь!
- Может, объяснишь?
- Не сейчас.
Руки у Шерлока не дрожат. И когда Майкрофт наконец оборачивается, он всё так же твёрдо и решительно нажимает на курок.
*****
- Ты ведь не хотел в него попасть, правда? - осторожно спросила Беата.
Шерлок не без удовольствия прицелился пальцем в тёмное окно и элегантно изобразил выстрел.
- Надо было потренироваться. По банкам пострелять, что ли... Зато теперь я здесь. Сижу в уродливом кресле и рассказываю страшные сказки.
- Сказки?
- Для вас - да. Вы же сейчас скажете, что монстров не существует, наврёте, что со мной всё в порядке, - вам не привыкать к вранью, это ясно по вашему обручальному кольцу. Брак по расчёту не так уж и плох, если обе стороны предупреждены, но это явно не ваш случай... Наврёте мне, а за дверью убедите мамулю, что я нуждаюсь в срочной госпитализации. И не успею я глазом моргнуть, как окажусь в маленькой аккуратной комнатке с решётками на окнах. Я прав?
Беата моргнула и закашлялась. Маленький паршивец спокойно смотрел на неё, сложив кончики пальцев домиком, и никак не желал становиться простым и понятным пациентом.
Когда они вышли из кабинета, миссис Холмс была уже не одна. В соседнем кресле скучал джентльмен цветущих восемнадцати лет и крайне утомлённой наружности. Фамильное сходство между ним и миссис Холмс бросалось в глаза, так что Беата без лишних слов поняла, что это и есть старший брат - и по совместительству домашний кошмар - её пациента. Ей он показался абсолютно заурядным — типичный выпускник частной школы, бледное дитя Альбиона, ничего примечательного. Но Шерлок при виде брата вздрогнул и сделал крошечный, на полдюйма, шажок назад с таким видом, словно наткнулся на гремучую змею.
Мать и сын одновременно встали навстречу Беате и Шерлоку, и миссис Холмс спросила, почему-то трагическим шепотом:
- Ну что?...
- Вы не зайдёте ко мне в кабинет? Надо поговорить, - сказала Беата. Миссис Холмс сразу увяла и поникла.
- Разумеется... Мальчики, подождите в машине, хорошо?
Старший послушно протянул брату руку. Шерлок отступил ещё на шаг.
- Шерлок! - в голосе миссис Холмс зазвенели страдальческие нотки. - Давай обойдёмся без этих твоих выкрутасов!
Мальчик вздохнул, с тоской посмотрел на мать, с отчаянием - на Беату и с ненавистью - на брата, ссутулился и, сунув руки в карманы, побрёл прочь. Старший брат невозмутимо пожал плечами и двинулся вслед за ним, отставая ровно на полтора шага.
Беата подумала, что для человека, в которого позавчера стреляли (хоть и не попали), старший Холмс поразительно терпелив и спокоен.
"Терпение и спокойствие" - вот что было бы начертано на фамильном гербе Майкрофта Холмса, если бы у него имелся герб.
"Терпение и спокойствие", - философски повторял Майкрофт каждый раз, когда младший братец принимался творить странности - а Шерлок творил их с удручающей частотой.
"Терпение и спокойствие", - твердил Майкрофт позапрошлой ночью, когда в руках у мелкого неожиданно оказался старинный отцовский револьвер, из которого ни разу в жизни никто не стрелял, но который, тем не менее, исправно громыхнул, стоило только Шерлоку нажать на курок, и когда с ошеломлённым звоном обрушилось оконное стекло, а прильнувшая к окну паучья тень, зашипев то ли от испуга, то ли от удивления, метнулась в сторону и скрылась. Он твердил эту мантру, сидя на усыпанном осколками полу и всё ещё прикрывая голову руками, пока в комнату неспешно полз январский морозец, за дверью слышались встревоженные голоса взрослых, а мелкий, уронив револьвер на кровать, осипшим голосом шептал:
- М... Майки, я тебя не убил?...
"Терпение и спокойствие", - повторил он в последний раз, когда вечером после визита к доктору Вернер, уже засыпая в своей комнате, услышал отголоски родительского скандала. Скандал происходил у отца в кабинете, на первом этаже, и Майкрофт понадеялся, что младший брат из своей спальни не услышал того же, что и он, и не сделал далеко идущих выводов из слова "психушка".
Однако утром, когда спальня Шерлока оказалась пустой, а цепочка следов протянулась по свежему снегу от крыльца до ворот и потерялась среди лондонской грязи и сумятицы, о спокойствии пришлось забыть на семь бесконечных лет.
Глава 4
За семь лет в бегах Шерлок научился виртуозно вскрывать любые замки, поэтому банальная защёлка на окне библиотеки в родном доме не доставляет ему особых проблем. К тому же он следил за домом всю последнюю неделю и знает, что здесь уже пару лет никто не живёт. Особняк пуст и тёмен, и даже, кажется, выставлен на продажу - в этом вопросе информация от знакомых бродяг не отличается стопроцентной достоверностью.
Проводки сигнализации он перерезал ещё утром, решёток на окнах нет, а густой снегопад надёжно укрывает его от посторонних глаз. Его присутствие могли бы выдать только следы на снегу, но посреди рождественской ночи никому нет дела до следов около чужого дома, а пять минут спустя и они исчезают.
Проскользнув в приоткрытое окно, Шерлок вглядывается в темноту, угадывая очертания знакомых предметов, и странно улыбается. Сантименты. В одиннадцать лет он ещё мог позволить себе такую роскошь, но теперь, в восемнадцать, он умён, циничен, вечно голоден и вечно настороже, как бездомный пёс, которому жизнь успела сполна отвесить тумаков. Пожалуй, думает он, это последний раз, когда он позволяет себе настолько поддаться ностальгии, чтобы решиться навестить родные стены.
Первым делом он обходит библиотеку по периметру, аккуратно огибая накрытые чехлами кресла и небольшой круглый столик с лампой под зелёным абажуром, проводит пальцем по корешкам книг, стирая толстый слой пыли, выглядывает в коридор, чтобы в очередной раз убедиться, что в доме пусто и тихо, бесполезно щёлкает выключателем лампы и пишет пальцем на пыльной столешнице: "Дом, милый дом!" Презрительно фыркнув, смахивает надпись, подняв облако пыли, оглушительно чихает и возмущается:
- Что, никто не удосужился прибраться к моему приходу?
- Извини, встречу с цветами и оркестром пришлось отменить. Хотя лично я тебя ждал, - спокойно произносит низкий, смутно знакомый голос. Шерлок от неожиданности шарахается в угол, как ошпаренный кот, лихорадочно соображая, как это он умудрился не заметить чьего-то присутствия в необитаемом доме и что теперь с этим кем-то делать.
Стоящий в дверях библиотеки старик похож на вырезанный из чёрной бумаги силуэт. Просто ещё одна тень среди переплетения других теней, и Шерлок готов поклясться, что минуту назад его здесь не было.
- Я не грабитель, - предупреждает Шерлок на всякий случай.
- Я знаю. Эта отговорка когда-нибудь срабатывала? Ты вообще часто в чужие дома забираешься?
Не дождавшись ответа, старик пожимает плечами, подходит к ближайшему креслу и, стащив чехол, устраивается поуютней. Вытягивает длинные ноги, отчётливо хрустнув коленями, и жестом приглашает Шерлока в соседнее кресло.
- Выглядишь как последний оборванец, влезаешь в дом через окно вместо того, чтобы постучаться в дверь, как делают все приличные люди. Я так и знал, что всё твоё воспитание, с которым мамуля так носилась, - не в коня корм... И если бы ты хотел удрать, тебя бы здесь уже не было, так что садись, поболтаем. Похоже, тебя разбирает любопытство, да и у меня есть вопросы.
Озадаченный, Шерлок осторожно пододвигается к окну, готовый смыться в любой момент, но старик прав - любопытство разбирает, и, поколебавшись, он всё-таки садится, беззастенчиво разглядывая незнакомца: тому лет восемьдесят, у него бледные глаза, костлявые птичьи пальцы, сутулые плечи - но в чертах лица мерещится что-то неуловимо знакомое.
- Не понимаю, - сдаётся Шерлок. - Мы когда-то встречались?
- Безусловно. Много раз, - улыбается старик. И многозначительно добавляет: - Дорогой братец.
И на Шерлока нисходит озарение. Словно стекляшки в калейдоскопе выстраиваются в чёткий узор.
- Но... Майкрофт?
- Долго же до тебя доходит...
- Чушь! Моему брату в феврале должно исполниться двадцать пять, а вы...
- Не утруждай себя логическими выкладками, Шерлок. Как ни прискорбно, логики в этом ни на грош. То есть примерно столько же, сколько в твоём дурацком побеге. Скажи на милость - на кой чёрт ты ушёл из дома на целых семь лет? Тебя никто не планировал упечь в дурдом пожизненно, просто хотели обследовать! Но ты, как водится, истолковал всё по-своему, по-своему решил и по-своему же осуществил. Надо сказать, прятаться ты умеешь - за все эти годы не оставил ни единого следа, ни одной зацепки в поисках. Я впечатлён.
- Не переводи разговор, Майкрофт, - фыркает Шерлок. - Если только это действительно ты, в чём я, кстати, всё больше убеждаюсь - никто, кроме тебя, не способен быть таким невероятным занудой... Я хочу знать, что с тобой случилось.
В полумраке, разбавленном только мутноватым светом уличных фонарей, старший брат кажется бесконечно усталым, почти мёртвым, и Шерлок вспоминает, как когда-то боялся его, неподвижно сидящего ночью на кровати. Теперь этот страх кажется нелепым.
- Тонкий человек, Шерлок. Помнишь? То существо, которое чуть не поймало тебя в парке. Трём другим детям в ту зиму повезло меньше - их так и не нашли. Даже то, что ты успел убежать, тебя бы не спасло.
- Он явился к нам домой, я помню. А ещё помню, как вы мило беседовали на лестнице, - ядовито замечает Шерлок. - Мне любопытно - о чём?
- Ты же знаешь, я могу договориться с кем угодно. И я уговорил его прийти за тобой через год.
- Очень мило с твоей стороны. А ты не мог убедить его вообще оставить меня в покое?
- И это вся твоя благодарность? За то, что я хотел, чтобы ты прожил лишний год? Вполне в твоём духе... Увы, я сделал всё, что мог. Но у любого договора есть свои условия, и мне пришлось оставить в залог кое-что важное.
- И что же?
- Сердце.
Шерлок недоверчиво хмыкает, но брат абсолютно серьёзен, да и вообще - не в его характере так глупо шутить, и, Шерлок, неуверенно протянув руку, кладёт пальцы на его запястье. И верно, пульса нет.
- Невероятно... Как же ты...
- Как я живу? Понятия не имею. Наверное, где-то в кладовке у Тонкого человека оно всё ещё бьётся. Впрочем, я не настолько сведущ во всей этой мистике... Факт в том, что ты крайне несвоевременно решил пуститься в бега. Без сердца, знаешь ли, год идёт за десять, и если бы ты не явился в это Рождество, до следующего я бы вряд ли дотянул.
- Мне жаль.
- Не думаю. Я тебя слишком хорошо знаю. В первую очередь ты всегда заботишься только о себе. Семь лет я задавался вопросом - что такого ты вбил себе в голову, что заставило тебя сначала стрелять в собственного брата, а потом уйти из дома? Ты что же, действительно вообразил, что я могу тебе чем-то навредить?
- Ты себя очень странно вёл, и я испугался.
- Меня же сердца лишили! Полагаю, это достаточное основание для странностей?
Несколько долгих минут братья молча смотрят друг на друга, изучая. Шерлоку всё больше кажется, что он застрял то ли в чужом безумном сновидении, то ли в собственных крэковых галлюцинациях, и больше всего на свете ему хочется проснуться в десяти милях отсюда, в Бромли, где у него крошечная грязная каморка в полуподвале и приятель Виктор, который зарабатывает на жизнь скупкой краденого, но в остальном - кристальнейшей души человек... Но чем больше он убеждается в реальности происходящего, тем больше жалеет о том, что поддался глупой сентиментальности и явился сюда. Если удастся пережить эту ночь, ноги его больше не будет в родных пенатах!
О чём думает Майкрофт, узнать не представляется возможным.
- Что дальше? - хрипло спрашивает Шерлок. - Он ведь придёт сегодня, верно? И ты наконец-то сможешь обменять меня на свой залог. Мне имеет смысл попытаться удрать?
- Я тебя не держу, - невозмутимо отвечает Майкрофт. - Но и удирать не советую - поздно.
- Почему?
- Посмотри в окно. Видишь вон ту тень от дерева?
- И что?
- Раньше её не было...
Белый шум обрушивается так внезапно, что поначалу Шерлок даже не понимает, что происходит - только морщится от головной боли и зажимает уши ладонями. Та самая тень разрастается, опутывает всё окно, превращает снежный полумрак в плотную, удушливую темноту. На стекло снаружи ложатся бледные пальцы.
- Оно меня видит? - кричит Шерлок, не слыша сам себя из-за оглушительного звона в ушах. - Майк, оно меня видит?!
Майкрофт медленно встаёт навстречу тени и больше не обращает на брата никакого внимания - его мутные старческие глаза затянуты отражением чёрной паутины, пусты и неподвижны. Через секунду окно рассыпается каскадом осколков, впуская ледяной ветер и шёпот, от которого сводит зубы:
- Сссдесссь?
Шерлоку снова одиннадцать лет, и у него снова подгибаются колени от беспомощного ужаса, и он снова вжимается в стену, наблюдая, как на фоне разбитого окна силуэт его брата превращается в подобие мухи, угодившей в гигантскую паутину. Только на этот раз Майкрофт ещё и смеётся:
- Оно научилось говорить! Кто бы мог подумать?! - но Шерлок полагает, что это нервное.
Тени вползают в комнату, обшаривая углы, и Шерлок отступает до тех пор, пока есть куда отступать. Он не знает, что случится, когда тварь доберётся до него, но надеется, что убьют его хотя бы быстро.
- Одну минуту, - сухо произносит Майкрофт. - У нас договор.
Не будь Шерлок так напуган, он бы рассмеялся: за окном глубокая ночь, комната оплетена ожившим сумраком, жить осталось считанные секунды - а этот чудик разговаривает с монстром тоном библиотекаря, напоминающего клиенту о не сданных вовремя книгах. Нет, у него всё-таки уникальный брат...
Тварь издаёт неразборчивое раздражённое ворчание, на которое Майкрофт отзывается примирительным:
- Ничего личного, сэр. Мы же с вами честные... эм... люди. Сначала верните залог.
Шерлок стоит слишком далеко от него, и в библиотеке слишком темно, чтобы разглядеть детали операции, но жуткий хруст рёбер он слышит с такой отчётливостью, словно это его собственные рёбра, и с той же ужасающей отчётливостью представляет, как в следущую секунду брат упадёт мёртвым, но вместо этого слышит его повеселевший голос:
- Совсем другое дело... Включайте!
Под потолком вспыхивает массивная бронзовая люстра, заливая библиотеку резким светом, и на долгих несколько минут Шерлок оказывается ослепшим и парализованным головной болью, а когда глаза привыкают к свету, всё уже кончено. У его ног с шипением тают чёрные призрачные щупальца, посреди комнаты медленно растворяется в воздухе силуэт Тонкого человека, а Майкрофт, прищурившись и засунув руки в карманы, наблюдает за ним с самодовольной ухмылкой на физиономии. И, если не обращать внимания на свежий шрам на груди, теперь он выглядит на свои двадцать пять.
Только сейчас Шерлок замечает бесчисленные алые огоньки - светодиоды видеокамер, установленных по периметру библиотеки, на потолке, на книжных стеллажах, везде, где только можно их установить. Запись всё ещё идёт.
- Идея была безумная, - говорит Майкрофт. - Но, как ни странно, сработала. Надо же...
- Я оценил, - с трудом произносит Шерлок. - Правда, я пока в шоке... И что, оно больше не вернётся?
Надеюсь, нет. Теперь ты можешь вернуться домой, блудный брат.
Я подумаю над этим.
- Это было не предложение. Мы с мамулей искали тебя столько лет. Не воображай, что сможешь опять просто взять и исчезнуть.
Шерлок улыбается:
- Не воображай, что можешь приказывать мне только потому, что избавил меня от одного-единственного детского кошмара. Я, конечно, весьма признателен, но в последние семь лет предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно.
Майкрофт недовольно хмурится, но в конце концов со вздохом сдаётся:
- Ладно, Шерлок. Помоги хотя бы вытащить плёнку из камер. Её нужно сжечь. На всякий случай...
кликабельно
@темы: фанфик, Рейтинг: g, Жанр: реалистическая проза
вторник, 10 декабря 2013
Название: Hotel California
Автор: Колодец историй
Бета: Колодец историй
Жанр: мистика, романс
Размер: мини, ок. 2500 слов
Рейтинг: PG
Категория работы: броманс
Тема работы: Если ты любишь что-то — отпусти. Если оно твое — оно вернется (Г.Г. Маркес).
Пейринг: Шерлок / Джон, намек на Дин /Сэм
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй
Предупреждение: кроссовер с сериалом «Сверхъестественное».
Саммари: Дин и Сэм Винчестеры встречаются в странном отеле с Шерлоком Холмсом, который мало того, что не подозревает, что стал призраком, так ещё и абсолютно ничего о себе не помнит.
Примечание: аналитика будет оформлена отдельным сборником с выкладкой последнего текста команды.
Ссылка на скачивание полного текста работы
И ещё: я вдруг вспомнил,
Как таинственный код,
Чтобы выход отсюда найти,
Нужно вспомнить, где вход. (с)
Шерлок не любил американцев. В общем-то, если говорить совсем уж честно, то он не любил людей в принципе, не разделяя их по национальности, полу и цвету кожи. Большинство из них безмерно его раздражало своей ограниченностью и неумением видеть дальше своего маленького, тщательно оберегаемого мирка.
Но вот конкретно о нации, заселявшей Соединенные Штаты, Шерлок был совсем уж невысокого мнения. Он считал их не только туповатыми и бесконечно самодовольными. Практически все без исключения американцы казались ему ещё и необыкновенно шумными, что в его глазах было существенным недостатком.
Если бы не….
Холмс не успел додумать это «если бы» - под окном номера, в котором он предавался размышлениям, раздалась громкая музыка, а затем - затихающее рычание мотора.
Выглянув в окно, Шерлок увидел на стоянке перед отелем черный, потрепанный временем автомобиль американского производства, из окон которого, видимо, и раздавался забойный рок, прервавший его размышления.
Из машины выбрались два парня, чем-то неуловимо похожие друг на друга, и двинулись ко входу в отель.
Шерлок успел подметить кое-какие детали и сделать выводы. Один из парней был худ и высок, явно выше самого Шерлока, с лохматыми волосами и челкой, закрывающей глаза. Второй был чуть ниже, но тоже достаточно высокий, с короткой стрижкой и выправкой, похожей на военную.
Сомнений быть не могло - братья.
Посмотрев еще немного, Шерлок сделал для себя пометку, что тот, кто был за рулем - старший и с детства привык заботиться о младшем.
Было в них что-то, привлекающее внимание. Пожалуй, стоило разглядеть их получше, тем более, что заняться здесь больше было абсолютно нечем. Шагая по коридору и упорно игнорируя приветствия других постояльцев, порой весьма назойливых, Шерлок оказался в холле как раз в тот момент, когда зазвенел колокольчик над дверью и вошли приезжие.
Пока старший, приятно улыбаясь и флиртуя со стоявшей за стойкой девушкой, оплачивал номер, младший настороженно осматривал помещение. Парни выглядели как типичные американцы и особо не выделялись - неприметные джинсы, простые футболки, какие-то незамысловатые затертые куртки. Только глаза у младшего были невыносимо печальными, но в целом парни выглядели довольно привлекательно и располагающе.
Обычный человек принял бы их за студентов, едущих в находящийся неподалеку Стэнфордский университет. Обычный человек - но не Шерлок. Братья не так просты, как хотят казаться, в очередной раз убедился он, глядя на то, как они держатся.
Наконец, получив ключи от номера, они вышли на стоянку, возвращаясь к машине. Шерлок заглянул в книгу регистрации и удовлетворенно кивнул – там значилось «Дин и Сэм Винчестеры».
Пока что все сходилось, именно так он и предполагал.
Подойдя к окну и совершенно не стесняясь, он прислушался к разговору братьев, стоявших возле открытого багажника автомобиля.
Старший, чуть ли не по пояс углубившийся в багажник, что-то там укладывал, а младший увлеченно смотрел на брата.
- Зря мы здесь остановились, - внезапно пробурчал Сэм. – Могли бы дотянуть до Пало-Альто, всего-то ничего осталось.
- Нет.. Сэмми, нет, - откликнулся Дин. – Мы оба устали, вымотаны, да и вендиго изрядно нас потрепал. Наша последняя охота в Блэк Уотерс чуть не стоила нам голов. Тварь нас чуть было не сожрала!
Сэм упрямо поджал губы.
- Не нравится мне это место, у меня от него мороз по коже. И пустынно как-то, ты видел: книга записей практически не заполнена.
- О.. не будь такой девчонкой, Саманта! Отель как отель, мы жили в сотнях таких. Сегодня нормально отдохнем, выспимся, а завтра уже будем в городе.
Сэм отвел взгляд от брата и, посмотрев в темнеющее небо, сжал кулаки.
- Я хочу, чтобы ты пошел со мной на кладбище, - глухо сказал Сэм. – На могилу к Джессике.
Дин выпрямился, закрывая что-то в багажнике, подозрительно напоминающее тайник для оружия, и резко вытащил большую сумку. Из-под воротника черной футболки выпал, закачавшись, небольшой амулет, похожий на странного рогатого божка на простом черном шнурке. Дин автоматическим жестом спрятал его обратно под воротник футболки, перехватил сумку поудобнее и двинулся к отелю. За ним, так же молча, последовал Сэм.
Подслушанный разговор навел Шерлока на интересные мысли, которые стоило обдумать, поэтому он вернулся в свой номер, взял из футляра скрипку и начал тихо играть любимую мелодию, позволяющую ему обдумать все, чему он стал свидетелем.
Ни студентами, ни простыми туристами братья явно не были. А вот кем же на самом деле они являлись, он сейчас затруднялся ответить. Кроме прочего настораживающего, было что-то еще, почти неуловимое в их отношениях, что никак не мог понять Шерлок.
Очнулся он от своих размышлений, когда за окном было уже совсем темно. Так и не придя ни к какому определенному выводу, Шерлок решил традиционно прогуляться по отелю и понаблюдать за его ночной жизнью. Ночами отель необыкновенно оживал, наполняясь толпой разнообразных персонажей. Хоть какое-то развлечение...
В коридоре Шерлок почти сразу наткнулся на братьев. Они стояли у двери их своего номера в странно напряженных позах, очевидно, к чему-то прислушиваясь.
Дин нахмурился и кивнул в сторону лестницы:
- Сэмми…
Тот мгновенно каким-то неуловимо привычным движением вытащил из-под ремня джинсов пистолет и начал осторожно двигаться по узкому коридору вслед за братом.
Шерлок последовал за ними.
Дойдя до конца коридора, братья снова остановились.
- Я же тебе говорил, Дин, - прошептал Сэм. – В этом месте творится что-то странное. Отель абсолютно пуст, кроме нас с тобой, ни одного занятого номера, зато откуда-то постоянно доносятся звуки и плач.
- Призраки…
- Думаю, что да. Ты взял с собой…
- Конечно, Сэмми, не волнуйся. Что за невезуха, остановились передохнуть в отеле - и вместо отдыха вновь приходится охотиться!
Шерлок с интересом наблюдал за открывающейся картиной. Понятнее ему не стало, зато, безусловно, ночь обещала быть интересной.
Сэм поморщился и вздрогнул, словно от холода. Оглянувшись, посмотрел на Шерлока. И тут же навёл на него пистолет.
- Дин…
Шерлок недоуменно прищурился. У него с собой оружия не было, поэтому все, что ему оставалось, - это безмолвно застыть посередине коридора.
- Какого черта? – процедил сквозь зубы Дин. – Ты кто?
- Я? – Шерлок задумался, вспоминая. - Шерлок Холмс.
- Что ты здесь делаешь?
- Очевидно, живу. А что здесь делаете вы с оружием в руках?
Дин смотрел на мерцающую фигуру высокого темноволосого мужчины в безукоризненно сшитом, явно дорогом костюме и не знал, что и думать. Такого странного призрака за всю его немалую практику ему встречать не приходилось.
- Я - Дин. А это мой младший брат Сэм.
Сэм при этих словах кивнул, по-прежнему не опуская пистолет, направленный на Шерлока. В коридоре повисла напряженная тишина, прерываемая едва слышными, доносившимися как будто издалека криками.
- Давайте… поговорим в нашем номере, - предложил Сэм.
Шерлок последовал за братьями в их номер и с удивлением для себя заметил, как легко прошел через захлопнувшуюся перед его носом дверь.
Попав внутрь, он хотел было с возмущением высказаться о манерах братьев, когда его неожиданно осыпали солью, ударили холодным металлическим прутом — впрочем, удара он даже не почувствовал, - а потом еще зачем-то облили водой из бутылки.
Недоуменно отряхнув пиджак, на котором все равно не было видно следов, Шерлок встретился с серьезным взглядом Дина.
- Странно. Мы думали, что ты призрак, - протянул он.
Шерлок огляделся и сел на ближайшую кровать, в задумчивости нахмурив лоб.
- Я не верю в потусторонний мир и тем более не верю в призраков.
Сэм пожал плечами и произнес:
- Ты можешь сколько угодно верить или не верить, но тебе придется признать это - ты только что прошел сквозь закрытую дверь.
Шерлок задумался и понял, что и в самом деле не может пойти против фактов.
- Это и в самом деле интересная загадка. Судя по всем признакам, я действительно призрак… Что же, таким образом получается, что я мертв.
Сэм согласно кивнул:
- Сожалею.
Шерлок снова нахмурился.
- Я абсолютно не помню, как я стал призраком.
- Призраками просто так не становятся. Значит, что-то удерживает тебя на земле – сказал Дин. – И чтобы уйти отсюда, тебе нужно узнать, что именно.
- На самом деле, мы сомневаемся что ты именно призрак, – нахмурился Сэм. – Ты не реагируешь ни на соль, ни на железо, ни на святую воду, не агрессивен и не пытаешься напасть на нас.
Братья переглянулись и снова напряженно посмотрели на спокойно сидящего на кровати Шерлока.
- Как ты вообще оказался в этом отеле? Что ты здесь делаешь? Что ты помнишь?
Шерлок попытался думать о прошлом и почувствовал, как его накрывает черным туманом и безжалостно уносит неведомо куда.
- Эй! – услышал он чей-то далёкий, будто из-под толщи воды, крик. – Не вздумай исчезнуть!
Шерлок моргнул и понял, что по-прежнему находится в той же комнате.
Дин стоял рядом с ним, напряженно вглядываясь.
Сэм сгорбился за открытым ноутбуком, пальцы летали над клавиатурой.
Наконец, не поднимая глаз, Сэм позвал:
- Похоже, я что-то нашел.
- Что же? – заинтересованно отозвался Дин.
- Нашел кое-какие статьи. Шерлок Холмс - довольно известная фигура в Лондоне. Он консультирующий детектив, полиция обращается к нему, когда заходит в тупик.
- Там пишут что-нибудь странное об его смерти?
- Вообще-то, да и весьма много. Похоже, пару лет назад был ужасный скандал, на него повесили множество обвинений, и он покончил с собой, прыгнув с крыши госпиталя.
- Ясно. Но это совсем не объясняет, что его призрак делает в этом богом забытом захолустье на другом материке.
- Вообще-то это ничего не объясняет, - продолжил удивленно Сэм. – Оказывается, он не погиб, а всего лишь инсценировал свою смерть и триумфально вернулся живым и здоровым несколько месяцев назад. Я нашел блог его друга Джона Ватсона.
Шерлок при звуках странно знакомого имени встал с кровати и приблизился к сидящему за столом Сэму, вглядываясь в экран из-за его плеча.
На экране высветилась фотография светловолосого мужчины. Шерлок почувствовал, как смутно заныло в груди.
Сэм вскинул голову:
- Ты его знаешь?
- Что? Нет, я… Не уверен...
Дин переводил взгляд с брата на Шерлока.
- Мне кажется, я начинаю что-то вспоминать. Но мне трудно... как будто что-то мешает…
У Шерлока снова все поплыло перед глазами, навалилась дурнота, он почувствовал, что задыхается, и вдруг яркой вспышкой из темноты начали всплывать образы, складываясь в знакомые картины.
Джон.
- Я вспомнил. Вспомнил!
Винчестеры смотрели на него с одинаковым выражением в зеленых глазах.
- Я приехал сюда по просьбе Майкрофта. Это мой брат. Он попросил меня расследовать одно дело, у его старого приятеля пропала дочь, приехавшая учиться в Стэнфорд. Она перестала выходить на связь с семьей, при этом её счета, на которых находилась значительная сумма денег, были полностью обнулены. Тогда ее отец обратился к Майкрофту, а тот - ко мне.
Дин кивнул.
- Ты решил помочь брату?
- Будь всё как обычно, я бы отказался. Но в этот раз мне захотелось оказаться как можно дальше от Лондона. Поэтому я и прилетел сюда.
Шерлок задумался. Он не знал, что его сподвигло на это, но ему хотелось сказать:
- Много лет назад я встретил человека, которого полюбил. Но так случилось, что я был вынужден умереть для всех. А когда я вернулся, у него была уже совсем другая жизнь. Он собирается жениться. Тогда я понял, что нужно отпустить его.
Шерлок посмотрел на братьев и увидел понимание в глазах Дина.
- Я взялся за это дело и выяснил, что уже несколько лет студенты из Стэнфорда пропадают неизвестно куда. По дороге я остановился в этом отеле, девушка принесла мне чай - и это все, что я помню. Дальше темнота.
- Видимо, в этом отеле убивают постояльцев, - задумчиво произнес Сэм.
- Но тут живет множество людей! - возразил Шерлок. – В отеле постоянно шумно. Особенно по ночам.
- Судя по всему, отель заполнен призраками, - неохотно ответил Дин. – Поэтому ты и видел их. Мы же только слышали.
- Нам нужно разобраться в этом деле, - решительно сказал Шерлок.
Автор: Колодец историй
Бета: Колодец историй
Жанр: мистика, романс
Размер: мини, ок. 2500 слов
Рейтинг: PG
Категория работы: броманс
Тема работы: Если ты любишь что-то — отпусти. Если оно твое — оно вернется (Г.Г. Маркес).
Пейринг: Шерлок / Джон, намек на Дин /Сэм
Дисклеймер: нам ничего не принадлежит, кроме историй
Предупреждение: кроссовер с сериалом «Сверхъестественное».
Саммари: Дин и Сэм Винчестеры встречаются в странном отеле с Шерлоком Холмсом, который мало того, что не подозревает, что стал призраком, так ещё и абсолютно ничего о себе не помнит.
Примечание: аналитика будет оформлена отдельным сборником с выкладкой последнего текста команды.
Ссылка на скачивание полного текста работы
И ещё: я вдруг вспомнил,
Как таинственный код,
Чтобы выход отсюда найти,
Нужно вспомнить, где вход. (с)
Шерлок не любил американцев. В общем-то, если говорить совсем уж честно, то он не любил людей в принципе, не разделяя их по национальности, полу и цвету кожи. Большинство из них безмерно его раздражало своей ограниченностью и неумением видеть дальше своего маленького, тщательно оберегаемого мирка.
Но вот конкретно о нации, заселявшей Соединенные Штаты, Шерлок был совсем уж невысокого мнения. Он считал их не только туповатыми и бесконечно самодовольными. Практически все без исключения американцы казались ему ещё и необыкновенно шумными, что в его глазах было существенным недостатком.
Если бы не….
Холмс не успел додумать это «если бы» - под окном номера, в котором он предавался размышлениям, раздалась громкая музыка, а затем - затихающее рычание мотора.
Выглянув в окно, Шерлок увидел на стоянке перед отелем черный, потрепанный временем автомобиль американского производства, из окон которого, видимо, и раздавался забойный рок, прервавший его размышления.
Из машины выбрались два парня, чем-то неуловимо похожие друг на друга, и двинулись ко входу в отель.
Шерлок успел подметить кое-какие детали и сделать выводы. Один из парней был худ и высок, явно выше самого Шерлока, с лохматыми волосами и челкой, закрывающей глаза. Второй был чуть ниже, но тоже достаточно высокий, с короткой стрижкой и выправкой, похожей на военную.
Сомнений быть не могло - братья.
Посмотрев еще немного, Шерлок сделал для себя пометку, что тот, кто был за рулем - старший и с детства привык заботиться о младшем.
Было в них что-то, привлекающее внимание. Пожалуй, стоило разглядеть их получше, тем более, что заняться здесь больше было абсолютно нечем. Шагая по коридору и упорно игнорируя приветствия других постояльцев, порой весьма назойливых, Шерлок оказался в холле как раз в тот момент, когда зазвенел колокольчик над дверью и вошли приезжие.
Пока старший, приятно улыбаясь и флиртуя со стоявшей за стойкой девушкой, оплачивал номер, младший настороженно осматривал помещение. Парни выглядели как типичные американцы и особо не выделялись - неприметные джинсы, простые футболки, какие-то незамысловатые затертые куртки. Только глаза у младшего были невыносимо печальными, но в целом парни выглядели довольно привлекательно и располагающе.
Обычный человек принял бы их за студентов, едущих в находящийся неподалеку Стэнфордский университет. Обычный человек - но не Шерлок. Братья не так просты, как хотят казаться, в очередной раз убедился он, глядя на то, как они держатся.
Наконец, получив ключи от номера, они вышли на стоянку, возвращаясь к машине. Шерлок заглянул в книгу регистрации и удовлетворенно кивнул – там значилось «Дин и Сэм Винчестеры».
Пока что все сходилось, именно так он и предполагал.
Подойдя к окну и совершенно не стесняясь, он прислушался к разговору братьев, стоявших возле открытого багажника автомобиля.
Старший, чуть ли не по пояс углубившийся в багажник, что-то там укладывал, а младший увлеченно смотрел на брата.
- Зря мы здесь остановились, - внезапно пробурчал Сэм. – Могли бы дотянуть до Пало-Альто, всего-то ничего осталось.
- Нет.. Сэмми, нет, - откликнулся Дин. – Мы оба устали, вымотаны, да и вендиго изрядно нас потрепал. Наша последняя охота в Блэк Уотерс чуть не стоила нам голов. Тварь нас чуть было не сожрала!
Сэм упрямо поджал губы.
- Не нравится мне это место, у меня от него мороз по коже. И пустынно как-то, ты видел: книга записей практически не заполнена.
- О.. не будь такой девчонкой, Саманта! Отель как отель, мы жили в сотнях таких. Сегодня нормально отдохнем, выспимся, а завтра уже будем в городе.
Сэм отвел взгляд от брата и, посмотрев в темнеющее небо, сжал кулаки.
- Я хочу, чтобы ты пошел со мной на кладбище, - глухо сказал Сэм. – На могилу к Джессике.
Дин выпрямился, закрывая что-то в багажнике, подозрительно напоминающее тайник для оружия, и резко вытащил большую сумку. Из-под воротника черной футболки выпал, закачавшись, небольшой амулет, похожий на странного рогатого божка на простом черном шнурке. Дин автоматическим жестом спрятал его обратно под воротник футболки, перехватил сумку поудобнее и двинулся к отелю. За ним, так же молча, последовал Сэм.
Подслушанный разговор навел Шерлока на интересные мысли, которые стоило обдумать, поэтому он вернулся в свой номер, взял из футляра скрипку и начал тихо играть любимую мелодию, позволяющую ему обдумать все, чему он стал свидетелем.
Ни студентами, ни простыми туристами братья явно не были. А вот кем же на самом деле они являлись, он сейчас затруднялся ответить. Кроме прочего настораживающего, было что-то еще, почти неуловимое в их отношениях, что никак не мог понять Шерлок.
Очнулся он от своих размышлений, когда за окном было уже совсем темно. Так и не придя ни к какому определенному выводу, Шерлок решил традиционно прогуляться по отелю и понаблюдать за его ночной жизнью. Ночами отель необыкновенно оживал, наполняясь толпой разнообразных персонажей. Хоть какое-то развлечение...
В коридоре Шерлок почти сразу наткнулся на братьев. Они стояли у двери их своего номера в странно напряженных позах, очевидно, к чему-то прислушиваясь.
Дин нахмурился и кивнул в сторону лестницы:
- Сэмми…
Тот мгновенно каким-то неуловимо привычным движением вытащил из-под ремня джинсов пистолет и начал осторожно двигаться по узкому коридору вслед за братом.
Шерлок последовал за ними.
Дойдя до конца коридора, братья снова остановились.
- Я же тебе говорил, Дин, - прошептал Сэм. – В этом месте творится что-то странное. Отель абсолютно пуст, кроме нас с тобой, ни одного занятого номера, зато откуда-то постоянно доносятся звуки и плач.
- Призраки…
- Думаю, что да. Ты взял с собой…
- Конечно, Сэмми, не волнуйся. Что за невезуха, остановились передохнуть в отеле - и вместо отдыха вновь приходится охотиться!
Шерлок с интересом наблюдал за открывающейся картиной. Понятнее ему не стало, зато, безусловно, ночь обещала быть интересной.
Сэм поморщился и вздрогнул, словно от холода. Оглянувшись, посмотрел на Шерлока. И тут же навёл на него пистолет.
- Дин…
Шерлок недоуменно прищурился. У него с собой оружия не было, поэтому все, что ему оставалось, - это безмолвно застыть посередине коридора.
- Какого черта? – процедил сквозь зубы Дин. – Ты кто?
- Я? – Шерлок задумался, вспоминая. - Шерлок Холмс.
- Что ты здесь делаешь?
- Очевидно, живу. А что здесь делаете вы с оружием в руках?
Дин смотрел на мерцающую фигуру высокого темноволосого мужчины в безукоризненно сшитом, явно дорогом костюме и не знал, что и думать. Такого странного призрака за всю его немалую практику ему встречать не приходилось.
- Я - Дин. А это мой младший брат Сэм.
Сэм при этих словах кивнул, по-прежнему не опуская пистолет, направленный на Шерлока. В коридоре повисла напряженная тишина, прерываемая едва слышными, доносившимися как будто издалека криками.
- Давайте… поговорим в нашем номере, - предложил Сэм.
Шерлок последовал за братьями в их номер и с удивлением для себя заметил, как легко прошел через захлопнувшуюся перед его носом дверь.
Попав внутрь, он хотел было с возмущением высказаться о манерах братьев, когда его неожиданно осыпали солью, ударили холодным металлическим прутом — впрочем, удара он даже не почувствовал, - а потом еще зачем-то облили водой из бутылки.
Недоуменно отряхнув пиджак, на котором все равно не было видно следов, Шерлок встретился с серьезным взглядом Дина.
- Странно. Мы думали, что ты призрак, - протянул он.
Шерлок огляделся и сел на ближайшую кровать, в задумчивости нахмурив лоб.
- Я не верю в потусторонний мир и тем более не верю в призраков.
Сэм пожал плечами и произнес:
- Ты можешь сколько угодно верить или не верить, но тебе придется признать это - ты только что прошел сквозь закрытую дверь.
Шерлок задумался и понял, что и в самом деле не может пойти против фактов.
- Это и в самом деле интересная загадка. Судя по всем признакам, я действительно призрак… Что же, таким образом получается, что я мертв.
Сэм согласно кивнул:
- Сожалею.
Шерлок снова нахмурился.
- Я абсолютно не помню, как я стал призраком.
- Призраками просто так не становятся. Значит, что-то удерживает тебя на земле – сказал Дин. – И чтобы уйти отсюда, тебе нужно узнать, что именно.
- На самом деле, мы сомневаемся что ты именно призрак, – нахмурился Сэм. – Ты не реагируешь ни на соль, ни на железо, ни на святую воду, не агрессивен и не пытаешься напасть на нас.
Братья переглянулись и снова напряженно посмотрели на спокойно сидящего на кровати Шерлока.
- Как ты вообще оказался в этом отеле? Что ты здесь делаешь? Что ты помнишь?
Шерлок попытался думать о прошлом и почувствовал, как его накрывает черным туманом и безжалостно уносит неведомо куда.
- Эй! – услышал он чей-то далёкий, будто из-под толщи воды, крик. – Не вздумай исчезнуть!
Шерлок моргнул и понял, что по-прежнему находится в той же комнате.
Дин стоял рядом с ним, напряженно вглядываясь.
Сэм сгорбился за открытым ноутбуком, пальцы летали над клавиатурой.
Наконец, не поднимая глаз, Сэм позвал:
- Похоже, я что-то нашел.
- Что же? – заинтересованно отозвался Дин.
- Нашел кое-какие статьи. Шерлок Холмс - довольно известная фигура в Лондоне. Он консультирующий детектив, полиция обращается к нему, когда заходит в тупик.
- Там пишут что-нибудь странное об его смерти?
- Вообще-то, да и весьма много. Похоже, пару лет назад был ужасный скандал, на него повесили множество обвинений, и он покончил с собой, прыгнув с крыши госпиталя.
- Ясно. Но это совсем не объясняет, что его призрак делает в этом богом забытом захолустье на другом материке.
- Вообще-то это ничего не объясняет, - продолжил удивленно Сэм. – Оказывается, он не погиб, а всего лишь инсценировал свою смерть и триумфально вернулся живым и здоровым несколько месяцев назад. Я нашел блог его друга Джона Ватсона.
Шерлок при звуках странно знакомого имени встал с кровати и приблизился к сидящему за столом Сэму, вглядываясь в экран из-за его плеча.
На экране высветилась фотография светловолосого мужчины. Шерлок почувствовал, как смутно заныло в груди.
Сэм вскинул голову:
- Ты его знаешь?
- Что? Нет, я… Не уверен...
Дин переводил взгляд с брата на Шерлока.
- Мне кажется, я начинаю что-то вспоминать. Но мне трудно... как будто что-то мешает…
У Шерлока снова все поплыло перед глазами, навалилась дурнота, он почувствовал, что задыхается, и вдруг яркой вспышкой из темноты начали всплывать образы, складываясь в знакомые картины.
Джон.
- Я вспомнил. Вспомнил!
Винчестеры смотрели на него с одинаковым выражением в зеленых глазах.
- Я приехал сюда по просьбе Майкрофта. Это мой брат. Он попросил меня расследовать одно дело, у его старого приятеля пропала дочь, приехавшая учиться в Стэнфорд. Она перестала выходить на связь с семьей, при этом её счета, на которых находилась значительная сумма денег, были полностью обнулены. Тогда ее отец обратился к Майкрофту, а тот - ко мне.
Дин кивнул.
- Ты решил помочь брату?
- Будь всё как обычно, я бы отказался. Но в этот раз мне захотелось оказаться как можно дальше от Лондона. Поэтому я и прилетел сюда.
Шерлок задумался. Он не знал, что его сподвигло на это, но ему хотелось сказать:
- Много лет назад я встретил человека, которого полюбил. Но так случилось, что я был вынужден умереть для всех. А когда я вернулся, у него была уже совсем другая жизнь. Он собирается жениться. Тогда я понял, что нужно отпустить его.
Шерлок посмотрел на братьев и увидел понимание в глазах Дина.
- Я взялся за это дело и выяснил, что уже несколько лет студенты из Стэнфорда пропадают неизвестно куда. По дороге я остановился в этом отеле, девушка принесла мне чай - и это все, что я помню. Дальше темнота.
- Видимо, в этом отеле убивают постояльцев, - задумчиво произнес Сэм.
- Но тут живет множество людей! - возразил Шерлок. – В отеле постоянно шумно. Особенно по ночам.
- Судя по всему, отель заполнен призраками, - неохотно ответил Дин. – Поэтому ты и видел их. Мы же только слышали.
- Нам нужно разобраться в этом деле, - решительно сказал Шерлок.
@темы: фанфик, Рейтинг: pg, иллюстрация
понедельник, 09 декабря 2013
 |
Название работы: Шерлок Холмс и космос Автор: Poco a poco Бета: What can i do Иллюстрация: ladunya14 - арт "Звёздный мальчик" Оформитель: What can i do Жанр: проза Тема работы: "Но ведь не может быть так, чтобы среди тысячи дорог не нашлось верной!" (А. и Б. Стругацкие). Тип работы: аналитический обзор к фанфику "Быть самим собой" Рейтинг: PG Размер: 1230 слов Категория работы: джен, слэш Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Саммари: Инопланетянин Спок однажды назвал Шерлока Холмса своим предком — одно это способно породнить миры «Стар Трека» и «Шерлока». Посмотрим, так ли различаются эти герои и найдётся ли место Шерлоку в космосе. Примечание: написан командой Thousand roads для Фиалочного феста  Когда новый человек приходит в фандом «Стар Трека», ему обычно говорят: «Добро пожаловать в самый первый фандом», — и добавляют: «Live long and prosper», «Живи долго и процветай». С этих слов начинается магия «Трека» и его символика. Мистер Спок (Леонард Нимой) и его вулканский салют  Бенедикт тоже учится делать LLAP \\//  Следуя за Бенедиктом Камбербэтчем, «Стар Трек» захлестнула новая волна фанатов и оценила открывшийся перед ними мир: светлый и безумный, наивный и кинковый — и всё это в одном игровом пространстве. Есть ли место существу с холодным острым умом и контролем над эмоциями в этом пёстром мире научных открытий, ставших частью повседневной жизни, и космических сражений, полных огня и боли? Один из центральных героев «Трека» — офицер по науке Спок — сказал: «Нигде я так не нужен, как на корабле, полном нелогичных землян». (TOS, 2x08) Создатели «Стар Трека» не могут оставить равнодушными фанатов Шерлока Холмса: мистер Спок в шестой полнометражке процитировал Великого Сыщика: «Мой предок утверждал: если отбросить всё невозможное, тогда то, что останется, каким бы невероятным оно не казалось, и будет истиной». "An ancestor of mine maintained that whenever you have eliminated the impossible, whatever remains, however improbable, must be true." Эта отсылка сама по себе способна крепко связать два мира, перекинув мост через пространство и время. Мог ли Спок быть родственником Шерлока? Вопрос остроумно и живо исследуется в этой статье. Приведём несколько интересных моментов. Мог ли описанный доктором Уотсоном человек оказаться вулканцем? 1. Шерлок: рост выше шести футов. — Вулканцы: рост выше шести футов. 2. Шерлок: стройный, худой. — Вулканцы: стройные, худые. 3. Шерлок: необычайно силен для человека. — Вулканцы: сильнее, чем люди. 4. Шерлок: может проводить дни без пищи и сна. — Вулканцы: пост и ночное бдение — часть религии. 5. Шерлок: прекрасно чувствует себя в возрасте далеко за 100, жив и по сей день. — Вулканцы: средняя продолжительность жизни около 250-300 лет. Последний пункт не может не радовать \\//  Некоторые особенности поведения : 1. Шерлок: ставит логику превыше всего. — Вулканцы: культура планеты базируется на логике. 2. Шерлок: ненавидит догадки: «Я никогда не гадаю. Очень дурная привычка: действует гибельно на способность логически мыслить». — Вулканцы: отвергают догадки. Спок: «Гадать не в моих правилах». 3. Шерлок: высоко ценит музыку (скрипач и частый посетитель оперы). — Вулканцы: высоко ценят музыку (Спок играет на каатире и на рояле). 4. Шерлок: подавляет эмоции, они мешают логике. — Вулканцы: подавляют эмоции, они мешают логике. 5. Шерлок: не выказывает признаков сексуального влечения. — Вулканцы: не выказывают признаков сексуального влечения (за исключением периода pon farr, наступающего раз в семь лет). Таким образом, у фикрайтера, знающего и любящего оба мира — «Шерлока» и «Стар Трек» — велико искушение снабдить детектива острыми вулканскими ушами, зелёной кровью и отправить в космос исследовать загадки мироздания и неизвестных цивилизаций. Инопланетная внешность Бенедикта Камбербэтча лишь подталкивает воображение в эту сторону.  (Арт опубликован с разрешения художника.) *** В представленном сегодня командой «Thousand roads» тексте «Быть самим собой» Шерлок — инопланетянин, который решает загадку своего происхождения. Необходимо сказать несколько слов о вулканской системе имён, которая отличается от европейской (не берёмся утверждать за все народы Земли). Вулканцы публично называют себя и друг друга дома и на работе той частью имени, которая более всего соответствует нашей фамилии. Эта часть не совпадает у отца и сына, но имеет некоторые общие черты. Так, у Сарека и его сына Спока имена начинаются с «S» и заканчиваются на «k», что может говорить о происхождении этой семьи из дома величайшего вулканца Сурака, указавшего воинственному народу путь мира и контроля над эмоциями. Учитывая эту традицию, можно допустить, что Шерлок принадлежит к этой же семье — имя Sherlock вписывается в это правило. Есть у вулканцев и личные имена, которые известны только самым близким людям, но даже близкими эти имена используются в редчайших случаях, никогда не произносятся в присутствии третьего лица и всегда на ухо. Канон «Шерлока» диктует свои условия, и брата Шерлока в нашем кроссовере зовут Майкрофт. Такому различию в именах родных братьев может быть дано несколько объяснений. Самое правдоподобное: Майкрофт дипломат, его вулканское имя либо труднопроизносимо для большинства рас, с которыми он вступает в контакт по долгу службы, либо именно под этим псевдонимом он сделал карьерный рывок и оставил его в качестве своей визитной карточки. Не менее вероятно, что, Шерлока, потерявшего родителей, могла усыновить другая ветвь семьи, с иными созвучиями в родовых именах. Сопоставление имён братьев может быть отдельной интересной темой для исследования. *** Мир «Стар Трека» огромен, чудеса его неисчерпаемы, и мы не будем пытаться объять необъятное или нагружать читателя накопленным за 47 лет существования франшизы материалом. Затронем лишь моменты, которые очевидны для треккеров, но могут затеряться для всех остальных в предлагаемом читателю кроссовере. Вулканские поцелуи Вулканцы — раса контактных телепатов, поэтому они стараются не касаться без необходимости даже друзей, чтобы, с одной стороны, не перегружать свою пси-сферу хаотично поступающей от нелогичных существ информацией, с другой — не вторгаться в личное пространство других существ. Запрет не распространяется на мужа и жену: супружеские пары находятся в постоянном ментальном контакте, прикасаются они друг к другу или нет. Поцелуй супругов, допустимый как наедине, так и в обществе  Страстный поцелуй во время интимной близости  Джим и Спок говорят о чувствах и держатся за руки  В предложенном сегодня кроссовере дважды упоминается вулканский поцелуй, но ненавязчиво, на фоне других ярких событий, которые могут оттянуть на себя внимание читателя, оставив этот красивый элемент вулканской культуры в тени. В фике «Быть самим собой» использованы некоторые понятия, пришедшие из мира «Стар Трека». Варп — способ перемещения в пространстве на сверхсветовой скорости, «искривление» пространства. Транспортаторная — скрамблер материи и энергии, устройство для превращения тел в энергию, перемещения в заданную точку пространства и воссоздания в первоначальном виде. Работает со всеми видами материи. Фазеры — лучевое оружие, имеются как бортовые фазеры для космических сражений между звездолётами, так и ручные модели. Плазменные торпеды — оружие ромуланцев, используемое для ведения боя в космосе. Катра — так вулканцы называют накопленную в течение жизни информацию и опыт отдельного представителя их расы. Понятие близко к земному понятию «душа», но не тождественно. Колинар — вулканский ритуал, цель которого - полное отрешение от эмоций. Вулканский шейный захват — приём обороны и нападения контактных телепатов, который сочетает защемление шейного нерва с одновременной отправкой импульса в мозг, на время отключающего сознание противника. Эффективный способ обездвижить врага, не нанеся ему при этом ощутимого физического ущерба. Слияние разумов / мелдинг — особая процедура, при которой мысли вулканца и существа, с которым он вступает в контакт, становятся общими. Глубина мелдинга может быть различной. При мелдинге с человеком пальцы устанавливаются на определённые точки (нижняя челюсть, основание носа, висок), но сильные телепаты не строго соблюдают это условие. Вулканцы способны при слиянии разумов прочесть мысли человека или другого разумного существа, изменить/стереть его память, оставить копию своей катры. Жар крови — особое состояние организма вулканца, когда приходит время брака (пон фарр). IDIC — "Infinite Diversity in Infinite Combinations" (Бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях). Это основной постулат философии Сурака. *** Добавим к сказанному, что после снятых Джином Родденберри — отцом франшизы — 79 эпизодов оригинального сериала (TOS) и шести полнометражных фильмов с капитаном Кирком (Уильямом Шатнером) и вулканцем Споком (Леонардом Нимоем) проект был перезапущен в 2009 году Дж. Дж. Абрамсом, пригласившим на эти роли Криса Пайна и Закари Куинто.  Кроссовер "Быть самим собой" опирается на визуальный ряд сериала Sherlock BBC и фильмов Дж. Дж. Абрамса, касаясь сюжетов как TOS, так и ребута. *** И ещё самое-самое последнее. Возможно, упоминание этого факта на Фиалочном фесте можно расценить как мелкое хулиганство, но пройти мимо было бы очень жаль. Звездолёту "Энтерпрайз", на борту которого разворачиваются многие события как в "Стар Треке", так и в фике "Быть самим собой", присвоен номер NCC-1701.  Поскольку первый слэш и первый рейтинговый фанфикшн был рождён фанатами "Трека", то неудивительно, что для обозначения текстов с содержанием "для взрослых" было найдено изящное обозначение NC-17. Аналогия настолько прозрачна, что на баннере использовано изображение звездолёта, где этот провокационный номер не виден  Live long and prosper.  Живите долго и процветайте! |
@темы: аналитический сборник, Жанр: научная фантастика, Рейтинг: pg
 |
Название работы: Быть самим собой Тема работы: "Но ведь не может быть так, чтобы среди тысячи дорог не нашлось верной!" (А. и Б. Стругацкие). Тип работы: фанфик + иллюстрации Автор: Poco a poco Бета: talu-la Иллюстратор: ladunya14 Оформитель: What can i do Размер: миди ( ≈ 15 тыс. слов) Персонажи/пейринги: Шерлок, Майкрофт, Спок, Джеймс Т. Кирк, Кристофер Пайк Категория работы: джен, броманс Жанр: фантастика, кроссовер сериала Sherlock BBC и мира "Стар Трек" Рейтинг: G-PG Тип: приключения тела, приключения духа Дисклеймер: Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени. Саммари: Шерлок может с одного взгляда определить профессию и прошлое каждого человека, но что он может сказать о себе самом? Зеркала лгут, но не лгут друзья, помогающие нам постичь собственное "я" и пережить муки этого постижения. Примечания: 1) текст написан командой Thousand roads для Фиалочного феста, 2) текст содержит три иллюстрации: в главах 2, 4 и 5, 3) к фанфику написан небольшой сиквел "Крылья памяти" по заявке читателя julia-sp в бонусной выкладке команды. Ссылка на скачивание полного текста работы: в формате doc  Глава 1 — Кадет Кирк. Вас вызвали в качестве свидетеля инцидента, произошедшего между кадетом Шерлоком и кадетом Финниганом. Отвечая на вопросы комиссии, придерживайтесь фактов, описывайте только то, что видели и слышали сами. Это понятно? — Так точно, капитан Пайк. — Поскольку я возглавляю настоящую комиссию, в течение всего расследования обращайтесь ко мне «председатель». — Да, председатель. — Это не суд, к присяге мы вас не приводим, но позвольте напомнить, что от офицера Звёздного флота, каким вам вскоре предстоит стать, комиссия ожидает ответов, в которых факты не искажаются и не замалчиваются, каковы бы ни были ваши личные пристрастия. Замечу также, что ксенофобии не место в этих стенах. — Я всё понял, председатель, — молодой человек смотрел синими, как июльское небо, глазами, честнее которых не найти было не то что в Академии — во всём альфа-квадранте. Но капитан Пайк слишком давно и слишком хорошо знал Джима Кирка, чтобы верить в его простодушную готовность играть по чужим правилам. — Итак, кадет Кирк, мы выслушали кадета Финнигана, кадета Шерлока, а теперь хотим выслушать вас как свидетеля и непосредственного участника событий. Джим хотел было опереться руками о кафедру, так как после вчерашней потасовки ещё чувствовал недомогание, но сдержался, чтобы не показать слабость Пайку и не раздуть эту историю до «избиения сиротки Кирка наглым старшекурсником». Он никак не мог избавиться от этого ужасного прозвища. Он не помнил уже, кто первый назвал его сироткой, давно научился справляться с гневом, но не с холодом и пустотой, которые охватывали его каждый раз после таких слов. — В субботу вечером я и кадет Финниган стояли в сквере у общежития. Мы затронули в беседе некоторые аспекты генетики и эволюции. Мы увлеклись и стали говорить слишком громко для такого тихого места. Это был обыкновенный научный спор, в ходе которого мы были близки к тому, чтобы перейти на личности, как это зачастую случается при научных спорах. — Аспекты генетики и эволюции, вы говорите. Кадет Финниган сказал, что вы сравнили его с представителями малоразвитой планеты, на которой едва зародилась разумная жизнь. — Мне очень жаль, что я так сказал. Я не считаю ни одну разумную форму стоящей выше или ниже человека в интеллектуальном, культурном или духовном плане. Используя название другой разумной расы в качестве бранного слова, я допустил неполиткорректное высказывание и хотел бы принести за это свои искренние извинения. Джим не зря сотрясал воздух, сплетая слова в подобные формулировки. За расизм можно было вылететь из Академии с любого курса и при любой успеваемости. Объединённая Федерация планет переросла стадию временного военного союза, этап взаимной настороженности. Начался обмен технологиями, иные расы допускались в те сферы, куда ранее ход им был закрыт. Последние несколько лет Академия Звёздного флота принимала в свои ряды представителей других миров, зачастую недавних врагов, и курсантам-землянам пришлось отказаться от кухонного патриотизма и популярных анекдотов типа: «Однажды человек, клингон и вулканец оказались на необитаемой планете класса М». — Что произошло дальше, кадет Кирк? — Финниган произнёс несколько фраз, которые я не хотел бы здесь повторять, так как они касаются не только меня. Признаю, что я вышел из себя и мог бы начать драку, но в этот момент к нам подошёл кадет Шерлок. Он посмотрел на Финнигана и по нескольким деталям его внешности и одежды, а также по особенностям поведения сделал ряд блестящих предположений, опираясь исключительно на логику. — Вы можете воспроизвести речь кадета Шерлока? — Едва ли. Разве что в общих чертах. Шерлок сказал среди прочего, что Финниган с переходом в следующую весовую категорию чувствует себя неуверенно и потому подумывает о приёме запрещённых препаратов, чтобы набрать форму к чемпионату по боксу. В первую очередь я подумал, что это фокус, трюк, что Шерлок подслушал разговор в раздевалке у спортзала или заглянул в дневник этого крети… Прошу прощения, председатель. — Что же вы подумали во вторую очередь? — Я был удивлён и уставился на него с открытым ртом, да и Финниган выглядел не лучше моего, даже ругаться перестал. Второй мыслью было… Понимаете, я вспомнил слухи, которые ходят о вулканцах, и в ту минуту я был готов в них поверить, во все, даже в самые невероятные. Я допустил возможность того, что Шерлок прочёл мысли Финнигана — в прямом смысле этого слова. — Вы хотите сказать, что вулканец вторгся в разум человека, не имея на то осознанного согласия, после чего предал огласке конфиденциальную информацию, полученную преступным путём. — Я совсем не это хотел сказать, председатель. Видя, как разозлился на слова Шерлока Финниган, я на миг подумал, что так точно угадать мысли возможно, лишь прибегнув к телепатии или заполучив файлы психотерапевта, либо личного тренера. Я тоже разозлился, так как не для того Земля заключала союз с Вулканом, чтобы нам становиться подопытными крысами на лабораторном столе чужих, и тем более не для того, чтобы инопланетяне насаждали здесь свою этику. В общем, я уже был на взводе после спора с Финниганом и, наверное, ударил бы кадета Шерлока, чтобы помешать ему проделать со мной тот же фокус, что он проделал с моим товарищем. Но я передумал. — Что же вас остановило? — Во-первых, Финниган не остался бы в стороне, а двое на одного — это неспортивно. Во-вторых… Председатель, сэр, это не связано с моим особенным отношением к другим расам, я не испытываю отвращения или брезгливости к их анатомическим или физиологическим отличиям от людей, не боюсь их и не ненавижу. Я лишь подумал, что если мои руки будут перепачканы жижей, которая вулканцам заменяет кровь, то это будет выглядеть со стороны как личная месть всем остроухим и зеленокровным за гибель моего отца. Эта драка привела бы к многочисленным проверкам моей психологической пригодности для работы в космосе, и сам факт таких проверок не лучшим образом отразился бы на моём личном деле. — И тогда вы обрушили свой гнев на Финнигана? — Случилось совсем другое, председатель. Я дёрнулся к Финнигану, чтобы попытаться предотвратить драку, я не сомневался, что уж он-то руки при себе держать не станет. Финниган пробормотал нечто невнятное, кажется, «ублюдочный ксенофил», но за точность не поручусь, и нанёс мне прямой удар в челюсть. Это был прекрасно проведённый профессиональный удар. Обязательно сделаю ставку на Финнигана во время чемпионата по боксу. Я не ожидал атаки, упал и при падении абсолютно случайно ткнул носком ботинка в коленную чашечку Финнигана, а потом, будучи несколько дезориентированным, нечаянно угодил ему в ухо локтем. — Кадет Кирк, прошу вас строго придерживаться фактов, а также их очерёдности. Кадет Финниган заявил, что кадет Шерлок применил по отношению к нему не только телепатию, но и вулканский шейный захват, лишив его способности сопротивляться, после чего вы нанесли Финнигану жестокий удар локтем в голову. Вы можете подтвердить или опровергнуть эти заявления? — Я уже в точности изложил все факты. Шерлок действительно протянул руку и взял Финнигана за плечо, но уже после того, как я нанёс злосчастный удар локтем, и сделал он это лишь для того, чтобы придержать его, не позволить ему упасть и удариться головой о кованую решётку, окружающую Фонтан Славы. — Кадет Кирк, вы не выгораживаете сейчас кадета Шерлока по личным причинам, скрытым от комиссии? — О, да, я влюбился в него с первого взгляда, — произнёс Джим с преувеличенной аффектацией, прижал ладонь к сердцу и прикрыл глаза, изображая небесное блаженство. — Комиссия просит вас воздержаться от ироничных замечаний, анекдотов и театральных представлений. — Прошу прощения, председатель. Никаких особых обстоятельств не существует, — Джим устал, голова гудела, но он с уверенным видом стоял под сверлящими взглядами четырёх человек и двух вулканцев. Одно лицо было ему незнакомо: этот вулканец не был ни преподавателем Академии, ни капитаном Звёздного флота, но держался с такой надменностью, словно от него зависела межпланетная политика Федарации на галактическом уровне. Каким ветром его занесло в комиссию, разбирающую мелкую ссору кадетов, в которой никто по сути и не пострадал, Джим не мог уразуметь. — Вы свободны, кадет Кирк. Комиссия объявляет перерыв на час, после чего будет вынесено решение о необходимости наложения дисциплинарного взыскания на участников инцидента. *** Через час, когда кадетов отпустили восвояси, ограничившись устным выговором всей троице без занесения в личное дело, в кабинете у капитана Пайка расположились двое: сам Пайк и давешний надменный вулканец. — Я впечатлён твоим подопечным, Кристофер, — вулканец вертел в руках предложенный ему стакан с виски, но не торопился отпивать. — А я твоим, Майкрофт. Зачем тебе понадобился этот спектакль? Ну, подрались мальчишки, наябедничали друг на друга. Никто не собирался предъявлять твоему Шерлоку серьёзных обвинений. Ты же раздул из мухи слона. — Я горжусь свободным владением двумя-тремя языками иных рас, в том числе человеческим стандартом, но признаюсь, что некоторые твои выражения до сих пор ставят меня в тупик. Ты считаешь, что я, используя азотно-кислородную смесь, изменил генетический код животного и совершенно перестроил его тело, одновременно укрупнив? Пайк засмеялся, усаживаясь в соседнее кресло. — Как в старые добрые времена. Поверить не могу, что я раз за разом покупался на все твои штучки. Каким же идиотом я казался тебе тогда! — Нет, Кристофер. Я всегда высоко ценил твои умственные способности, и особенно — интуицию. Ты опекаешь этого мальчика, Джеймса Кирка. Почему? Вопрос не праздный. — Разумеется, ты не прервал бы переговоры с андорианцами, только чтобы поболтать со старым другом или топнуть ногой на младшего родственника. — Переговоры не были прерваны, стороны лишь взяли паузу на обдумывание новых договорённостей. Я воспользовался случаем навестить Шерлока, о котором неустанно беспокоюсь, к тому же на него подали такую неприятную жалобу. Итак, ты готов поручиться за Джеймса Кирка? Или тобой движут сентиментальные воспоминания о погибшем друге? — Чего ты опасаешься? — До меня дошли сведения, что Шерлок выбрал Кирка в качестве ассистента в подготовке проектов по химии и физике. Если его обязали работать в паре, это означает лишь одно — эксперименты опасны. Он мог выбрать любого идиота, лишь бы тот не лез в его дела, стоял в стороне и по окончании молча получил не заслуженную им высокую оценку и строчку в диплом. Но Шерлок не терпит идиотов. Я посмотрел сегодня на этого Кирка — изворотливый проходимец с младенчески-невинными глазами. Он манипулировал комиссией с такой ювелирной точностью, словно… — вулканец замялся, подбирая сравнение. — Словно ты сам, Майкрофт, — Пайк широко ухмылялся, наблюдая за неуловимой сменой выражений на малоподвижном лице друга. — Должно быть, я питаю слабость к изворотливым проходимцам, как ты полагаешь? — Кирк так ловко разыгрывал из себя самого обыкновенного кадета, драчливого мальчишку, трясущегося за своё безупречное личное дело, свято блюдущего интересы человечества, но истово прислушивающегося к наставникам, провозгласившим курс на многорасовое общество; все его якобы случайные оговорки и простецкие словечки были так изящно просчитаны и выверены, что даже Спок купился, как мне показалось. Если бы Спок не был вулканцем, то я бы сказал, что он попал под обаяние этого хитреца Кирка: он решительно высказался за прекращение разбирательства и против каких-либо санкций. Но как говорите вы, люди, никакое доброе дело не остаётся безнаказанным: Кирк ещё столкнётся со Споком, например, на "Кобаяши Мару", помяни моё слово. — Майкрофт, я никогда не видел тебя таким обеспокоенным, уж прости, если я задел твою вулканскую гордость. Даже в те дни, когда Вулкан находился под угрозой физического уничтожения, ты сохранял абсолютное хладнокровие. — Ты был тогда молод и неопытен, Кристофер, все вулканцы казались тебе бесчувственными роботами. Понадобилось время, чтобы ты изменил своё мнение обо мне и о моём народе. Но теперь я могу тебя поздравить — ты отлично сработался со Споком, который стал фактически твоей правой рукой во всех делах. — Ты прав. Скажи в точности, о чём ты просишь. — Дело в том, что обычно приходится защищать окружающих от Шерлока — и Шерлока от самого себя, конечно. Но сейчас я впервые хочу защитить Шерлока от кого-то другого. Непривычное чувство. Я бы нашёл способ прекратить их отношения, но не хотел бы вмешиваться в твои планы относительно юноши, чей отец погиб, сражаясь за Вулкан. Поэтому я спрашиваю тебя: как мы поступим с этими молодыми людьми? — Майкрофт, я восхищаюсь твоим умением не просто заставить людей делать то, что тебе нужно, но убедить их в том, что они сами предложили тот или иной план действий. Я страшно скучал по тебе, дружище. Ты полегче там с андорианцами, хотя они немало крови у нас попили на пути продвижения к миру. Майкрофт едва заметно улыбнулся и наконец отпил из стакана небольшой глоток янтарного напитка. — Каков будет твой ответ, Кристофер? — Я, как и ты, считаю, что эта дружба пойдёт на пользу им обоим. Разумеется, я не только сам присмотрю за твоим родственником, но и подключу к этому Спока. Похоже, Спок скорее прислушается к моей просьбе, чем к твоей, не так ли? — Не могу выразить словами, насколько я тебе благодарен. А теперь давай сделаем то, что у нас всегда так хорошо получалось: сыграем в желчного дядюшку и благодушного папеньку. Вызывай наших пиратов на ковёр. Глядя в ледяные глаза надменного вулканца, Кирк выслушал его пространные предостережения об опасности водить компанию с Шерлоком — этим генератором неприятностей для всех и вся, совершенно неуправляемым эгоистичным гением, не способным считаться ни с чьими интересами и потребностями, кроме своих собственных. Кирк хотел было возразить, но вовремя взглянул на Пайка и прочёл на его лице просьбу промолчать. Пайк кивком попросил Джима задержаться в приёмной. Следом в кабинет зашёл Шерлок. Майкрофт начал с того, что передал Шерлоку подарок от матери — раритетный томик древневулканской поэзии. Шерлок бережно принял свёрток, губы его дрожали. Пайк не знал и, пожалуй, не хотел знать, что для молодого вулканца, добровольно покинувшего свою планету, своих родных и близких, значила эта книга. Затем Майкрофт откашлялся и повёл речь о том, что Шерлок выбрал не самого подходящего ассистента для своих опытов по военной химии, но наткнулся на стену упрямства и выслушал просьбу не совать нос в чужие дела. Коротко попрощавшись с капитаном Пайком, Шерлок круто развернулся на каблуках и покинул кабинет. В приёмной он наткнулся на Джима. — Скрипку терпишь? Я играю, когда думаю. Иногда молчу по многу дней, — глаза Шерлока лихорадочно блестели. — Ты предлагаешь занять нам один блок в общежитии? Почему? — Потому что влюбился в тебя с первого взгляда, как и ты в меня. Они посмотрели друг на друга и засмеялись, сначала тихо, а потом всё громче, до слёз из глаз и до колотья в боку. Когда веселье поутихло, к ним вышел Пайк. — Молодые люди, надеюсь, никаких недоразумений между вами не осталось? — Нет, сэр. Более того, мы собираемся вместе поселиться. — Я рад, Джим, что тебя больше не страшит участь лабораторной крысы. И надеюсь, что впредь не услышу от тебя расистских высказываний, — капитан повернулся к Шерлоку. — Я давно нахожусь в дружеских отношениях с вашим родственником и уверен, что найду для него нужные слова. Препятствий с его стороны не будет, разве что небольшие неудобства. — Майкрофт не способен на дружбу. — По всей видимости, из каждого правила есть исключения — даже в случае с Майкрофтом. Можете идти. Молодёжь давно спала после насыщенного событиями и эмоциями дня, а в кабинете Пайка долго ещё горел свет. Беседа, шахматы, лёгкий ужин, снова беседа, затем молчание в память об ушедших — всё это он разделил с вулканцем, который для него не был ни надменным, ни бесчувственным, который снял мантию политика и позволил себе на несколько часов стать чьим-то другом.  Глава 2 Джим проснулся по сигналу будильника, сел, не открывая глаз, и с удовольствием потянулся. Он вернулся довольно поздно: после кино и танцев он долго гулял с тремя милыми девушками, которые оказались щедрыми на поцелуи и другие приятные пустячки. Когда он добрался до своего блока в общежитии, Шерлок уже спал, лёжа на спине и скрестив руки на груди — Джим никак не мог привыкнуть к его манере отдыхать и время от времени порывался проверить, всё ли с Шерлоком в порядке, но сдерживал себя. Это утро начиналось, как и многие другие: Кирк умылся, побрился, почистил зубы и заглянул в комнату к соседу спросить, к которому часу тот собирается на занятия и не желает ли вместе позавтракать. Шерлок, который обычно поднимался раньше Джима, не шелохнулся, одна его рука беспомощно свесилась с края кровати, на полу валялся смятый клочок бумаги. На журнальном столике около раскрытого старинного томика вулканской поэзии, страницы которого были сделаны из неведомого материала, одновременно напоминающего кожу и шёлк, лежало изображение смеющейся девушки с изящными заострёнными ушками и тонкими, изогнутыми вверх бровями. Всем было известно, что вулканцы не проявляют эмоций никогда, даже оставаясь наедине с собой. Но Шерлок явно не вписывался в этот стереотип. Может, это семейная черта, и на фото его сестра? Джим сделал шаг вперёд и тут же заметил на тумбочке у кровати стакан с водой и пустой коричневый пузырёк из-под лекарств. Его мысли ещё не успели до конца оформиться, как он кинулся к другу, схватил его за плечи и встряхнул — никакой реакции. Джим попытался нащупать пульс, прикладывал свои дрожащие пальцы к бледной шее, но никак не мог найти бьющуюся ниточку жизни. Он вскочил, ударил кулаком в панель интеркома — в общежитиях Академии Звёздного флота не так давно установили систему связи, схожую с используемыми на космических кораблях — и, как только ответил дежурный, чётко произнёс: — Срочно бригаду врачей в блок 221 Б, кадет Шерлок не подаёт признаков жизни. Пытаюсь оказать помощь. Прервав связь, он вернулся к товарищу, распахнул его свободное одеяние, больше походившее на халат, чем на пижаму, и приложил ухо к груди — сердце не билось, кожа казалась неестественно холодной. Джим размахнулся и изо всех сил ударил Шерлока по лицу. Почему он так поступил, он и сам не знал. После третьего удара веки вулканца дрогнули, висевшая до сих пор плетью рука медленно поднялась, длинные пальцы коснулись уголка приоткрывшегося рта, стирая тонкую струйку зелёной крови. За дверью послышался шум торопливо приближающихся шагов. — Джим… — он указал взглядом на журнальный столик. Сначала Джим быстро подобрал обрывок бумаги с пола и положил в карман, затем закрыл книгу, сунув в неё фото смеющейся инопланетной красавицы, и едва успел поставить томик на полку, с трудом затолкав между справочниками по военной химии и криминалистике, как в комнату вбежали медики и обступили кровать со всех сторон. Шерлок уже настолько пришёл в себя, что смог приподняться и оттолкнуть приблизившуюся к нему руку с гипошприцем. — Всё в порядке. Вышло небольшое недоразумение, — голос его звучал абсолютно нормально. На лице проступило обычное чуть насмешливое и чуть надменное выражение. — Что вы приняли, кадет? — врач завладел коричневым пузырьком, откупорил его и осторожно понюхал. — Академический допинг? Снотворное? Стимулятор? Рецепт у вас есть? — Если вы посмотрите на меня чуть внимательнее, доктор, то, возможно, заметите, что я не человек. Ваши лекарства для меня практически бесполезны, за редкими исключениями. Пожалуйста, не светите мне в глаза. После глубокого медитативного транса, который мой сосед ошибочно принял за кому, зрительный нерв болезненно реагирует на столь интенсивный раздражитель. Врач отступил, но не торопился уходить совсем. — Ответьте всё же на мой вопрос: что вы приняли? — В земной пище нет полного набора всех необходимых для моего организма веществ. Время от времени мне приходится самостоятельно синтезировать в лабораторных условиях то, что вы называете «витамины». — Кадет Шерлок, ваше объяснение не выдерживает критики. Вы вынуждаете меня начать расследование об употреблении вами запрещённых веществ. Из дверного проёма шагнула высокая фигура: никто не заметил, когда в блоке 221 Б появился вулканец Спок — один из наиболее уважаемых преподавателей Академии. — Я подтверждаю слова кадета, доктор. Моя нужда в подобных препаратах незначительна, поскольку один из моих родителей человек, вот почему в моей медицинской карте нет упоминаний об этом. Но Шерлоку такая поддержка жизненно необходима. Он опытный химик и лучше всякого другого способен создать нужное вещество, учитывая индивидуальные особенности его организма, климатические различия Земли и Вулкана и текущие умственные и физические нагрузки. — Но поймите меня, профессор Спок, случай выглядит серьёзным. Я не могу сделать вид, будто кадет Кирк не сообщал в медслужбу об остановке дыхания и сердцебиения у своего соседа, будто меня здесь не было и будто я не видел этот подозрительный пузырёк. Я должен составить отчёт — таковы правила. — Кадет Кирк подаёт большие надежды как офицер командного состава, но курс ксенобиологии на штурманском отделении весьма поверхностен. Сейчас я вам это продемонстрирую, — Спок повернулся к Кирку. — Вы можете показать, каким образом определили остановку сердца, кадет? Джим принялся путано объяснять. Он опасался сболтнуть лишнего, что могло бы впоследствии навредить его другу, однако идти против очевидных фактов было бы глупо. По мере его объяснений лицо доктора светлело, в конце он даже улыбнулся. Когда Джим закончил, Спок приподнял одну бровь и проговорил: — Кадет Кирк, благодарю вас за бдительность в отношении вашего товарища — забота об экипаже стоит в числе высших приоритетов капитана, но всё же советую вам ознакомиться с кратким курсом анатомии, физиологии и оказания первой помощи представителям иных рас. Это не приказ — всего лишь рекомендация. Поднимая тревогу, вы, разумеется, не знали, что температура тела здорового вулканца 32, 78 °С, а сердце расположено значительно ниже, чем у людей, вот здесь, — и Спок показал рукой на левый бок. — Нормальный пульс — 242 удара в минуту, при аномально низком с точки зрения землян кровяном давлении. Не используя приборы, вы не смогли бы нащупать пульс — для этого нужна была бы чувствительность вулканца; прослушивать грудину было столь же бесполезно. Джим молча выслушал эту лекцию, прочитанную ему назидательным тоном. Продемонстрировав смущение троечника пополам с облегчением простого американского парня из глубинки, испугавшегося за товарища, но обрадованного, что беда обошла стороной, он удалился к себе. Краем уха он услышал, что доктор перед уходом всё же потребовал от Спока и Шерлока подписать документ об отказе от медицинской помощи, снимающий ответственность с врачей и перекладывающий её на пациента и на ближайшего дееспособного родственника. Когда врачи ушли, к нему, как всегда, без стука вошёл Шерлок и крепко обнял его. — Джим, спасибо. Джим обнял его в ответ, безжалостно сминая фиолетовую тунику, в которую Шерлок успел переодеться. Они постояли так немного, затем Джим заговорил. — Шерлок, ты привык считать людей идиотами. Возможно, в большинстве случаев ты оказываешься прав, но не всегда. Ты не спал. Я видел раньше, как ты спишь. Я не хочу лезть в твои дела, не хочу вынуждать тебя лгать, а также не хочу ссориться с тобой, но… Если можешь — объясни. — Я дам тебе ответы, но прежде скажи мне, откуда тебе известно, как надо поступать в подобных случаях? — Ниоткуда. Будто толкнуло что-то изнутри. Поверь, я не получаю удовольствия, избивая трупы друзей. — Ты не против, если Спок зайдёт в твою комнату? — Джим мотнул головой. — Спок, не мог бы ты к нам заглянуть? Вошёл Спок. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Но он чуть сбился с шага, увидев молодых людей обнимающимися. Вулканцы обычно избегали каких-либо телесных контактов, вплоть до отказа от рукопожатий. — Спок, ты был готов солгать доктору, чтобы выручить меня, верно? — Шерлок словно нарочно провоцировал его поступками и словами на проявление эмоций. Это не сработало. — Вулканцы никогда не лгут, Шерлок. Замалчивают, подают информацию тенденциозно — да, но не лгут. Я сказал доктору правду. Надеюсь, ты — тоже. У меня есть небольшая просьба. Могу я позаимствовать ту редкую книгу, что прислала тебе мать? Поэзия досураковских времён всегда входила в круг моих интересов. В голове Джима мелькнул образ спрятанной между мягкими гладкими листами фотографии. Шерлок словно услышал его. — Я сегодня ещё полистаю её, а завтра сам занесу. Так будет удобно? — Разумеется, — Спок поднял одну руку, складывая пальцы в традиционное приветствие. — Живи, Шерлок. Живи долго и найди свою дорогу. — Мира и процветания, Спок, — и Шерлок отзеркалил жест своего соотечественника. *** На занятия в Академию молодые люди в тот день не пошли. Кирк связался со своим куратором и получил разрешение воспользоваться одним из дней, выделенных курсантам на самоподготовку. Шерлок счёл достаточным предупредить лишь капитана Пайка, попросив его успокоить Майкрофта, которому соглядатаи непременно донесут не только о «недоразумении с медиками», но и о пропуске учебного дня. — Я понятия не имел, что ты находишься под таким прессом, Шерлок. Короткий поводок и строгий ошейник? Ты что, несовершеннолетний по вашим меркам? — Я старше, чем ты думаешь. Сейчас мне живётся значительно лучше. С тех пор, как ты стал моим соседом. Что ж, можешь задавать вопросы — я обещал тебе ответы. — Я бы предпочёл выслушать то, что ты сам захочешь рассказать. Я всё же не вулканец, традиций ваших не знаю и могу нечаянно проявить бестактность, а то и нанести оскорбление. — Попробуй, — Шерлок едва заметно улыбнулся. — Едва ли такое возможно. — Что ж, тогда я спрошу, — Джим немного помедлил, словно преодолевая внутреннее сопротивление. — Почему скрипка? Шерлок вздрогнул и неверяще уставился на друга. — Либо твоя интуиция превосходит всё возможное, либо… Джим, я очень прошу тебя не обижаться на мои слова. Был ли я первым, кто попросил тебя поселиться со мной? Или ещё до моего предложения тебя подтолкнули ко мне? Подготовили? — Это было всецело моим решением. А в чём дело? — Два озарения за один день — это много, это очень много. Ты слишком информирован, Джим. Вулканцы крайне неохотно говорят о себе, зная, как легко любую мелочь превратить в оружие, обратить против каждого из нас. Утром ты вывел меня из транса единственным возможным способом и сделал это не хуже опытного целителя. Такое знание касается не меня одного, но всего моего народа. Теперь тебе хватило двух слов, чтобы я подумал: ты знаешь обо мне всё — и это уже глубоко личное. Не бывает таких совпадений. — Ничего я о тебе не знаю. Но я вижу, что любое дело, за которое ты берёшься, ты делаешь превосходно. Ты даже плаваешь теперь лучше меня, хотя учиться начал недавно. Половина курса готова устроить тебе тёмную за успехи в стрельбе по движущимся мишеням. Наши военные химики носятся с тобой, как курица с яйцом. К тебе собираются прикрепить стажёра — юного русского гения, причём он сам выбрал тебя, ссылаясь на какие-то твои узкоспециализированные работы, в которые я честно попытался заглянуть, но сдался на первых страницах: формулы и уравнения, сплошная математика, — Джим помолчал немного. — Что касается искусства, наша культуролог разве что не молится на тебя, когда речь заходит о музыке. Ты можешь сколько угодно ссылаться на вулканские уши и эйдетическую память, но они не могут подменить собой вкус, как бы сказала профессор Хейвен — чувство прекрасного. Шерлок, ты всё делаешь превосходно — кроме игры на скрипке. Ты ужасно играешь, этот инструмент смотрится в твоих руках чуждо. В то же время я легко могу представить твои пальцы на струнах арфы или гучжэна. Уверен, ты отличный музыкант, но по каким-то причинам забросил свой национальный инструмент и взялся за скрипку, которую хотел бы полюбить, но не можешь. Мне интересно узнать — почему. Но, как я уже сказал раньше, это любопытство может оказаться бестактным. — Поразительно. — Ты ежедневно учишь меня наблюдать, Шерлок, строить гипотезы, делать выводы. Сам ты чаще других попадаешься мне на глаза, и поэтому я думал о тебе, задавал сам себе вопросы, много вопросов. И вот к чему я пришёл: я ничего не знаю о тебе, кроме одного — ты мой друг. Но если тебе так скучно среди нас, существ, стоящих ниже тебя по развитию, что ты решил стимулировать свой разум наркотиками, то мы немедленно расходимся. — Нет никаких наркотиков, Джим. И — я тебе верю. Ты не подставной человек от моей семьи. Поэтому я хочу кое-что тебе рассказать. Проблема в том, что вулканцы не говорят о таких вещах между собой, тем более не посвящают в свои дела посторонних. Они всегда поступают так, как поступил сегодня Спок: помогают и уходят. Всё рационально и логично. Слова осуждения, поддержки или благодарности — пустая трата времени и сил. — Они? Сам ты разве не вулканец? Шерлок прервал его жестом. — Джим, я скажу тебе немного, поскольку не считаю себя вправе делать достоянием гласности то, что мой народ хочет скрыть. И даже то немногое, что я скажу, не для передачи третьим лицам ни при каких обстоятельствах. Пообещай мне. — Обещаю. Сказанное тобой не покинет этих стен. Шерлок кивнул и продолжил. — Ты своими глазами видел трёх вулканцев, Джим: меня, Спока и Майкрофта. Если бы мы были людьми, как бы нас называли за глаза твои знакомые? — Это просто. Майкрофт — «снеговик», его ледяные манеры понижают температуру на несколько градусов в той комнате, где он находится; он выглядит очень опасным и неуязвимым. Спок похож на живой компьютер с проблесками человечности; наверное, к нему бы приклеилось прозвище «андроид», если бы один мой знакомый раньше не навесил на него «зеленокровного гоблина». Ты — не знаю. Чудик? Сумасшедший учёный? Сноб? Зная ироничность нашего окружения, я бы предположил, что нарекли бы тебя «Господь Бог». Есть что-то в тебе такое: ты везде успеваешь, но почти ни во что не вмешиваешься, а если решаешь вмешаться, то реальность начинает трещать по швам. Шерлок слушал Джима очень внимательно. Всё его презрение к пустым разговорам вне научных изысканий куда-то испарилось. — А что ты скажешь о нашей способности испытывать сильные эмоции? Джим засмеялся. — Думаю, в этом недостатке вас трудно упрекнуть. Шерлок подался вперёд, пристально глядя собеседнику в глаза. — Правда в том, что мы чувствуем, — сказал он веско и замолчал. Джим собрал всё внимание, стараясь его понять. — Наши чувства настолько сокрушительны, что мы сами не можем справиться с ними и с очень раннего возраста получаем подходящую пару, которую выбирают для детей родители так, чтобы два разума уравновешивали друг друга. Я отличаюсь от других вулканцев тем, что отказался следовать этой традиции. Я свободен — в этом моя сила, но в этом заключается и опасность для меня и для окружающих, так как я могу выбирать. И я выбрал. Однажды Майкрофт привёл меня посмотреть на пленных ромуланцев, которых забрали с гибнущего звездолёта и перевезли на Вулкан, чтобы в дальнейшем устроить обмен военнопленными. В то время я увлекался тем, что по внешности мог определить профессию, социальный статус и степень вовлечённости любого существа в управленческие структуры. Как я позже понял, Майкрофт хотел с моей помощью оценить улов — омерзительно, но тогда я воспринимал это как увлекательную игру. Я быстро рассказал о каждом всё, что увидел, но когда меня подвели к ней, мне показалось, что я умер и воскрес. В ту же ночь я устроил побег, и мы ушли вдвоём в пустыню. Я ничего не могу тебе рассказать о трёх днях, проведённых нами у подножья Священной горы, но мы стали едины. Если у людей и встречается такое, то мне не приходилось наблюдать самому. Вы женитесь и разводитесь по множеству причин, можете беспорядочно спариваться, чтобы весело провести вечер, или чтобы не чувствовать себя одинокими, или потому что представляется такая возможность. Но слияния не происходит — лишь поверхностное соприкосновение. Если прошёл через слияние, то никогда уже не удовольствуешься его жалким подобием. Шерлок задумался, и Джим не пытался нарушить повисшую между ними тишину. В его сознании что-то сдвигалось, открывались новые цели и перспективы, неведомое манило туда, где не довелось ещё побывать ни одному человеку. — Когда жар крови отпустил меня, я привёл её в свою семью, не помня о распре между нашими народами. Я лишь хотел с гордостью представить её всем, кто был мне дорог. Мама единственная приняла нас так, как я ожидал. Я не буду повторять то, что сказал тогда Майкрофт. Он не мог видеть иначе — профессиональная деформация. Через несколько дней он хитростью разделил нас, и её вместе с соотечественниками отправили на шаттле в нейтральную зону. Шаттл был атакован и сгорел вместе со всеми пассажирами — никто не спасся. Мне безразлично, ромуланцы ли поступили так ради высоких политических целей или вулканцы сделали ответный ход на уничтожение ромуланцами заложников — я не хочу ничего знать о политике, ставящей нужды большинства превыше нужд меньшинства или индивидуума. Я знаю одно: между нами были миллионы километров пустоты, но когда она горела, я горел вместе с ней. И когда её муки прекратились, мои всё длились и длились. Ко мне привели целителя, но я отказался от его помощи, так как вместе с болью он забрал бы и память. А я хочу помнить, потому что отними у меня мою память — и от меня ничего не останется. Я всё ещё горю вместе с тем шаттлом, Джим. Кирк присел рядом и положил руку на обманчиво хрупкое плечо. Он делился с другом своей силой и светом. Перед глазами его проносились картины, как Шерлок в серебристом длиннополом одеянии сидит на обточенном жестокими песчаными бурями валуне под небом, пылающим от звёзд, перебирает струны древнего инструмента, не спуская глаз с тонкой женской фигурки. — Возможно, я утратил родину: я не могу заниматься тем делом, к которому готовил меня Майкрофт, чтобы приносить максимальную пользу своему народу; я не могу найти пару и дать жизнь новому поколению. Я, вулканец по рождению, больше не могу находиться среди вулканцев. И я больше не могу касаться струн каатиры. Вот почему скрипка, Джим. Хочешь узнать ещё что-нибудь? — Да, но не о тебе. У Спока есть пара, как у большинства вулканцев, или он свободен, как ты? — Это знает только он и его родители. Можно применить логику: он наполовину человек, но анатомия, физиология, воспитание и образ жизни у него вулканские; тем не менее, он отправился сюда, на Землю, словно он такой же беглец, как и я. Сложная ситуация. Всё возможно с равной вероятностью. Вот если бы он не посещал Вулкан более семи лет… — Так что было в том пузырьке, Шерлок? — Джим прервал его рассуждения внезапным вопросом, внимательно вглядываясь в лицо друга и надеясь больше увидеть, чем услышать. — Витамины, как я и сказал, — Шерлок словно не заметил уловки. — Принял их вечером и заснул. Врач не поверил мне по одной простой причине — бытовая ксенофобия, да и безрассудства курсантов располагают к подозрительности. Ты ночью немного нашумел, когда вернулся, я проснулся и не мог сомкнуть глаз. Зря я открыл эту книгу. Захотелось сбежать ещё дальше, совсем, от себя. Но ты вернул меня, и ты прав — это не мой путь. Шерлок встал, поправил складки на тунике, улыбнулся Джиму и проговорил: — Ты взял сегодняшний день для самоподготовки. Предлагаю пообедать, а затем мы отправимся на полигон, и я научу тебя делать взрывчатку из подручных природных материалов. Наверняка пригодится хотя бы раз при высадках на неисследованных планетах. — Пойдёшь в мой экипаж офицером по науке, когда я стану капитаном звездолёта? Шерлок улыбнулся ещё шире и церемонно поклонился. — Это весьма щедрое предложение, капитан Кирк. Джим был немного разочарован. Он уже научился различать, когда вулканцы дипломатично говорят «нет».  Глава 3 Джим пришёл в Академию за час до начала занятий, он не мог усидеть в общежитии. Шерлока не было на Земле: две недели назад он улетел по каким-то таинственным сверхважным делам, кажется, испытывать новый тип взрывчатки на шахтёрской планете, — а Джиму хотелось побыть среди людей, узнать, сколько шума произвела его триумфальная третья попытка с «Кобаяши Мару» — тестом на симуляторе, который до него не смог преодолеть ни один курсант. После первого провала Джим тщательно обдумал, как можно изменить стратегию боя в космосе, и явился на пересдачу, но результат остался прежним: корабль Федерации под его управлением смог нанести лишь незначительный урон флотилии клингонских «птиц войны», и пришлось отдать приказ о самоуничтожении, чтобы военные разработки людей не попали в руки инопланетян. Кирк был упрям и записался на третью попытку, прикидывая, не удастся ли просто покинуть поле битвы, чтобы сохранить корабль и экипаж, но анализ ситуации показал, что уйти не представляется возможным, и даже если он чудом ускользнёт, то такой поступок — акт трусости — спровоцирует большую войну. Сбегая по ступеням парадной лестницы Академии, он услышал, как кадеты в тысячный раз обсуждают, считать ли жульничеством применение чит-кодов на последнем уровне игры «Ниндзя в космосе: возмездие», стремительно набиравшей популярность среди курсантов штурманского отделения, если создатели игры сами допустили ошибку в программировании последнего уровня, случайно сделав главного монстра невосприимчивым к генератору чёрных дыр. «Такая победа не засчитывается, ведь ты с помощью подпрограммы изменил базовые параметры мира, сделав воздух ядовитым для Дракона, так что тебе всего-то надо было продержаться в сокровищнице пять-шесть минут, беспорядочно отстреливаясь, и ждать, когда он сам подохнет». — «Но я прошёл игру до конца!» — «А в настоящем бою ты тоже сможешь изменить атмосферу или гравитацию?» — «Это игра, балда. Что я, виртуальности от реальности не отличаю?» И Джима осенило: вот оно, симуляция боя — лишь игра. Решение само упало к нему в руки, как спелое яблоко с ветки. Он не любил проигрывать и теперь знал, как победить. С удовольствием вспоминая вытянувшиеся лица преподавателей после завершения экзамена, Джим вошёл в главный холл основного корпуса Академии, ещё совсем пустой в такой ранний час, и краем глаза отметил тёмное пятно на Стене Вечной Памяти, покрытой плитами белого мрамора. На одной из плит было высечено имя его отца, эвакуировавшего свой экипаж и направившего звездолёт на флагман противника во время схватки Объединённой Федерации и Ромуланской Империи за Вулкан. Эта жертва решила исход войны и предотвратила геноцид вулканского народа, так как после потери главнокомандующего вместе со штабом эскадра ромуланцев начала действовать хаотично, и пока между капитанами шла борьба за право возглавить флот, их корабли гибли один за другим под ударами противника. Джим направился к Стене, на секунду задержался на привычном месте, скользнув глазами по золотым буквам «Капитан Джордж Кирк, Герой Объединённой Федерации Планет, кавалер ордена Мужества, кавалер IDIC 2-й степени», и направился к тёмно-зелёной, почти чёрной мемориальной доске, которой вчера ещё не было. Он встал перед ней и тут же отшатнулся, отказываясь верить своим глазам: «ШЕРЛОК». Больше ничего — только шесть серебристых букв суровых очертаний. Он медленно, как во сне, поднял руку и коснулся камня явно неземного происхождения — холод обжёг его пальцы. — Нет… — прошептал он. — Не может быть… Ты гений, творец невероятного. Сотвори ещё одно чудо — будь живым. Прошу тебя, Шерлок. Джим почувствовал, что за его спиной кто-то стоит, и резко обернулся. — А, это ты, Митч. Привет. — Привет, Кирк. Поздравляю с выдающимся достижением, весть о твоём успехе у всех на устах. — Ерунда, — час назад Джим был бы рад послушать о своей возросшей известности, но теперь ему было не до того. — Как ты думаешь, это правда? — он указал на тёмно-зелёную плиту. — Если имя удостоено Стены Вечной Памяти, значит, заслуги погибшего велики. Но здесь нет ничего, кроме имени. Тебе известно что-либо об этом? Ты ведь непревзойдённый мастер собирать информацию, — порция лести должна была подтолкнуть Гарри Митчелла к откровениям. — Я вообще не понимаю, как решились в одном ряду со славными именами наших офицеров упомянуть это вулканское лживое отродье, и не имеет значения, что он совершил, — кулаки Джима непроизвольно сжались, но он не позволил гневу прорваться наружу. — Ты прав, я кое-что знаю. Я встречаюсь с одной старшиной, весьма аппетитной цыпочкой, которая случайно услышала в кабинете адмирала, когда подавала чай ему и его гостю, что Шерлок погиб при исполнении какого-то сверхсекретного задания, и что подтверждение его смерти получено. Что это была за миссия, она не поняла или не запомнила. Дура — что с неё взять. Кстати, сегодня в полдень все курсанты без исключения должны явиться на внеочередную сессию Академического Совета, должно быть, как раз по этому поводу, — и Митчелл небрежно махнул в сторону мемориальной доски, изобразив на лице презрительную мину. — Может, завтра андроидов начнут награждать орденами и приравнивать к людям, если сегодня это делают с лишёнными человеческих чувств логичными живыми машинами. — Шерлок был не такой. Мы дружили. — Брехня. Однажды я лично участвовал вместе с ним в репетиции студенческой театральной постановки. Слушай меня, я рассказываю то, чему сам был свидетелем. Ты не представляешь: этот ублюдок был способен по щелчку пальцев рыдать или корчиться от боли так натурально, что нас всех мороз по коже продирал, а через секунду он с милой улыбкой на лице уже болтал с режиссёром как ни в чём не бывало. Это было жутко, это попахивало дьявольщиной. Мы сказали, что не можем играть рядом с ним; вся труппа устроила бойкот, режиссёр умолял нас передумать, но всё же оторвал Шерлока от сердца. Если ты думаешь, что он был твоим другом, Джим, то глубоко заблуждаешься. Он мог любого обвести вокруг пальца. Просто ты был ему удобен. Кирк не стал спорить — это не имело смысла. Никто из людей, кроме него, не знал, что Шерлок горел заживо каждую секунду своей жизни, добровольно нося в себе этот ад, и ни один человек не должен был узнать правду. Джим шёл по коридорам Академии, автоматически отвечая на приветствия, но ни разу не остановился перекинуться с приятелями хотя бы парой слов. Он очень хотел поговорить с капитаном Пайком и решил зайти к нему сразу после общего собрания под предлогом, кому и как передать оставшиеся после Шерлока личные вещи. Прежде надо было выдержать два часа пафосных речей, которые едва ли тронут аудиторию, в целом не испытывающую к вулканцам большой симпатии по самым разным причинам, не говоря о Шерлоке, проницательности которого побаивались, а странности в общении объясняли высокомерным отношением к людям. Собрание началось с объявления о гибели Шерлока и минуты молчания. Затем Джим внезапно услышал своё имя, очнулся от раздумий и понял, что его зачем-то вызывают, возможно, сказать несколько слов о друге. Он встал, окинул беглым взглядом ряды товарищей, заметил сидящего через проход Спока, очень бледного и напряжённого. Контроль контролем, но даже вулканцы способны переживать за соотечественников, а Шерлок, возможно, приходился Споку дальним родственником, хотя наверняка это не было известно. Джим спустился вниз и уже собрался повернуться лицом к переполненному амфитеатру, как к нему обратился член Академического Совета и попросил занять место за кафедрой, спиной к товарищам и лицом к комиссии. Джим подчинился, сохраняя уверенный вид, хотя перестал понимать, что происходит. — Очень прискорбно в такой печальный день, напоминающий всем нам о доблести тех, кто посвятил свою жизнь Звёздному флоту и Объединённой Федерации Планет, разбирать случай жульничества на экзамене. Кадет Кирк, комиссия получила доказательства того, что вы обманным путём изменили программу симулятора «Кобаяши Мару». Вы признаёте свою вину? В Кирка будто молния ударила, и его разум, минуту назад парализованный горем от утраты друга, пробудился. Здесь и сейчас надо было биться за своё настоящее и будущее, выживать и побеждать. — У меня есть право встретиться с обвинителем, — Кирк произнёс это, чтобы выиграть немного времени и собраться, прежде чем начнутся вопросы. Курсанты, которые, как и Кирк, были уверены, что идут на гражданскую панихиду, оживились. Их симпатии были на стороне Джима, никто не злорадствовал и не желал ему «получить по заслугам». Всем хотелось увидеть того бездушного мерзавца, который не только заставил каждого из них пройти через поражение, но и испытать страх. После «Кобаяши» некоторые перспективные ребята отказывались от дальнейшего обучения и оставляли мечту о космосе, осознав, какую ответственность возлагает на капитана его должность. По рядам пробежал шёпот. Кирк, только что встретивший разочарованный взгляд капитана Пайка, оглянулся и увидел, как сидящий с краю преподавательского ряда Спок медленно поднимается и одёргивает на себе мундир. Катастрофа. Спорить с этой логической машиной было невозможно, аргументы вулканца способны были раздавить куда более опытного и менее виновного оппонента. Джиму показалось, будто он летит головой вниз с отвесной скалы. Естественно, он изложил свою точку зрения на этичность экзамена, условия которого предполагают единственный — проигрышный — исход, выслушал нравоучения и попрёки именем своего героя-отца. Дискуссия принимала скандальный оттенок; Кирк понимал, что сегодня он, скорее всего, в последний раз надел красный мундир с дельтой на воротничке — возмутители спокойствия редко задерживаются в организациях, построенных на вертикали власти. Он искоса смотрел на изящное ухо вулканца, на его приподнятые брови и думал, как бы поступил Шерлок, если бы его программу взломали, и какие чувства он бы испытал? Изумление, раздражение, азарт. Сначала он бы не поверил, что подобное возможно, потом сердился бы, потому что посягнули на его собственность, но затем он бы внимательно изучил, какие бреши в его защите нашёл и использовал гость, и совершил бы ответную «любезность», послав подарок от себя на машину наглеца. Спок, похоже, застрял на второй стадии — на раздражении и уязвлённом самолюбии. — Комиссия выслушала стороны и принимает решение об отстранении кадета Кирка от пробных полётов, а также о рассмотрении целесообразности его дальнейшего обучения в Академии Звёздного флота, — Спок поднял бровь и почти с ужасом уставился на членов Академического Совета. Он явно не ждал такого сурового приговора. Он попытался что-то сказать, но председатель комиссии не дал обвинителю слова. — Вы своё дело сделали, коммандер Спок. Дайте теперь сказать другим. Прежде чем будет принято окончательное решение, комиссия готова выслушать любого, у кого есть факты по этому делу, — курсанты молчали, тишина так сгустилась, что Кирку трудно было дышать. Спок застыл, скованный правилами и не способный найти достойного выхода из этой ситуации, глубоко сожалея, что его жалоба сыграла такую роль в судьбе молодого человека. — Итак, никому больше нечего сказать? Комиссия переходит к оглашению окончательного решения без права его пересмотра. И в этот момент двери зала с шумом распахнулись. Джим не стал оглядываться, он понял, что сегодняшний день прицельно уничтожает его, отняв лучшего друга, мечту и карьеру. Что ещё осталось у него? Жизнь? Вошедший скажет, что у Джима смертельная болезнь, или что он обязан соединиться нерасторжимым браком с колонией разумных полипов, на которую наткнулся во время последней практики на малопригодной для постоянной человеческой колонии планете и с которой вступил в контакт не должным образом? Он услышал, как вошедший легко сбежал по ступенькам, направляясь прямо к нему. Он повернул голову и едва не закричал, но горло сдавил спазм, пальцы вцепились в дерево кафедры. Шерлок. — Я прошу у Совета слова, — голос Шерлока был лучезарно-приветлив. На отвороте его вулканского парадного костюма матово отсвечивал орден IDIC с крупным бриллиантом редкого оттенка, указывающий на то, что его носитель стал полным кавалером этой редчайшей награды. Он сделал нечто чрезвычайно важное не только для Вулкана или Земли — для сохранения жизни во всём многообразии её форм в масштабах Галактики. Шерлок повернулся лицом к Совету. — Рад видеть вас, джентльмены, — сказал он, глядя на дружно поднявшихся со своих мест офицеров. — Я не отниму много вашего времени, поскольку дело представляется мне совершенно ясным, — он одним скользящим движением занял позицию между Джимом и Споком. Кирк мог поклясться, что Спок едва заметно улыбнулся — в тёмных глазах вулканца промелькнули облегчение и радость. Возможно, не такие они с Шерлоком далёкие родственники, как кажется на первый взгляд. Примчался же он тогда почти одновременно с медиками с разницей едва ли в пару минут и защитил Шерлока не только словесными доказательствами, но и бронёй своего авторитета; Спок знал, кто прислал его соседу книгу и что это была за книга; его слова при прощании с Шерлоком были не традиционной, одинаковой для всех вулканцев, формулой, но были глубоко личными — в этом Джим теперь не сомневался. — Я прошу у Совета позволения задать несколько вопросов обвинителю, — председатель молча кивнул, и Шерлок повернулся к Споку. — Коммандер Спок, верно ли, что при прохождении теста «Кобаяши Мару» действия каждого испытуемого оцениваются по ряду пунктов, и по окончании выставляются итоговые баллы? — Подтверждаю. — Номинально курсанты сдают экзамен по стратегии космических сражений, но фактически он направлен на выявление лидерских качеств, психологической устойчивости, готовности возложить на себя ответственность за судьбу корабля и экипажа и в любой ситуации до конца оставаться способным к принятию решений. Это так? — Вы совершенно правы. Курсанты зашевелились, говорок пронёсся по залу. — Не ошибусь ли я, если скажу, что от курсантов скрывалась эта информация, чтобы, во-первых, сделать проводимый над ними эксперимент чистым, а во-вторых — исключить копирование поведения курсантов, набравших наибольшее число баллов, их товарищами? — Ваши выводы точны, Шерлок. — Я рад, что не ошибся. Коммандер Спок, верно ли то, что Джеймс Т. Кирк был единственным за всю историю Академии Звёздного флота курсантом, кто прошёл тест «Кобаяши Мару» на высший балл не один раз, а дважды? Пока не будем упоминать третью попытку. — Да, кадет Кирк показал уникальный результат, что, однако, не оправдывает… — Позвольте вас прервать. Вы только что признали, что Джеймс Кирк сдал этот важнейший для будущего офицера командного состава экзамен на отлично — причём дважды. Прошу вас подтвердить или опровергнуть этот факт. Спок помолчал, пристально вглядываясь в Шерлока, и, словно преодолевая себя, произнёс: — Подтверждаю. Зал зашумел, председатель поднял руку, призывая сохранять тишину и спокойствие. Шерлок улыбнулся, поправил отворот своего одеяния, которое было ему немного велико. Лучи света, преломленные через грани бриллиантового ордена, брызнули во все стороны. — Итак, дамы и господа, Джеймс Кирк не только проявил все необходимые для будущего капитана качества, какие можно определить с помощью экзаменов, тестов и испытаний, но также показал всем нам пример исключительной изобретательности, широты мышления, понимания подлинной ситуации вне искусственно установленных рамок, упорства в достижении цели и несогласия принять смерть как единственный достойный выход из ситуации. Формально хватило бы и дважды сданного экзамена, чтобы к нетривиальному решению, применённому во время третьей попытки, отнестись с юмором, если не с уважением, какого оно заслуживает, — Шерлок прощупал взглядом членов Академического Совета, оценивая влияние своей речи на каждого из них. Результат его удовлетворил, и он вновь повернулся к Споку. — Коммандер Спок, если мои слова помогли вам взглянуть на ситуацию под иным углом и изменили отношение к поступку кадета Кирка, то я предлагаю вам отозвать жалобу и тем самым признать произошедшее недоразумением. Вы утверждаете, что невозможно обмануть смерть, и в некоторых случаях логично принять неизбежное. Если бы я действовал так, если бы следовал лишь логике, то не стоял бы сейчас перед вами и не говорил, что наступит такое время, когда личные качества офицера Звёздного флота Джеймса Кирка послужат не только человечеству и Объединённой Федерации Планет, но и всей Галактике. Вулканец, прямо выступивший против логики, окончательно превратил сессию Академического Совета, начавшуюся с минуты молчания памяти этого самого вулканца, в театр абсурда. Надо было быстрее со всем этим заканчивать, и председатель предоставил слово Споку. Спок заявил, что хотел бы отозвать свою жалобу, и попросил снять все санкции с кадета Кирка. Председатель кратко переговорил с коллегами и вынес решение исключить данное разбирательство из протоколов заседаний Совета. На этом собрание объявили закрытым. Капитан Пайк подошёл к Шерлоку, крепко пожал ему руку и пригласил пройти в свой кабинет. Кирк и Спок молча потянулись следом за ними. Когда за всей четвёркой закрылась тяжёлая дубовая дверь, Спок заговорил: — Кадет Кирк, я не предполагал, что моя записка приведёт к таким последствиям. Я не желал подобного публичного разбирательства, которое навредило нам обоим. Я лишь действовал в рамках правил, — Кирк кивнул, и Спок обратился к Пайку. — Капитан, очевидно, я не продвинулся в понимании общественных механизмов, которым подчиняются люди, и потому хотел бы отказаться от предложенной вами должности старшего помощника на исследовательском корабле. — В просьбе отказано. Мы переговорим с вами позже, коммандер. Можете идти. Спок и Шерлок пристально посмотрели друг другу в глаза, и Джим готов был поклясться, что вулканцы обменялись значительным объёмом информации, даже не касаясь друг друга. Определённо, слухи об их способности к телепатии были сильно преуменьшены, а не преувеличены. Спок вышел, и Шерлок принялся неторопливо расстёгивать своё длинное одеяние. Справившись с этим, он снял его, аккуратно сложил и передал в руки Пайка. — Окажите любезность, капитан, верните вечером Майкрофту его вещь. И предупредите, что я отказываюсь встречаться с ним лично, каков бы ни был повод. Джим подумал, что после событий сегодняшнего дня его мало что сможет удивить. В глазах Шерлока сверкнули искорки юмора: — Да, Джим, едва я вернулся, как узнал о твоих подвигах. На ходу переоделся и поспешил в Академию. Кстати, очень милая мемориальная доска, капитан Пайк, — Шерлок улыбнулся и приподнял бровь. — Моё эффектное появление произвело гораздо большее впечатление на Совет, чем речь, но таковы уж люди. Я очень рад, что успел, — ненавижу опаздывать. Пайк покачал головой. — Джим, надеюсь, ты понимаешь, что сегодня тебя спасло лишь чудо. Будь впредь благоразумнее. Шерлок прав — ты нужен Звёздному флоту, — он перевёл взгляд на вулканца. — Шерлок, я очень рад вашему возвращению. Думаю, сегодня и завтра Майкрофт будет занят и не побеспокоит вас. И последнее, — Пайк осторожно открепил платиновый диск с бриллиантовой звездой от лацкана снятого Шерлоком одеяния, — возьмите, награда ваша по праву. Приказ пришёл только что, и я полагаю, вам приятнее будет получить IDIC из моих рук, чем из рук вашего родственника. При случае вы с ним сможете обменяться, если это принципиально. Шерлок принял от Пайка орден, полюбовался им и вернул. — Это принадлежит Майкрофту — не мне, — он помолчал несколько секунд. — Хорошо, я встречусь с ним завтра. Живите долго и процветайте, капитан. Шерлок взял Джима под руку и вышел. Им обоим было что отпраздновать. Продолжение в комментариях |
@темы: фанфик, Жанр: научная фантастика, Рейтинг: pg, иллюстрация
воскресенье, 08 декабря 2013
Автор: заводной сверчок
Бета: Сашка Огеньская, Мадоши
Название работы: Другая сторона: коротко о нечисти
Жанр: фэнтези
Тема работы: Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит (А. де Сент-Экзюпери).
Тип работы: аналитический сборник
Рейтинг: pg
Размер: около 2 тыс. слов
Дисклеймер: нечисть нам точно не принадлежит.
Саммари: Аналитический сборник к текстам «Дороги, дома, машины» и «Сотая миля».
Предупреждение: впечатлительным (если таковые имеются) читать следует с осторожностью. Можно даже зажмурившись.
Ссылка на скачивание или онлайн-просмотр файла
Пояснение: так как нет возможности выкладки текста сборника непосредственно на Дневниках без сохранения оформления (за что команда приносит глубочайшие извинения), даем ссылку на скачивание файла в формате .pdf
Бета: Сашка Огеньская, Мадоши
Название работы: Другая сторона: коротко о нечисти
Жанр: фэнтези
Тема работы: Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит (А. де Сент-Экзюпери).
Тип работы: аналитический сборник
Рейтинг: pg
Размер: около 2 тыс. слов
Дисклеймер: нечисть нам точно не принадлежит.
Саммари: Аналитический сборник к текстам «Дороги, дома, машины» и «Сотая миля».
Предупреждение: впечатлительным (если таковые имеются) читать следует с осторожностью. Можно даже зажмурившись.
Ссылка на скачивание или онлайн-просмотр файла
Пояснение: так как нет возможности выкладки текста сборника непосредственно на Дневниках без сохранения оформления (за что команда приносит глубочайшие извинения), даем ссылку на скачивание файла в формате .pdf
@темы: Жанр: фэнтези, аналитический сборник, Рейтинг: pg-13, Рейтинг: pg
Автор: Сашка Огеньская
Бета: Мадоши, Кама Бякова
Артер: Kyyhky
Название работы: Сотая миля
Жанр: фэнтези
Тема работы: Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит (А. де Сент-Экзюпери).
Тип работы: фанфик
Рейтинг: g / pg
Размер: 12,5 тыс. слов
Категория работы: долгая дорога к бромансу с возможным выходом на пре-слэш
Тип: ангст, кейс-фик
Персонажи/пейринги: Шерлок, Джон, Майкрофт, Антея и вся прочая компания
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: Второй рассказ серии — продолжение рассказа «Дороги, дома, машины». Возможен и третий текст, но, скорее всего, уже за пределами феста.
Ссылка на скачивание полного текста работы
Подробности о нечисти, упоминаемой в тексте, здесь.
Читать?Пятнадцатая миля
Через Омаху проскочили быстро: задели по касательной, по восьмидесятке, быстро перекусили в придорожной забегаловке, а Джон сделал два звонка с телефона-автомата. Но к парку озера Анита замедлились.
Произошло вот что: Шерлок засомневался. У него никогда, ни разу, не было напарника. Он не охотился даже с братом, даже в самом начале, хотя многие так начинают — с отцами, с братьями, иногда с матерями.
Резко притормозив у обочины, Шерлок обернулся и честно признался:
— У меня плохо получается ладить с людьми. С нечистью гораздо лучше.
Джон Уотсон моргнул: Шерлок видел его лицо близко, видел, как сомкнулись и разомкнулись ресницы, как в зрачках мелькнуло непонимание, и как на самом их дне отразился темнеющий вечер.
Вероятно, не найдя, что ответить, Уотсон промолчал.
— У меня никогда не было напарника. Если не считать миссис Хадсон. Но она, строго говоря…
— Нечисть, — кивнул Уотсон, но больше ничего не добавил. Миссис Хадсон лежала тихо в своем багажнике, но — мало ли?
— Нечисть, — повторил Шерлок. — Если ты не вполне уверен в своем решении, то сейчас самое время повернуть назад.
— Это такой вежливый способ предложить мне отвалить?
— Я привык молчать неделями. Частенько ночую в машине. Играю на скрипке в моменты, которые многие находят неподходящими.
Уотсон устало потер лоб ладонью.
— Твои друзья, девушки, брат… наверняка с ними-то ты ладишь. К тому же и я — не сахар.
— У меня нет девушки. С братом мы не ладим. Я действительно мало общаюсь с людьми. Работа мне брат, друг и любовница.
— О.
— Так что, если…
— Езжай. Может, мы еще успеем найти какой-нибудь мотель до темноты. Хочется выспаться на кровати.
Шерлок начал свой внутренний отсчет общих с Джоном миль.
Обычно люди ломаются на десятой. Майкрофт выдерживает миль тридцать зараз. Молли согласна на тысячу, две, три — сколько угодно — совместных миль. И даже еще больше, но не готов сам Шерлок.
Возможно, что-то получилось бы с Лестрейдом, он не такой тупица, как прочие. Но этот его довесок в виде вечных гринхорнов Донован и Андерсона портит всё.
Шерлок начал отсчёт. У него свои, особенные мили. И он не особо надеется.
***
У Майка маленький трейлер, белый — самый обычный, каких по Америке катаются тысячи и тысячи. Шесть колёс, черная полоса с надписью «Дорожная лига штата Небраска», и видно, что трейлер уже в приличном возрасте.
Сам Майк выглядит тоже совершенно обычно: мужчина глубоко за тридцать, рыжеватый, несколько грузный, улыбчивый. Наверно, коммивояжёр — выходя из трейлера по утрам, всегда бывает в костюме и при галстуке, и постоянно переезжает с места на место. Правда, неизвестно, чем именно он торгует. У него очаровательная, но молчаливая жена, которая смотрит на вас, как на пустое место. Детей, кажется, нет.
В общем, пара в подержанном белом трейлере не привлекает особого внимания и быстро стирается из памяти.
Майк вздыхает: всё не так. Внешность обманчива, его полное имя — Майкрофт Эдуард Холмс (и сокращений он не любит), Антея ему не жена (и даже не любовница, что в данном случае — к счастью), а трейлер не так прост. Откровенно говоря, трейлер — чудо техники, инженерии, человеческого интеллекта, и прочее, прочее. Мощности «бортовых» компьютеров хватает, чтобы взломать внутреннюю сеть Пентагона, а прочности стен было бы достаточно, чтобы пережить маленький Апокалипсис.
Майкрофту нет нужды взламывать сеть Пентагона, и он очень надеется, что Апокалипсиса всё же не случится. Он слишком привязан к своей спокойной, размеренной жизни и терпеть не может полевую работу. По вечерам он читает «The New York Times» и «New York Post», пьет чай и курит. Довольно много курит, пора избавляться от этой привычки. Антея терпеть не может запах табака, и курить приходится на улице. Просыпается он обычно рано, часов в пять, даже если засыпает в четыре — его работа не терпит отлагательств.
Таким образом, у Майкрофта есть трейлер, работа, размеренная удобная жизнь, Антея...
Да, еще пара слов об Антее. Её настоящее, данное при рождении имя — Евангелина Агнесса Смит, но об этом Майкрофт узнал самостоятельно, случайно, из базы данных родильного отделения одной из клиник Северной Дакоты; когда Майкрофт познакомился с этой темноглазой нелюдимой девушкой, её звали Анитой. В базе данных актов записи гражданского состояния имеется двадцать упоминаний о перемене имени — впервые она сменила его в восемнадцать. Сначала она меняла имена дважды и трижды в год. С нынешним — Антея Наташа Уилсон — живет уже семнадцать месяцев. У Майкрофта имеется слабая надежда, что уж теперь-то она успокоится. Но — слабая.
И еще одно — Антея произносит от силы десяток слов в день. Не смотрит людям в глаза. Не терпит внеплановости. На завтрак ест кукурузные хлопья Kellogg's, либо не ест вообще. С ней непросто, но Майкрофт привык. После семи лет совместного проживания привыкаешь ко всему. И, черт побери, когда в позапрошлом году она подцепила грипп с осложнениями, он готов был рехнуться — Антея (тогда Лиза) едва не умерла. Еще раз — они не спят вместе. У Антеи своя койка, у Майкрофта — своя. Хотя Антея и разгуливает по трейлеру в белье.
И, кстати, у Майкрофта есть младший брат. С ним, пожалуй, даже сложней, хотя Шерлок имеет привычку исчезать надолго и надежно. Исчезать, внезапно объявляться (чаще всего — с повреждениями разной степени тяжести), требовать чего-то срочного, хамить, снова исчезать. У Шерлока нет друзей, нет любовников, и некому прикрыть его спину.
Майкрофт частенько видит один и тот же кошмар: темное нечто хватает Шерлока, бьет о стену, волочит куда-то. Кровь, мертвые глаза, синие губы. Майкрофт мог бы взломать внутреннюю сеть Пентагона, но он не может защитить Шерлока. Когда бессилие захлестывает, Майкрофт пьет виски — Антея не одобряет и этого.
Так и живут.
А с утра тринадцатого приходит смс от Лестрейда: «Полная чертовщина. Тут уйма эктоплазмы! Цистерны! Будто врата Ада вот-вот откроются! А находятся дети. Малышня трёх-четырех лет. Самые обычные».
***
Мотель называется «Танцующая корова», и в этом нет ничего странного: Шерлоку доводилось ночевать в «Синих дятлах» (два раза), «Пьяных лисицах» (трижды), «Ухмыляющихся енотах» (раз пять).
Номер с двумя кроватями обходится в двадцать долларов. Белье влажное, в душевой не слишком чисто — Шерлоку противно по привычке, и по привычке же он тут же отбрасывает брезгливость.
Он разок выглядывает во двор — покурить и перекинуться парой слов с миссис Хадсон. Выходит, конечно, дольше.
— Джон Уотсон — хороший парень, — говорит миссис. — И тебе он нравится.
— Очевидно.
— Ты очень хотел бы, чтобы он остался. Или хотя бы задержался подольше.
— Он уйдет. Через неделю или две. Может, останется в деле. Будет хорошо, если его подхватит кто-то вроде Стэмфорда. По крайней мере, научит не подставляться по глупости.
— Ты просто боишься. Когда ты последний раз общался с кем-то по-человечески? Для сведения: разговоры с черепом, Шерлок, к этой категории общения не относятся.
Сигарета закончилась, а вторую Шерлок не прикуривает. Уходит в номер.
Еще день пути, а там завертится. Ноющая боль расплывается от рёбер. В комнате глупые шторы — зеленые, а на них — розовые с крыльями коровы.
Уотсон уходит чистить зубы: слышится звук льющейся воды. Шерлок садится на свою койку, обессилено сложив руки на коленях.
Шум в душевой становится громче — вода громыхает о поддон кабинки минуты три. Затем Уотсон выходит, натягивая свитер, кивает:
— Не хочешь смыть грязь? Только не очень горячей водой, и не слишком увлекаясь, ок?
— Ок, — соглашается Шерлок.
— Потом я посмотрю твои ребра.
Вода солоноватая.
После душа Шерлок послушно подставляет ребра под осмотр. Джон меняет повязку весьма ловко.
— У меня это всегда плохо получается, — говорит Шерлок, чтобы не молчать.
Джон сосредоточенно клеит пластырь.
— Да, заметно. На лопатке у тебя хороший шов, а вот ухаживал ты за ним плохо. Беспокоит?
— Бывает.
— И на предплечье. Швы накладывал один и тот же человек? У тебя есть кто-то, к кому ты постоянно ездишь на штопку?
— Да, если оказываюсь поблизости. Иногда она приезжает сама.
Джон больше ничего не спрашивает, а Шерлок не знает, как и что рассказать ему про Молли. Потом всё же решает:
— Она больше по трупам, конечно. Но очень аккуратна. Если не дергаться.
— Патологоанатом. Конечно, — кивает Джон, но больше никак не комментирует полученную информацию.
За ночь Шерлок просыпается четыре раза, каждый раз хватаясь за пистолет под подушкой. В первый раз Джон говорит во сне «О, черт», второй и третий — «Придурки!», а в четвертый просто переворачивается с боку на бок и невнятно хмыкает. Шерлок ненадолго задумывается над тем, насколько быстро сумеет привыкнуть к такому соседству. Очень неприятно не высыпаться именно тогда, когда есть время и возможность поспать. Не то чтобы Шерлок так уж любил это занятие, но для нормального функционирования организма и правильного выполнения работы сон необходим.
Перед тем, как вновь заснуть, Шерлок думает, что прошедшие десяток дней можно считать… скажем, миль за пятнадцать.
Двадцатая
В это же время Лестрейд (мужчина сильно к сорока, уже седоватый у висков и вечно усталый) расхаживал по номеру мотеля, чуть более приличного, чем тот, в котором спал Шерлок. Тут, по крайней мере, не было отвратительных занавесок (Грег не видал тех, которые с крылатыми коровами, и не мог оценить прелести своего положения).
— Итак, мы имеем эктоплазму…
— Уже не имеем. Истаяла, — меланхолично поправила Салли, надкусывая гамбургер. — Последняя лужа пропала два часа назад.
Поежилась, поплотнее запахнулась в куртку. Смуглое лицо будто бы осунулось за последние дни — видимо, с недосыпу.
— Эктоплазму, — с нажимом повторил Грег. — А потом — детей. Нигде не зарегистрированных детей, не помнящих своих имен. Детей, которых не объявляли в розыск. Которых нет, и не было ни в одной базе данных.
— Они могут быть гражданами других государств, — заметил Андерсон.
— Могут. Но маловероятно. Слишком хорошее знание языка и… вообще. Они американцы. Я это чувствую. И потом — эта дикая аномалия. Похожи на подкидышей, но…
— Так может, не наш отдел? — Салли закончила с гамбургером и устало откинулась на спинку кресла. — Подумаешь, малышня… ЭМП рядом с ними не зашкаливает.
— Наш. Это я тоже чувствую. Шерлок будет уже завтра вечером.
— Псих? Опять?
— Если эта фигня прорвется, то сами мы не справимся. Наша задача — попытаться удержать ситуацию хотя бы в нынешнюю ночь и завтрашний день.
— Он точно будет завтра? — уточнил Андерсон. Он тоже выглядел не особенно бодрым. Возможно, иногда думалось Грегу, этому парню следовало бы заняться кабинетной работой. Он не глуп и не слабак, но «поле» всегда требует чего-то большего. Какого-то рывка, какого-то преодоления. Пожалуй, Андерсону не хватает пыла, стремления прыгнуть выше головы...
— К вечеру. Или ночью. Я попросил Майкрофта направить его к нам дней пять назад, но у Шерлока были какие-то проблемы в Небраске.
— Опять закадрил с симпатичной нечистью? — подняла брови Салли.
Грег бросил на напарницу свирепый взгляд, но промолчал.
— Да ладно тебе, он держит в багажнике череп, — хмыкнул Андерсон. — И все ведь знают, что он трахал баргеста. Но, говорят, это лечится.
Если бы взглядом испепелять могли не только демоны, от Андерсона сейчас осталась бы только горстка пепла. Не очень большая.
***
Из мотеля выехали затемно. Воздух был свежим и хрустким, а на дороге лежал иней. В Небраске тоже наступила зима.
Шерлок достал из бардачка нечто коричневое, затянутое в кожу, похожее на коробку. Бросил на заднее сидение, Джону.
— Читай.
— Что это?
— Мой полевой дневник. Веду семь лет. Записываю все интересные случаи. Хочу, чтобы ты сегодня прочёл.
— Сегодня? Всё это? — Джон взвесил на руке пухлый том. Понял, что когда-то дневник был всего лишь школьной тетрадкой, а затем к нему начали подшивать листы. Пришивали и пришивали. После, наверное, для надежности, переплели шнуром, вставили в кожаную обложку. Листов в дневнике было около шестисот. Может, больше.
Из багажника донесся смешок.
— Шерлок опять позабыл, что не все вокруг такие же яйцеголовые.
— Он получил диплом хирурга, миссис Хадсон, — пожал плечами Шерлок. — Возможно, он поумнее многих, а? Ладно. Сколько успеешь. Странное дело под Сидар-Рапидс. Дикие всплески паранормальной активности, можно было бы предполагать вскрытие Печати. Только… Проверили тысячу раз, никаких последствий всплесков. Андерсон, конечно, мог облажаться, но потом перепроверял Лестрейд, так что... И смотреть, видимо, будет не на что. Зато появляются дети. Из ниоткуда.
— Дети?
— Да. Трех-пяти лет, объяснить ничего не могут. Не знают даже, где живут. И не спрашивай, у меня на этот счёт всего четыре идеи. Нет, пять с учетом самой невероятной. Никогда с подобным не сталкивался.
Джон кивнул. Открыл тетрадь.
Почерк у Шерлока оказался ровный, довольно красивый, но мелкий. Джон еще раз взвесил тетрадь.
***
Шерлок никогда не трахал баргеста — кое-кто неудачно пошутил, а остальные радостно подхватили. Он, откровенно говоря, вообще мало кого трахал. Но люди правы — у него специфические отношения с нечистью. И, да, прав Майкрофт. Тоже. Шерлок не умеет выбирать друзей.
Зато он умеет другие вещи. Например...
Слышать
Это невозможно не расслышать, думает Шерлок ночью. Тонкий, слабый звон. Странно, что его не замечают остальные, для этого же нужно быть глухими. Впрочем, не замечают — и ладно. Тонким, слабым звоном с едва заметным хрустальным эхом Шерлок не намерен в таком случае делиться. Он слушает его ночью в своей комнате, укрывшись одеялом с головой. Под толстым ватным одеялом звон должен затихать, но он делается громче. Половина первого ночи.
В школу к восьми.
К счастью, Шерлоку двенадцать, он абсолютно здоров и не слишком нуждается в полноценном девятичасовом сне (он так думает, исходя из оценки общего состояния своего организма). Поэтому он слушает, затаив дыхание. До тех пор, пока под одеялом не становится слишком душно. Тогда он выныривает за новым глотком воздуха.
Оно сидит на подоконнике. Оно маленькое, серебристое и хрупкое. Несомненно, звон исходит от него. Шерлок поворачивается поудобней, чтобы хорошенько его разглядеть. Оно его тоже разглядывает — большие темные глаза настороженно распахнуты, а маленький безгубый рот приоткрыт.
Взаимное разглядывание тянется с минуту. Потом Шерлок кивает:
— Ты не пытаешься меня убить. У тебя нет ни клыков, ни когтей. Ты не портишь вещи и не пробуешь выманить меня куда-нибудь. Я думаю, ты безобидное. Можешь войти.
Всё равно вокруг кровати рассыпан ровный соляной периметр, размышляет Шерлок, пока оно осторожно спрыгивает с подоконника на стол, а со стола неловко перебирается на стул. Нескладное, длинные конечности походят на обезьяньи — худые и длиннопалые. На нем что-то бесформенное, похожее на саван, грязно-бурое, кажется. Существо не походит ни на один из известных Шерлоку видов нечисти. Разумеется, остаются еще неизвестные, но Шерлок уверен — это эндемик. Очень редкий, возможно, единственный оставшийся представитель...
— Ты кто? — спрашивает Шерлок с любопытством.
Существо жмурится, на миг прикрывая глазищи. Рот стискивается в линию, а затем, неожиданно и неестественно ровно, существо говорит:
— Ты человек. Не взрослый, а малый. Я…
— Кто ты? — повторяет Шерлок, усаживаясь на кровати (и не забывая следить за тем, чтобы случайно не высунуться за пределы периметра).
— Вольный дух, — так же жмурясь, говорит существо.
Шерлок задумывается: действительно, про таких в книгах не написано. Он бы знал…
— Зачем ты пришёл? Ты голоден? Хочешь меня съесть?
— Нет. Мне скучать. Хочу дружбу.
***
Джон отрывался от тетради лишь изредка. Видел за окнами одно и то же — лес, сероватый и припорошенный снегом. Снова утыкался в тетрадь. Читая, хотел возопить: вы смеётесь? это — бывает?! а психушка по вам не плачет?
Не вопил, читал дальше.
Бывают такие вендиго — совершенно людоедски настроенные твари. Джон имел уже счастье видеть следы их настроенности на теле нового напарника. Так что в существовании вендиго сомневаться теперь было несколько неловко. Но вот, например, как может быть правдой это — нечто неопрятное, коричневое и в лохмотьях, безликое, пьющее чужие жизни? Джон знал, как вести себя в горах, как выжить в пустыне. Через год пребывания в Афганистане научился определять присутствие душманов в деревнях — по затравленным взглядам и общей неловкости. Стрелял из любого положения, спал с открытыми глазами, иногда умудрялся подскакивать по тревоге, не просыпаясь. Не любил крупные города — за шум, людность. И за пакостные наклонности некоторых молодчиков ночью подкатывать с ножами к мирным гражданским, возвращающимся домой в легком подпитии.
Но, в целом, мир Джон видел простым, понятным и логичным. В мире Джона штриги точно не обитали под кроватями, а в подвалах не заводились полтергейсты.
— Твой дневник, — вдруг осенило Джона странице на двухсотой (как раз с картинкой — довольно коряво вырисованная голая девица, которая оказалась не плодом эротической фантазии охотника, а некой Белой Дамой). — Значит, ты столкнулся с этими тварями лично? Со всеми и каждой?
— Да, — коротко ответил Шерлок, считая, наверное, тему исчерпанной.
— Это потому, что он на этой охоте двинутый, — ворчливо донеслось из багажника. — У него каждую неделю новое приключение…
— Миссис Хадсон.
— А, ладно… Вот окажется в моем положении, сообразит, что не только черепушку надо беречь и ценить, но и остальные части тела тоже.
К вечеру у Джона гудела голова, а еще его слегка подташнивало, поэтому ужинать в придорожном кафе с веселым названием «Дохлая ворона» он не стал, обошёлся бутылкой «Колы». Приметил, что и охотник излишним аппетитом не обременен.
— Ночью будет работа, — пожал плечами тот. — Предпочитаю быть налегке. Сытый желудок мешает думать и бегать. Возможно, придется облазить все местные больницы, кладбища и морги. Если не получится — прошерстить местные новостные сайты. Ни единой зацепки.
— Я и половины написанного не запомнил, — покаянно признался Джон. — Я сейчас, наверно, совсем бесполезен.
Шерлок поднял взгляд от стакана:
— Ты умеешь стрелять и штопать. Еще ты быстро соображаешь и не трус. На первое время хватит.
Джон вздохнул, ничуть не успокоенный.
Через три часа подъехали к Нетвилу.
***
Салли вздрогнула: неприятно побежали между лопатками мурашки — верный признак творящейся очень близкой непонятной хрени. Она так и сказала Грегу:
— Эй, эта хрень тут близко!
— Чувствуешь? — тот подошёл ближе, подвигал фонариком — луч заметался по стене какого-то гаража. Нащупал за пазухой пистолет. Сама Салли давно уже держала руку на фляжке святой воды.
— Да, оно близко.
Когда Салли случалось пребывать в дурном расположении духа, она начинала подозревать, что только из-за сверхъестественно тонкого нюха её в команде и держат. Рядом с ней не нужен никакой ЭМП — она точнее любого прибора. Кроме этих дней, ну, вы понимаете. В хорошем настроении Салли вспоминала, что весьма неплохо стреляет, а в прошлом году завалила демона, поэтому псих Шерлок своё мнение относительно её охотничьих качеств может запихнуть себе в задницу.
— Вон там!
Неимоверно быстро Грег оказался в темном углу между гаражами, выхватил пистолет и….
Тут же опустил. Нагнулся и мягко сказал:
— Вылезай, парень. Ну же. Ночь, холодно, к утру превратишься в ледышку.
«Парень», лет пяти на вид, был изрядно чумаз, заплакан и ничем не отличался от тех детишек, которых находят в Нетвиле уже вторую неделю.
Салли разочарованно поджала губы. Она ведь чувствовала! Чувствовала непонятную хрень! И — очередной пацан!
Она очень хотела выругаться, но при ребенке не решилась, а вместо этого сказала:
— Эй, Грег, слушай. Я тут подумала. Пятый пацан на неделе. Почему ни одной девчонки?
— Не знаю, — рассеянно отозвался напарник, набрасывая на найденыша собственную куртку. — Нужно отправить его в участок. И связаться с Андерсоном. Шерлок прислал сообщение. Будет через час.
Тут Салли всё же выругалась — тоскливо осознавая, что без Шерлока действительно не обойтись.
***
Из темноты в свете фар выступали асфальт дороги и столбы линии электропередач, а дальше, кажется, простирались ровные заснеженные поля до горизонта. Шерлок кивнул куда-то вбок.
— В таких местах довольно часто бродят всякие лесные твари. Когда вырубают леса, этим зверушкам некуда приткнуться. Иногда забираются в гаражи, сараи, редко — в подвалы. Обычно с людьми не контактируют, но иногда кормятся домашним скотом. В целом безвредны, но на манер крыс — если сильно прижать, могут и укусить.
Джон пялился в темноту, но ничего в ней не видел, кроме асфальта, столбов и намека на бескрайность.
— Если останется время, проедемся здесь после работы. Может, покажу тебе такую. Какую-нибудь полёвку.
— Их ты тоже истребляешь?
— Обычно нет. Они редко привлекают к себе внимание, обходятся испорченным молоком или таскают цыплят. Некоторым вообще нужны только темнота и теплый угол…
Джон кивнул — кажется, он теперь узнал, кто двадцать пять лет назад шуршал в его коробке с игрушками. Усмехнулся, потом посерьезнел:
— Как думаешь, они разумны? Я имею в виду, они же должны что-то соображать…
— Некоторые не умнее хомяка, другие — даже слишком разумны. И иногда невероятно болтливы.
Миссис Хадсон хихикнула.
***
Видеть
Видеть Шерлок тоже умеет. Поэтому, когда создание является вновь — через три ночи — Шерлок подмечает детали: оно очень хрупкое, почти прозрачное, но в этой прозрачности проступают какие-то силуэты, отблески. Оно с комфортом устраивается на спинках стульев, ловко перемахивает с подоконника на книжную полку, а с полки — на стол, что означает — привыкло жить на деревьях. Оно любопытно — сует нос в школьный рюкзак, пробует кока-колу, но морщится. Особого доверия к существу Шерлок не испытывает — в семьях охотников излишней доверчивостью не страдают. Но существо Шерлоку симпатично.
— Что ты обычно ешь?
Существо жалобно кряхтит:
— Не ем. Давно. Очень хочу.
— Чем ты питаешься? — повторяет вопрос Шерлок. Но теперь существо не понимает. — Ешь. Что ты обычно ешь? Кроликов, мышей? Может, сено? Или… тебе нужна кровь?
Существо морщится.
— Дураки. Люди. Испортили воду.
Так Шерлок узнает, что существу нужна обычная чистая вода, а та, что из реки, не годится уже давно — с тех пор, как «люди-дураки испортили».
У Шерлока в жизни начинается странный период — его клонит в сон на занятиях в школе, а опыты на кухонном столе почти не занимают. Он живет от ночи до ночи, когда приходит существо — Иу, девчонка. Она говорит и делает поразительные вещи.
***
Наконец Джон разглядел вывеску мотеля — та сияла ярким неоном и обещала некоторый, весьма условный, комфорт усталым путникам.
— Приехали, — объявил Шерлок воодушевленно. — Работа началась!
— Он сумасшедший, Джон, — заметила в это же время миссис Хадсон.
— Как ребра? Порядок или надо заново перетянуть? — одновременно поинтересовался Уотсон.
Из мотеля уже выскочили люди — двое мужчин и женщина. И Джон догадался, что они встречают именно Шерлока, раньше, чем охотник кивнул и махнул им рукой (без особой приветливости, впрочем).
Тихо пояснил:
— Андерсон идиот, у Донован врожденное чутье, но охотница из нее… А вот тот, Лестрейд, — ничего, толковый мужик. Не гений, но сойдет.
Выбравшись из автомобиля, сказал:
— Это доктор Джон Уотсон, мой коллега. Где дети?
— И тебе доброго вечера, Шерлок, — качнул подбородком Лестрейд (в полутьме этот человек выглядел солидно и очень надежно). — Доктор Уотсон? Грегори Лестрейд.
— Очень приятно.
— Салли Донован.
— Джонатан Андерсон.
— Приятно.
Салли — мулатка, симпатичная, но очень напряженная, — протянутой ладони едва коснулась, рукопожатие Андерсона оказалось крепким и несколько более жестким, чем того требовала вежливость.
— Значит, доктор, вы теперь коллега Шерлока? — медово-любезно поинтересовалась Салли, но выражение её лица Джону не слишком понравилось. — Как же так получилось? Шерлок ведь у нас одиночка…
— Где дети? — снова без выражения повторил Шерлок, будто бы вовсе не замечая Донован. Возможно, назревала буря?
— Идемте в номер, — велел тогда Лестрейд. — Расскажу там. И мы делали фотографии мест, если это чем-то поможет.
— Статистику по полтергейстам, самоубийствам, погодным аномалиям и эпидемиям психиатрических заболеваний уже собирали?
— Начали. Полтергейстов пока не зафиксировано. Процент психиатрических отклонений среди местных в норме. С самоубийствами сложнее. В округе имеются две психиатрические клиники и один дом престарелых. Получить информацию оттуда почти нереально. Пробуем подключить твоего брата.
Номер не впечатлял уютом, но оказался достаточно просторным, чистым и теплым. Надолго задержаться в нем, впрочем, не пришлось. История Лестрейда заняла буквально пять минут времени и была, даже с уточняющими вопросами, ненамного подробней давешнего смс-сообщения. Уделив фотографиям еще три минуты, Шерлок объявил, что немедленно едет в участок.
***
В приемнике-распределителе местного полицейского участка пахло кофе и свежими чернилами: запахи из детства Джона, из начальных классов (тетради, грязные руки, первые неаккуратные буквы слова «Президент», толкотня в столовой).
И если с кофейным крепким ароматом Джону всё было ясно — от шерифа разило многосуточной дозой дрянной «растворяшки» — то вот источник происхождения чернильной ноты в воздухе оставался неразъясненным. Насколько Джон помнил, последние чернила в пузырьках исчезли лет за двадцать до его собственного первого школьного дня — но Гарри, классе в третьем, возилась со старыми перьевыми ручками, частенько проливала чернила на стол и почему-то Джону на кровать.
Сам Джон писал исключительно шариковыми стержнями, и они пахли чуть иначе — более терпко и свежо, без этой кислинки, которая сейчас назойливо наслаивалась поверху и раздражала.
На койке в камере предварительного задержания сидел мальчонка лет пяти или шести (как предположил Джон, но он плохо разбирался в детских возрастах) и глядел на вновь прибывших без всякого выражения.
Шериф устало поднялся, протягивая руку.
Рука, как и весь шериф, была мясистой, тяжелой, грубой и надежной. Возможно, в молодые годы шериф увлекался разгибанием подков и отрыванием хвостов у коров, да и сейчас, наверное, представлял для местной преступности солидную угрозу.
— Агенты? Шериф Баннерман.
— Холмс, Уотсон, — быстро кивнул Шерлок, ловко изобразив, будто протянутой для пожатия ладони (размером с весельную лопасть) не заметил, а вместо этого опускаясь на корточки перед мальчиком.
Джон несколько смягчил неловкость, позволив утопить свою ладонь в этой громаде. Думал, от руки ничего не останется. Но нет, пожатие оказалось на удивление бережным.
— Как тебя зовут, парень? — спросил в это время Шерлок.
Ребенок ничего не ответил, упрямо поджав губы.
— Без толку! — махнул рукой шериф, падая в старое затертое кресло. — Молчит, подлец. Ни имени, ни адреса, ничего. Сотового телефона у него тоже не было. Зато, вот странность, в рюкзаке нашли два пузырька с чернилами и пару старых книжек.
Ну, по крайней мере, объяснился запах.
— Любопытно, — пробормотал Шерлок, продолжая бесцеремонно рассматривать ребенка. Тот отвечал ему взглядами исподлобья (и довольно злобными).
— Ага, — зевнув с угрозой вывиха челюсти, согласился шериф. – Книжки, небось, родительские. Если бы на них были фамилии! Нет, чисто.
— Разрешите взглянуть?
— Да ради бога! Только тут уже все, кому не лень, глядели. Как и у остальных малышей — никаких опознавательных знаков.
— Составлены списки личных вещей остальных найденных?
— Да.
Шериф неохотно поднялся с места.
— Секундочку…
Потянулся, хрустнув суставами.
— Простите. Вторые сутки на чертовой работе… Только с утра сдали предыдущего сосунка службе опеки, и тут — на тебе. Держите.
На стол плюхнулись детский рюкзак грязно-кирпичного цвета и картонная папка на завязках.
Шерлок нетерпеливо дернул «молнию» замка. Вытряхнул из рюкзака носовой платок, дешевый школьный пенал и две книги в хороших переплетах.
«Приключения Друппи и его друзей», — прочел на одном Джон. На обложке второй книги красовался Микки Маус.
Что ж, стандартный набор, подумалось Джону. О чем еще читать такому малявке?
Пока Шерлок деловито вертел (и, кажется, даже нюхал) книги, Джон поинтересовался у шерифа:
— А как тут у вас вообще с преступностью? В целом, я имею в виду.
— В прошлом году в пабе подрались двое. Одного с ножевыми увезли. В этом месяце один придурок избил жену. А так… Нет, я понимаю, у вас в больших городах кто-то кого-то — всегда, но у нас, где все друг друга в лицо знают!
— Понимаю.
Шерлок закончил осмотр. Кивнул:
— Возьму папку для ознакомления. Что-нибудь еще? Джон?
— Что?
— Ты ведь доктор. Что можешь сказать о состоянии ребенка?
— Это важно?
— В нашей работе важно всё. Ты ведь знаешь.
— А, да.
Шериф хмыкнул, снова заразительно зевая.
— Узнаю дотошность федералов. Помнится, лет пять назад приезжал тоже один... из вашей братии. Пытался вычислить наркотрафик. Так даже в трусы некоторым залез. Натурально. Заставил всех служащих одной конторы снять штаны.
Шерлок равнодушно пожал плечами, и Джон мимоходом подумал, что охотник действительно не видит в этом ничего особенного. Подумаешь, трусы. Работа ведь!
— Так что ищем на этот раз? — полюбопытствовал шериф, совершенно не смущенный равнодушием собеседника. — Ваши коллеги так ничего и не объяснили.
— Подозреваем канал торговли людьми для публичных домов.
— Ну-у-у...
Ничего странного или опасного в состоянии ребенка Джон меж тем не наблюдал.
— Открой рот, малыш. Высунь язык...
Единственное, что продолжало раздражать Джона, так это тяжелый, серьезный, мрачный взгляд мальчика.
— Горло чистое. Кожные покровы в норме. Живот не болит? Нет? Ну, я бы сказал, что ребенок совершенно здоров. Даже... ну надо же, даже зубы все целые. И все на месте... Не любишь конфеты? Умница...
На «умницу» мальчика ответил взглядом настолько презрительным, что Джон чуть не поперхнулся и поспешил от мальчишки отойти подальше.
— Нет. Абсолютно здоровый ребенок. Похоже, даже не простыл.
Шерлок бросил на ребенка острый взгляд и быстро спросил у шерифа:
— Другие дети тоже здоровы?
— Да, а что? О... подозреваете продажу на подпольные трансплантации? О, черт!
Уже на улице Джон спросил:
— То, что ребенок совершенно здоров, должно что-то значить?
— Быть может. А может быть, нет. Но это та странность, на которую следовало бы обратить внимание. Где ты сейчас встретишь абсолютно здорового ребенка без единой пломбы в зубах? Молчаливого, спокойного и совершенно здорового ребенка с детскими книжками сорокового года выпуска в рюкзаке? В любом случае, шериф болван.
— Понятно. В смысле, мне ничего пока что не понятно, но...
— Проблема не в нечисти. Проблема в том, что люди не любят и не умеют думать.
— А ты, значит, умеешь.
— Да. Думать я умею.
Думать
Шерлок никогда не жаловался на собственные умственные способности. Да и вообще, редко жаловался.
Но уже дважды на этой неделе он заснул на занятиях.
— Холмс, — сказала ему миссис Хэмфри, старая грымза с отсутствием минимальных представлений об органической химии, курс которой она вообще-то читает уже двадцать шестой год, — я обязательно сообщу вашим родителям! Что вы вообще себе позволяете?!
И снизила Шерлоку семестровый балл. Мать обязательно заметит. И Майкрофт — непременно.
На словесности, к счастью, обошлось. На ней и так отсыпается добрая половина класса, а вторая занята игрой в покер.
Тем не менее.
Иу приходила теперь каждую ночь. Спрыгивала с подоконника, садилась на стол, подперев подбородок ладонью, и говорила:
— В лесу не так. Вижу людей. Торопятся. Бегают. Злятся. Портят.
Или:
— У тебя в комнате много линий. Плохо.
— Где? — спрашивал Шерлок.
Тогда начинались всякие интересные занятия: Иу показывала «линии» — такие странные полосы непонятного света, которые раньше Шерлок не замечал и даже не знал, что они существуют.
— Очень плохо, — качала головой Иу. — Едят много, нужно убрать. Страшные сны снят.
Убирали табачной крошкой и печной сажей. После «уборки» кошмары действительно не снились, и у мамы перестала болеть голова.
Еще учились искать пропавшие вещи. Нужно было брать Иу за маленькие холодные лапки и думать о пропаже.
В конце концов, Шерлок решил, что спать будет в школе, в обеденный перерыв.
***
— И что дальше? — шепотом поинтересовался Лестрейд, расставляя на столе бумажные стаканчики с колой и пакеты с бургерами.
Спали Донован и Андерсон, и последний, кажется, похрюкивал во сне. Шерлок скривился: смысл таскать такую бессмысленную обузу за собой? Ладно, Салли хотя бы чувствует любые паранормальные изменения даже лучше крыс. Но этот идиот...
Потом подумал о Джоне Уотсоне. Тот хорошо держится. Ничему не удивляется, ничего не боится. Пока что, по крайней мере. Двадцатая миля?
— А ты как думаешь? Что может означать куча взявшихся из воздуха детей с книжками довоенных времен в рюкзаках?
— Намекаешь на «Взрыв из прошлого»?
— Намекаю на то, что кому-то следовало обратить внимание на детали. Не уверен, что они из прошлого. Слишком хорошо ориентируются в настоящем. Не удивляются сотовым телефонам, телевизорам и компьютерам. Ничего не боятся. И Джон говорит, этот мальчишка в участке абсолютно здоров.
— Кардинальное омоложение? Какие-то заклинания? Может, в городе живет ведьма? Проверить?
Лестрейд устало вздохнул, и Шерлоку сделалось его жаль. Совсем немного. Лестрейд мог стать толковым напарником. Неприятно, что так плохо получается с людьми.
— Да. И попроси Майкрофта найти данные по всем оккультным обществам... так, нет, вообще по всем общественным организациям этого городка.
— Почему не попросишь сам? Нет, правда. Шерлок, он ведь волнуется...
Шерлока волновали другие вопросы. Он велел Уотсону спать, пока есть время, а сам выкурил еще две сигареты.
Во дворе, ежась от холода и пряча огонек в ладони, поскольку торчала над крыльцом мотеля табличка «Зона, свободная от курения». Но ему очень нужно было покурить. И поговорить с миссис.
— Всё зависит от первого дела, — сказала она. — Ты же это знаешь, Шерлок. На первом деле или ломаются, или остаются в бизнесе, и это уже навсегда.
— Предрассудки. Моё первое дело…
— Ты другой. У тебя даже тень другая. А этот парень — нормальный. Обычный такой, нормальный солдат. Ты же видишь.
— Хороший солдат.
— О, да. Солдат он хороший, не сомневайся. У него за плечами куча огней.
— Огней?
— Те, кого он спас, и те, кого убил. Много. Хороший солдат и хороший врач.
— Даже слишком, мне кажется…
Под утро, чувствуя в голове мерное, тяжелое гудение бессонной ночи и тонн информации, Шерлок глядел на спящего напарника.
Возможно, что-то и выйдет.
И дельце несложное, только придется побегать.
Тридцатая
Следующие сутки заставили Джона вспомнить годы службы в Афганистане. Ей-Богу, давненько у него не выдавалось таких суетливых дней.
Разбудили затемно, около пяти утра. Позволили почистить зубы, а вот душ запретили в целях экономии времени. Сунули в руки пакет с очередной порцией бургеров и стаканчик с кофе. Сунули в автомобиль. Сказали:
— Две психиатрические клиники, один дом престарелых и два общества. Одно — библиотекарей, другое — охотников-любителей. Но сперва еще нужно заскочить в приют для детей-сирот, куда отправили остальную малышню.
— Сегодня? Всё это? — тут Джон проснулся окончательно.
Шерлок кивнул, не отрывая взгляда от сереющего горизонта.
— Нужно успевать. Мы не знаем, что случится дальше. Но я тоже чувствую, что — будет. Миссис Хадсон?
— Да, милый? — отозвалось из бардачка.
— Может, вам удастся выйти с кем-нибудь из местных на контакт?
— Не знаю, милый… — отозвалась автовладелица с сомнением. — Мне кажется, тут пусто. И странно. Вообще очень тихо и спокойно, будто...
— Будто что? Вы же сами говорили, пусто не бывает нигде. Умирают люди, заводится нечисть...
— Так пусто, будто все попрятались или сбежали.
На дорогу до приюта ушло минут тридцать ровной, раздражающе-серой равнины, припорошенной снегом.
А сам приют явно не страдал избытком благотворителей: стены двухэтажного коттеджа, выкрашенные в грязно-кирпичный цвет, местами облупились, ворота изрядно перекосило: машину пришлось оставить. Зато вдоволь нагляделись «сиротского уюта» в виде унылых скрипучих качелей, вытоптанного, без намека на газон, футбольного поля и какой-то общей ноты неприкаянности, разлитой в воздухе.
Ступени крыльца, разумеется, тоже поскрипывали под ногами; на пороге охотников встретила дама в возрасте, но моложавая и подтянутая. Кивнула, протянула Джону руку:
— Федеральные агенты? Меня предупредили, что вы хотите заехать, поговорить с новенькими малышами. Директриса Кольбейн.
Эту руку, маленькую и крепкую, Джон принял с осторожностью, но, по одному пожатию, понял, что эта женщина трудностей не боится и, наверное, через многое успела пройти за свою жизнь.
Шерлока нормы вежливости не интересовали опять.
— Да. Мы хотели бы поговорить о детях и с детьми.
— Сейчас они завтракают. Сумеете немного подождать? Идемте пока в мой кабинет, дела на них уже оформлены.
Шерлок кивнул, жадно оглядывая помещения, через которые их вели: просторный холл, обставленный бедно, дешево, но с некоторым изяществом, а вот на детские и игровые этого изящества уже не хватило — полы устилали старые ковры самых диких и невозможных расцветок, разномастные стеллажи и полки были завалены игрушками самой разной степени целости (Джона впечатлила трехлапая безухая обезьяна), а все стены были окрашены уныло-кремовым (и не очень-то ровно, с намеком на то, что покраской занимались люди, этому делу не обученные).
— У нас не слишком богато, — сказала директриса, заметив любопытство гостей. — Но питаются дети хорошо, местные фермеры на добровольных началах поставляют нам овощи и фрукты, помогают с одеждой. И я писала в управление штата, с того года обещали выделить дополнительную субсидию. Но, сами понимаете, деньги не заменят детям семью.
Шерлок продолжал разглядывать обстановку.
Кабинет директрисы оказался крохотным и темным, но безупречно аккуратным. За стеклом шкафа-витрины бумаги лежали ровными стопками, на столе царила почти хирургическая чистота — Джону случалось с успехом зашивать людей и на куда более грязных поверхностях, так что эту даму он с удовольствием взял бы в операционные сестры в свою клинику. Если бы она у него была.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — качнула подбородком миссис Кольбейн. — Сейчас... Да, вот. Тут четыре дела, пятого малыша привезут сегодня к полудню, так что на него пока материалов нет.
Шерлок склонился над одной из папок, прочёл:
— Джон Уинстон Смит, — поинтересовался: — Вам удалось узнать имя ребенка? Он вам сам сказал?
Директриса отчего-то покраснела.
— Нет, дети молчат. Наш психолог предполагает, что у них тяжелый шок, и свои настоящие имена они вряд ли когда вспомнят. Но должны же быть у детей какие-то имена! У них и так забрали семьи и нормальную жизнь.
— Понятно.
На других папках было помечено: «Пол Джеймс Томсон», «Джордж Харрисон Джонсон», «Ричард Старки Уильямс» — из чего Джон сделал вывод о нежной любви директрисы к «Ливерпульской четверке». А так же о скудости её фантазии. Покосился на Шерлока — тот будто и не заметил ничего.
— Но вообще эти мальчики неконтактны. Не разговаривают, не играют с остальными детьми, сидят в спальнях или забиваются в углы. Так что вряд ли вы что-то сумеете от них узнать. По крайней мере, сейчас. Может, через неделю или две...
— Мы не можем ждать.
— Я понимаю. Расследование, конечно... Я попрошу привести детей сюда.
Информация для папок явно собиралась по крупицам: возраст указан приблизительно, днями рождения обозначены дни обнаружения детей полицией, скупо отмечены неконтактность и идеальное состояние здоровья найденышей. Всё.
Шерлок закусил губу, глядя в окно: резкий профиль на фоне зимнего серого утра. И голые ветви чахлой ивы за окном.
Джону вдруг подумалось: а что он, доктор Уотсон, собственно, здесь делает? С этим странным, притягательным, но чужим и малознакомым человеком? В каком-то захудалом провинциальном приюте? Призраков ловит? Но вскользь подумалось, а дальше вспомнилось: одинаковые дни, старый «форд», любопытные соседи и пустой, одинокий дом.
Детей, тихих и насупленных, ввела в кабинет женщина значительно моложе директрисы, но неуловимо на нее похожая — наверно, несгибаемым упорством в чертах веснушчатого лица.
— Привет, — слабо улыбнулась. — Я Джилл, психолог. А это Джонни, Пол, Джордж и Рик. Мне сказали, вы хотели бы поговорить с ними. Я буду присутствовать при беседе, так положено.
Беседа, впрочем, ни к чему не привела.
Дети молчали, Джилл старалась их разговорить и беспрестанно извинялась.
В конце концов, сдался даже Шерлок. Детей увели.
— Они очень похожи, эти дети, — озвучил давно угнездившуюся на задворках сознания мысль Джон.
— Все дети, от которых отказалось общество, похожи друг на друга. Они еще маленькие, чтобы понимать, но всё чувствуют, — вздохнула директриса.
— Я имел в виду, эти четверо. Может, родственники?
Шерлок упорно отмалчивался.
***
Этим утром Майкрофт проснулся с головной болью, что было для него редкостью, и в дурном настроении, что, наоборот, редкостью для него не было.
Источник для головной боли и дурного настроения был ему понятен. Он звался Шерлоком и опять сменил сим-карту телефона — не отследишь.
— Доктор Уотсон абсолютно надежен, — сообщил вслух Майкрофт, поднимаясь с кровати. Антея лежала молча за своей ширмой, но, знал, не спала — с определенного момента начал чувствовать такие вещи.
Почистил зубы, принял душ и сварил кофе.
— У доктора Уотсона ПТСР, его психотерапевт считает, что он слишком напуган войной и своим ранением. Но она не слишком умна. Я мельком проглядел её отчеты по работе с другими пациентами. Кругом не права. Джон Уотсон не напуган войной. Ему ее не хватает.
Антея поднялась, босо прошлепала в душевую.
— Он был бы хорошим напарником моему брату. Неплохо стреляет. И он военный врач — почти идеально.
Обнаружил, что кукурузные хлопья почти закончились.
— Но Шерлок! Шерлок умудряется выводить людей из себя парой слов и одним взглядом. У него вообще никогда не было нормальных отношений. Никаких, и ни с кем.
На завтрак Антее, впрочем, хлопьев хватало, а сам Майкрофт обычно не завтракал. В душевой зашумела вода.
— Он снова сменил номер и запрашивает информацию через Лестрейда.
Опять в одном полотенце, волосы мокрые, сама всё еще сонная — лучший программист США, между прочим. Могла бы работать на Большого Билла и кататься на дорогих машинах. А сама ест по утрам хлопья Kellogg's и живет в трейлере.
— Уотсон очень ему подходит. Но Шерлок!
Антея плюхнулась в кресло, взяла миску с хлопьями. Методично, со всей серьезностью принялась за завтрак.
Сказала:
— У меня тоже не было друзей до тебя. Но ты мне подходишь.
***
Как ни странно, за день удалось реализовать все пункты намеченного плана.
Правда, в сознании Джона всё как-то смазалось, слилось в единый непереваренный поток. Харизматичные, одаренные всяческими талантами — от прорицания до умения видеть сквозь стены – психи.
А Шерлок не придумал ничего лучше, как задать вопрос насчет замеченных им странностей какому-то мечтательному парнишке в белой футболке и тапочках с зайцами. Вопрос был насчёт чего-нибудь необычного, замеченного в последнее время; ответ превосходил все ожидания; в последующем вопросы Шерлок задавал весьма осмотрительно и весь день пребывал в задумчивости.
А были еще улыбчивая, но нервная заведующая одного из психиатрических заведений (ей Джон прописал бы длительный отпуск и бром, много брома — в ваннах, каплях и ингаляциях).
И суровая, замкнутая дама лет пятидесяти — директор дома престарелых: ничего не знает, не слышала, не видела. Личную информацию не разглашает. Во вверенном её заботам заведении всё в порядке. И девушка в этом же самом заведении.
Она долго внимательно разглядывала Джона, после подошла и сказала:
— Я вас знаю.
— Да? — вздрогнул Джон. Он с девушкой не был знаком точно. Он бы запомнил: такие голубые, настойчивые глаза нельзя забыть.
— Вы доктор, — нахмурилась девушка. — Это плохо.
— Плохо, что я доктор?
— Что я вас знаю — плохо. Докторов зовут, когда кто-то болен. Я больна?
Наконец, была еще одна девушка — из библиотечного общества. Она отчаянно флиртовала с Джоном, чем привела его в невыразимое смущение, однако Шерлока в качестве объекта возможных романтических отношений, кажется, не признавала вовсе.
Улыбаясь, щебеча и каждую минуту предлагая кофе, она вывалила перед «агентами» толстенную стопку вырезок. Сказала:
— У нас богатая история. Очень богатая. И мы очень уважительно к ней относимся. Мы храним информацию обо всём, что происходило в городе за последние пятьдесят лет. Всё остальное передано в городской архив. Вы сказали, вас интересует деятельность общественных организаций. Каких именно?
Шерлок уселся за стол, оглядел стопку.
— Преимущественно мужских. С относительно небольшим числом участников.
— Отлично, — с энтузиазмом прощебетала библиотекарша. — Таких, согласно нашему каталогу, было зарегистрировано около семидесяти. Желаете получить копии?
Что ж, подумалось Джону, в этом городе, по крайней мере, любили общаться.
На обратном пути, в темноте и под довольно-таки обильным снегопадом, Шерлок сказал:
— Почти готово.
— Что?
— Дельце почти раскрыто. Остались детали. Они лежат у нас в папках, и к утру мы их найдем.
— Знаешь, — подумав, заметил Джон. — Возможно, я не гений. И не очень-то умен. Но я пока что ни черта не понимаю.
— Все детали головоломки перед тобой, осталось их собрать, — зевнул Шерлок, а миссис Хадсон хихикнула.
Бета: Мадоши, Кама Бякова
Артер: Kyyhky
Название работы: Сотая миля
Жанр: фэнтези
Тема работы: Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит (А. де Сент-Экзюпери).
Тип работы: фанфик
Рейтинг: g / pg
Размер: 12,5 тыс. слов
Категория работы: долгая дорога к бромансу с возможным выходом на пре-слэш
Тип: ангст, кейс-фик
Персонажи/пейринги: Шерлок, Джон, Майкрофт, Антея и вся прочая компания
Дисклеймер: отказываемся от всего, что нам не принадлежит, и заявляем, что чисты перед партией и фандомом.
Саммари: Второй рассказ серии — продолжение рассказа «Дороги, дома, машины». Возможен и третий текст, но, скорее всего, уже за пределами феста.
Ссылка на скачивание полного текста работы
Подробности о нечисти, упоминаемой в тексте, здесь.
Читать?Пятнадцатая миля
Через Омаху проскочили быстро: задели по касательной, по восьмидесятке, быстро перекусили в придорожной забегаловке, а Джон сделал два звонка с телефона-автомата. Но к парку озера Анита замедлились.
Произошло вот что: Шерлок засомневался. У него никогда, ни разу, не было напарника. Он не охотился даже с братом, даже в самом начале, хотя многие так начинают — с отцами, с братьями, иногда с матерями.
Резко притормозив у обочины, Шерлок обернулся и честно признался:
— У меня плохо получается ладить с людьми. С нечистью гораздо лучше.
Джон Уотсон моргнул: Шерлок видел его лицо близко, видел, как сомкнулись и разомкнулись ресницы, как в зрачках мелькнуло непонимание, и как на самом их дне отразился темнеющий вечер.
Вероятно, не найдя, что ответить, Уотсон промолчал.
— У меня никогда не было напарника. Если не считать миссис Хадсон. Но она, строго говоря…
— Нечисть, — кивнул Уотсон, но больше ничего не добавил. Миссис Хадсон лежала тихо в своем багажнике, но — мало ли?
— Нечисть, — повторил Шерлок. — Если ты не вполне уверен в своем решении, то сейчас самое время повернуть назад.
— Это такой вежливый способ предложить мне отвалить?
— Я привык молчать неделями. Частенько ночую в машине. Играю на скрипке в моменты, которые многие находят неподходящими.
Уотсон устало потер лоб ладонью.
— Твои друзья, девушки, брат… наверняка с ними-то ты ладишь. К тому же и я — не сахар.
— У меня нет девушки. С братом мы не ладим. Я действительно мало общаюсь с людьми. Работа мне брат, друг и любовница.
— О.
— Так что, если…
— Езжай. Может, мы еще успеем найти какой-нибудь мотель до темноты. Хочется выспаться на кровати.
Шерлок начал свой внутренний отсчет общих с Джоном миль.
Обычно люди ломаются на десятой. Майкрофт выдерживает миль тридцать зараз. Молли согласна на тысячу, две, три — сколько угодно — совместных миль. И даже еще больше, но не готов сам Шерлок.
Возможно, что-то получилось бы с Лестрейдом, он не такой тупица, как прочие. Но этот его довесок в виде вечных гринхорнов Донован и Андерсона портит всё.
Шерлок начал отсчёт. У него свои, особенные мили. И он не особо надеется.
***
У Майка маленький трейлер, белый — самый обычный, каких по Америке катаются тысячи и тысячи. Шесть колёс, черная полоса с надписью «Дорожная лига штата Небраска», и видно, что трейлер уже в приличном возрасте.
Сам Майк выглядит тоже совершенно обычно: мужчина глубоко за тридцать, рыжеватый, несколько грузный, улыбчивый. Наверно, коммивояжёр — выходя из трейлера по утрам, всегда бывает в костюме и при галстуке, и постоянно переезжает с места на место. Правда, неизвестно, чем именно он торгует. У него очаровательная, но молчаливая жена, которая смотрит на вас, как на пустое место. Детей, кажется, нет.
В общем, пара в подержанном белом трейлере не привлекает особого внимания и быстро стирается из памяти.
Майк вздыхает: всё не так. Внешность обманчива, его полное имя — Майкрофт Эдуард Холмс (и сокращений он не любит), Антея ему не жена (и даже не любовница, что в данном случае — к счастью), а трейлер не так прост. Откровенно говоря, трейлер — чудо техники, инженерии, человеческого интеллекта, и прочее, прочее. Мощности «бортовых» компьютеров хватает, чтобы взломать внутреннюю сеть Пентагона, а прочности стен было бы достаточно, чтобы пережить маленький Апокалипсис.
Майкрофту нет нужды взламывать сеть Пентагона, и он очень надеется, что Апокалипсиса всё же не случится. Он слишком привязан к своей спокойной, размеренной жизни и терпеть не может полевую работу. По вечерам он читает «The New York Times» и «New York Post», пьет чай и курит. Довольно много курит, пора избавляться от этой привычки. Антея терпеть не может запах табака, и курить приходится на улице. Просыпается он обычно рано, часов в пять, даже если засыпает в четыре — его работа не терпит отлагательств.
Таким образом, у Майкрофта есть трейлер, работа, размеренная удобная жизнь, Антея...
Да, еще пара слов об Антее. Её настоящее, данное при рождении имя — Евангелина Агнесса Смит, но об этом Майкрофт узнал самостоятельно, случайно, из базы данных родильного отделения одной из клиник Северной Дакоты; когда Майкрофт познакомился с этой темноглазой нелюдимой девушкой, её звали Анитой. В базе данных актов записи гражданского состояния имеется двадцать упоминаний о перемене имени — впервые она сменила его в восемнадцать. Сначала она меняла имена дважды и трижды в год. С нынешним — Антея Наташа Уилсон — живет уже семнадцать месяцев. У Майкрофта имеется слабая надежда, что уж теперь-то она успокоится. Но — слабая.
И еще одно — Антея произносит от силы десяток слов в день. Не смотрит людям в глаза. Не терпит внеплановости. На завтрак ест кукурузные хлопья Kellogg's, либо не ест вообще. С ней непросто, но Майкрофт привык. После семи лет совместного проживания привыкаешь ко всему. И, черт побери, когда в позапрошлом году она подцепила грипп с осложнениями, он готов был рехнуться — Антея (тогда Лиза) едва не умерла. Еще раз — они не спят вместе. У Антеи своя койка, у Майкрофта — своя. Хотя Антея и разгуливает по трейлеру в белье.
И, кстати, у Майкрофта есть младший брат. С ним, пожалуй, даже сложней, хотя Шерлок имеет привычку исчезать надолго и надежно. Исчезать, внезапно объявляться (чаще всего — с повреждениями разной степени тяжести), требовать чего-то срочного, хамить, снова исчезать. У Шерлока нет друзей, нет любовников, и некому прикрыть его спину.
Майкрофт частенько видит один и тот же кошмар: темное нечто хватает Шерлока, бьет о стену, волочит куда-то. Кровь, мертвые глаза, синие губы. Майкрофт мог бы взломать внутреннюю сеть Пентагона, но он не может защитить Шерлока. Когда бессилие захлестывает, Майкрофт пьет виски — Антея не одобряет и этого.
Так и живут.
А с утра тринадцатого приходит смс от Лестрейда: «Полная чертовщина. Тут уйма эктоплазмы! Цистерны! Будто врата Ада вот-вот откроются! А находятся дети. Малышня трёх-четырех лет. Самые обычные».
***
Мотель называется «Танцующая корова», и в этом нет ничего странного: Шерлоку доводилось ночевать в «Синих дятлах» (два раза), «Пьяных лисицах» (трижды), «Ухмыляющихся енотах» (раз пять).
Номер с двумя кроватями обходится в двадцать долларов. Белье влажное, в душевой не слишком чисто — Шерлоку противно по привычке, и по привычке же он тут же отбрасывает брезгливость.
Он разок выглядывает во двор — покурить и перекинуться парой слов с миссис Хадсон. Выходит, конечно, дольше.
— Джон Уотсон — хороший парень, — говорит миссис. — И тебе он нравится.
— Очевидно.
— Ты очень хотел бы, чтобы он остался. Или хотя бы задержался подольше.
— Он уйдет. Через неделю или две. Может, останется в деле. Будет хорошо, если его подхватит кто-то вроде Стэмфорда. По крайней мере, научит не подставляться по глупости.
— Ты просто боишься. Когда ты последний раз общался с кем-то по-человечески? Для сведения: разговоры с черепом, Шерлок, к этой категории общения не относятся.
Сигарета закончилась, а вторую Шерлок не прикуривает. Уходит в номер.
Еще день пути, а там завертится. Ноющая боль расплывается от рёбер. В комнате глупые шторы — зеленые, а на них — розовые с крыльями коровы.
Уотсон уходит чистить зубы: слышится звук льющейся воды. Шерлок садится на свою койку, обессилено сложив руки на коленях.
Шум в душевой становится громче — вода громыхает о поддон кабинки минуты три. Затем Уотсон выходит, натягивая свитер, кивает:
— Не хочешь смыть грязь? Только не очень горячей водой, и не слишком увлекаясь, ок?
— Ок, — соглашается Шерлок.
— Потом я посмотрю твои ребра.
Вода солоноватая.
После душа Шерлок послушно подставляет ребра под осмотр. Джон меняет повязку весьма ловко.
— У меня это всегда плохо получается, — говорит Шерлок, чтобы не молчать.
Джон сосредоточенно клеит пластырь.
— Да, заметно. На лопатке у тебя хороший шов, а вот ухаживал ты за ним плохо. Беспокоит?
— Бывает.
— И на предплечье. Швы накладывал один и тот же человек? У тебя есть кто-то, к кому ты постоянно ездишь на штопку?
— Да, если оказываюсь поблизости. Иногда она приезжает сама.
Джон больше ничего не спрашивает, а Шерлок не знает, как и что рассказать ему про Молли. Потом всё же решает:
— Она больше по трупам, конечно. Но очень аккуратна. Если не дергаться.
— Патологоанатом. Конечно, — кивает Джон, но больше никак не комментирует полученную информацию.
За ночь Шерлок просыпается четыре раза, каждый раз хватаясь за пистолет под подушкой. В первый раз Джон говорит во сне «О, черт», второй и третий — «Придурки!», а в четвертый просто переворачивается с боку на бок и невнятно хмыкает. Шерлок ненадолго задумывается над тем, насколько быстро сумеет привыкнуть к такому соседству. Очень неприятно не высыпаться именно тогда, когда есть время и возможность поспать. Не то чтобы Шерлок так уж любил это занятие, но для нормального функционирования организма и правильного выполнения работы сон необходим.
Перед тем, как вновь заснуть, Шерлок думает, что прошедшие десяток дней можно считать… скажем, миль за пятнадцать.
Двадцатая
В это же время Лестрейд (мужчина сильно к сорока, уже седоватый у висков и вечно усталый) расхаживал по номеру мотеля, чуть более приличного, чем тот, в котором спал Шерлок. Тут, по крайней мере, не было отвратительных занавесок (Грег не видал тех, которые с крылатыми коровами, и не мог оценить прелести своего положения).
— Итак, мы имеем эктоплазму…
— Уже не имеем. Истаяла, — меланхолично поправила Салли, надкусывая гамбургер. — Последняя лужа пропала два часа назад.
Поежилась, поплотнее запахнулась в куртку. Смуглое лицо будто бы осунулось за последние дни — видимо, с недосыпу.
— Эктоплазму, — с нажимом повторил Грег. — А потом — детей. Нигде не зарегистрированных детей, не помнящих своих имен. Детей, которых не объявляли в розыск. Которых нет, и не было ни в одной базе данных.
— Они могут быть гражданами других государств, — заметил Андерсон.
— Могут. Но маловероятно. Слишком хорошее знание языка и… вообще. Они американцы. Я это чувствую. И потом — эта дикая аномалия. Похожи на подкидышей, но…
— Так может, не наш отдел? — Салли закончила с гамбургером и устало откинулась на спинку кресла. — Подумаешь, малышня… ЭМП рядом с ними не зашкаливает.
— Наш. Это я тоже чувствую. Шерлок будет уже завтра вечером.
— Псих? Опять?
— Если эта фигня прорвется, то сами мы не справимся. Наша задача — попытаться удержать ситуацию хотя бы в нынешнюю ночь и завтрашний день.
— Он точно будет завтра? — уточнил Андерсон. Он тоже выглядел не особенно бодрым. Возможно, иногда думалось Грегу, этому парню следовало бы заняться кабинетной работой. Он не глуп и не слабак, но «поле» всегда требует чего-то большего. Какого-то рывка, какого-то преодоления. Пожалуй, Андерсону не хватает пыла, стремления прыгнуть выше головы...
— К вечеру. Или ночью. Я попросил Майкрофта направить его к нам дней пять назад, но у Шерлока были какие-то проблемы в Небраске.
— Опять закадрил с симпатичной нечистью? — подняла брови Салли.
Грег бросил на напарницу свирепый взгляд, но промолчал.
— Да ладно тебе, он держит в багажнике череп, — хмыкнул Андерсон. — И все ведь знают, что он трахал баргеста. Но, говорят, это лечится.
Если бы взглядом испепелять могли не только демоны, от Андерсона сейчас осталась бы только горстка пепла. Не очень большая.
***
Из мотеля выехали затемно. Воздух был свежим и хрустким, а на дороге лежал иней. В Небраске тоже наступила зима.
Шерлок достал из бардачка нечто коричневое, затянутое в кожу, похожее на коробку. Бросил на заднее сидение, Джону.
— Читай.
— Что это?
— Мой полевой дневник. Веду семь лет. Записываю все интересные случаи. Хочу, чтобы ты сегодня прочёл.
— Сегодня? Всё это? — Джон взвесил на руке пухлый том. Понял, что когда-то дневник был всего лишь школьной тетрадкой, а затем к нему начали подшивать листы. Пришивали и пришивали. После, наверное, для надежности, переплели шнуром, вставили в кожаную обложку. Листов в дневнике было около шестисот. Может, больше.
Из багажника донесся смешок.
— Шерлок опять позабыл, что не все вокруг такие же яйцеголовые.
— Он получил диплом хирурга, миссис Хадсон, — пожал плечами Шерлок. — Возможно, он поумнее многих, а? Ладно. Сколько успеешь. Странное дело под Сидар-Рапидс. Дикие всплески паранормальной активности, можно было бы предполагать вскрытие Печати. Только… Проверили тысячу раз, никаких последствий всплесков. Андерсон, конечно, мог облажаться, но потом перепроверял Лестрейд, так что... И смотреть, видимо, будет не на что. Зато появляются дети. Из ниоткуда.
— Дети?
— Да. Трех-пяти лет, объяснить ничего не могут. Не знают даже, где живут. И не спрашивай, у меня на этот счёт всего четыре идеи. Нет, пять с учетом самой невероятной. Никогда с подобным не сталкивался.
Джон кивнул. Открыл тетрадь.
Почерк у Шерлока оказался ровный, довольно красивый, но мелкий. Джон еще раз взвесил тетрадь.
***
Шерлок никогда не трахал баргеста — кое-кто неудачно пошутил, а остальные радостно подхватили. Он, откровенно говоря, вообще мало кого трахал. Но люди правы — у него специфические отношения с нечистью. И, да, прав Майкрофт. Тоже. Шерлок не умеет выбирать друзей.
Зато он умеет другие вещи. Например...
Слышать
Это невозможно не расслышать, думает Шерлок ночью. Тонкий, слабый звон. Странно, что его не замечают остальные, для этого же нужно быть глухими. Впрочем, не замечают — и ладно. Тонким, слабым звоном с едва заметным хрустальным эхом Шерлок не намерен в таком случае делиться. Он слушает его ночью в своей комнате, укрывшись одеялом с головой. Под толстым ватным одеялом звон должен затихать, но он делается громче. Половина первого ночи.
В школу к восьми.
К счастью, Шерлоку двенадцать, он абсолютно здоров и не слишком нуждается в полноценном девятичасовом сне (он так думает, исходя из оценки общего состояния своего организма). Поэтому он слушает, затаив дыхание. До тех пор, пока под одеялом не становится слишком душно. Тогда он выныривает за новым глотком воздуха.
Оно сидит на подоконнике. Оно маленькое, серебристое и хрупкое. Несомненно, звон исходит от него. Шерлок поворачивается поудобней, чтобы хорошенько его разглядеть. Оно его тоже разглядывает — большие темные глаза настороженно распахнуты, а маленький безгубый рот приоткрыт.
Взаимное разглядывание тянется с минуту. Потом Шерлок кивает:
— Ты не пытаешься меня убить. У тебя нет ни клыков, ни когтей. Ты не портишь вещи и не пробуешь выманить меня куда-нибудь. Я думаю, ты безобидное. Можешь войти.
Всё равно вокруг кровати рассыпан ровный соляной периметр, размышляет Шерлок, пока оно осторожно спрыгивает с подоконника на стол, а со стола неловко перебирается на стул. Нескладное, длинные конечности походят на обезьяньи — худые и длиннопалые. На нем что-то бесформенное, похожее на саван, грязно-бурое, кажется. Существо не походит ни на один из известных Шерлоку видов нечисти. Разумеется, остаются еще неизвестные, но Шерлок уверен — это эндемик. Очень редкий, возможно, единственный оставшийся представитель...
— Ты кто? — спрашивает Шерлок с любопытством.
Существо жмурится, на миг прикрывая глазищи. Рот стискивается в линию, а затем, неожиданно и неестественно ровно, существо говорит:
— Ты человек. Не взрослый, а малый. Я…
— Кто ты? — повторяет Шерлок, усаживаясь на кровати (и не забывая следить за тем, чтобы случайно не высунуться за пределы периметра).
— Вольный дух, — так же жмурясь, говорит существо.
Шерлок задумывается: действительно, про таких в книгах не написано. Он бы знал…
— Зачем ты пришёл? Ты голоден? Хочешь меня съесть?
— Нет. Мне скучать. Хочу дружбу.
***
Джон отрывался от тетради лишь изредка. Видел за окнами одно и то же — лес, сероватый и припорошенный снегом. Снова утыкался в тетрадь. Читая, хотел возопить: вы смеётесь? это — бывает?! а психушка по вам не плачет?
Не вопил, читал дальше.
Бывают такие вендиго — совершенно людоедски настроенные твари. Джон имел уже счастье видеть следы их настроенности на теле нового напарника. Так что в существовании вендиго сомневаться теперь было несколько неловко. Но вот, например, как может быть правдой это — нечто неопрятное, коричневое и в лохмотьях, безликое, пьющее чужие жизни? Джон знал, как вести себя в горах, как выжить в пустыне. Через год пребывания в Афганистане научился определять присутствие душманов в деревнях — по затравленным взглядам и общей неловкости. Стрелял из любого положения, спал с открытыми глазами, иногда умудрялся подскакивать по тревоге, не просыпаясь. Не любил крупные города — за шум, людность. И за пакостные наклонности некоторых молодчиков ночью подкатывать с ножами к мирным гражданским, возвращающимся домой в легком подпитии.
Но, в целом, мир Джон видел простым, понятным и логичным. В мире Джона штриги точно не обитали под кроватями, а в подвалах не заводились полтергейсты.
— Твой дневник, — вдруг осенило Джона странице на двухсотой (как раз с картинкой — довольно коряво вырисованная голая девица, которая оказалась не плодом эротической фантазии охотника, а некой Белой Дамой). — Значит, ты столкнулся с этими тварями лично? Со всеми и каждой?
— Да, — коротко ответил Шерлок, считая, наверное, тему исчерпанной.
— Это потому, что он на этой охоте двинутый, — ворчливо донеслось из багажника. — У него каждую неделю новое приключение…
— Миссис Хадсон.
— А, ладно… Вот окажется в моем положении, сообразит, что не только черепушку надо беречь и ценить, но и остальные части тела тоже.
К вечеру у Джона гудела голова, а еще его слегка подташнивало, поэтому ужинать в придорожном кафе с веселым названием «Дохлая ворона» он не стал, обошёлся бутылкой «Колы». Приметил, что и охотник излишним аппетитом не обременен.
— Ночью будет работа, — пожал плечами тот. — Предпочитаю быть налегке. Сытый желудок мешает думать и бегать. Возможно, придется облазить все местные больницы, кладбища и морги. Если не получится — прошерстить местные новостные сайты. Ни единой зацепки.
— Я и половины написанного не запомнил, — покаянно признался Джон. — Я сейчас, наверно, совсем бесполезен.
Шерлок поднял взгляд от стакана:
— Ты умеешь стрелять и штопать. Еще ты быстро соображаешь и не трус. На первое время хватит.
Джон вздохнул, ничуть не успокоенный.
Через три часа подъехали к Нетвилу.
***
Салли вздрогнула: неприятно побежали между лопатками мурашки — верный признак творящейся очень близкой непонятной хрени. Она так и сказала Грегу:
— Эй, эта хрень тут близко!
— Чувствуешь? — тот подошёл ближе, подвигал фонариком — луч заметался по стене какого-то гаража. Нащупал за пазухой пистолет. Сама Салли давно уже держала руку на фляжке святой воды.
— Да, оно близко.
Когда Салли случалось пребывать в дурном расположении духа, она начинала подозревать, что только из-за сверхъестественно тонкого нюха её в команде и держат. Рядом с ней не нужен никакой ЭМП — она точнее любого прибора. Кроме этих дней, ну, вы понимаете. В хорошем настроении Салли вспоминала, что весьма неплохо стреляет, а в прошлом году завалила демона, поэтому псих Шерлок своё мнение относительно её охотничьих качеств может запихнуть себе в задницу.
— Вон там!
Неимоверно быстро Грег оказался в темном углу между гаражами, выхватил пистолет и….
Тут же опустил. Нагнулся и мягко сказал:
— Вылезай, парень. Ну же. Ночь, холодно, к утру превратишься в ледышку.
«Парень», лет пяти на вид, был изрядно чумаз, заплакан и ничем не отличался от тех детишек, которых находят в Нетвиле уже вторую неделю.
Салли разочарованно поджала губы. Она ведь чувствовала! Чувствовала непонятную хрень! И — очередной пацан!
Она очень хотела выругаться, но при ребенке не решилась, а вместо этого сказала:
— Эй, Грег, слушай. Я тут подумала. Пятый пацан на неделе. Почему ни одной девчонки?
— Не знаю, — рассеянно отозвался напарник, набрасывая на найденыша собственную куртку. — Нужно отправить его в участок. И связаться с Андерсоном. Шерлок прислал сообщение. Будет через час.
Тут Салли всё же выругалась — тоскливо осознавая, что без Шерлока действительно не обойтись.
***
Из темноты в свете фар выступали асфальт дороги и столбы линии электропередач, а дальше, кажется, простирались ровные заснеженные поля до горизонта. Шерлок кивнул куда-то вбок.
— В таких местах довольно часто бродят всякие лесные твари. Когда вырубают леса, этим зверушкам некуда приткнуться. Иногда забираются в гаражи, сараи, редко — в подвалы. Обычно с людьми не контактируют, но иногда кормятся домашним скотом. В целом безвредны, но на манер крыс — если сильно прижать, могут и укусить.
Джон пялился в темноту, но ничего в ней не видел, кроме асфальта, столбов и намека на бескрайность.
— Если останется время, проедемся здесь после работы. Может, покажу тебе такую. Какую-нибудь полёвку.
— Их ты тоже истребляешь?
— Обычно нет. Они редко привлекают к себе внимание, обходятся испорченным молоком или таскают цыплят. Некоторым вообще нужны только темнота и теплый угол…
Джон кивнул — кажется, он теперь узнал, кто двадцать пять лет назад шуршал в его коробке с игрушками. Усмехнулся, потом посерьезнел:
— Как думаешь, они разумны? Я имею в виду, они же должны что-то соображать…
— Некоторые не умнее хомяка, другие — даже слишком разумны. И иногда невероятно болтливы.
Миссис Хадсон хихикнула.
***
Видеть
Видеть Шерлок тоже умеет. Поэтому, когда создание является вновь — через три ночи — Шерлок подмечает детали: оно очень хрупкое, почти прозрачное, но в этой прозрачности проступают какие-то силуэты, отблески. Оно с комфортом устраивается на спинках стульев, ловко перемахивает с подоконника на книжную полку, а с полки — на стол, что означает — привыкло жить на деревьях. Оно любопытно — сует нос в школьный рюкзак, пробует кока-колу, но морщится. Особого доверия к существу Шерлок не испытывает — в семьях охотников излишней доверчивостью не страдают. Но существо Шерлоку симпатично.
— Что ты обычно ешь?
Существо жалобно кряхтит:
— Не ем. Давно. Очень хочу.
— Чем ты питаешься? — повторяет вопрос Шерлок. Но теперь существо не понимает. — Ешь. Что ты обычно ешь? Кроликов, мышей? Может, сено? Или… тебе нужна кровь?
Существо морщится.
— Дураки. Люди. Испортили воду.
Так Шерлок узнает, что существу нужна обычная чистая вода, а та, что из реки, не годится уже давно — с тех пор, как «люди-дураки испортили».
У Шерлока в жизни начинается странный период — его клонит в сон на занятиях в школе, а опыты на кухонном столе почти не занимают. Он живет от ночи до ночи, когда приходит существо — Иу, девчонка. Она говорит и делает поразительные вещи.
***
Наконец Джон разглядел вывеску мотеля — та сияла ярким неоном и обещала некоторый, весьма условный, комфорт усталым путникам.
— Приехали, — объявил Шерлок воодушевленно. — Работа началась!
— Он сумасшедший, Джон, — заметила в это же время миссис Хадсон.
— Как ребра? Порядок или надо заново перетянуть? — одновременно поинтересовался Уотсон.
Из мотеля уже выскочили люди — двое мужчин и женщина. И Джон догадался, что они встречают именно Шерлока, раньше, чем охотник кивнул и махнул им рукой (без особой приветливости, впрочем).
Тихо пояснил:
— Андерсон идиот, у Донован врожденное чутье, но охотница из нее… А вот тот, Лестрейд, — ничего, толковый мужик. Не гений, но сойдет.
Выбравшись из автомобиля, сказал:
— Это доктор Джон Уотсон, мой коллега. Где дети?
— И тебе доброго вечера, Шерлок, — качнул подбородком Лестрейд (в полутьме этот человек выглядел солидно и очень надежно). — Доктор Уотсон? Грегори Лестрейд.
— Очень приятно.
— Салли Донован.
— Джонатан Андерсон.
— Приятно.
Салли — мулатка, симпатичная, но очень напряженная, — протянутой ладони едва коснулась, рукопожатие Андерсона оказалось крепким и несколько более жестким, чем того требовала вежливость.
— Значит, доктор, вы теперь коллега Шерлока? — медово-любезно поинтересовалась Салли, но выражение её лица Джону не слишком понравилось. — Как же так получилось? Шерлок ведь у нас одиночка…
— Где дети? — снова без выражения повторил Шерлок, будто бы вовсе не замечая Донован. Возможно, назревала буря?
— Идемте в номер, — велел тогда Лестрейд. — Расскажу там. И мы делали фотографии мест, если это чем-то поможет.
— Статистику по полтергейстам, самоубийствам, погодным аномалиям и эпидемиям психиатрических заболеваний уже собирали?
— Начали. Полтергейстов пока не зафиксировано. Процент психиатрических отклонений среди местных в норме. С самоубийствами сложнее. В округе имеются две психиатрические клиники и один дом престарелых. Получить информацию оттуда почти нереально. Пробуем подключить твоего брата.
Номер не впечатлял уютом, но оказался достаточно просторным, чистым и теплым. Надолго задержаться в нем, впрочем, не пришлось. История Лестрейда заняла буквально пять минут времени и была, даже с уточняющими вопросами, ненамного подробней давешнего смс-сообщения. Уделив фотографиям еще три минуты, Шерлок объявил, что немедленно едет в участок.
***
В приемнике-распределителе местного полицейского участка пахло кофе и свежими чернилами: запахи из детства Джона, из начальных классов (тетради, грязные руки, первые неаккуратные буквы слова «Президент», толкотня в столовой).
И если с кофейным крепким ароматом Джону всё было ясно — от шерифа разило многосуточной дозой дрянной «растворяшки» — то вот источник происхождения чернильной ноты в воздухе оставался неразъясненным. Насколько Джон помнил, последние чернила в пузырьках исчезли лет за двадцать до его собственного первого школьного дня — но Гарри, классе в третьем, возилась со старыми перьевыми ручками, частенько проливала чернила на стол и почему-то Джону на кровать.
Сам Джон писал исключительно шариковыми стержнями, и они пахли чуть иначе — более терпко и свежо, без этой кислинки, которая сейчас назойливо наслаивалась поверху и раздражала.
На койке в камере предварительного задержания сидел мальчонка лет пяти или шести (как предположил Джон, но он плохо разбирался в детских возрастах) и глядел на вновь прибывших без всякого выражения.
Шериф устало поднялся, протягивая руку.
Рука, как и весь шериф, была мясистой, тяжелой, грубой и надежной. Возможно, в молодые годы шериф увлекался разгибанием подков и отрыванием хвостов у коров, да и сейчас, наверное, представлял для местной преступности солидную угрозу.
— Агенты? Шериф Баннерман.
— Холмс, Уотсон, — быстро кивнул Шерлок, ловко изобразив, будто протянутой для пожатия ладони (размером с весельную лопасть) не заметил, а вместо этого опускаясь на корточки перед мальчиком.
Джон несколько смягчил неловкость, позволив утопить свою ладонь в этой громаде. Думал, от руки ничего не останется. Но нет, пожатие оказалось на удивление бережным.
— Как тебя зовут, парень? — спросил в это время Шерлок.
Ребенок ничего не ответил, упрямо поджав губы.
— Без толку! — махнул рукой шериф, падая в старое затертое кресло. — Молчит, подлец. Ни имени, ни адреса, ничего. Сотового телефона у него тоже не было. Зато, вот странность, в рюкзаке нашли два пузырька с чернилами и пару старых книжек.
Ну, по крайней мере, объяснился запах.
— Любопытно, — пробормотал Шерлок, продолжая бесцеремонно рассматривать ребенка. Тот отвечал ему взглядами исподлобья (и довольно злобными).
— Ага, — зевнув с угрозой вывиха челюсти, согласился шериф. – Книжки, небось, родительские. Если бы на них были фамилии! Нет, чисто.
— Разрешите взглянуть?
— Да ради бога! Только тут уже все, кому не лень, глядели. Как и у остальных малышей — никаких опознавательных знаков.
— Составлены списки личных вещей остальных найденных?
— Да.
Шериф неохотно поднялся с места.
— Секундочку…
Потянулся, хрустнув суставами.
— Простите. Вторые сутки на чертовой работе… Только с утра сдали предыдущего сосунка службе опеки, и тут — на тебе. Держите.
На стол плюхнулись детский рюкзак грязно-кирпичного цвета и картонная папка на завязках.
Шерлок нетерпеливо дернул «молнию» замка. Вытряхнул из рюкзака носовой платок, дешевый школьный пенал и две книги в хороших переплетах.
«Приключения Друппи и его друзей», — прочел на одном Джон. На обложке второй книги красовался Микки Маус.
Что ж, стандартный набор, подумалось Джону. О чем еще читать такому малявке?
Пока Шерлок деловито вертел (и, кажется, даже нюхал) книги, Джон поинтересовался у шерифа:
— А как тут у вас вообще с преступностью? В целом, я имею в виду.
— В прошлом году в пабе подрались двое. Одного с ножевыми увезли. В этом месяце один придурок избил жену. А так… Нет, я понимаю, у вас в больших городах кто-то кого-то — всегда, но у нас, где все друг друга в лицо знают!
— Понимаю.
Шерлок закончил осмотр. Кивнул:
— Возьму папку для ознакомления. Что-нибудь еще? Джон?
— Что?
— Ты ведь доктор. Что можешь сказать о состоянии ребенка?
— Это важно?
— В нашей работе важно всё. Ты ведь знаешь.
— А, да.
Шериф хмыкнул, снова заразительно зевая.
— Узнаю дотошность федералов. Помнится, лет пять назад приезжал тоже один... из вашей братии. Пытался вычислить наркотрафик. Так даже в трусы некоторым залез. Натурально. Заставил всех служащих одной конторы снять штаны.
Шерлок равнодушно пожал плечами, и Джон мимоходом подумал, что охотник действительно не видит в этом ничего особенного. Подумаешь, трусы. Работа ведь!
— Так что ищем на этот раз? — полюбопытствовал шериф, совершенно не смущенный равнодушием собеседника. — Ваши коллеги так ничего и не объяснили.
— Подозреваем канал торговли людьми для публичных домов.
— Ну-у-у...
Ничего странного или опасного в состоянии ребенка Джон меж тем не наблюдал.
— Открой рот, малыш. Высунь язык...
Единственное, что продолжало раздражать Джона, так это тяжелый, серьезный, мрачный взгляд мальчика.
— Горло чистое. Кожные покровы в норме. Живот не болит? Нет? Ну, я бы сказал, что ребенок совершенно здоров. Даже... ну надо же, даже зубы все целые. И все на месте... Не любишь конфеты? Умница...
На «умницу» мальчика ответил взглядом настолько презрительным, что Джон чуть не поперхнулся и поспешил от мальчишки отойти подальше.
— Нет. Абсолютно здоровый ребенок. Похоже, даже не простыл.
Шерлок бросил на ребенка острый взгляд и быстро спросил у шерифа:
— Другие дети тоже здоровы?
— Да, а что? О... подозреваете продажу на подпольные трансплантации? О, черт!
Уже на улице Джон спросил:
— То, что ребенок совершенно здоров, должно что-то значить?
— Быть может. А может быть, нет. Но это та странность, на которую следовало бы обратить внимание. Где ты сейчас встретишь абсолютно здорового ребенка без единой пломбы в зубах? Молчаливого, спокойного и совершенно здорового ребенка с детскими книжками сорокового года выпуска в рюкзаке? В любом случае, шериф болван.
— Понятно. В смысле, мне ничего пока что не понятно, но...
— Проблема не в нечисти. Проблема в том, что люди не любят и не умеют думать.
— А ты, значит, умеешь.
— Да. Думать я умею.
Думать
Шерлок никогда не жаловался на собственные умственные способности. Да и вообще, редко жаловался.
Но уже дважды на этой неделе он заснул на занятиях.
— Холмс, — сказала ему миссис Хэмфри, старая грымза с отсутствием минимальных представлений об органической химии, курс которой она вообще-то читает уже двадцать шестой год, — я обязательно сообщу вашим родителям! Что вы вообще себе позволяете?!
И снизила Шерлоку семестровый балл. Мать обязательно заметит. И Майкрофт — непременно.
На словесности, к счастью, обошлось. На ней и так отсыпается добрая половина класса, а вторая занята игрой в покер.
Тем не менее.
Иу приходила теперь каждую ночь. Спрыгивала с подоконника, садилась на стол, подперев подбородок ладонью, и говорила:
— В лесу не так. Вижу людей. Торопятся. Бегают. Злятся. Портят.
Или:
— У тебя в комнате много линий. Плохо.
— Где? — спрашивал Шерлок.
Тогда начинались всякие интересные занятия: Иу показывала «линии» — такие странные полосы непонятного света, которые раньше Шерлок не замечал и даже не знал, что они существуют.
— Очень плохо, — качала головой Иу. — Едят много, нужно убрать. Страшные сны снят.
Убирали табачной крошкой и печной сажей. После «уборки» кошмары действительно не снились, и у мамы перестала болеть голова.
Еще учились искать пропавшие вещи. Нужно было брать Иу за маленькие холодные лапки и думать о пропаже.
В конце концов, Шерлок решил, что спать будет в школе, в обеденный перерыв.
***
— И что дальше? — шепотом поинтересовался Лестрейд, расставляя на столе бумажные стаканчики с колой и пакеты с бургерами.
Спали Донован и Андерсон, и последний, кажется, похрюкивал во сне. Шерлок скривился: смысл таскать такую бессмысленную обузу за собой? Ладно, Салли хотя бы чувствует любые паранормальные изменения даже лучше крыс. Но этот идиот...
Потом подумал о Джоне Уотсоне. Тот хорошо держится. Ничему не удивляется, ничего не боится. Пока что, по крайней мере. Двадцатая миля?
— А ты как думаешь? Что может означать куча взявшихся из воздуха детей с книжками довоенных времен в рюкзаках?
— Намекаешь на «Взрыв из прошлого»?
— Намекаю на то, что кому-то следовало обратить внимание на детали. Не уверен, что они из прошлого. Слишком хорошо ориентируются в настоящем. Не удивляются сотовым телефонам, телевизорам и компьютерам. Ничего не боятся. И Джон говорит, этот мальчишка в участке абсолютно здоров.
— Кардинальное омоложение? Какие-то заклинания? Может, в городе живет ведьма? Проверить?
Лестрейд устало вздохнул, и Шерлоку сделалось его жаль. Совсем немного. Лестрейд мог стать толковым напарником. Неприятно, что так плохо получается с людьми.
— Да. И попроси Майкрофта найти данные по всем оккультным обществам... так, нет, вообще по всем общественным организациям этого городка.
— Почему не попросишь сам? Нет, правда. Шерлок, он ведь волнуется...
Шерлока волновали другие вопросы. Он велел Уотсону спать, пока есть время, а сам выкурил еще две сигареты.
Во дворе, ежась от холода и пряча огонек в ладони, поскольку торчала над крыльцом мотеля табличка «Зона, свободная от курения». Но ему очень нужно было покурить. И поговорить с миссис.
— Всё зависит от первого дела, — сказала она. — Ты же это знаешь, Шерлок. На первом деле или ломаются, или остаются в бизнесе, и это уже навсегда.
— Предрассудки. Моё первое дело…
— Ты другой. У тебя даже тень другая. А этот парень — нормальный. Обычный такой, нормальный солдат. Ты же видишь.
— Хороший солдат.
— О, да. Солдат он хороший, не сомневайся. У него за плечами куча огней.
— Огней?
— Те, кого он спас, и те, кого убил. Много. Хороший солдат и хороший врач.
— Даже слишком, мне кажется…
Под утро, чувствуя в голове мерное, тяжелое гудение бессонной ночи и тонн информации, Шерлок глядел на спящего напарника.
Возможно, что-то и выйдет.
И дельце несложное, только придется побегать.
Тридцатая
Следующие сутки заставили Джона вспомнить годы службы в Афганистане. Ей-Богу, давненько у него не выдавалось таких суетливых дней.
Разбудили затемно, около пяти утра. Позволили почистить зубы, а вот душ запретили в целях экономии времени. Сунули в руки пакет с очередной порцией бургеров и стаканчик с кофе. Сунули в автомобиль. Сказали:
— Две психиатрические клиники, один дом престарелых и два общества. Одно — библиотекарей, другое — охотников-любителей. Но сперва еще нужно заскочить в приют для детей-сирот, куда отправили остальную малышню.
— Сегодня? Всё это? — тут Джон проснулся окончательно.
Шерлок кивнул, не отрывая взгляда от сереющего горизонта.
— Нужно успевать. Мы не знаем, что случится дальше. Но я тоже чувствую, что — будет. Миссис Хадсон?
— Да, милый? — отозвалось из бардачка.
— Может, вам удастся выйти с кем-нибудь из местных на контакт?
— Не знаю, милый… — отозвалась автовладелица с сомнением. — Мне кажется, тут пусто. И странно. Вообще очень тихо и спокойно, будто...
— Будто что? Вы же сами говорили, пусто не бывает нигде. Умирают люди, заводится нечисть...
— Так пусто, будто все попрятались или сбежали.
На дорогу до приюта ушло минут тридцать ровной, раздражающе-серой равнины, припорошенной снегом.
А сам приют явно не страдал избытком благотворителей: стены двухэтажного коттеджа, выкрашенные в грязно-кирпичный цвет, местами облупились, ворота изрядно перекосило: машину пришлось оставить. Зато вдоволь нагляделись «сиротского уюта» в виде унылых скрипучих качелей, вытоптанного, без намека на газон, футбольного поля и какой-то общей ноты неприкаянности, разлитой в воздухе.
Ступени крыльца, разумеется, тоже поскрипывали под ногами; на пороге охотников встретила дама в возрасте, но моложавая и подтянутая. Кивнула, протянула Джону руку:
— Федеральные агенты? Меня предупредили, что вы хотите заехать, поговорить с новенькими малышами. Директриса Кольбейн.
Эту руку, маленькую и крепкую, Джон принял с осторожностью, но, по одному пожатию, понял, что эта женщина трудностей не боится и, наверное, через многое успела пройти за свою жизнь.
Шерлока нормы вежливости не интересовали опять.
— Да. Мы хотели бы поговорить о детях и с детьми.
— Сейчас они завтракают. Сумеете немного подождать? Идемте пока в мой кабинет, дела на них уже оформлены.
Шерлок кивнул, жадно оглядывая помещения, через которые их вели: просторный холл, обставленный бедно, дешево, но с некоторым изяществом, а вот на детские и игровые этого изящества уже не хватило — полы устилали старые ковры самых диких и невозможных расцветок, разномастные стеллажи и полки были завалены игрушками самой разной степени целости (Джона впечатлила трехлапая безухая обезьяна), а все стены были окрашены уныло-кремовым (и не очень-то ровно, с намеком на то, что покраской занимались люди, этому делу не обученные).
— У нас не слишком богато, — сказала директриса, заметив любопытство гостей. — Но питаются дети хорошо, местные фермеры на добровольных началах поставляют нам овощи и фрукты, помогают с одеждой. И я писала в управление штата, с того года обещали выделить дополнительную субсидию. Но, сами понимаете, деньги не заменят детям семью.
Шерлок продолжал разглядывать обстановку.
Кабинет директрисы оказался крохотным и темным, но безупречно аккуратным. За стеклом шкафа-витрины бумаги лежали ровными стопками, на столе царила почти хирургическая чистота — Джону случалось с успехом зашивать людей и на куда более грязных поверхностях, так что эту даму он с удовольствием взял бы в операционные сестры в свою клинику. Если бы она у него была.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — качнула подбородком миссис Кольбейн. — Сейчас... Да, вот. Тут четыре дела, пятого малыша привезут сегодня к полудню, так что на него пока материалов нет.
Шерлок склонился над одной из папок, прочёл:
— Джон Уинстон Смит, — поинтересовался: — Вам удалось узнать имя ребенка? Он вам сам сказал?
Директриса отчего-то покраснела.
— Нет, дети молчат. Наш психолог предполагает, что у них тяжелый шок, и свои настоящие имена они вряд ли когда вспомнят. Но должны же быть у детей какие-то имена! У них и так забрали семьи и нормальную жизнь.
— Понятно.
На других папках было помечено: «Пол Джеймс Томсон», «Джордж Харрисон Джонсон», «Ричард Старки Уильямс» — из чего Джон сделал вывод о нежной любви директрисы к «Ливерпульской четверке». А так же о скудости её фантазии. Покосился на Шерлока — тот будто и не заметил ничего.
— Но вообще эти мальчики неконтактны. Не разговаривают, не играют с остальными детьми, сидят в спальнях или забиваются в углы. Так что вряд ли вы что-то сумеете от них узнать. По крайней мере, сейчас. Может, через неделю или две...
— Мы не можем ждать.
— Я понимаю. Расследование, конечно... Я попрошу привести детей сюда.
Информация для папок явно собиралась по крупицам: возраст указан приблизительно, днями рождения обозначены дни обнаружения детей полицией, скупо отмечены неконтактность и идеальное состояние здоровья найденышей. Всё.
Шерлок закусил губу, глядя в окно: резкий профиль на фоне зимнего серого утра. И голые ветви чахлой ивы за окном.
Джону вдруг подумалось: а что он, доктор Уотсон, собственно, здесь делает? С этим странным, притягательным, но чужим и малознакомым человеком? В каком-то захудалом провинциальном приюте? Призраков ловит? Но вскользь подумалось, а дальше вспомнилось: одинаковые дни, старый «форд», любопытные соседи и пустой, одинокий дом.
Детей, тихих и насупленных, ввела в кабинет женщина значительно моложе директрисы, но неуловимо на нее похожая — наверно, несгибаемым упорством в чертах веснушчатого лица.
— Привет, — слабо улыбнулась. — Я Джилл, психолог. А это Джонни, Пол, Джордж и Рик. Мне сказали, вы хотели бы поговорить с ними. Я буду присутствовать при беседе, так положено.
Беседа, впрочем, ни к чему не привела.
Дети молчали, Джилл старалась их разговорить и беспрестанно извинялась.
В конце концов, сдался даже Шерлок. Детей увели.
— Они очень похожи, эти дети, — озвучил давно угнездившуюся на задворках сознания мысль Джон.
— Все дети, от которых отказалось общество, похожи друг на друга. Они еще маленькие, чтобы понимать, но всё чувствуют, — вздохнула директриса.
— Я имел в виду, эти четверо. Может, родственники?
Шерлок упорно отмалчивался.
***
Этим утром Майкрофт проснулся с головной болью, что было для него редкостью, и в дурном настроении, что, наоборот, редкостью для него не было.
Источник для головной боли и дурного настроения был ему понятен. Он звался Шерлоком и опять сменил сим-карту телефона — не отследишь.
— Доктор Уотсон абсолютно надежен, — сообщил вслух Майкрофт, поднимаясь с кровати. Антея лежала молча за своей ширмой, но, знал, не спала — с определенного момента начал чувствовать такие вещи.
Почистил зубы, принял душ и сварил кофе.
— У доктора Уотсона ПТСР, его психотерапевт считает, что он слишком напуган войной и своим ранением. Но она не слишком умна. Я мельком проглядел её отчеты по работе с другими пациентами. Кругом не права. Джон Уотсон не напуган войной. Ему ее не хватает.
Антея поднялась, босо прошлепала в душевую.
— Он был бы хорошим напарником моему брату. Неплохо стреляет. И он военный врач — почти идеально.
Обнаружил, что кукурузные хлопья почти закончились.
— Но Шерлок! Шерлок умудряется выводить людей из себя парой слов и одним взглядом. У него вообще никогда не было нормальных отношений. Никаких, и ни с кем.
На завтрак Антее, впрочем, хлопьев хватало, а сам Майкрофт обычно не завтракал. В душевой зашумела вода.
— Он снова сменил номер и запрашивает информацию через Лестрейда.
Опять в одном полотенце, волосы мокрые, сама всё еще сонная — лучший программист США, между прочим. Могла бы работать на Большого Билла и кататься на дорогих машинах. А сама ест по утрам хлопья Kellogg's и живет в трейлере.
— Уотсон очень ему подходит. Но Шерлок!
Антея плюхнулась в кресло, взяла миску с хлопьями. Методично, со всей серьезностью принялась за завтрак.
Сказала:
— У меня тоже не было друзей до тебя. Но ты мне подходишь.
***
Как ни странно, за день удалось реализовать все пункты намеченного плана.
Правда, в сознании Джона всё как-то смазалось, слилось в единый непереваренный поток. Харизматичные, одаренные всяческими талантами — от прорицания до умения видеть сквозь стены – психи.
А Шерлок не придумал ничего лучше, как задать вопрос насчет замеченных им странностей какому-то мечтательному парнишке в белой футболке и тапочках с зайцами. Вопрос был насчёт чего-нибудь необычного, замеченного в последнее время; ответ превосходил все ожидания; в последующем вопросы Шерлок задавал весьма осмотрительно и весь день пребывал в задумчивости.
А были еще улыбчивая, но нервная заведующая одного из психиатрических заведений (ей Джон прописал бы длительный отпуск и бром, много брома — в ваннах, каплях и ингаляциях).
И суровая, замкнутая дама лет пятидесяти — директор дома престарелых: ничего не знает, не слышала, не видела. Личную информацию не разглашает. Во вверенном её заботам заведении всё в порядке. И девушка в этом же самом заведении.
Она долго внимательно разглядывала Джона, после подошла и сказала:
— Я вас знаю.
— Да? — вздрогнул Джон. Он с девушкой не был знаком точно. Он бы запомнил: такие голубые, настойчивые глаза нельзя забыть.
— Вы доктор, — нахмурилась девушка. — Это плохо.
— Плохо, что я доктор?
— Что я вас знаю — плохо. Докторов зовут, когда кто-то болен. Я больна?
Наконец, была еще одна девушка — из библиотечного общества. Она отчаянно флиртовала с Джоном, чем привела его в невыразимое смущение, однако Шерлока в качестве объекта возможных романтических отношений, кажется, не признавала вовсе.
Улыбаясь, щебеча и каждую минуту предлагая кофе, она вывалила перед «агентами» толстенную стопку вырезок. Сказала:
— У нас богатая история. Очень богатая. И мы очень уважительно к ней относимся. Мы храним информацию обо всём, что происходило в городе за последние пятьдесят лет. Всё остальное передано в городской архив. Вы сказали, вас интересует деятельность общественных организаций. Каких именно?
Шерлок уселся за стол, оглядел стопку.
— Преимущественно мужских. С относительно небольшим числом участников.
— Отлично, — с энтузиазмом прощебетала библиотекарша. — Таких, согласно нашему каталогу, было зарегистрировано около семидесяти. Желаете получить копии?
Что ж, подумалось Джону, в этом городе, по крайней мере, любили общаться.
На обратном пути, в темноте и под довольно-таки обильным снегопадом, Шерлок сказал:
— Почти готово.
— Что?
— Дельце почти раскрыто. Остались детали. Они лежат у нас в папках, и к утру мы их найдем.
— Знаешь, — подумав, заметил Джон. — Возможно, я не гений. И не очень-то умен. Но я пока что ни черта не понимаю.
— Все детали головоломки перед тобой, осталось их собрать, — зевнул Шерлок, а миссис Хадсон хихикнула.
@темы: фанфик, Рейтинг: g, Жанр: фэнтези, Рейтинг: pg, иллюстрация
суббота, 07 декабря 2013
Автор: La haine
Бета: Нода
Название работы: Корабли не летают
Жанр: реалистическая проза
Тема работы: Если мы перестанем делать глупости — значит, мы состарились (Э.М. Ремарк).
Тип работы: фанфик и иллюстрация
Рейтинг: pg-13 / g
Размер: 20 тыс. слов
Категория работы: джен/фэм-слэш
Тип: AU, романс, ангст, кейс-фик
Персонажи/пейринги: Джоан Уотсон & Шерлок Холмс, Джоан Уотсон/Ирэн Адлер
Дисклеймер: всем владеет CBS
Саммари: Британский сыщик Шерлок Холмс приезжает в Нью-Йорк, чтобы найти известного серийного убийцу. Свое расследование он начинает с того, что устраивается на работу к Джоан Уотсон, недавно вышедшей из реабилитационного центра. Девушка Джоан - последняя известная жертва, того, кто предпочитает называть себя "М".
Предупрежления: повествование от первого лица, настоящее время, авторское занудство, AU, персонажи из канона "Элементарно" со всеми вытекающими из канона последствиями, никакого приличного медицинского обоснуя, корабли почему-то не летают
Ссылка на скачивание полного текста работы: тут
Иллюстрация::
читать дальше***
Изменения происходят. Ты можешь закрыться в собственном доме, можешь переехать на необитаемый остров, даже переселиться на орбиту Земли в свою собственную космическую станцию, если хватит денег. Но ты все равно почувствуешь это. Для кого-то изменения складываются в бесконечную череду смен времен года, для других — в стрелки морщин, все заметнее проступающих в уголках глаз, у третьих — выходит финальный сезон их любимого телевизионного шоу.
Время незаметно, непрерывно что-то забирает у нас: здоровье, иллюзии, надежды, самых близких и почти чужих, не важно, хорошее или плохое, как на распродаже «Все по 99 центов», все наши бесценные мгновения не больше, чем пыль. Иногда время забирает самое важное — нас самих.
Мы сами, — это не одежда, в которой мы безуспешно пытаемся спрятаться, все больше оголяясь; не стулья с «черными ножками и красным орнаментом по краю», купленные после мучительных поисков; даже не сотни сообщений в твиттере и с десяток закрытых записей в блоге.
Мы — это то, что остается в тишине, повисает в воздухе, когда мы остаемся одни, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Тук-тук, слышите? Мы теснимся не в голове, переполненной мыслями и тараканами, а в грудной клетке, где-то между легкими и ребрами, чтобы в правильные моменты ощущать это сдавливание, похожее на удушье, чтобы чувствовать острее, как отдается каждый толчок крови.
Пульс на сонной говорит, что я существую. Пульс, а не то гипотетическое предположение о том, что я мыслю. «Овощи», неподвижно лежащие в больничных палатах, тоже существуют. Мое сердце перекачивает кровь. Кровь, чистую от разного рода химических стимуляторов, уже восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, семь минут и двенадцать секунд...
— Меня зовут Джоан, — говорю я. Подтягиваю под себя ноги, чтобы скопировать позу собеседника. Он тут же вскакивает и начинает ходить по комнате, будто едва выдержал эти короткие минуты, что мы сидели друг напротив друга и молчали.
— Шерлок Холмс, — отрывисто. Говорит и ходит он так, как подростки, страдающие дефицитом внимания. Странно, что дядя выбрал его в качестве доверенного лица, кого-то, кто смог бы присмотреть за мной. Холмс никак не человек-скала, как мой прошлый куратор, он человек-вода, такие легко изменяются и изменяют. Хотя опыта работы в клинике у него достаточно, а значит, достаточно и терпения. — Я ваш...
— Вы мой новый куратор, я видела ваше резюме. Садитесь, мистер Холмс, когда люди так скачут передо мной, я чувствую, что попала в парк развлечений. Голова кружится.
— Шерлок, пожалуйста, — он накрывает глаза ладонями и трет их. — Да, я ваш куратор, компаньон, называйте, как хотите, — он запнулся, — Джоан, послушайте, обычно я не веду дела так, не впрыгиваю в поезд, который уже отходит от странции. Я согласился заменить вашего куратора, а должен был настоять, чтобы вы начали курс заново. Буду предельно честен, меня не интересуют деньги, который мне предложил ваш дядя. Нет, мое образование, мои навыки и опыт позволяют мне взяться за эту работу, но уже многие годы я занят другим, я помогаю полиции распутывать крайне сложные дела, если вам нужно подтверждения, я готов предоставить всю необходимую информацию. Одним из этих дел стали поиски серийного убийцы, известного в Англии, и теперь — в Америке. Он привязывает своих жертв особым образом, позволяя всей крови...
Вот чем я обязана вам, мистер Холмс. Всей крови, да, ее было много, я наступила на край растекшейся лужи. Мои туфли запихнули в пластиковый пакет и отвезли в лабораторию. Мне отдали белые пластиковые бахилы, в которых я сидела все время допроса.
— Простите. Я не всегда тактичен, — извиняется он. Некрасивый, болтливый, слишком непредсказуемый, не просто вода, а бурная горная речка.
— Я не люблю тактичных, поэтому благодарю за откровенность, мист... Шерлок, — я встаю, медленно, потому что иначе все закружится перед глазами, нельзя быстро переходить из состояния покоя в состояние движения. Иду на кухню заваривать чай. Добавляю пару листиков мяты во френч-пресс.
— Я могу помочь вам, Джоан, но я уверен, что и вы поможете мне напасть на след убийцы, вы знаете или помните даже больше, чем можете себе представить, поэтому я предлагаю союз.
Союз — это как брак, архаичная форма партнерства, вступив в которую защищают от врагов и внутренних демонов. Я ничего не знаю о том, кого он ищет. О враге, когда-то вошедшим в мой дом и забравший то, что было мне дорого.
— Хотите чай? Не такой хороший, конечно, как вы привыкли, наверняка, но я редко выбираюсь в магазин.
— Хочу, — он садится на стул, на один из тех самых стульев с черными ножками и красным узором. Догадавшись, что я не собираюсь его выгонять, Шерлок перестает тараторить, его речь становится четкой и отрывистой. — И, если вы не против, я хотел бы сразу преступить к делу.
— Планируете меня допросить?
— К делу. Я планирую обыскать весь дом на тот случай, если вы где-то припрятали заначку на особый случай. А потом мы поговорим о том, как вы оцениваете ваше состояние после реабилитации. Недоверие в вашем взгляде призвано оскорбить меня, но вы ошибаетесь, я отличный куратор и блестящий детектив. И я приложу все усилия для того, чтобы помочь вам оставить вашу зависимость в прошлом.
— Ваша комната на втором этаже, вторая спальня с зелеными обоями, но, если хотите, выберите другую по своему вкусу. И можете приступать к своим обязанностям. Только не пугайте горничную, если она уйдет, я останусь без еды.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Конечно, так же невероятно дважды вдохнуть один и тот же воздух, но считается, что вода лучше отражает движение времени. Течение. В день, когда в моем доме появляется Шерлок Холмс, меня начинает преследовать предчувствие грядущих изменений. Стрелки часов, остановившиеся восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, двадцать минут и пять секунд назад, снова начинают свой ход.
***
— Тебе же не интересно, какой она была? — спрашиваю я, плотнее запахивая пальто. Шерлок тащит меня через парк, потому что считает, что прогулки полезны. Он прав, я редко выбираюсь из дома, раз в неделю, может быть. Два дня он пытается меня растормошить, увлечь беседой или каким-то делом, и, если пренебречь тем, что я мало что чувствую, на одну десятую своих тусклых душевных потуг я его ненавижу.
— Ты мыслишь эмоционально, я мыслю логически, Джоан. Говори то, что хочешь сказать, я услышу то, что мне нужно.
Он общается так, будто не поддерживает разговор, а декламирует речь перед небольшой аудиторией. Одергивает свой шарф раза три, потирает щеку, громко дышит. Иногда я думаю, что он что-то жует, чтобы постоянно говорить так, что половину слов съедает слабая артикуляция. Но мне с ним спокойно.
Холмс удобный, методичный, въедливый. Это я понимаю еще по тому, как после обыска в моем доме, он переходит к сортировке книг на полках и превращает гостиную в рабочий кабинет. Отец бы никогда не позволил, а мать — возмущенно всплеснула руками. Я рассказываю об этом Гарри, Гарри смеется и предлагает переоборудовать столовую в зал для занятий балетом. К концу разговора я понимаю, что позвонила брату впервые за прошедший месяц. Наверное, у него в Чикаго сейчас дожди.
Стрелки тикают.
— Я изучил каждую жертву этого человека, членов семьи, друзей, сослуживцев. Известно, что он убил тридцать семь человек, из них только пятерых в Америке. Кто-то скажет, что он сумасшедший, но я знаю, что он таковым только прикидывается. И Ирэн Адлер была особенной, если послее ее смерти он исчез. Помогите мне понять, почему.
— Она для всех была особенной, — я пожимаю плечами и вижу, что он хочет продолжения — …яркой, умной, обворожительной, умела сражать наповал, убеждать в чем угодно...
— Первой женщиной в вашей жизни?
У Шерлока раздражающая манера уточнять так, словно хочет оскорбить. Он сам блестяще осведомлен об этой особенности, я даже не сомневаюсь, что он пользуется ей, британцы достаточно заносчивы и чопорны, чтобы считать оскорбления особой формой взаимодействия.
— Второй. Слушайте, я не понимаю, какое отношение...
— Я ваш куратор, я хочу понять вас лучше.
— Холмс, засуньте себе это лучше... — я даже не злюсь, просто хочу поставить его на место, потому что он ковыряется во мне, будто на вскрытии, вытаскивая на свет внутренние органы. — Мы были вместе два года. Она умерла. Ее убил чокнутый серийный убийца, на котором вы, возможно, помешаны, что говорит не в пользу вашего здравомыслия. Но именно потому, что вы помешаны, вы, быть может, его найдете. Вам нужна я, я вас слушаю, но держите себя в рамках.
Мне удается произвести на него впечатление, по крайней мере, он воодушевленно кивает и, кажется, готов даже завилять невидимым хвостом от восторга. Не совсем та реакция, на которую я надеялась.
— Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Абсолютно, — соглашается Холмс не раздумывая, пропускает меня вперед на входе в небольшую кофейню. — Расскажите мне об Ирэн Адлер: что вы помните о ее работе, друзьях, с кем она общалась, как проводила свободное время, много ли путешествовала. Какой была ее жизнь?
***
Тогда
— Джоана, — Наоми открыла дверь в ординаторскую, сладкий запах тыквенного сока, тут же залил всю комнату: халат и волосы дежурного хирурга были покрыты оранжевыми пятнами, — подмени меня, пожалуйста, в приемном, я быстренько в душ. Меня с ног до головы облили эти бесстыдники со школьного спектакля...
— Но я... — моя смена заканчивалась через пятнадцать минут, и я планировала уйти до того, как доктор Уайтли подбросит мне срочную операцию. В Хэллоуин не бывает хороших операций, поверьте старым добрым приметам.
— Я быстро! Туда и обратно.
Кофе я допила уже по пути в приемное отделение. Поставила кружку на стойку медсестер — пусть проклинают меня почаще. Они все равно будут это делать, так пусть хотя бы по реальному поводу.
— Кому была нужна консультация хирурга? — я, прищурившись, посмотрела на новую электронную доску со списком пациентов, к которой в больнице еще не все успели привыкнуть.
— Мне, — Кларисса, интерн второго года, всунула мне в руки карту больного. — Женщина на двенадцатой койке, свалилась с лестницы в галерее, руку я вправила, но она жалуется на боль в животе, а лаборатория задерживает анализы.
— Я посмотрю.
Кларисса всегда любила подстраховаться. Нельзя сказать, что мне не нравится это качество, однако такие интерны никогда не становились хоть хорошими хирургами. Хирурги не должны допускать столько сомнений.
— Добрый день, меня зовут доктор Уотсон, я осмотрю вас, — я оттарабанила всю фразу, все еще глядя в карту, а потом подняла взгляд на пациентку, — мисс... Адлер?
Мисс Адлер оказалась привлекательной блондинкой лет тридцати, с выразительными скулами и узким подбородком, из тех женщин, что не обладают бесспорной красотой, но вызывают повышенный интерес у мужчин. Запоминающаяся.
— О, у меня новый доктор, поистине, если свалиться с лестницы значит получить в распоряжение столько женщин в белых халатах, оно того стоит, — произнесла она. Голос у нее был под стать внешности — грудной, немного раскатистый. А улыбка хитрой. Я почему-то остро почувствовала привкус выпитого кофе во рту и сглотнула. — Осматривайте.
— Доктор Горан сказала, что вы жаловались на боль в животе, — я надела перчатки и слегка растерла руки, согревая их, — все еще больно? Насколько больно по шкале от одного до десяти?
— Пять, но я ударилась боком о деревянный шар, когда упала, не повезло, — она была в собственной одежде, а не в больничной робе, как и многие пациенты приемного, в коротком черном платье и, чтобы предоставить мне лучший обзор, просто потянула его вверх. Я поспешила накрыть ее бедра согревающим одеялом:
— Тут ужасные сквозняки, — мне пришлось чуть подтолкнуть ее, побуждая повернуться на бок, чтобы я смогла приступить к осмотру.
— Даже не спросите про деревянный шар?
— Собирали экспозицию? — я припомнила, что Кларисса упоминала галерею, и сделала предположение наугад.
— Имела такую глупость, — согласилась Ирэн, — увлекаетесь искусством, доктор Уотсон?
— Время от времени. Была на выставке Дэвида Датуна.
— Вам понравилось?
— Было невыносимо скучно, повернитесь на спину, мисс Адлер.
Ирэн закинула руки на голову и потянулась, отвлекая меня. Самодовольно улыбнулась, почувствовав, что ей удалось.
— Хотите сходить сегодня вечером еще на одну крайне скучную выставку? — поинтересовалась Ирэн, когда я осторожно потянула ее платье вниз, закончив осмотр. Мисс Адлер. «Мисс Адлер», — повторила я про себя еще пару раз, чтобы перестать мысленно называть пациентку по имени. Откуда только взялось?
— Дождемся результатов ваших анализов, на всякий случай, и доктор Горан вас выпишет, если все в порядке. У вас осталась небольшая припухлость от удара, но ничего опасного для жизни, насколько я могу судить.
— Снимите перчатки и передайте мою карточку вашей коллеге, тогда вы перестанете быть моим доктором, — Адлер посмотрела пристально, чуть приподнявшись на локтях. Платье и прикрывало лишь часть ее живота, но она успешно игнорировала это неудобство, мне бы игнорировать черное кружево было не так просто. — А когда вы перестанете быть моим доктором, вы согласитесь пройти сегодня на открытие выставки? Вино, закуски, скучные разговоры? По крайней мере, я с уверенностью заявляю, что организатор прекрасно разбирается в вине, хоть и не разбирается современном искусстве...
О, эта женщина не тратила слишком много времени на флирт и сразу переходила к активным действиям. Я поймала себя на том, что поправила волосы, как обычно, когда чувствовала заинтересованность и желание понравиться. Брат всю школу высмеивал эту дурацкую привычку.
— Мисс Адлер...
— Ирэн, пожалуйста. Я же вижу, что я вам нравлюсь. Отвлекитесь от этого «врач — пациент», вы же не из тех, кто следует всем правилам.
Я все же покраснела, самую чуточку: я все же была не школьницей, чтобы так реагировать на приглашение на свидание. Не то чтобы Ирэн была не в моем вкусе, совсем наоборот, поэтому все это и отдавало неловкостью. Она, конечно, не похожа на тех, кто падает с лестницы только для того, чтобы в больнице склеить первого попавшегося симпатичного врача, но...
— У меня еще смена, — прозвучало это нелепо и жалко.
Она потянулась к сумке, достала визитную карточку и ручку, написала что-то на обратной стороне и протянула мне.
— Моя визитка, а вот тут — адрес и время, я буду ждать вас там до закрытия выставки, платье и туфли уместны, но можете приходить прямо так, — она добавила чуть тише, — меня заводит весь этот медицинский антураж.
Она демонстративно положила визитку прямо в карман моего халата. И подмигнула, после чего я почувствовала себя снова неуверенной девочкой-подростком, которую приглашает на свидание капитан футбольной команды. Я выдохнула и опустила руку в карман, сжав визитку.
— Я обдумаю ваше предложение, — произнесла как можно более отрывисто и безразлично.
— Обдумайте, — она кивнула, указывая на именную вышивку на моем халате, которой я чуточку гордилась с того дня, как получила эту привилегию, — только скажите, как вас зовут, доктор Д. Уотсон?
— Джоан. Меня зовут Джоан.
•••
— Ну вот, заходите, — я пропускаю Шерлока вперед и застываю на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Он проходит в дом, игнорируя мое замешательство.
— Тут ничего не трогали?
— Мне кажется, нет, приходила уборщица, чтобы вымыть кровь, и, когда полиция закончила, я забрала часть своих вещей, — я остаюсь в проходе, наблюдая, как он осматривается, нервно тру запястье, ощущение, будто я никак не могу избавиться от натирающих руку часов, но часов нет, я даже специально проверяю.
— Что именно вы забрали? — он поворачивается ко мне, анализируя что-то в своей голове, возвращается и протягивает мне руку. — Давайте посмотрим вместе, Джоан.
— Я была не в себе, — я поддаюсь и прохожу за ним следом, стараясь не смотреть по сторонам и сосредоточиться на вопросе. — Платья, я забрала платья из шкафа, ноутбук, записную книжку, мне кажется, больше ничего. А, и браслет.
— После вас в дом никто не заходил?
— Я не знаю, адвокат позвонил мне через неделю и сказал, что родственников у Ирэн нет, что я могу через полтора-два года подать в суд... ее же не признали мертвой, тело не нашли, официально она пропала без вести, поэтому вопрос наследования не решится быстро. Это он сказал, больше ни у кого ключей не было, — я утыкаюсь взглядом в диван. Диван передвинули, чтобы скрыть часть потемневшего паркета. Паркет, как оказалось, почти не отмывается от крови, не то, чтобы я хотела это знать.
— Помните его имя? — Шерлок отпускает мою руку и начинает переставлять мебель, чтобы лучше рассмотреть царапины на полу. — Если вам тяжело, отвернитесь, но будет лучше пережить это один раз. Мой опыт.
Я киваю, снова сосредоточившись только на вопросах. Знакомый запах отвлекает. Никогда не думала об этом, но запах —— дерево, краска, цветочная примесь и какая-то химия —подсказывает мне, что я дома, я все еще крепко связана с этим местом.
— У меня осталась его визитная карточка, какая-то крупная контора в центре, «Флоррик и Агос», я полагаю.
— Когда вернемся, я хочу посмотреть на визитку, не помешает поговорить с адвокатом. Что-то кажется вам неправильным? Не на своем месте?
— Шерлок, я не была здесь почти год! — я так возмущаюсь, что даже забываю, что смотрю ровно на то место, где остались очертания лужи крови, Холмс тоже туда смотрит и изредка поднимает на меня взгляд. — Ладно, я осмотрюсь, позову вас, если что-то замечу.
Это дом Ирэн, не мой, что я тут замечу? Я ночевала тут и завтракала с ней. С напряженными сменами, которые бывают у хирургов, не всегда есть время вовремя сходить в парикмахерскую, не говоря о том, чтобы просто посидеть c друзьями или приготовить ужин.
Все осталось таким, как и год назад. Фотографии на полочке, ключи от машины. Машина наверняка так и стоит на заднем дворе. Рекламные брошюры, она никогда их не выкидывала, а я забывала это сделать. С кухни все вынесла уборщица, да и не было тут почти ничего, на выступающей столешнице остались царапины от ножа, когда я как-то собралась приготовить паэлью.
Дом маленький: гостиная с диваном — единственная большая комната, две мастерские на первом этаже, где Ирэн работала (у нее даже кабинета не было), и две спальни на втором. Одна из них превратилась в гардеробную, когда я стала приносить свои вещи.
От мастерских до сих пор отдает душком масел и растворителя, им пропиталось все внутри. Картину, которую Ирэн реставрировала последней, забрали в музей. Пустые полотна ждут, когда их наполнят краской и смыслом. Я сажусь на табуретку и подтягиваю ноги под себя, как обычно делала она. Осматриваюсь. Закрываю глаза.
Нет, запах почти как раньше, но не тот, нет примеси ее духов, важного полутона. Обманка, пустышка, вместо подарка. Мне обидно, обидно так, что я с силой дергаю не поддающийся ящик стола. Стол антикварный, ему без малого век, не удивительно, что он не сдается, но не сдаюсь и я. Ирэн редко задвигала его до конца, а сейчас он закрыт наглухо. Странно.
— Ну же...
Стол уступает. Внутри несколько вскрытых писем, которые я откладываю в сторону, вырезки из газет, кисти, пудра и крем для рук — Ирэн всегда тщательно следила за тем, чтобы руки не загрубели от краски. Я открываю второй ящик и третий, перерывая содержимое. Во второй мастерской столов нет, так что там даже нечего искать.
— Что-то не так? — интересуется Шерлок. Вероятно, он уже несколько минут наблюдает за тем, как я с озадаченным видом мечусь по комнате и разбрасываю бумаги.
— Не могу понять, где... — я решаюсь проверить последнюю догадку и направляюсь в спальню. Не то чтобы Ирэн была слишком сентиментальна для того, чтобы складывать такие вещи в трюмо у кровати, но я же просто проверю, ничего больше.
— Что не так? Чего-то не хватает? — настойчиво повторяет Шерлок, когда вытряхнув содержимое прикроватного столика на кровать и перебрав его, я сажусь на пол и, нахмурившись, смотрю на собственноручно созданный беспорядок.
— Глупо. Это глупо. Кому бы это понадобилось? — я поднимаю глаза на него, надеясь, что ничего не придется пояснять, что он вдруг поймет все без моих пояснений, но чуда не происходит. — Пропали несколько фотографий, где мы вместе, мне их отдали друзья после нашей поездки за город, а Ирэн сохранила. Держала их в столе в мастерской. Я их не забирала. Несколько снимков, зачем они кому-то понадобились? И браслет. Я забрала свой, что она подарила мне, а у нее остался мой подарок, его нет. Хотя есть вероятность, что он был на ней в тот день... покоится где-нибудь на дне.
— А если вы правы и кто-то забрал фотографии и браслет, кому это могло понадобиться?
— Кому-то, кому кто-то из нас не был безразличен. Слишком сомнительная ценность. Ваш убийца, случайно, не собирает трофеи?
— Насколько мне известно, нет. Но это не единственная странность, — Шерлок трет подбородок, такой естественный жест, что кажется, я видела его уже сотни раз. — В гостиной висит оригинал Ренуара, не сомневайтесь, я не специалист, но готов спорить, что это именно оригинал. Внутри картины спрятаны несколько писем, написанных на итальянском, а в стене, что она закрывает, несколько пулевых отверстий. Что-то мне подсказывает, что если я сниму все картины и передвину мебель, я смогу найти еще много интересных тайн этого дома. Или тайн его хозяйки. Вы позволите мне это сделать?
— Хм, — задумчиво тяну я, рассматривая дверной проем. На пути к правде часто приходится столкнуться с множеством неприглядных подробностей. Что ж, похоже, пришло время узнать, чем являются совы, которые не те, чем кажутся. — Давайте так и поступим. Думаю, вам понадобиться моя помощь.
•••
Наше взаимопонимание с Шерлоком налаживается. Он не перестает есть мои тосты по утрам, то теперь покупает достаточно хлеба, чтобы хватило нам двоим.
Он говорит "Пинцет" — и я несу к нему через полдома пинцет, потому что "мы ищем улики", и это моя трудотеорпия. Шерлок удивительно терпелив, когда речь заходит о расследовании или обучении. Возможно он прав, когда говорит, что мне надо чем-то занимать себя и больше двигаться. Я учусь собирать улики вместе с ним, колени противно ноют после всех упражнений "залезть под шкаф" и "заглянуть под стол".
— Полиция осматривает одну, максимум две комнаты, это экономия ресурсов. Там вы не найдете ничего, но никто не трогал кухню, спальню и ванную. У нас есть шанс.
— Убийца мог побывать и здесь?
— У него было достаточно времени, поэтому нам нужно снять все отпечатки.
И я снимаю отпечатки. Он учит меня, а потом терпеливо наблюдает, как я упаковываю пленки и сканирую информацию, чтобы ускорить обработку и исключить повторение.
— А у вас неплохо получается. Подумайте о смене профессии.
И я уже хочу огрызнуться, когда понимаю, что он шутит. Неумело, потому что не уверен, как я это приму. К чувству юмора тоже нужно привыкать.
— Шерлок, я...
— Кажется, за нами наблюдают, — он чуть отклоняется, чтобы отодвинуть занавески и выглянуть в окно, — вот тот дом с красными перилами, слишком часто смотрят в эту сторону, чтобы счесть это случайностью.
— Просто любопытные соседи, думают, почему в пустующем доме два дня горит свет. Тихий район.
— Просто любопытные уже бы подошли с пирогом и чаем для прикрытия, нет, тут нечто большее. Они наблюдают за домом для кого-то и, если этот кто-то еще не явился, то он не хочет привлечь к себе внимание.
— Вы параноик, — сообщаю ему я, он и не думает отрицать. Даже гордится этим, вероятно. В нем сильна эта вера в мировые заговоры, я подозреваю. Англичане достаточно эксцентричны, чтобы считать фобии неизменной составляющей личного шарма и носить эти отличительные знаки на щите несуществующего рыцарского ордена имени себя.
— Я все же соберу все то, что мне хочется изучить поближе, если вы не против.
— Как угодно.
Мы же ничего не крадем, одалживаем на время расследования. Шерлок возвращается с коробкой забитой бумагами и указывает мне:
— Там еще клочок ткани или шерсти застрял, Джоан, упакуйте и его тоже, я занесу в лабораторию. И закончим на этом сегодня. Вечером у вас собрание, считаю крайне важным прийти к началу, — напоминает.
Как будто я могу об этом забыть! Я ни на час не должна забывать о том, что я потеряю, если снова сорвусь. Ему кажется, я могу? Впрочем, Шерлок неплохо справляется с ролью куратора, лучше, чем я предполагала, когда он начал рассказывать про свои поиски убийцы.
Холмс натренирован быть терпеливым, он научился ожиданию и подчинил свою натуру, склонную к порывам и спешке. Для него это сродни выучке собаки-спасателя, укрощению внутреннего духа, который можно посадить на цепь, и никак не связано с достижением гармонии. Его гармония не существует в покое, только в движении, только за секунду до Большого взрыва он обретает себя.
В дверь стучат. Мы переглядываемся, словно заговорщики, он заставляет меня чувствовать неловкость.
— Я открою, — снимаю перчатки, осторожно встаю, так чтобы точно запомнить, где находилась, если понадобится продолжить работу. Шерлок следует за мной, но останавливается так, чтобы его не было видно с порога. — Вы точно параноик, — шепотом замечаю я.
За дверью обнаруживается соседка. Я помню ее смутно, видела пару раз, кореянка с маленькими руками и короткой стрижкой.
— Добрый день. Простите, — она смотрит на меня снизу вверх, сцепив руки в замок, — мы с мужем заметили свет, подумали, что кто-то купил дом. Вот я и решила поинтересоваться...
— Нет, я пришла забрать часть своих вещей, — равнодушно поясняю я, даже вежливость требует каких-то нечеловеческих усилий. Мне надо что-то делать с лицом, пока оно не стало столь же бесстрастным, как и мой голос.
— Простите, тут все были в шоке от того, что произошло. Я не смогла принести соболезнования… — бормочет она, я даже не помню имени, не хочу помнить.
— Я понимаю, спасибо. У меня еще много дел…
— Конечно, простите за беспокойство, — соседка понимает намек и еще раз извинившись, уходит. Я оборачиваюсь к Шерлоку, наблюдавшему всю сцену, но он подходит к окну и провожает ее взглядом.
— Что, опять скажешь, что это заговор?
— Она извинилась перед тобой раз десять, с чего бы? Готов поспорить, что она сейчас звонит «заинтересованному лицу», чтобы пересказать ваш разговор. Вопрос только в том, кому понадобилось следить за пустым домом.
Я пожимаю плечами, не хочется с ним спорить. У нас разные представления о роли соседей, Шерлок уверен, что они прирожденные советские шпионы, я отношу их к разделу «источник шума за окном». Собрав все заинтересовавшее его и набив коробку до краев, Холмс снова зовет меня вниз.
— Я вызвал такси, — сообщает он и снимает Ренуара со стены, — все забрали? Я планирую сразу после собрания отправиться в лабораторию.
— Все, — я отряхиваю невидимую пыль с кофты. Стою, повернув носки друг к другу, как делаю, когда во мне кипит энергия и хочется подскочить с места и начать уже что-то делать. Запираю все внутри.
— Джоан, — обращается ко мне Шерлок, привлекая внимание, — вы не помните, что стояло вон на той полке? Слева. Между крайней книгой и той, что сейчас примыкает к ней?
Смотрю на указанную полку и качаю головой, сложно припомнить, что Ирэн могла разместить между седьмой книгой о Гарри Поттере и «Именем Розы». Справочник садовода? Историю архитектуры Нью-Йорка?
— Интересно, очень интересно. Там точно что-то было, а теперь — пустое место.
В философии Шерлока Холмса пустое место никогда не бывает пустым просто так.
•••
Шерлок будит меня посреди ночи, шепотом просит проснуться. Я отчаянно моргаю и стараюсь не слишком широко открывать глаза — неприятно. Он смотрит на меня и в желтоватом свете настольной лампы весь его облик кажется мне комично-гротескным, будто он весь состоит из темных и светлых пятен.
— Просыпайтесь, нам нужно ехать.
— Куда? — бормочу я в подушку, подтягиваю одеяло, слабо понимаю, что происходит. Очень хочется отмахнуться от него.
— На место преступления. Вставайте, ну же. Ваш разум уже бодрствует, — он смотрит на часы, — нас ждет машина.
— Какая машина, Шерлок? Полночь. Я хочу спать, — я натягиваю подушку на голову и поворачиваюсь к нему спиной.
— Убийца вернулся, он оставил на месте преступления записку. Для вас, — удивительно ровным голосом произносит Холмс, хотя, на последних слогах срывается и я чувствую, как он весь дрожит от напряжения, сдерживается, чтобы не напугать меня. Гончая взявшая след.
— Вы шутите? — хотя я знаю, уже знаю, что он не шутит, что сейчас я встану, оденусь, и мы куда-то поедем. Часы у меня под ребрами отсчитывают каждую секунду. Я чувствую тошноту.
— Вы знаете, что нет.
И тут я понимаю, что все это время мы шепчемся, будто кто-то может услышать. Он говорит шепотом, и я так же отвечаю. В интерьере моей спальни вся ситуация особенно нелепа, будто мы играем миниатюру «викторианская дева и тайный любовник».
— Дайте мне пять минут, хорошо? — я выбираюсь из-под одеяла и направляюсь к шкафу, не оглядываясь. Уверена, у Шерлока достаточно такта подождать снаружи. Или хотя бы сделать вид, что у него достаточно такта.
Внизу нас и правда ждет полицейская машина, как и положено с сигнальными маячками и прилагающимися ребятами в синей форме. С этими самыми включенными маячками мы пролетаем полгорода довольно быстро. Шерлок сидит рядом со мной на заднем сиденье, похлопывая себя руками по коленям. Я хочу прислониться к нему боком и уснуть.
Все еще сонная, я выхожу из теплой машины и вздрагиваю от холода. Шерлок не останавливается, я не успеваю и мне приходится почти пробежать за ним до подъезда, где меня останавливают вопросом о том, куда я, собственно, так спешу.
— Она со мной, — Шерлок оборачивается, одаривая меня таким взглядом, будто я виновата в том, что нас задерживают. Впрочем, это ни капли не обидно. Спалю его гренки утром.
Мы поднимаемся наверх и заходим в квартиру. Шерлок идет очень близко ко мне, я мало что замечаю кроме него, но запах, запах забивающий все вокруг в одно мгновение, заставляет меня запнуться и притормозить. Пахнет, даже нет, воняет кровью.
— Нам сюда, — Шерлок подталкивает меня в сторону, кажется, кухни, не давая пройти в жилую часть квартиры, практически прижимает к себе «за шкирку», так что врезаюсь в него, носом в пиджак, и запах его туалетной воды перекрывает вонь в квартире.
— Это инспектор Грегсон, Джоан. Инспектор, познакомьтесь — Джоан Уотсон.
Я «отлипаю» от Холмса и смотрю на мужчину средних лет, возникшего прямо передо мной. Киваю в знак приветствия. Засовываю руки поглубже в карманы куртки. Он изучает меня. Приятных ощущений от такого пристального разглядывания не возникает, и я ему не нравлюсь. Вот так просто — не нравлюсь. Вот и пусть катится подальше!
— Спасибо, что приехали так быстро, — произносит, наконец, он.
— Пожалуйста, но я не знаю, зачем я вам тут...
Он протягивает мне листок бумаги в пакете. У Шерлока есть такие специальные пакеты — для хранения улик. Я протягиваю руку и пытаюсь сообразить, почему он смотрит на меня так требовательно, будто ожидает, что я от этого взгляда сразу начну в чем-то признаваться. На листке — приклеенные буквы, вырезанные из газет и журналов.
«Дорогая Джоан, я рад, что вы проявили интерес к моему мастерству художника....» — буквы складываются в первое предложение и я зажмуриваюсь на мгновение, собираюсь с духом, открываю глаза и читаю дальше уже без остановок: — «я уже начал находить это занятие довольно скучным, но вы оказались благодарным зрителем. Обещаю впредь не заставлять вас ждать так долго. В колыбели океана еще так много места для тех, чья душа не знает покоя. Я расскажу вам их тайны. Ваш «М».
— Он сумасшедший, — инспектор замечает, когда я заканчиваю читать. — Шерлок, ты уверен, что это письмо адресовано именно мисс Уотсон?
— Он хочет, чтобы его считали сумасшедшим, — спешит оспорить абсурдное, по его мнению, предположение Холмс, — он здоров настолько, насколько может быть здоров человек, подвешивающий своих жертв на крюк и… — тут он замечает мой взгляд и умолкает.
— Так это письмо мне? Почему не кому-то из полиции? Почему не вам? — я возвращаю лист инспектору. — Если ему нужно внимание, зачем ему я? Я же не Кейт Уинслет.
— Вы единственная Джоан, имеющая хоть какое-то отношение к его «делу», — начинает объяснять Шерлок, — мисс Адлер была его последней жертвой и он исчез почти на полтора года, вам не кажется, что это все не случайно? Помимо этого, я теперь уверен, он знает о том, что вы вновь побывали на месте преступления. Ему передали. Соседей нужно допросить, Грегсон.
— То есть, мое возвращение в дом Ирэн привело к тому, что этот.. этот мистер «М» убил невинного человека? Он же остановился, верно? И если бы я…
Шерлок останавливает поток рассуждений хлопнув в ладоши прямо перед моим носом:
— И думать не смейте! В том, что он кого-то убил виновен только он сам. И вы, кем бы вы ни были в фантазиях этого человека, не несете ответственность за его действия.
— Но…
— Никаких «но», — категорически заявляет Шерлок, отчего я теряю желание с ним спорить, — нелогично, опасно и глупо даже допускать такие мысли. Но мы еще вернемся к этому позже. Сейчас я должен подумать.
— Я отправлю дежурную машину к вашему дому, мисс Уотсон, — сообщает инспектор. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что за вами с Холмсом кто-то будет присматривать.
Я пожимаю плечами, «присматривать» можно в две стороны, за нами, помимо прочего, теперь будут следить:
— Если в этом есть необходимость, но я все еще до конца уверена, что это письмо адресовано мне.
— Мы проверим все в лаборатории, а потом свяжемся с вами. Шерлок, можно тебя на минуточку?
Они отходят в сторону и что-то тихо обсуждают. Вернее, инспектор Грэгсон что-то объясняет Шерлоку, а тот больше хмурится, но кивает.
— Я хочу осмотреться, пару минут и мы уедем, — говорит мне Холмс и уходит в комнату. Я сажусь на стул и жду его возвращения. Проверяю почту. Обновив список входящих сообщений раз пять и не найдя ничего нового, прячу телефон его обратно в карман. Жду.
— Все, мы можем идти, — Шерлок появляется в поле моего зрения и тут же исчезает в коридоре. Я следую за ним, стараясь не смотреть по сторонам. И не думать. В мыслях слишком много смятения и страхов.
Дома я переодеваюсь обратно в пижаму и пытаюсь поскорее уснуть. Кровать кажется чужой и жесткой будто бы не я вылезла из нее пару часов назад. За окнами все еще ночь, хотя по ощущениям между тем моментом, когда мы ушли и когда вернулись — прошло пару дней. Я ворочаюсь и отгоняю навязчивые мысли прочь.
В тишине дома слышу, как дверь в мою спальню открывается. Я замираю под одеялом, не успев испугаться, даже задерживаю дыхание, пока не узнаю в вошедшем Шерлока. Он доходит до кресла возле окна, пару минут просто стоит, а после, судя по звукам, устраивается в нем. Уверена, он знает, что я не сплю, но ничего не говорит, а я не спрашиваю. Пару минут спустя я перестаю надеяться, что он начнет разговор. Может, ему не хочется оставаться в одиночестве. Это нормально. Мне тоже не хочется.
Размышляя о том, есть ли кто-то, кто ждет его дома, я засыпаю. И не просыпаюсь до обеда.
•••
В кино ( а я честно признаюсь, мне нравится «Место преступления») генетическая экспертиза занимает само большее сутки. В реальности, лаборатория хорошо если справится за неделю. Думаю, немногие режиссеры имеют представление о том, как все происходит на самом деле. Реальность скучна, монотонна и полна ожидания.
Три дня спустя в порту вылавливают обескровленное тело Терри Бриджеса, хозяина той квартиры, где убийца оставил для меня записку. Труп в морге делает происходящее реальным, а не абстрактным допущением факта смерти. В смерти много абстрактного, почти столько же, сколько в искусстве. Не мои слова, так как-то сказала Ирэн.
Тело настоящее: плоть и кость. Это тело когда-то звали Терри, кто-то дал ему жизнь, я не знаю, кем он был, но, быть может, хорошим человеком. Пока Шерлок пытает патологоанатома, я стою у изголовья и смотрю на него. Мысленно пытаюсь говорить с этим телом, как тогда, когда сама проводила вскрытия, представляю, что он мог бы рассказать мне свою историю. Думаю, у него есть история.
Мне не снится квартира, пропахшая кровью, не снится позеленевшая от прибывания в воде кожа, мне снятся поля одуванчиков и жаркое лето. Шерлок и на следующую ночь пытается устроиться спать в кресле, я думаю о межпозвоночной грыже, смещении шейных позвонков и нарушении кровообращения. Эти мысли не дают мне покоя, совсем как в университете, поэтому я приношу вторую подушку и одеяло, заявляю ему, что на кровати хватает места и ложусь обратно, не дожидаясь ответа, и засыпаю мгновенно.
Шерлок спит удивительно чутко, но почти неподвижно, завернувшись в два одеяла. На следующую ночь он, не дожидаясь приглашения, приносит еще и плед. В теплой комнате от него исходит жар и я не удивляюсь тому, что в моем подсознании воцаряются одуванчики и лето.
На следующий день после того, как находят тело последней жертвы мистера «М», меня будит не привычный будильник, а шум, идущий с первого этажа. Шум, лишь отдаленно похожий на музыку, пробивается сквозь подушку, которой я в отчаянье закрываю голову, и бессовестно прогоняет сон.
Телефон подсказывает мне, что на часах всего лишь девять утра.
— Шеееерлок, — кричу я. Голос у меня негромкий, поэтому шансов, что я перекричу музыку никаких, но я пытаюсь. — Холмс, выключите этот кошмар!
Отчаявшись дождаться хоть какой-то реакции, я спускаюсь вниз, иду на источник шума, задевая все подряд на своем пути. Глаза не открываются. Спотыкаюсь о большую открытую коробку шампанского и прислоненный к ней чемодан. На кухне происходит репетиция «Семидневной битвы»: все кипит, брызгается маслом и противный запах лука сбивает с ног.
— Что происходит? — выдавливаю я, подавившись зевком.
— Привет, ничего что я тут… — шум перекрывает окончание фразы.
В поле моего зрения появляется нечто, минимум на голову выше меня, в обрамлении облака светлых волос. Я смотрю, как незнакомка маневрирует по моей кухне, точно аэробус по взлетно-посадочной полосе, в соотношении размеров так точно очень похоже. Музыку она чуть-чуть приглушает и вновь обращается ко мне:
— Меня зовут Марта, а вы, как я понимаю, Джоана. Шерлок мне о вас писал…
В этот момент я снова зеваю, очень широко и почти неприлично, отчего Марта почему-то начинает суетиться:
— Я вас разбудила. Я не подумала, подождите, — она открывает несколько шкафчиков подряд, — ах вот, сейчас будет кофе.
При слове «кофе» я, наконец, открываю глаза, наблюдая за тем, как зеленую (кружка Гарри, кружка Гарри) кружку она подставляет к кофемашине. Марта пододвигает ко мне салат:
— Хотите?
— Можно совсем выключить эту…
— О, спасибо за кофе, — Шерлок снимает кружку с подставки до того, как кофемашина завершает цикл, и капли густого напитка попадают на столешницу. Марта привычно хмыкает, она явно видела подобное неоднократно, и достает вторую кружку:
— Джоана, одну минуту.
Я беру Шерлока за локоть и увожу в соседнюю комнату. Скрещиваю руки на груди, всем видом намекая «ну?». Он закатывает глаза:
— Это мисс Хадсон, мой старый друг. Я пригласил ее некоторое время пожить тут. Подумал, что раз уж мне нужно отлучаться на время расследования, мне будет спокойнее, если кто-то останется с вами дома, — неохотно поясняет, рассматривая что-то за моей спиной.
Два и два, я складываю факты. Он не увлечен мной, вовсе нет, тут что-то другое. Даже не имеющее отношение к убийствам. И то, что он проверяет целостность всех окон в доме, и точно знает, когда сменяются полицейские, дежурящие возле дома, покупает мне бейсбольную биту и засыпает рядом под тремя одеялами.
— Шерлок, ты беспокоишься обо мне? — предполагаю я, вдруг понимая, что угадала.
— Я бы не…
— Молчи. Не смей меня заговаривать!
— Джоана, кофе готов! — зовет меня Марта на кухню. Мисс Хадсон. Что-то совершенно не вписывающееся в мое унылое (как показала последняя неделя) понимание жизни.
— Скажи мне, что она мастер кунг-фу или имеет черный пояс по карате, чтобы я поняла, как именно она сможет меня защитить, когда тебя не будет дома, — шепотом уточняю я.
— Она очень громко кричит, — таинственно поясняет Шерлок, как будто это все объясняет. — Очень громко! Не стоит дать кофе возможность остыть, не так ли?
•••
В общем, Марта отличная. Да нет, она замечательная, восхитительная, умопомрачительная. Я еще парочку слов найду, если открою словарь. Я, пожалуй, обниму Шерлока, когда он вернется. Дважды. Почему он еще не вернулся? Почти полночь. Самое время присоединиться к «пижамной вечеринке», вторая бутылка шампанского подходит к концу.
— Ну вот поставь ногу вот так, давай! — Марта учит меня танцевать твист, получается не очень, но я стараюсь. — Когда-нибудь растирала сигаретные окурки? Ты же не будешь делать это пяткой! И бедра, ты же девочка, а не робокоп!
Мне нравится просто прыгать под музыку и махать руками, тем более, что музыка заразительная, а в голове витают волшебные пузырьки выпитого шампанского.
— Я хочу торт, — заявляю.
— Сначала ты станцуешь твист, ну же, Джоана, у тебя получится! — подбадривает она, и я поддаюсь уговорам.
Вся проходная комната завешана мокрыми занавесками. У Марты, кажется, такая привычка — начинать знакомство с уборки. Не то, чтобы в доме было грязно, горничная исправно выполняет свою работу, поэтому вмешательство мисс Хадсон в процесс она воспринимает, как личное оскорбление. Я мирю их все утро.
— Эти занавески были чистые! — упирается Росита, вытаскивая зеленую тряпку из рук Марты.
— Ага, а пятна откуда? Знаешь, милая, если в этом доме живет Шерлок, ты должна стирать занавески каждый месяц. Он любит пить кофе и смотреть в окно. При этом полчашки кофе остается на занавесках.
Росита недоуменно переворачивает ткань, рассматривает край и хмурится, что с ее смуглым точеным личиком выглядит очаровательно:
— Мисс Джоан, а вы точно не хотите его выгнать? Повсюду крошки, и обои в зеленой комнате придется менять, он все проткнул этими гадкими кнопками! Варвар, а не мужчина.
— Это же Шерлок! — упрекает ее Марта.
— Не подеритесь, — только вздыхаю я, когда у меня появляется возможность вставить хоть слово. Все слова у меня к этому времени заканчиваются, и я поднимаюсь к себе.
К вечеру шум от генеральной уборки стихает и я рискую спуститься вниз, чтобы посмотреть, осталось ли еще что-то от моего дома. Обстановка ничем не напоминает о проходящих здесь боевых операциях «за чистоту», более того, теперь интерьер всего первого этажа переделан так, что сочетает в себе все то, что нравится Шерлоку и немного нравится мне. Комната, которую Шерлок облюбовал для расследования, так и вовсе не напоминает бывшую гостиную для приема гостей: это целый оперативный штаб с несколькими экранами, подключенным к системным блокам, и парой столов, завеленных бумагами и каким-то выписками.
— И что думаешь? — Марта, еще один плюсик в копилку, не подкрадывается, а подходит стуча подошвой домашних туфель по паркету.
— Ты, должно быть, немало жила с ним под одной крышей, — признаю я, заметив, что из гаража достали высокую стойку-шкаф для хранения инструментов и приспособили ее под сортировку бумаг.
— Как бы странно это ни звучало, у нас с Шерлоком очень много общего, — кивает она. — Я решила заодно постирать и свои вещи, если ты не против.
Тут я замечаю, что она стоит рядом в одной длинной майке почти до колен, выглядит немного сонной и совсем без косметики. «Домашний» вариант Марты Хадсон мне нравится еще больше.
— Что? Мой наряд подходит разве что для «пижамной вечеринки», — Марта замечает мой взгляд. — Слушай, а почему бы и нет? Нас двое. Мы девочки. И мы одни, не считая дежурной машины под окнами. И у нас есть ящик шампанского. Что думаешь о том, чтобы устроить вечеринку, подруга?
— О Господи, — выдыхаю я, давая себе возможность немного утомить ее ожиданием, — да, пожалуйста!
После третьего бокала я переодеваюсь в такую же майку, что и у Марты, только у нее, как у настоящей англичанки, логотип Манчестер-юнайтед, а у меня чикагский «White Sox». И у нас настоящий девичник на двоих, каноничный.
— Ты хорошо относишься к Шерлоку, я рада, ему этого очень не хватало, он не признается, конечно, — замечает Марта, протягивая мне очищенную мандаринку, которую я, с благодарностью принимаю, — и знаешь, что особенно восхитительно? Он тебя слушает!
Она забавно фыркает, пытаясь то ли не рассмеяться, то ли не выплюнуть конфету. Закрывает себе рот пальцами и облизывает их.
— Считаешь, что «Шерлок, вставай с пола и иди спать», это отличная команда?
— Я до прошлого вечера ни разу не видела, чтобы он ее выполнял! А я много чего видела из жизни Шерлока Холмса.
— Это он мой надзиратель, Марта, — я делаю еще один глоток шампанского, подозревая, что Шерлок не одобрит и скажет что-то из разряда, что я меняю одну зависимость на другую. Но, черт побери, это благословенный напиток. — Сегодня, уже предвижу, я выслушаю обличительную лекцию о вреде алкоголя.
— Вини во всем меня! Мы запиваем мой неудачный разрыв отношений. Девочки должны запивать такие вещи.
— И заедать! — соглашаюсь я, откусывая яблоко.
— Нам не хватает музыки, — решает Марта и подскакивает, направляется к музыкальному центру, коварно заявляет. — Выпили мы уже достаточно, пришло время танцев!
Я танцевать не умею, но в вечеринках это не главное, не так ли? Можно включить музыку погромче и носиться по дому напевая слова любимых песен. К счастью, у нас есть песни, к которым и я, и Марта относимся с особым трепетом.
В середине процесса, когда мы успеваем повыть под Депешей и закончить Селин Дион, Марта берется научить меня танцевать твист, причем босиком, потому что она оказывается ярой фанаткой Умы Турман (ну надо же), и специально училась танцевать этот танец, готовя номер для школьного бала.
— Почему у тебя не получается, это же очень просто?! У тебя слишком зажаты бедра...
Я смеюсь и опускаюсь на диван:
— Дай мне выдохнуть.
— Шерлока не хватает. Кстати где он? — Марта садится рядом, скрещивая лодыжки. С такими лодыжками неудивительно, что она фанатеет от Умы.
— Позвоню ему, — я выдыхаю недовольно, вставать очень не хочется, — телефон наверху. Сейчас схожу.
— А я проверю стирку. И возвращайся скорее, на кухне нас ждет торт. Будем считать это авансом.
Я спускаюсь по лестнице с телефоном, уткнувшись в экран. Шерлок не отвечает, я поднимаю голову, чтобы позвать Марту, но сталкиваюсь взглядом с незнакомцем, невесть как, оказавшимся в доме. Он смотрит прямо на меня и я застываю от ужаса, потому что — огромный, просто как настоящий горный тролль, мужчина делает шаг в мою сторону. И я делаю шаг назад, судорожно соображая, что нужно делать.
— Не трогайте меня! — я медленно отступаю, вытянув перед собой руку. — На улице полиция, они...
Он достает какую-то тряпку, похожую на шарф, и сжимает ее в руках, показательно так, будто красуется передо мной. Кажется, меня сейчас будут душить. Прискорбно, потому что из-за алкоголя в моем организме мучиться придется долго. Лучше пусть шею сломает что ли.
Смартфоны должны гореть в аду! Вы пытались набрать 911 с помощью одного пальца и без возможности посмотреть на экран? Попытайтесь. Если вы надеетесь, что убийца, явившийся в ваш дом, подождет, пока вы активируйте голосовой набор, попрощайтесь с вашими заблуждениями. Выбросите этот высокотехнологичный хлам, потому что он не спасет вам жизнь.
Моя рука почти дотягивается до бейсбольной биты, оставленной Шерлоком на книжной полке «на всякий случай» (в моей жизни почему-то вдруг начали случаться «те самые случаи»).
— Джоан, где ты? Тут случилась одна неприятность... — кричит мне Марта из другой комнаты.
Убийца (с таким взглядом можно быть только убийцей) не желая больше терять время, наступает на меня и я совершаю отчаянный рывок к полке в тот отчаянный момент, когда в голову нападающего вдруг врезается бутылка шампанского. Бутылка разлетается вдребезги, брызги шампанского и стекло — устилают все вокруг. Мужчина дергается, теряет ориентацию в пространстве, но для него такого удара как-то маловато. Еще немного, и он придет в себя.
Марта застывает за его спиной с разбитым горлышком, открывает и закрывает рот, и, когда он оборачивается к ней, я наношу удар битой, до которой дотянулась в том самом отчаянном рывке.
Неудавшийся убийца сваливается на пол возле моих ног.
Убедившись в том, что он не торопится подниматься и нападать на нас вновь, я поднимаю взгляд на Марту, она так и стоит с горлышком в одной руке и какой-то черной тряпкой в другой. Мы с ног до головы облиты шампанским, я даже чувствую, как капли стекают у меня по ногам. А еще, судя по всему, мне придется извлечь из бедра парочку осколков.
В ту секунду, когда я, наконец, осознаю, что меня только что могли убить, Марта, видимо, приходит в себя и издает слабый писк, переходящий по нарастающей в отчаянный крик. Пронзительный крик, какие встречаются только в фильмах ужасов, Шерлок был прав, это что-то невероятное.
Я снова смотрю на тело у своих ног, на ноги Марты, на дырявую тряпку в ее руке и узнаю в ней, в тряпке, конечно, любимое платье от Шанель, оставленное в корзине для стирки пару дней на...зад...
В эту секунду мне кажется, мой крик заглушает крик Марты, что, безусловно, невозможно. Но кто бы видел нас со стороны? Звон стоит такой, что удивительно, как не вылетают стекла.
Мы будим всех соседей. В квартале.
Бета: Нода
Название работы: Корабли не летают
Жанр: реалистическая проза
Тема работы: Если мы перестанем делать глупости — значит, мы состарились (Э.М. Ремарк).
Тип работы: фанфик и иллюстрация
Рейтинг: pg-13 / g
Размер: 20 тыс. слов
Категория работы: джен/фэм-слэш
Тип: AU, романс, ангст, кейс-фик
Персонажи/пейринги: Джоан Уотсон & Шерлок Холмс, Джоан Уотсон/Ирэн Адлер
Дисклеймер: всем владеет CBS
Саммари: Британский сыщик Шерлок Холмс приезжает в Нью-Йорк, чтобы найти известного серийного убийцу. Свое расследование он начинает с того, что устраивается на работу к Джоан Уотсон, недавно вышедшей из реабилитационного центра. Девушка Джоан - последняя известная жертва, того, кто предпочитает называть себя "М".
Предупрежления: повествование от первого лица, настоящее время, авторское занудство, AU, персонажи из канона "Элементарно" со всеми вытекающими из канона последствиями, никакого приличного медицинского обоснуя, корабли почему-то не летают
Ссылка на скачивание полного текста работы: тут
Иллюстрация::
читать дальше***
Изменения происходят. Ты можешь закрыться в собственном доме, можешь переехать на необитаемый остров, даже переселиться на орбиту Земли в свою собственную космическую станцию, если хватит денег. Но ты все равно почувствуешь это. Для кого-то изменения складываются в бесконечную череду смен времен года, для других — в стрелки морщин, все заметнее проступающих в уголках глаз, у третьих — выходит финальный сезон их любимого телевизионного шоу.
Время незаметно, непрерывно что-то забирает у нас: здоровье, иллюзии, надежды, самых близких и почти чужих, не важно, хорошее или плохое, как на распродаже «Все по 99 центов», все наши бесценные мгновения не больше, чем пыль. Иногда время забирает самое важное — нас самих.
Мы сами, — это не одежда, в которой мы безуспешно пытаемся спрятаться, все больше оголяясь; не стулья с «черными ножками и красным орнаментом по краю», купленные после мучительных поисков; даже не сотни сообщений в твиттере и с десяток закрытых записей в блоге.
Мы — это то, что остается в тишине, повисает в воздухе, когда мы остаемся одни, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Тук-тук, слышите? Мы теснимся не в голове, переполненной мыслями и тараканами, а в грудной клетке, где-то между легкими и ребрами, чтобы в правильные моменты ощущать это сдавливание, похожее на удушье, чтобы чувствовать острее, как отдается каждый толчок крови.
Пульс на сонной говорит, что я существую. Пульс, а не то гипотетическое предположение о том, что я мыслю. «Овощи», неподвижно лежащие в больничных палатах, тоже существуют. Мое сердце перекачивает кровь. Кровь, чистую от разного рода химических стимуляторов, уже восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, семь минут и двенадцать секунд...
— Меня зовут Джоан, — говорю я. Подтягиваю под себя ноги, чтобы скопировать позу собеседника. Он тут же вскакивает и начинает ходить по комнате, будто едва выдержал эти короткие минуты, что мы сидели друг напротив друга и молчали.
— Шерлок Холмс, — отрывисто. Говорит и ходит он так, как подростки, страдающие дефицитом внимания. Странно, что дядя выбрал его в качестве доверенного лица, кого-то, кто смог бы присмотреть за мной. Холмс никак не человек-скала, как мой прошлый куратор, он человек-вода, такие легко изменяются и изменяют. Хотя опыта работы в клинике у него достаточно, а значит, достаточно и терпения. — Я ваш...
— Вы мой новый куратор, я видела ваше резюме. Садитесь, мистер Холмс, когда люди так скачут передо мной, я чувствую, что попала в парк развлечений. Голова кружится.
— Шерлок, пожалуйста, — он накрывает глаза ладонями и трет их. — Да, я ваш куратор, компаньон, называйте, как хотите, — он запнулся, — Джоан, послушайте, обычно я не веду дела так, не впрыгиваю в поезд, который уже отходит от странции. Я согласился заменить вашего куратора, а должен был настоять, чтобы вы начали курс заново. Буду предельно честен, меня не интересуют деньги, который мне предложил ваш дядя. Нет, мое образование, мои навыки и опыт позволяют мне взяться за эту работу, но уже многие годы я занят другим, я помогаю полиции распутывать крайне сложные дела, если вам нужно подтверждения, я готов предоставить всю необходимую информацию. Одним из этих дел стали поиски серийного убийцы, известного в Англии, и теперь — в Америке. Он привязывает своих жертв особым образом, позволяя всей крови...
Вот чем я обязана вам, мистер Холмс. Всей крови, да, ее было много, я наступила на край растекшейся лужи. Мои туфли запихнули в пластиковый пакет и отвезли в лабораторию. Мне отдали белые пластиковые бахилы, в которых я сидела все время допроса.
— Простите. Я не всегда тактичен, — извиняется он. Некрасивый, болтливый, слишком непредсказуемый, не просто вода, а бурная горная речка.
— Я не люблю тактичных, поэтому благодарю за откровенность, мист... Шерлок, — я встаю, медленно, потому что иначе все закружится перед глазами, нельзя быстро переходить из состояния покоя в состояние движения. Иду на кухню заваривать чай. Добавляю пару листиков мяты во френч-пресс.
— Я могу помочь вам, Джоан, но я уверен, что и вы поможете мне напасть на след убийцы, вы знаете или помните даже больше, чем можете себе представить, поэтому я предлагаю союз.
Союз — это как брак, архаичная форма партнерства, вступив в которую защищают от врагов и внутренних демонов. Я ничего не знаю о том, кого он ищет. О враге, когда-то вошедшим в мой дом и забравший то, что было мне дорого.
— Хотите чай? Не такой хороший, конечно, как вы привыкли, наверняка, но я редко выбираюсь в магазин.
— Хочу, — он садится на стул, на один из тех самых стульев с черными ножками и красным узором. Догадавшись, что я не собираюсь его выгонять, Шерлок перестает тараторить, его речь становится четкой и отрывистой. — И, если вы не против, я хотел бы сразу преступить к делу.
— Планируете меня допросить?
— К делу. Я планирую обыскать весь дом на тот случай, если вы где-то припрятали заначку на особый случай. А потом мы поговорим о том, как вы оцениваете ваше состояние после реабилитации. Недоверие в вашем взгляде призвано оскорбить меня, но вы ошибаетесь, я отличный куратор и блестящий детектив. И я приложу все усилия для того, чтобы помочь вам оставить вашу зависимость в прошлом.
— Ваша комната на втором этаже, вторая спальня с зелеными обоями, но, если хотите, выберите другую по своему вкусу. И можете приступать к своим обязанностям. Только не пугайте горничную, если она уйдет, я останусь без еды.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Конечно, так же невероятно дважды вдохнуть один и тот же воздух, но считается, что вода лучше отражает движение времени. Течение. В день, когда в моем доме появляется Шерлок Холмс, меня начинает преследовать предчувствие грядущих изменений. Стрелки часов, остановившиеся восемь месяцев, четыре дня, шесть часов, двадцать минут и пять секунд назад, снова начинают свой ход.
***
— Тебе же не интересно, какой она была? — спрашиваю я, плотнее запахивая пальто. Шерлок тащит меня через парк, потому что считает, что прогулки полезны. Он прав, я редко выбираюсь из дома, раз в неделю, может быть. Два дня он пытается меня растормошить, увлечь беседой или каким-то делом, и, если пренебречь тем, что я мало что чувствую, на одну десятую своих тусклых душевных потуг я его ненавижу.
— Ты мыслишь эмоционально, я мыслю логически, Джоан. Говори то, что хочешь сказать, я услышу то, что мне нужно.
Он общается так, будто не поддерживает разговор, а декламирует речь перед небольшой аудиторией. Одергивает свой шарф раза три, потирает щеку, громко дышит. Иногда я думаю, что он что-то жует, чтобы постоянно говорить так, что половину слов съедает слабая артикуляция. Но мне с ним спокойно.
Холмс удобный, методичный, въедливый. Это я понимаю еще по тому, как после обыска в моем доме, он переходит к сортировке книг на полках и превращает гостиную в рабочий кабинет. Отец бы никогда не позволил, а мать — возмущенно всплеснула руками. Я рассказываю об этом Гарри, Гарри смеется и предлагает переоборудовать столовую в зал для занятий балетом. К концу разговора я понимаю, что позвонила брату впервые за прошедший месяц. Наверное, у него в Чикаго сейчас дожди.
Стрелки тикают.
— Я изучил каждую жертву этого человека, членов семьи, друзей, сослуживцев. Известно, что он убил тридцать семь человек, из них только пятерых в Америке. Кто-то скажет, что он сумасшедший, но я знаю, что он таковым только прикидывается. И Ирэн Адлер была особенной, если послее ее смерти он исчез. Помогите мне понять, почему.
— Она для всех была особенной, — я пожимаю плечами и вижу, что он хочет продолжения — …яркой, умной, обворожительной, умела сражать наповал, убеждать в чем угодно...
— Первой женщиной в вашей жизни?
У Шерлока раздражающая манера уточнять так, словно хочет оскорбить. Он сам блестяще осведомлен об этой особенности, я даже не сомневаюсь, что он пользуется ей, британцы достаточно заносчивы и чопорны, чтобы считать оскорбления особой формой взаимодействия.
— Второй. Слушайте, я не понимаю, какое отношение...
— Я ваш куратор, я хочу понять вас лучше.
— Холмс, засуньте себе это лучше... — я даже не злюсь, просто хочу поставить его на место, потому что он ковыряется во мне, будто на вскрытии, вытаскивая на свет внутренние органы. — Мы были вместе два года. Она умерла. Ее убил чокнутый серийный убийца, на котором вы, возможно, помешаны, что говорит не в пользу вашего здравомыслия. Но именно потому, что вы помешаны, вы, быть может, его найдете. Вам нужна я, я вас слушаю, но держите себя в рамках.
Мне удается произвести на него впечатление, по крайней мере, он воодушевленно кивает и, кажется, готов даже завилять невидимым хвостом от восторга. Не совсем та реакция, на которую я надеялась.
— Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Абсолютно, — соглашается Холмс не раздумывая, пропускает меня вперед на входе в небольшую кофейню. — Расскажите мне об Ирэн Адлер: что вы помните о ее работе, друзьях, с кем она общалась, как проводила свободное время, много ли путешествовала. Какой была ее жизнь?
***
Тогда
— Джоана, — Наоми открыла дверь в ординаторскую, сладкий запах тыквенного сока, тут же залил всю комнату: халат и волосы дежурного хирурга были покрыты оранжевыми пятнами, — подмени меня, пожалуйста, в приемном, я быстренько в душ. Меня с ног до головы облили эти бесстыдники со школьного спектакля...
— Но я... — моя смена заканчивалась через пятнадцать минут, и я планировала уйти до того, как доктор Уайтли подбросит мне срочную операцию. В Хэллоуин не бывает хороших операций, поверьте старым добрым приметам.
— Я быстро! Туда и обратно.
Кофе я допила уже по пути в приемное отделение. Поставила кружку на стойку медсестер — пусть проклинают меня почаще. Они все равно будут это делать, так пусть хотя бы по реальному поводу.
— Кому была нужна консультация хирурга? — я, прищурившись, посмотрела на новую электронную доску со списком пациентов, к которой в больнице еще не все успели привыкнуть.
— Мне, — Кларисса, интерн второго года, всунула мне в руки карту больного. — Женщина на двенадцатой койке, свалилась с лестницы в галерее, руку я вправила, но она жалуется на боль в животе, а лаборатория задерживает анализы.
— Я посмотрю.
Кларисса всегда любила подстраховаться. Нельзя сказать, что мне не нравится это качество, однако такие интерны никогда не становились хоть хорошими хирургами. Хирурги не должны допускать столько сомнений.
— Добрый день, меня зовут доктор Уотсон, я осмотрю вас, — я оттарабанила всю фразу, все еще глядя в карту, а потом подняла взгляд на пациентку, — мисс... Адлер?
Мисс Адлер оказалась привлекательной блондинкой лет тридцати, с выразительными скулами и узким подбородком, из тех женщин, что не обладают бесспорной красотой, но вызывают повышенный интерес у мужчин. Запоминающаяся.
— О, у меня новый доктор, поистине, если свалиться с лестницы значит получить в распоряжение столько женщин в белых халатах, оно того стоит, — произнесла она. Голос у нее был под стать внешности — грудной, немного раскатистый. А улыбка хитрой. Я почему-то остро почувствовала привкус выпитого кофе во рту и сглотнула. — Осматривайте.
— Доктор Горан сказала, что вы жаловались на боль в животе, — я надела перчатки и слегка растерла руки, согревая их, — все еще больно? Насколько больно по шкале от одного до десяти?
— Пять, но я ударилась боком о деревянный шар, когда упала, не повезло, — она была в собственной одежде, а не в больничной робе, как и многие пациенты приемного, в коротком черном платье и, чтобы предоставить мне лучший обзор, просто потянула его вверх. Я поспешила накрыть ее бедра согревающим одеялом:
— Тут ужасные сквозняки, — мне пришлось чуть подтолкнуть ее, побуждая повернуться на бок, чтобы я смогла приступить к осмотру.
— Даже не спросите про деревянный шар?
— Собирали экспозицию? — я припомнила, что Кларисса упоминала галерею, и сделала предположение наугад.
— Имела такую глупость, — согласилась Ирэн, — увлекаетесь искусством, доктор Уотсон?
— Время от времени. Была на выставке Дэвида Датуна.
— Вам понравилось?
— Было невыносимо скучно, повернитесь на спину, мисс Адлер.
Ирэн закинула руки на голову и потянулась, отвлекая меня. Самодовольно улыбнулась, почувствовав, что ей удалось.
— Хотите сходить сегодня вечером еще на одну крайне скучную выставку? — поинтересовалась Ирэн, когда я осторожно потянула ее платье вниз, закончив осмотр. Мисс Адлер. «Мисс Адлер», — повторила я про себя еще пару раз, чтобы перестать мысленно называть пациентку по имени. Откуда только взялось?
— Дождемся результатов ваших анализов, на всякий случай, и доктор Горан вас выпишет, если все в порядке. У вас осталась небольшая припухлость от удара, но ничего опасного для жизни, насколько я могу судить.
— Снимите перчатки и передайте мою карточку вашей коллеге, тогда вы перестанете быть моим доктором, — Адлер посмотрела пристально, чуть приподнявшись на локтях. Платье и прикрывало лишь часть ее живота, но она успешно игнорировала это неудобство, мне бы игнорировать черное кружево было не так просто. — А когда вы перестанете быть моим доктором, вы согласитесь пройти сегодня на открытие выставки? Вино, закуски, скучные разговоры? По крайней мере, я с уверенностью заявляю, что организатор прекрасно разбирается в вине, хоть и не разбирается современном искусстве...
О, эта женщина не тратила слишком много времени на флирт и сразу переходила к активным действиям. Я поймала себя на том, что поправила волосы, как обычно, когда чувствовала заинтересованность и желание понравиться. Брат всю школу высмеивал эту дурацкую привычку.
— Мисс Адлер...
— Ирэн, пожалуйста. Я же вижу, что я вам нравлюсь. Отвлекитесь от этого «врач — пациент», вы же не из тех, кто следует всем правилам.
Я все же покраснела, самую чуточку: я все же была не школьницей, чтобы так реагировать на приглашение на свидание. Не то чтобы Ирэн была не в моем вкусе, совсем наоборот, поэтому все это и отдавало неловкостью. Она, конечно, не похожа на тех, кто падает с лестницы только для того, чтобы в больнице склеить первого попавшегося симпатичного врача, но...
— У меня еще смена, — прозвучало это нелепо и жалко.
Она потянулась к сумке, достала визитную карточку и ручку, написала что-то на обратной стороне и протянула мне.
— Моя визитка, а вот тут — адрес и время, я буду ждать вас там до закрытия выставки, платье и туфли уместны, но можете приходить прямо так, — она добавила чуть тише, — меня заводит весь этот медицинский антураж.
Она демонстративно положила визитку прямо в карман моего халата. И подмигнула, после чего я почувствовала себя снова неуверенной девочкой-подростком, которую приглашает на свидание капитан футбольной команды. Я выдохнула и опустила руку в карман, сжав визитку.
— Я обдумаю ваше предложение, — произнесла как можно более отрывисто и безразлично.
— Обдумайте, — она кивнула, указывая на именную вышивку на моем халате, которой я чуточку гордилась с того дня, как получила эту привилегию, — только скажите, как вас зовут, доктор Д. Уотсон?
— Джоан. Меня зовут Джоан.
•••
— Ну вот, заходите, — я пропускаю Шерлока вперед и застываю на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Он проходит в дом, игнорируя мое замешательство.
— Тут ничего не трогали?
— Мне кажется, нет, приходила уборщица, чтобы вымыть кровь, и, когда полиция закончила, я забрала часть своих вещей, — я остаюсь в проходе, наблюдая, как он осматривается, нервно тру запястье, ощущение, будто я никак не могу избавиться от натирающих руку часов, но часов нет, я даже специально проверяю.
— Что именно вы забрали? — он поворачивается ко мне, анализируя что-то в своей голове, возвращается и протягивает мне руку. — Давайте посмотрим вместе, Джоан.
— Я была не в себе, — я поддаюсь и прохожу за ним следом, стараясь не смотреть по сторонам и сосредоточиться на вопросе. — Платья, я забрала платья из шкафа, ноутбук, записную книжку, мне кажется, больше ничего. А, и браслет.
— После вас в дом никто не заходил?
— Я не знаю, адвокат позвонил мне через неделю и сказал, что родственников у Ирэн нет, что я могу через полтора-два года подать в суд... ее же не признали мертвой, тело не нашли, официально она пропала без вести, поэтому вопрос наследования не решится быстро. Это он сказал, больше ни у кого ключей не было, — я утыкаюсь взглядом в диван. Диван передвинули, чтобы скрыть часть потемневшего паркета. Паркет, как оказалось, почти не отмывается от крови, не то, чтобы я хотела это знать.
— Помните его имя? — Шерлок отпускает мою руку и начинает переставлять мебель, чтобы лучше рассмотреть царапины на полу. — Если вам тяжело, отвернитесь, но будет лучше пережить это один раз. Мой опыт.
Я киваю, снова сосредоточившись только на вопросах. Знакомый запах отвлекает. Никогда не думала об этом, но запах —— дерево, краска, цветочная примесь и какая-то химия —подсказывает мне, что я дома, я все еще крепко связана с этим местом.
— У меня осталась его визитная карточка, какая-то крупная контора в центре, «Флоррик и Агос», я полагаю.
— Когда вернемся, я хочу посмотреть на визитку, не помешает поговорить с адвокатом. Что-то кажется вам неправильным? Не на своем месте?
— Шерлок, я не была здесь почти год! — я так возмущаюсь, что даже забываю, что смотрю ровно на то место, где остались очертания лужи крови, Холмс тоже туда смотрит и изредка поднимает на меня взгляд. — Ладно, я осмотрюсь, позову вас, если что-то замечу.
Это дом Ирэн, не мой, что я тут замечу? Я ночевала тут и завтракала с ней. С напряженными сменами, которые бывают у хирургов, не всегда есть время вовремя сходить в парикмахерскую, не говоря о том, чтобы просто посидеть c друзьями или приготовить ужин.
Все осталось таким, как и год назад. Фотографии на полочке, ключи от машины. Машина наверняка так и стоит на заднем дворе. Рекламные брошюры, она никогда их не выкидывала, а я забывала это сделать. С кухни все вынесла уборщица, да и не было тут почти ничего, на выступающей столешнице остались царапины от ножа, когда я как-то собралась приготовить паэлью.
Дом маленький: гостиная с диваном — единственная большая комната, две мастерские на первом этаже, где Ирэн работала (у нее даже кабинета не было), и две спальни на втором. Одна из них превратилась в гардеробную, когда я стала приносить свои вещи.
От мастерских до сих пор отдает душком масел и растворителя, им пропиталось все внутри. Картину, которую Ирэн реставрировала последней, забрали в музей. Пустые полотна ждут, когда их наполнят краской и смыслом. Я сажусь на табуретку и подтягиваю ноги под себя, как обычно делала она. Осматриваюсь. Закрываю глаза.
Нет, запах почти как раньше, но не тот, нет примеси ее духов, важного полутона. Обманка, пустышка, вместо подарка. Мне обидно, обидно так, что я с силой дергаю не поддающийся ящик стола. Стол антикварный, ему без малого век, не удивительно, что он не сдается, но не сдаюсь и я. Ирэн редко задвигала его до конца, а сейчас он закрыт наглухо. Странно.
— Ну же...
Стол уступает. Внутри несколько вскрытых писем, которые я откладываю в сторону, вырезки из газет, кисти, пудра и крем для рук — Ирэн всегда тщательно следила за тем, чтобы руки не загрубели от краски. Я открываю второй ящик и третий, перерывая содержимое. Во второй мастерской столов нет, так что там даже нечего искать.
— Что-то не так? — интересуется Шерлок. Вероятно, он уже несколько минут наблюдает за тем, как я с озадаченным видом мечусь по комнате и разбрасываю бумаги.
— Не могу понять, где... — я решаюсь проверить последнюю догадку и направляюсь в спальню. Не то чтобы Ирэн была слишком сентиментальна для того, чтобы складывать такие вещи в трюмо у кровати, но я же просто проверю, ничего больше.
— Что не так? Чего-то не хватает? — настойчиво повторяет Шерлок, когда вытряхнув содержимое прикроватного столика на кровать и перебрав его, я сажусь на пол и, нахмурившись, смотрю на собственноручно созданный беспорядок.
— Глупо. Это глупо. Кому бы это понадобилось? — я поднимаю глаза на него, надеясь, что ничего не придется пояснять, что он вдруг поймет все без моих пояснений, но чуда не происходит. — Пропали несколько фотографий, где мы вместе, мне их отдали друзья после нашей поездки за город, а Ирэн сохранила. Держала их в столе в мастерской. Я их не забирала. Несколько снимков, зачем они кому-то понадобились? И браслет. Я забрала свой, что она подарила мне, а у нее остался мой подарок, его нет. Хотя есть вероятность, что он был на ней в тот день... покоится где-нибудь на дне.
— А если вы правы и кто-то забрал фотографии и браслет, кому это могло понадобиться?
— Кому-то, кому кто-то из нас не был безразличен. Слишком сомнительная ценность. Ваш убийца, случайно, не собирает трофеи?
— Насколько мне известно, нет. Но это не единственная странность, — Шерлок трет подбородок, такой естественный жест, что кажется, я видела его уже сотни раз. — В гостиной висит оригинал Ренуара, не сомневайтесь, я не специалист, но готов спорить, что это именно оригинал. Внутри картины спрятаны несколько писем, написанных на итальянском, а в стене, что она закрывает, несколько пулевых отверстий. Что-то мне подсказывает, что если я сниму все картины и передвину мебель, я смогу найти еще много интересных тайн этого дома. Или тайн его хозяйки. Вы позволите мне это сделать?
— Хм, — задумчиво тяну я, рассматривая дверной проем. На пути к правде часто приходится столкнуться с множеством неприглядных подробностей. Что ж, похоже, пришло время узнать, чем являются совы, которые не те, чем кажутся. — Давайте так и поступим. Думаю, вам понадобиться моя помощь.
•••
Наше взаимопонимание с Шерлоком налаживается. Он не перестает есть мои тосты по утрам, то теперь покупает достаточно хлеба, чтобы хватило нам двоим.
Он говорит "Пинцет" — и я несу к нему через полдома пинцет, потому что "мы ищем улики", и это моя трудотеорпия. Шерлок удивительно терпелив, когда речь заходит о расследовании или обучении. Возможно он прав, когда говорит, что мне надо чем-то занимать себя и больше двигаться. Я учусь собирать улики вместе с ним, колени противно ноют после всех упражнений "залезть под шкаф" и "заглянуть под стол".
— Полиция осматривает одну, максимум две комнаты, это экономия ресурсов. Там вы не найдете ничего, но никто не трогал кухню, спальню и ванную. У нас есть шанс.
— Убийца мог побывать и здесь?
— У него было достаточно времени, поэтому нам нужно снять все отпечатки.
И я снимаю отпечатки. Он учит меня, а потом терпеливо наблюдает, как я упаковываю пленки и сканирую информацию, чтобы ускорить обработку и исключить повторение.
— А у вас неплохо получается. Подумайте о смене профессии.
И я уже хочу огрызнуться, когда понимаю, что он шутит. Неумело, потому что не уверен, как я это приму. К чувству юмора тоже нужно привыкать.
— Шерлок, я...
— Кажется, за нами наблюдают, — он чуть отклоняется, чтобы отодвинуть занавески и выглянуть в окно, — вот тот дом с красными перилами, слишком часто смотрят в эту сторону, чтобы счесть это случайностью.
— Просто любопытные соседи, думают, почему в пустующем доме два дня горит свет. Тихий район.
— Просто любопытные уже бы подошли с пирогом и чаем для прикрытия, нет, тут нечто большее. Они наблюдают за домом для кого-то и, если этот кто-то еще не явился, то он не хочет привлечь к себе внимание.
— Вы параноик, — сообщаю ему я, он и не думает отрицать. Даже гордится этим, вероятно. В нем сильна эта вера в мировые заговоры, я подозреваю. Англичане достаточно эксцентричны, чтобы считать фобии неизменной составляющей личного шарма и носить эти отличительные знаки на щите несуществующего рыцарского ордена имени себя.
— Я все же соберу все то, что мне хочется изучить поближе, если вы не против.
— Как угодно.
Мы же ничего не крадем, одалживаем на время расследования. Шерлок возвращается с коробкой забитой бумагами и указывает мне:
— Там еще клочок ткани или шерсти застрял, Джоан, упакуйте и его тоже, я занесу в лабораторию. И закончим на этом сегодня. Вечером у вас собрание, считаю крайне важным прийти к началу, — напоминает.
Как будто я могу об этом забыть! Я ни на час не должна забывать о том, что я потеряю, если снова сорвусь. Ему кажется, я могу? Впрочем, Шерлок неплохо справляется с ролью куратора, лучше, чем я предполагала, когда он начал рассказывать про свои поиски убийцы.
Холмс натренирован быть терпеливым, он научился ожиданию и подчинил свою натуру, склонную к порывам и спешке. Для него это сродни выучке собаки-спасателя, укрощению внутреннего духа, который можно посадить на цепь, и никак не связано с достижением гармонии. Его гармония не существует в покое, только в движении, только за секунду до Большого взрыва он обретает себя.
В дверь стучат. Мы переглядываемся, словно заговорщики, он заставляет меня чувствовать неловкость.
— Я открою, — снимаю перчатки, осторожно встаю, так чтобы точно запомнить, где находилась, если понадобится продолжить работу. Шерлок следует за мной, но останавливается так, чтобы его не было видно с порога. — Вы точно параноик, — шепотом замечаю я.
За дверью обнаруживается соседка. Я помню ее смутно, видела пару раз, кореянка с маленькими руками и короткой стрижкой.
— Добрый день. Простите, — она смотрит на меня снизу вверх, сцепив руки в замок, — мы с мужем заметили свет, подумали, что кто-то купил дом. Вот я и решила поинтересоваться...
— Нет, я пришла забрать часть своих вещей, — равнодушно поясняю я, даже вежливость требует каких-то нечеловеческих усилий. Мне надо что-то делать с лицом, пока оно не стало столь же бесстрастным, как и мой голос.
— Простите, тут все были в шоке от того, что произошло. Я не смогла принести соболезнования… — бормочет она, я даже не помню имени, не хочу помнить.
— Я понимаю, спасибо. У меня еще много дел…
— Конечно, простите за беспокойство, — соседка понимает намек и еще раз извинившись, уходит. Я оборачиваюсь к Шерлоку, наблюдавшему всю сцену, но он подходит к окну и провожает ее взглядом.
— Что, опять скажешь, что это заговор?
— Она извинилась перед тобой раз десять, с чего бы? Готов поспорить, что она сейчас звонит «заинтересованному лицу», чтобы пересказать ваш разговор. Вопрос только в том, кому понадобилось следить за пустым домом.
Я пожимаю плечами, не хочется с ним спорить. У нас разные представления о роли соседей, Шерлок уверен, что они прирожденные советские шпионы, я отношу их к разделу «источник шума за окном». Собрав все заинтересовавшее его и набив коробку до краев, Холмс снова зовет меня вниз.
— Я вызвал такси, — сообщает он и снимает Ренуара со стены, — все забрали? Я планирую сразу после собрания отправиться в лабораторию.
— Все, — я отряхиваю невидимую пыль с кофты. Стою, повернув носки друг к другу, как делаю, когда во мне кипит энергия и хочется подскочить с места и начать уже что-то делать. Запираю все внутри.
— Джоан, — обращается ко мне Шерлок, привлекая внимание, — вы не помните, что стояло вон на той полке? Слева. Между крайней книгой и той, что сейчас примыкает к ней?
Смотрю на указанную полку и качаю головой, сложно припомнить, что Ирэн могла разместить между седьмой книгой о Гарри Поттере и «Именем Розы». Справочник садовода? Историю архитектуры Нью-Йорка?
— Интересно, очень интересно. Там точно что-то было, а теперь — пустое место.
В философии Шерлока Холмса пустое место никогда не бывает пустым просто так.
•••
Шерлок будит меня посреди ночи, шепотом просит проснуться. Я отчаянно моргаю и стараюсь не слишком широко открывать глаза — неприятно. Он смотрит на меня и в желтоватом свете настольной лампы весь его облик кажется мне комично-гротескным, будто он весь состоит из темных и светлых пятен.
— Просыпайтесь, нам нужно ехать.
— Куда? — бормочу я в подушку, подтягиваю одеяло, слабо понимаю, что происходит. Очень хочется отмахнуться от него.
— На место преступления. Вставайте, ну же. Ваш разум уже бодрствует, — он смотрит на часы, — нас ждет машина.
— Какая машина, Шерлок? Полночь. Я хочу спать, — я натягиваю подушку на голову и поворачиваюсь к нему спиной.
— Убийца вернулся, он оставил на месте преступления записку. Для вас, — удивительно ровным голосом произносит Холмс, хотя, на последних слогах срывается и я чувствую, как он весь дрожит от напряжения, сдерживается, чтобы не напугать меня. Гончая взявшая след.
— Вы шутите? — хотя я знаю, уже знаю, что он не шутит, что сейчас я встану, оденусь, и мы куда-то поедем. Часы у меня под ребрами отсчитывают каждую секунду. Я чувствую тошноту.
— Вы знаете, что нет.
И тут я понимаю, что все это время мы шепчемся, будто кто-то может услышать. Он говорит шепотом, и я так же отвечаю. В интерьере моей спальни вся ситуация особенно нелепа, будто мы играем миниатюру «викторианская дева и тайный любовник».
— Дайте мне пять минут, хорошо? — я выбираюсь из-под одеяла и направляюсь к шкафу, не оглядываясь. Уверена, у Шерлока достаточно такта подождать снаружи. Или хотя бы сделать вид, что у него достаточно такта.
Внизу нас и правда ждет полицейская машина, как и положено с сигнальными маячками и прилагающимися ребятами в синей форме. С этими самыми включенными маячками мы пролетаем полгорода довольно быстро. Шерлок сидит рядом со мной на заднем сиденье, похлопывая себя руками по коленям. Я хочу прислониться к нему боком и уснуть.
Все еще сонная, я выхожу из теплой машины и вздрагиваю от холода. Шерлок не останавливается, я не успеваю и мне приходится почти пробежать за ним до подъезда, где меня останавливают вопросом о том, куда я, собственно, так спешу.
— Она со мной, — Шерлок оборачивается, одаривая меня таким взглядом, будто я виновата в том, что нас задерживают. Впрочем, это ни капли не обидно. Спалю его гренки утром.
Мы поднимаемся наверх и заходим в квартиру. Шерлок идет очень близко ко мне, я мало что замечаю кроме него, но запах, запах забивающий все вокруг в одно мгновение, заставляет меня запнуться и притормозить. Пахнет, даже нет, воняет кровью.
— Нам сюда, — Шерлок подталкивает меня в сторону, кажется, кухни, не давая пройти в жилую часть квартиры, практически прижимает к себе «за шкирку», так что врезаюсь в него, носом в пиджак, и запах его туалетной воды перекрывает вонь в квартире.
— Это инспектор Грегсон, Джоан. Инспектор, познакомьтесь — Джоан Уотсон.
Я «отлипаю» от Холмса и смотрю на мужчину средних лет, возникшего прямо передо мной. Киваю в знак приветствия. Засовываю руки поглубже в карманы куртки. Он изучает меня. Приятных ощущений от такого пристального разглядывания не возникает, и я ему не нравлюсь. Вот так просто — не нравлюсь. Вот и пусть катится подальше!
— Спасибо, что приехали так быстро, — произносит, наконец, он.
— Пожалуйста, но я не знаю, зачем я вам тут...
Он протягивает мне листок бумаги в пакете. У Шерлока есть такие специальные пакеты — для хранения улик. Я протягиваю руку и пытаюсь сообразить, почему он смотрит на меня так требовательно, будто ожидает, что я от этого взгляда сразу начну в чем-то признаваться. На листке — приклеенные буквы, вырезанные из газет и журналов.
«Дорогая Джоан, я рад, что вы проявили интерес к моему мастерству художника....» — буквы складываются в первое предложение и я зажмуриваюсь на мгновение, собираюсь с духом, открываю глаза и читаю дальше уже без остановок: — «я уже начал находить это занятие довольно скучным, но вы оказались благодарным зрителем. Обещаю впредь не заставлять вас ждать так долго. В колыбели океана еще так много места для тех, чья душа не знает покоя. Я расскажу вам их тайны. Ваш «М».
— Он сумасшедший, — инспектор замечает, когда я заканчиваю читать. — Шерлок, ты уверен, что это письмо адресовано именно мисс Уотсон?
— Он хочет, чтобы его считали сумасшедшим, — спешит оспорить абсурдное, по его мнению, предположение Холмс, — он здоров настолько, насколько может быть здоров человек, подвешивающий своих жертв на крюк и… — тут он замечает мой взгляд и умолкает.
— Так это письмо мне? Почему не кому-то из полиции? Почему не вам? — я возвращаю лист инспектору. — Если ему нужно внимание, зачем ему я? Я же не Кейт Уинслет.
— Вы единственная Джоан, имеющая хоть какое-то отношение к его «делу», — начинает объяснять Шерлок, — мисс Адлер была его последней жертвой и он исчез почти на полтора года, вам не кажется, что это все не случайно? Помимо этого, я теперь уверен, он знает о том, что вы вновь побывали на месте преступления. Ему передали. Соседей нужно допросить, Грегсон.
— То есть, мое возвращение в дом Ирэн привело к тому, что этот.. этот мистер «М» убил невинного человека? Он же остановился, верно? И если бы я…
Шерлок останавливает поток рассуждений хлопнув в ладоши прямо перед моим носом:
— И думать не смейте! В том, что он кого-то убил виновен только он сам. И вы, кем бы вы ни были в фантазиях этого человека, не несете ответственность за его действия.
— Но…
— Никаких «но», — категорически заявляет Шерлок, отчего я теряю желание с ним спорить, — нелогично, опасно и глупо даже допускать такие мысли. Но мы еще вернемся к этому позже. Сейчас я должен подумать.
— Я отправлю дежурную машину к вашему дому, мисс Уотсон, — сообщает инспектор. — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что за вами с Холмсом кто-то будет присматривать.
Я пожимаю плечами, «присматривать» можно в две стороны, за нами, помимо прочего, теперь будут следить:
— Если в этом есть необходимость, но я все еще до конца уверена, что это письмо адресовано мне.
— Мы проверим все в лаборатории, а потом свяжемся с вами. Шерлок, можно тебя на минуточку?
Они отходят в сторону и что-то тихо обсуждают. Вернее, инспектор Грэгсон что-то объясняет Шерлоку, а тот больше хмурится, но кивает.
— Я хочу осмотреться, пару минут и мы уедем, — говорит мне Холмс и уходит в комнату. Я сажусь на стул и жду его возвращения. Проверяю почту. Обновив список входящих сообщений раз пять и не найдя ничего нового, прячу телефон его обратно в карман. Жду.
— Все, мы можем идти, — Шерлок появляется в поле моего зрения и тут же исчезает в коридоре. Я следую за ним, стараясь не смотреть по сторонам. И не думать. В мыслях слишком много смятения и страхов.
Дома я переодеваюсь обратно в пижаму и пытаюсь поскорее уснуть. Кровать кажется чужой и жесткой будто бы не я вылезла из нее пару часов назад. За окнами все еще ночь, хотя по ощущениям между тем моментом, когда мы ушли и когда вернулись — прошло пару дней. Я ворочаюсь и отгоняю навязчивые мысли прочь.
В тишине дома слышу, как дверь в мою спальню открывается. Я замираю под одеялом, не успев испугаться, даже задерживаю дыхание, пока не узнаю в вошедшем Шерлока. Он доходит до кресла возле окна, пару минут просто стоит, а после, судя по звукам, устраивается в нем. Уверена, он знает, что я не сплю, но ничего не говорит, а я не спрашиваю. Пару минут спустя я перестаю надеяться, что он начнет разговор. Может, ему не хочется оставаться в одиночестве. Это нормально. Мне тоже не хочется.
Размышляя о том, есть ли кто-то, кто ждет его дома, я засыпаю. И не просыпаюсь до обеда.
•••
В кино ( а я честно признаюсь, мне нравится «Место преступления») генетическая экспертиза занимает само большее сутки. В реальности, лаборатория хорошо если справится за неделю. Думаю, немногие режиссеры имеют представление о том, как все происходит на самом деле. Реальность скучна, монотонна и полна ожидания.
Три дня спустя в порту вылавливают обескровленное тело Терри Бриджеса, хозяина той квартиры, где убийца оставил для меня записку. Труп в морге делает происходящее реальным, а не абстрактным допущением факта смерти. В смерти много абстрактного, почти столько же, сколько в искусстве. Не мои слова, так как-то сказала Ирэн.
Тело настоящее: плоть и кость. Это тело когда-то звали Терри, кто-то дал ему жизнь, я не знаю, кем он был, но, быть может, хорошим человеком. Пока Шерлок пытает патологоанатома, я стою у изголовья и смотрю на него. Мысленно пытаюсь говорить с этим телом, как тогда, когда сама проводила вскрытия, представляю, что он мог бы рассказать мне свою историю. Думаю, у него есть история.
Мне не снится квартира, пропахшая кровью, не снится позеленевшая от прибывания в воде кожа, мне снятся поля одуванчиков и жаркое лето. Шерлок и на следующую ночь пытается устроиться спать в кресле, я думаю о межпозвоночной грыже, смещении шейных позвонков и нарушении кровообращения. Эти мысли не дают мне покоя, совсем как в университете, поэтому я приношу вторую подушку и одеяло, заявляю ему, что на кровати хватает места и ложусь обратно, не дожидаясь ответа, и засыпаю мгновенно.
Шерлок спит удивительно чутко, но почти неподвижно, завернувшись в два одеяла. На следующую ночь он, не дожидаясь приглашения, приносит еще и плед. В теплой комнате от него исходит жар и я не удивляюсь тому, что в моем подсознании воцаряются одуванчики и лето.
На следующий день после того, как находят тело последней жертвы мистера «М», меня будит не привычный будильник, а шум, идущий с первого этажа. Шум, лишь отдаленно похожий на музыку, пробивается сквозь подушку, которой я в отчаянье закрываю голову, и бессовестно прогоняет сон.
Телефон подсказывает мне, что на часах всего лишь девять утра.
— Шеееерлок, — кричу я. Голос у меня негромкий, поэтому шансов, что я перекричу музыку никаких, но я пытаюсь. — Холмс, выключите этот кошмар!
Отчаявшись дождаться хоть какой-то реакции, я спускаюсь вниз, иду на источник шума, задевая все подряд на своем пути. Глаза не открываются. Спотыкаюсь о большую открытую коробку шампанского и прислоненный к ней чемодан. На кухне происходит репетиция «Семидневной битвы»: все кипит, брызгается маслом и противный запах лука сбивает с ног.
— Что происходит? — выдавливаю я, подавившись зевком.
— Привет, ничего что я тут… — шум перекрывает окончание фразы.
В поле моего зрения появляется нечто, минимум на голову выше меня, в обрамлении облака светлых волос. Я смотрю, как незнакомка маневрирует по моей кухне, точно аэробус по взлетно-посадочной полосе, в соотношении размеров так точно очень похоже. Музыку она чуть-чуть приглушает и вновь обращается ко мне:
— Меня зовут Марта, а вы, как я понимаю, Джоана. Шерлок мне о вас писал…
В этот момент я снова зеваю, очень широко и почти неприлично, отчего Марта почему-то начинает суетиться:
— Я вас разбудила. Я не подумала, подождите, — она открывает несколько шкафчиков подряд, — ах вот, сейчас будет кофе.
При слове «кофе» я, наконец, открываю глаза, наблюдая за тем, как зеленую (кружка Гарри, кружка Гарри) кружку она подставляет к кофемашине. Марта пододвигает ко мне салат:
— Хотите?
— Можно совсем выключить эту…
— О, спасибо за кофе, — Шерлок снимает кружку с подставки до того, как кофемашина завершает цикл, и капли густого напитка попадают на столешницу. Марта привычно хмыкает, она явно видела подобное неоднократно, и достает вторую кружку:
— Джоана, одну минуту.
Я беру Шерлока за локоть и увожу в соседнюю комнату. Скрещиваю руки на груди, всем видом намекая «ну?». Он закатывает глаза:
— Это мисс Хадсон, мой старый друг. Я пригласил ее некоторое время пожить тут. Подумал, что раз уж мне нужно отлучаться на время расследования, мне будет спокойнее, если кто-то останется с вами дома, — неохотно поясняет, рассматривая что-то за моей спиной.
Два и два, я складываю факты. Он не увлечен мной, вовсе нет, тут что-то другое. Даже не имеющее отношение к убийствам. И то, что он проверяет целостность всех окон в доме, и точно знает, когда сменяются полицейские, дежурящие возле дома, покупает мне бейсбольную биту и засыпает рядом под тремя одеялами.
— Шерлок, ты беспокоишься обо мне? — предполагаю я, вдруг понимая, что угадала.
— Я бы не…
— Молчи. Не смей меня заговаривать!
— Джоана, кофе готов! — зовет меня Марта на кухню. Мисс Хадсон. Что-то совершенно не вписывающееся в мое унылое (как показала последняя неделя) понимание жизни.
— Скажи мне, что она мастер кунг-фу или имеет черный пояс по карате, чтобы я поняла, как именно она сможет меня защитить, когда тебя не будет дома, — шепотом уточняю я.
— Она очень громко кричит, — таинственно поясняет Шерлок, как будто это все объясняет. — Очень громко! Не стоит дать кофе возможность остыть, не так ли?
•••
В общем, Марта отличная. Да нет, она замечательная, восхитительная, умопомрачительная. Я еще парочку слов найду, если открою словарь. Я, пожалуй, обниму Шерлока, когда он вернется. Дважды. Почему он еще не вернулся? Почти полночь. Самое время присоединиться к «пижамной вечеринке», вторая бутылка шампанского подходит к концу.
— Ну вот поставь ногу вот так, давай! — Марта учит меня танцевать твист, получается не очень, но я стараюсь. — Когда-нибудь растирала сигаретные окурки? Ты же не будешь делать это пяткой! И бедра, ты же девочка, а не робокоп!
Мне нравится просто прыгать под музыку и махать руками, тем более, что музыка заразительная, а в голове витают волшебные пузырьки выпитого шампанского.
— Я хочу торт, — заявляю.
— Сначала ты станцуешь твист, ну же, Джоана, у тебя получится! — подбадривает она, и я поддаюсь уговорам.
Вся проходная комната завешана мокрыми занавесками. У Марты, кажется, такая привычка — начинать знакомство с уборки. Не то, чтобы в доме было грязно, горничная исправно выполняет свою работу, поэтому вмешательство мисс Хадсон в процесс она воспринимает, как личное оскорбление. Я мирю их все утро.
— Эти занавески были чистые! — упирается Росита, вытаскивая зеленую тряпку из рук Марты.
— Ага, а пятна откуда? Знаешь, милая, если в этом доме живет Шерлок, ты должна стирать занавески каждый месяц. Он любит пить кофе и смотреть в окно. При этом полчашки кофе остается на занавесках.
Росита недоуменно переворачивает ткань, рассматривает край и хмурится, что с ее смуглым точеным личиком выглядит очаровательно:
— Мисс Джоан, а вы точно не хотите его выгнать? Повсюду крошки, и обои в зеленой комнате придется менять, он все проткнул этими гадкими кнопками! Варвар, а не мужчина.
— Это же Шерлок! — упрекает ее Марта.
— Не подеритесь, — только вздыхаю я, когда у меня появляется возможность вставить хоть слово. Все слова у меня к этому времени заканчиваются, и я поднимаюсь к себе.
К вечеру шум от генеральной уборки стихает и я рискую спуститься вниз, чтобы посмотреть, осталось ли еще что-то от моего дома. Обстановка ничем не напоминает о проходящих здесь боевых операциях «за чистоту», более того, теперь интерьер всего первого этажа переделан так, что сочетает в себе все то, что нравится Шерлоку и немного нравится мне. Комната, которую Шерлок облюбовал для расследования, так и вовсе не напоминает бывшую гостиную для приема гостей: это целый оперативный штаб с несколькими экранами, подключенным к системным блокам, и парой столов, завеленных бумагами и каким-то выписками.
— И что думаешь? — Марта, еще один плюсик в копилку, не подкрадывается, а подходит стуча подошвой домашних туфель по паркету.
— Ты, должно быть, немало жила с ним под одной крышей, — признаю я, заметив, что из гаража достали высокую стойку-шкаф для хранения инструментов и приспособили ее под сортировку бумаг.
— Как бы странно это ни звучало, у нас с Шерлоком очень много общего, — кивает она. — Я решила заодно постирать и свои вещи, если ты не против.
Тут я замечаю, что она стоит рядом в одной длинной майке почти до колен, выглядит немного сонной и совсем без косметики. «Домашний» вариант Марты Хадсон мне нравится еще больше.
— Что? Мой наряд подходит разве что для «пижамной вечеринки», — Марта замечает мой взгляд. — Слушай, а почему бы и нет? Нас двое. Мы девочки. И мы одни, не считая дежурной машины под окнами. И у нас есть ящик шампанского. Что думаешь о том, чтобы устроить вечеринку, подруга?
— О Господи, — выдыхаю я, давая себе возможность немного утомить ее ожиданием, — да, пожалуйста!
После третьего бокала я переодеваюсь в такую же майку, что и у Марты, только у нее, как у настоящей англичанки, логотип Манчестер-юнайтед, а у меня чикагский «White Sox». И у нас настоящий девичник на двоих, каноничный.
— Ты хорошо относишься к Шерлоку, я рада, ему этого очень не хватало, он не признается, конечно, — замечает Марта, протягивая мне очищенную мандаринку, которую я, с благодарностью принимаю, — и знаешь, что особенно восхитительно? Он тебя слушает!
Она забавно фыркает, пытаясь то ли не рассмеяться, то ли не выплюнуть конфету. Закрывает себе рот пальцами и облизывает их.
— Считаешь, что «Шерлок, вставай с пола и иди спать», это отличная команда?
— Я до прошлого вечера ни разу не видела, чтобы он ее выполнял! А я много чего видела из жизни Шерлока Холмса.
— Это он мой надзиратель, Марта, — я делаю еще один глоток шампанского, подозревая, что Шерлок не одобрит и скажет что-то из разряда, что я меняю одну зависимость на другую. Но, черт побери, это благословенный напиток. — Сегодня, уже предвижу, я выслушаю обличительную лекцию о вреде алкоголя.
— Вини во всем меня! Мы запиваем мой неудачный разрыв отношений. Девочки должны запивать такие вещи.
— И заедать! — соглашаюсь я, откусывая яблоко.
— Нам не хватает музыки, — решает Марта и подскакивает, направляется к музыкальному центру, коварно заявляет. — Выпили мы уже достаточно, пришло время танцев!
Я танцевать не умею, но в вечеринках это не главное, не так ли? Можно включить музыку погромче и носиться по дому напевая слова любимых песен. К счастью, у нас есть песни, к которым и я, и Марта относимся с особым трепетом.
В середине процесса, когда мы успеваем повыть под Депешей и закончить Селин Дион, Марта берется научить меня танцевать твист, причем босиком, потому что она оказывается ярой фанаткой Умы Турман (ну надо же), и специально училась танцевать этот танец, готовя номер для школьного бала.
— Почему у тебя не получается, это же очень просто?! У тебя слишком зажаты бедра...
Я смеюсь и опускаюсь на диван:
— Дай мне выдохнуть.
— Шерлока не хватает. Кстати где он? — Марта садится рядом, скрещивая лодыжки. С такими лодыжками неудивительно, что она фанатеет от Умы.
— Позвоню ему, — я выдыхаю недовольно, вставать очень не хочется, — телефон наверху. Сейчас схожу.
— А я проверю стирку. И возвращайся скорее, на кухне нас ждет торт. Будем считать это авансом.
Я спускаюсь по лестнице с телефоном, уткнувшись в экран. Шерлок не отвечает, я поднимаю голову, чтобы позвать Марту, но сталкиваюсь взглядом с незнакомцем, невесть как, оказавшимся в доме. Он смотрит прямо на меня и я застываю от ужаса, потому что — огромный, просто как настоящий горный тролль, мужчина делает шаг в мою сторону. И я делаю шаг назад, судорожно соображая, что нужно делать.
— Не трогайте меня! — я медленно отступаю, вытянув перед собой руку. — На улице полиция, они...
Он достает какую-то тряпку, похожую на шарф, и сжимает ее в руках, показательно так, будто красуется передо мной. Кажется, меня сейчас будут душить. Прискорбно, потому что из-за алкоголя в моем организме мучиться придется долго. Лучше пусть шею сломает что ли.
Смартфоны должны гореть в аду! Вы пытались набрать 911 с помощью одного пальца и без возможности посмотреть на экран? Попытайтесь. Если вы надеетесь, что убийца, явившийся в ваш дом, подождет, пока вы активируйте голосовой набор, попрощайтесь с вашими заблуждениями. Выбросите этот высокотехнологичный хлам, потому что он не спасет вам жизнь.
Моя рука почти дотягивается до бейсбольной биты, оставленной Шерлоком на книжной полке «на всякий случай» (в моей жизни почему-то вдруг начали случаться «те самые случаи»).
— Джоан, где ты? Тут случилась одна неприятность... — кричит мне Марта из другой комнаты.
Убийца (с таким взглядом можно быть только убийцей) не желая больше терять время, наступает на меня и я совершаю отчаянный рывок к полке в тот отчаянный момент, когда в голову нападающего вдруг врезается бутылка шампанского. Бутылка разлетается вдребезги, брызги шампанского и стекло — устилают все вокруг. Мужчина дергается, теряет ориентацию в пространстве, но для него такого удара как-то маловато. Еще немного, и он придет в себя.
Марта застывает за его спиной с разбитым горлышком, открывает и закрывает рот, и, когда он оборачивается к ней, я наношу удар битой, до которой дотянулась в том самом отчаянном рывке.
Неудавшийся убийца сваливается на пол возле моих ног.
Убедившись в том, что он не торопится подниматься и нападать на нас вновь, я поднимаю взгляд на Марту, она так и стоит с горлышком в одной руке и какой-то черной тряпкой в другой. Мы с ног до головы облиты шампанским, я даже чувствую, как капли стекают у меня по ногам. А еще, судя по всему, мне придется извлечь из бедра парочку осколков.
В ту секунду, когда я, наконец, осознаю, что меня только что могли убить, Марта, видимо, приходит в себя и издает слабый писк, переходящий по нарастающей в отчаянный крик. Пронзительный крик, какие встречаются только в фильмах ужасов, Шерлок был прав, это что-то невероятное.
Я снова смотрю на тело у своих ног, на ноги Марты, на дырявую тряпку в ее руке и узнаю в ней, в тряпке, конечно, любимое платье от Шанель, оставленное в корзине для стирки пару дней на...зад...
В эту секунду мне кажется, мой крик заглушает крик Марты, что, безусловно, невозможно. Но кто бы видел нас со стороны? Звон стоит такой, что удивительно, как не вылетают стекла.
Мы будим всех соседей. В квартале.
@темы: фанфик, Рейтинг: g, Жанр: реалистическая проза, Рейтинг: pg-13, иллюстрация
Странные истории Шерлока Холмса
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
28 Рейтинг: g
-
23 иллюстрация
-
22 фанфик
-
11 Рейтинг: pg
-
5 Правила
-
3 деанон
-
1 Деанон
-
1 аудиофик
- Список заголовков
Главное меню